Отношение соседства

Между тем, неумолимо надвигалась зачетная неделя. Холодало. Снег шел все реже, вместо этого уже выпавший застывал рыхлой серой коркой, и новогоднего настроения не было, хоть вой. Я сдавал бесконечные тексты, модули, эссе, рефераты и вдобавок экономику, которую никогда не любил, не понимал и не слушал. Во всем этом хаосе, тем не менее находилось время для развлечений. Несколько раз мы сваливали с последних лекций и катались на лыжах. Марина была гораздо лучшей спортсменкой, поэтому они с Никитой всегда уезжали вперед, а мы с Татьяной, чертыхаясь, плелись следом, изредка уступая лыжню бодрым пенсионерам в советских спортивных шапочках. Поначалу меня крепко задело то, что я оказался весьма посредственным лыжником. Потом решил воспринимать это, как тренировки. В конце концов, мало кому удается, в первый раз придя в качалку, взять штангу на пятьдесят килограммов. Впрочем, мне и на тридцать не удастся, я же лентяй, косящий от физкультуры. Все окрестные заведения, включая киоски с хот-догами вокруг корпуса, обвесились разноцветными гирляндами. Пролет над главной лестницей кто-то додумался украсить зеленой и серебристой мишурой, она свисала на портреты академиков. Предприимчивые пауки тут же освоили новые территории. Именно там, под этой мишурой и паутиной я ждал Марину с зачета, листая томик Стругацких, который она вручила мне утром. Марина сбежала по лестнице так стремительно, что чуть не врезалась в меня. - Mudilo, - сквозь зубы прокомментировала она свой опыт сдачи зачета Бухареву, не дожидаясь, пока я поинтересуюсь результатами. - Чего он? – сочувственно спросил я. - У тебя сколько стоит отметок о работе на семинарах? – уточила Марина. - Не знаю… - я пожал плечами. – Я в этом семестре почти все время отмалчивался, если помнишь. - Я помню, - раздраженно сказала она. – А я почти на каждом семинаре отвечала, и что?! Эту черту преподавателя знали все: статистику ответов в течение семестра он вел исключительно неаккуратно, а выставлял итоговые значения потом на свое усмотрение. При этом стабильно в худшем положении оказывались девушки. Старшие курсы в свое время потратили много сил на борьбу с этой несправедливостью, но кончилось это только тем, что деканат мягко пожурил доцента, а оный доцент продолжил свою практику с удвоенной силой. Меня эта особенность Бухарева никогда особенно не задевала, потому что никакого отношения ко мне не имела, но сегодня я почувствовал, что полностью согласен с той характеристикой, которую Марина прописала ему в порыве гнева. - Вообще-то, звучит почти научно, - хмыкнула она через какое-то время, когда мы уже шли по улице. – Mudilo Vulgaris – бинарная, понимаете, номенклатура. Я прыснул. В остроумии ей не откажешь. Сегодня мы ехали в центр – Марина собиралась выбирать новогодние подарки, а я решил составить ей компанию. Вообще, перспектива некоторое время посвятить хождению по большим магазинам меня поначалу пугала. С другой стороны, с Мариной было интересно, вне зависимости от того, возвращались ли мы вместе домой с лыжной базы или переходили из лабораторного корпуса в учебный. Впрочем, по большим магазинам ходить не пришлось. Оказалось, что цель у нее вполне конкретная: свежеоткрывшийся книжный прямо напротив остановки. - Вот это – то место, где со мной случается натуральный compulsive shopping, - улыбаясь говорила Марина, прохаживаясь вдоль полок, заставленных пахнущими типографской краской книгами. – Если в кармане снятая стипендия – пиши пропало. - Ну, в этом контексте очередная книжка лучше, чем очередная кофточка, - пошутил я. И нарвался на неожиданный отпор. - Compulsive shopping – это не женская прерогатива. Просто у мужчин "игрушки" покрупнее, - резко ответила Марина и пропала за стеллажом с фантастикой. Секунду я находился в растерянности: мысль о том, что мужчины тоже совершают импульсивные покупки никогда не приходила мне в голову и, честно говоря, казалась несколько притянутой за уши. Однако же, для начала надо было объясниться. - Эй, все в порядке? – я тронул Марину за плечо. - Я хотела подарить тебе нового Брэдбери на английском, - не отрываясь от книжки, ответила она, - но тут, похоже, требуется тяжелая артиллерия. - В каком смысле? – не понял я. - Ну, в самом прямом. Пойдем! – и Марина решительно зашагала к стеллажам с табличкой "популярная психология". Мне стало не по себе: всем известно, что в этой серии издается преимущественно всякий мусор, неужели она это читает? Тем временем Марина, привстав на цыпочки, достала с верхней полки книгу в оранжевой корочке с черно-белыми картинками на лицевой стороне. При внимательном рассмотрении картинки оказались вариациями на тему "рабочий и колхозница", некоторые были весьма неожиданными. - Дарю! – торжественно сказала она, расплываясь в ехидной улыбке. – Просвещайся. - Спасибо, - машинально сказал я. Мне было неловко. Еще ни разу мне не дарили книгу прямо в магазине, к тому же, не интересуясь моим мнением на этот счет, к тому же, ехидно улыбаясь. Но это было в духе Марины. Я еще раз глянул на книжку. Кажется, Стас – не единственный, кто решил заняться моим образованием. Впрочем, ему как раз сейчас не до того: продляет сессию после больничного. - Вообще, я вполне серьезна, - сказала Марина, когда мы подходили к кассе. – Очень рекомендую эту книгу. Но если не хочешь, я оставлю ее себе – а то у меня только электронка. - А ты серьезно говорила про Брэдбери? – полушутя спросил я. - Да, про него тоже, - кивнула она. - Тогда я лучше его. А эту возьму почитать на зимние выходные, - я попытался перехватить у Марины пакет с книгами, но она не позволила. - Договорились. Заодно поймешь, почему настойчивые попытки отобрать у меня отнюдь не тяжелый пакет – это не рыцарство, а совсем даже наоборот, - и она подмигнула. Возвращаться домой пришлось поспешно и в паршивом расположении духа. Впрочем, обо всем по порядку. Мне позвонила мама. - Андрей, ты где? - Эээ… - растерялся я, - гуляю. - Езжай домой, тут никого нет, я с сумками стою под дверью. - Куда домой? – я скорчил Марине рожу, которая означала "о боже, что от меня нужно?", Марина усмехнулась. - Андрей, ну ты че, дурной, что ли? – взвилась мама. – К тебе домой! Я же к теть-Гале приехала, а она сегодня на дежурстве. - Мам, а предупредить меня слабо было? – взвыл я, больше от тоски, чем от раздражения. – Да и теть-Галю заодно… - Так, ты умничать будешь или впустишь родную мать в дом? – раздалось из трубки. - Впущу. Еду, - я ожесточенно ткнул в клавишу сброса звонка. - Родители приехали? – поинтересовалась Марина с оттенком зависти. - Мама, - мрачно сказал я. - Знаешь, Андрей, - с чувством сказал Марина, - ты, по-моему, нихрена не ценишь своего счастья. Мои обо мне уже полгода не вспоминали, только что деньги переводят. Ни слова, ни полслова. И хоть бы тетке позвонили, так нихрена, опять же… - Я бы с тобой поменялся, - угрюмо отозвался я. – Ладно, я побегу, что ли… - Поехали, чего уж там… - Марина подозвала официанта и попросила счет. We paid Dutch. Мама была как всегда. При ней был большой пакет с разнообразными продуктами. Видимо, мысль о том, что родной ребенок умирает с голоду в далеком большом городе, глодала ее неотступно. - Господи! Ну и бардак тут у вас! – воскликнула она, едва войдя в квартиру. Бардака не было. То есть, если не считать немытой посуды на кухне и как попало затолканной в корзину простыни, свешивающейся через край. Я включил чайник и встал к раковине, мыть тарелки с завтрака. Надо сказать, к этому времени наше со Стасом обязательство мыть посуду каждый за собой давно накрылось медным тазом. Мыл тот, кому было меньше лень. - А где твой сосед? – поинтересовалась мама. – Уже уехал домой? - Нет… В универе, - я попытался представить себе, как мама воспримет Стаса. Обычно люди проникались к нему симпатией. И это было для меня загадкой, поскольку мне самому Стас до сих пор казался не очень располагающим человеком, замкнутым и сухим. - Теть-Галя вчера отдежурила, а сегодня ее попросили, опять на ночь. Я говорю, че убивается там, на этой работе? Мы люди пожилые, нам много не надо… - мама завела свою любимую песню, и я увеличил напор воды, чтобы не слышать ее тирады. - Мам, я последний зачет сдал, - сообщил я. – Ну, если это тебя интересует. - А, ну молодец, - оживилась она. – Я тогда папе позвоню, он завтра вечером за нами приедет. - Как – приедет?.. – переспросил я. – Я не планировал… - Да брось ты эти глупости! Новый год-то надо дома встречать, праздник семейный. Вон, и Алик приедет со своим мелким. Ему ведь год уже в феврале будет, представляешь? А как будто вчера Аньку из роддома забирали… - Мам, может, я к Новому году и приеду, на электричке? – мне отчаянно не хотелось никуда уезжать. - Андрей! – мама посмотрела на меня поверх очков. – Ну что ты ерунду выдумываешь? Завтра и поедем все вместе. - Я… с девушкой не попрощался, - внезапно сказал я. Это была ложь. - С той самой? – как-то мягко спросила мама. - С какой? – спросил я, уже догадавшись, о чем речь. - Ну, которая у тебя на фотографии была? - Да не… - замялся я. – Ты сейчас к теть-Гале, стало быть? Как оказалось, ночевать мама планировала у меня. Что-то там у них с теть-Галей не срослось, что-то не согласовали они по телефону. Я стоял, облокотившись о стенку, и думал, что мне делать. Ситуация шикарна: на одном диване мама и я, через стенку – Стас. На одной кухне – мама, я и Стас. Очередь в ванную. Блеск. Черт, да просто мне неуютно. Я не хочу, чтобы мама видела Стаса, а Стас видел мою маму. Кончилось скандалом. Как всегда, когда мы с матушкой находимся в замкнутом помещении без изоляции в лице отца, или друзей семьи, или Ани, кончается все скандалом. Алик изоляцией не является. Он, более того, катализатор конфликтов. Кажется, я намешал физику с химией. Ччерт… Я вылетел за дверь, едва накинув куртку. Уже внизу меня настиг возмущенный мамин возглас. Возилась с дверью. Я слишком сильно хлопнул, и дверь закрылась. К черту. К дьяволу. У меня стучали зубы. Я глянул вниз и ахнул – на ногах красовались домашние шлепанцы. По фигу. Не пойду. Сейчас сбегаю за чем-нибудь, чем можно согреться, и буду сидеть тут, пока матушкина активность не спадет до чтения книги перед сном. Нет, лучше до нуля. Тогда я тихонько приду и сяду спать в кресло, чтобы никто не конопатил мне мозг. - Андрей, ты чего тут? Опять забыл ключи? Стас стоял передо мной, нахохленный, похожий на взъерошенного воробья. Руки в мелких карманах. Ему лет семнадцать на вид. Если не смотреть на лицо. Глаза взрослые. Хотя само лицо тоже мальчишеское, узкое и костистое. И очень чисто выбритый маленький подбородок. Ему хорошо, у него, видимо, светлая щетина. И сигарета между обкусанными, как бы слегка вывернутыми наружу губами. - Дай затянуться, - я потянул руку, чтобы вытащить сигарету прямо у Стаса изо рта. - Ты чего? – он увернулся. - Матушка у меня приехала, мозг мне выедать, - пояснил я, подпрыгивая. Ноги в тапочках подмерзали. - Мне исчезнуть? Это было весьма неожиданно. Такой вариант я не рассматривал. Выгнать васю на мороз, называется. Из собственной, можно сказать, квартиры. - Ты че, ошалел? Переболел же недавно, - вяло возмутился я. - Ты на очереди, - заметил Стас, глянув на мои ноги. – Зашел бы в подъезд. - Затянуться дай, - просительно сказал я. Он достал из кармана пачку и протянул мне. Я вытащил сигарету и зажал ее между губами. Растерянно усмехнулся, насколько это позволяли напряженные мышцы рта. Стас поднес к кончику сигареты зажигалку. Второй рукой прикрыл огонек от ветра. - Ты же не куришь, - сказал он, пряча зажигалку в карман и доставая ключи. - Не курю… - ответил я. Затянуться как следует не получалось, я только набирал дым в рот и тут же выпускал его. Мы зашли в подъезд и остановились перед почтовыми ящиками. Я чувствовал не все пальцы на ногах. - Ты неправильно куришь, - меланхолично заметил Стас. - Я знаю, - отмахнулся я. Никто из нас не спешил подниматься. Надо полагать, Стас не хотел предстать перед моей матушкой один на один. Я втянул дым в рот и не стал выдыхать. Жгло язык. Я попробовал выдохнуть через нос. Стас так иногда делал. Видимо, когда выдыхаешь через нос, часть дыма попадает в легкие, потому что я тут же закашлялся, вдохнул и закашлялся еще больше. Стоило мне откашляться, я снова затянулся. - Брось ты это, - сказал Стас. Он отнял у меня сигарету и затушил о перила лестницы. Мелькнуло странное ощущение: я почувствовал нижней губой движение его пальцев, они слегка прижали сигарету к моему рту, а потом потянули. Что, если бы он провел по моим губам, уже без сигареты, пальцами?.. Ч-черт… Я пытался отогнать эту мысль, но тем ярче в моем воображении вспыхивали картинки. Он стоит достаточно близко. Жаль, что он ниже на полголовы, и наши лица не могут сейчас оказаться на одном уровне… Поморщившись, я сосредоточенно зашагал по ступеням. Разыгравшееся воображение немного отступило. - Как сессия? Продлили? – спросил я немного не своим голосом. - Ага. Я в поликлинике задним числом справку взял, наш терапевт в отпуске, а эта ничего… нормальная. - Ты на выходные домой поедешь? – воображение работало все усерднее, так что я пытался отвлечься болтовней. - Домой… - Стас усмехнулся. – Да ведь я местный. - Местный? – я так удивился, что моментально забыл про свои фантазии. - Долго объяснять, - отмахнулся Стас. На лестничной клетке пахло едой, причем пахло из нашей квартиры. Мы со Стасом, не сговариваясь, переглянулись. Блеск, подумал я, можно подумать, я не смог бы пожарить котлеты. - Ну, и где тебя черти носят? – спокойно поинтересовалась мама, выйдя в коридор. Благо, я успел снять куртку, поэтому вид шлепанцев на моих ногах не вызывал подозрений. - Собственно, это – моя мама, Юлия Борисовна, - кивнул я Стасу. – А это, соответственно… - Я – Стас, сосед. Здравствуйте, - сказал Стас и, подобрав свой огромный рюкзак, пошел в комнату. - Привет, Стас, - улыбнулась мама. – Давайте, мойте руки, сейчас будем ужинать, - обратилась она ко мне. – Стой. Ты что, куришь? - Стас курит, я рядом стою, - отмазался я и пошел в ванную. Там я тщательно пополоскал рот, но избавиться от запаха курева, въевшегося в волосы, было невозможно. Пока папа заправлял машину, мама успела высказать свое мнение о моем соседе. - Андрей, а он… ну, Стас,… - мама мялась. – Тебе не кажется, что он немного странный? - Ну, - я пожал плечами. – Он же математик. Чего ты хочешь, они там все такие – молчаливые, логичные… - Да нет… Он не голубой, а? Я поперхнулся. - Чего-о-о??? - Ну, вот понимаешь, он какой-то такой… тихий, я не знаю, аккуратный. Женственный, - мама усиленно жестикулировала, ей явно не хватало слов. - Я тоже тихий и аккуратный, - возразил я. – Женственный?.. Мелкий, что ли? - Андрей, я его на фотографии вообще за девочку приняла! Ну какой-то он… я не знаю… Он точно не голубой? - Мам, ну почем мне знать? – резко ответил я. – Я ему свечку не держал! - Андрей! - Ну что? Боишься, что твоего сына растлит гей? - Да брось ты глупости говорить! – возмутилась мама. – Все, хватит, папа идет. Папа идет, подумал я. Папа бы точно не потерпел соседа-гомика. Тихий и аккуратный, надо же… O, sancta simplicita! Не знаю… девушек он не водит. Впрочем, и я не вожу. И, наверное, не стал бы на общую квартиру водить девушек. Да и какие девушки? Марина вот… Я подумал про Марину. Она боевая. Веселая. Интересно с ней, и книги она читает хорошие, душевные. Надо же… Стас – голубой. Он, скорее, вообще никакой. Правда, он иногда задерживается в ванной. Но мало ли по какому поводу он там задерживается. У меня перед глазами вдруг мелькнул серебристый болт на его джинсах. Как он аккуратно подцепляет его пальцами, расстегивает молнию. Или не расстегивает, а она сама расходится, когда его рука проникает под ткань… Черт, не самое лучшее место для таких мыслей. Не самые лучшие мысли для такого места. Для любого места. Интересно, а холодная ли у него кожа, когда… Очень знакомые ощущения в области паха. Если только представить… Как холодные руки ложатся на горячую кожу. Его холодные руки… Будь спокойна, мама, твоего сына никто не растлит. Твой сын, похоже, сам растлит кого хочешь. Вот ерунда. Лезет же в голову всякое… В 23:30 я рассылаю новогодние смс-ки. На имени Стаса я немного торможу. Включаю его в рассылку. Второго января сеть присылает мне отчет о том, что мое сообщение абоненту Стас не доставлено.