Дальняя застава

6. Перед тем, как к нему в комнату ворвался взбешенный полковник, Дженсен успел припрятать и нож, и одежду, бессовестно потыренную из полковничьего гардероба. Впрочем, Дженсен выбрал самое, на его взгляд, непритязательное и старое, вероятно, оставшееся еще с тех времен, когда запасливый полковник еще был капитаном или даже лейтенантом; знаки различия все были содраны, так что не определить. Успел он, к сожалению, снять и сапоги и теперь переминался на холодном каменном полу босиком, проклиная свою наивность. Как он вообще мог вообразить, что Джаред купится на его улыбочку. И разговаривать не стал, выволок за шиворот... В карцере оказалось довольно холодно. К тому же кое-как закрепленная повязка набрякла от крови, и рана вызывала серьезное беспокойство. У него мелькнула мысль, что, пожалуй, стоило бы сказать… Еще через два часа до Дженсена дошел весь ужас его положения. Кровотечение не останавливалось, и часовых, скорее всего, за дверями не было: зачем бы охранять запертое помещение? Однако надо было делать хоть что-нибудь. Он с трудом поднялся с каменной скамьи, дотащился до двери, позвал: – Эй, есть кто-нибудь? – не особенно надеясь на успех. К его удивлению, в зарешеченное окошко заглянула круглая усатая физиономия, спросила недовольно: – Чего надо? – Мне… помощь нужна, – еле выговорил Дженсен, изо всех сил стараясь не упасть. – Позовите кого-нибудь… – Ага, щас. И не надоело вам, господин офицер? Всю заставу на уши подняли – и всё вам мало. Думаете, я поведусь, как те молодые придурки? Недовольно что-то ворча, солдат захлопнул маленькое оконце и зашагал куда-то прочь, а Дженсен, сползая по двери, улыбался. Он оказался в классической ситуации мальчика с волками: глупый шутник кричал «волки» ради развлечения, а когда на самом деле пришли хищники, никто мальчишке не поверил. Джаред был раздосадован до крайности. Неугомонный, отвратительно наглый, заносчивый, самоуверенный Эклз перебаламутил всех в крепости, и, главное, неблагодарный, коварный, беспринципный, из-за него пострадали и часовые, а он, поди, сидит себе в карцере и строит новые козни! Джаред в приступе злости продолжал ходить из угла в угол, то и дело оказываясь в спальне ненавистного лейтенанта, и успокоиться не мог, а наоборот, чувствовал нарастающую тревогу. Он в который раз анализировал события и не видел, не мог уловить причинно-следственной связи. По словам очевидцев выходило, что Дженсен ни с того ни с сего напал на офицера, избил и оглушил. И зачем бы? В экзекуции Дженсена Ливьен не участвовал, стало быть, о мести речь не идет. Может, Ливьен и пошел бы, но, насколько Джаред знал, в подобных жестоких забавах новички не участвуют, а Ливьен и сам тут был чуть больше полугода. Значит, Дженсену нападать на Ливьена незачем, а вот наоборот… вполне могло быть, и даже раз было, на его же глазах. У Джея от прилива желчи стало горько во рту, он злобно сплюнул и, чувствуя себя снова – в который раз! – обманутым, решительно отправился на поиски Ливьена. Нужно было кое-что для себя прояснить. В вечерние часы отдыха офицеров можно было найти в комнатах развлечений или в клубе, но Джаред направился сразу в казарму, и не ошибся. Перед открытой нараспашку дверью лейтенанта Джаред притормозил, услышав разговор на интересующую его тему. Ливьен, судя по всему, был пьян, а вот второй голос принадлежал капитану Зоулу: – Погоди-ка, Лив. Я так и не понял, что там случилось, прихожу с дежурства, а тут снова все про Эклза болтают. Что случилось? Ливьен агрессивно отвечал: – Не твое дело. Его вообще убить мало! – Он что, твою крошку Сэн отбил? – Последовала возня, и Зоул прикрикнул: – Ну-ка, тихо, не дергайся! Я тебя и одной рукой уложу, щенок, понял? Давай, говори, что там было. Только не ври. – Он… к Сэн подкатывал, – нехотя пробурчал Ливьен, и Зоул искренне расхохотался: – Я сказал-то в шутку! Не смешите мои яйца! Ему твоя Сэн нужна не больше, чем мне. Ты что, тупой, Лив? Он не по бабам. Это же ясно! – Но я видел, – обиделся Ливьен, понял, что проболтался и замолк, а Зоул скомандовал: – Говори. Клянусь, никому не скажу. Нехотя Ливьен признался: – Я зашел, а они… обнимаются… И… знаешь, он так победно улыбнулся, когда меня увидел. – Помолчал и злобно повторил: – Убить его мало, урода! Джареду, похоже, не одному было неприятно выслушивать подобные откровения. Через некоторое время Зоул задумчиво сказал: – И все равно… Я не мог ошибиться. Может быть, он би… – Встряхнулся и совсем другим тоном заговорил: – Так, ладно. И что дальше? Как получилось, что он в карцере, а ты сидишь тут и пьешь в одиночестве, как законченный алкаш? У Ливьена голос стал трезвый и испуганный: – Как в карцере? Он же… я его… Он не сказал, что ли? У Джареда от неприятного предчувствия побежали по спине мурашки, а Зоул насторожился. Спросил жестко: – Что не сказал? Лив, что такое? – Я… пришел и сразу напился и заснул. Я не знал, что он… Я же его… Блядь. Надо сказать полковнику! Я думал, он у Сэн сейчас, в госпитале. Джареду стало не до церемоний. Он вошел в комнату, посмотрел на побледневшего Ливьена, спросил тихо: – Значит, я ошибся? Это не он затеял драку, а ты? Ливьен опустил было голову, потом кивнул и посмотрел на полковника: – Я… – Тогда почему ты не… Зоул вмешался бесцеремонно: – Командир, а ты-то какого хера не спросил у него?! У Дженсена? Этот ладно, дурак молодой, ревнивый, что с него взять. А ты? – Встал и, глядя на опешившего Джареда, предложил: – Может, потом будем выяснять, кто виноват? Я так понял, он ранен. Дженсен лежал на самом пороге, и пока Джаред нащупывал дрожащими пальцами пульс, за его спиной безостановочно бубнил перепуганный сторож и тихо матерился Зоул. На этот раз все было хуже: светло-серая пижамная куртка промокла от крови, и на пол натекла лужица. Холодея от страха, Джаред, не дожидаясь носилок и никому не доверяя, поднял Дженсена на руки и, не разбирая дороги, понесся к Сэн. Может быть, еще не поздно. *** Лейтенант оказался на редкость живучим и на следующий день открыл мутные глаза, увидел Сэн и слабо улыбнулся. Дежурившая всю ночь у его постели докторша чуть не заплакала, а он прошептал: – Доктор, скажите, у вас один поклонник? Или их целая стая? Я должен знать, чего мне ожидать, правда. Подготовиться. И все такое… В коридоре так же до утра просидел и Джаред, но войти ему Сэн позволила только сейчас, сказала лишь: – Недолго, ладно? Дженсен задремал было, но тут почувствовал присутствие полковника. Помня его гнев, Дженсен с опаской открыл глаза и поразился, какой несчастной, оказывается, может выглядеть мужественная полковничья физиономия. Помятый, небритый, грустный, казалось, он всем своим видом говорил: вот, смотри, до чего ты меня довел. Дженсен открыл рот, закрыл, снова открыл, сказал: – Эммм… Нервно потеребил рукой одеяло и на всякий случай сказал: – Я виноват. – Конечно, виноват, – подтвердил Джаред печально. Дженсен подумал немного, осторожно спросил: – А в чем? – В том, разумеется, что не сказал о своем ранении. В том, что сбежал из-под домашнего ареста. В том, что подбил часовых на преступление. В том, что покрывал преступника. В том, что… Чувствуя, что полковника заклинило, и список бесконечен, и включать будет в себя все прегрешения, вольные и невольные, в том числе и неоднократно озвученные, как-то: «зачем приехал», «почему выбрал именно крепость Энит» и «зачем вообще на свет родился», – Дженсен перебил: – Я никого не покрывал! Джаред замолк, и взгляд из обреченно-стеклянного стал чуть более осмысленным. – Что ты. Опять. Хочешь. Мне. Сказать? На пороге палаты возник бледно зеленый от недосыпа и душевных страданий Ливьен в накинутом на плечи белом халате. Джаред зыркнул на него и спросил снова: – Дженсен? Что ты там говоришь? – Никого я не покрывал! – вызывающе заявил Дженсен. Еле слышно, но все равно – вызывающе. – Ага. Значит, вот этот, – Джаред ткнул пальцем в Ливьена, – ни при чем? Дженсен посмотрел на Ливьена. Джаред мог бы поклясться: свысока. Лежа на больничной кровати, белее подушки, он смотрел свысока и цедил через губу: – Ну… вы меня обижаете, командир. Это недоразумение, честное слово. Разве может такой… эээ… как бы помягче. Ну, словом, куда ему. Я его одной рукой… Ливьен, задохнувшись от несправедливых обвинений, выкрикнул с порога: – Он врет! Господин полковник, он врет, это я! Я его ранил! – Мечтай, – хихикнул Дженсен, и на мгновенье Джаред ему поверил, но потом вспомнил все и сокрушенно вздохнул. – И кто тогда это сделал? – Откуда я знаю. Там темно было. Но точно – не этот. Он уже потом появился. – Дженсен, – терпеливо сказал Джаред, – зачем ты лжешь? – Зачем бы мне? – вполне естественно удивился Дженсен. – Ну это не он, я клянусь! Тот и здоровее был, и выше. А у этого и оружия не было. Кстати, вы нашли у него нож или хоть что-то подобное, у этого хвастунишки? – Он врет, полковник, – чуть не плача, простонал Ливьен. Джаред не выдержал и рявкнул на него: – Вон! Ливьен обижено хрюкнул и скрылся за дверью, напоследок метнув на Дженсена злобный взгляд. Дженсен самодовольно усмехнулся. Если у Ливьена и появлялись ночью мысли, полные раскаяния, то сейчас он снова мечтал убить заносчивого, лживого лейтенанта Эклза. – Дженсен. Я ведь найду его. Рано или поздно. И накажу. Отдам под трибунал. Ты мне веришь? Лейтенант под пронзительным взглядом полковника заерзал и вдруг скорбно опустил ресницы, губы предательски задрожали, и когда Дженсен снова посмотрел на него, Джаред готов был поклясться, в его глазах стояли слезы. – Господин полковник… Вы вынуждаете меня признаться… – Ну-ну, – поощрительно закивал Джаред. – Я… на самом деле я… В общем, никто на меня не нападал. Ну, то есть… Ливьен, он пытался, но он мне ничего не сделал, вы же видели, как я в прошлый раз с ним справился. И ножа у него не было. – Ну, и дальше? – Джаред уже начал терять терпение. – В общем… Это я сам. Случайно, я не хотел. А может, и хотел; я просто вертел в руках нож, понимаете? Ну, так бывает, и думал… Что наша жизнь, она такая… бессмысленная. Без любви… и вообще… Шел, задумавшись… А тут налетел кто-то, и, может, подумал, что я собираюсь напасть, и толкнул, как-то так вышло, что я споткнулся. И на нож упал. Терпение Джареда лопнуло. Услышав невнятные всхлипы за занавеской, он встал и рыкнул: – Так, ну все, хватит! Довольно! Подобного бреда я еще не слышал! – Но это правда, – тоном умирающего прошептал Дженсен, с укоризной глядя на полковника, возвышающегося над ним как башня. – Я вам тут… душу открываю… а вы… – Позже поговорим. – Джаред стрельнул глазами за занавеску и поскорее вышел из палаты, с неожиданной неприязнью раздумывая о докторе Сэн. Отсмеявшись, Сэн спросила: – Ну и зачем ты устроил этот балаган? – Он же вам нравится, доктор. Ваш милый паж. – Мы же перешли на «ты». Так ты пытался выгородить Ливьена? – Вашего пажа. – Дженсен, неужели ты не понял, он никого не отдаст под трибунал и ему не нужно врать. Просто не нужно. Он справедливый и честный и привык все проблемы в крепости решать сам, и твое вранье ему как нож острый. Ну зачем? Он же все знает, а ты… О боже, я думала, умру от смеха. Дженсен чуть заметно улыбнулся, однако Сэн увидела, по его лицу пробежала тень, и поспешила его утешить: – Не расстраивайся. Я думаю, он все понял правильно. Дженсен не уверен был, что его поняли правильно. Скорее, его приняли за полного придурка, и ему даже было немного стыдно. Но как бы там ни было, сдавать недругов он не привык. С Ливьеном ситуация была пока не ясна, сам Дженсен к нему неприязни не испытывал, а вот дразнить ревнивого и пылкого парня ему нравилось. Весело, и горячит кровь чужая ненависть, и забываются ненадолго потери, и не кажется такой пустой и никчемной своя жизнь…