Спустя несколько веков

Следующие несколько долгих дней Исин провел на жесткой бамбуковой подстилке, почти не шевелясь. Из распахнутого окна он наблюдал, как туманные рассветные сумерки сменялись ярким полуденным солнцем, глаза слепило, и голова раскалывалась на части, но воин думал, что это слишком малая цена за то, что он наблюдал это волшебство. Удивительно, как он не замечал этого раньше... В жизни молодого мужчины не было места для созерцания красоты окружающего мира. Его разум был занят войной, а тело всеми силами пыталось выжить в непосильной борьбе за земли чужих государств. Он не видел ничего изящнее кованного капитанского клинка, а уши его не слышали ничего ласковее приказа идти в бой. Исин давно уже позабыл свое детство, ему казалось, что тот мальчик, который так сильно любил свою маму, тот мальчик, что хоронил отца, этот мальчик - совсем не он. Что история эта случилась и не с ним вовсе... Погибшие товарищи раньше в шутку называли его зверем, и Исину это льстило. Но только теперь юноша понял, что у этого слова есть и другое значение. Он - словно дикое скалящееся из своей пещеры существо, не подпускающее к себе никого. Но вся эта бравада совсем не от силы, а только от банального страха... Страха перед людьми. Убивать и причинять боль - все, что юноша умел, ничего больше. Но разве для этого он родился человеком? Или же его жизнь - всего лишь чья-то нелепая ошибка, которую мироздание так стремится исправить? Нелегкие мысли шли в голову Исину, пока он глядел, как далеко в небе, галдя и хлопая широкими крыльями, летел клин больших и гордых птиц. Они улетали зимовать в теплые места, знаменуя скорый приход зимних холодов. "Как бы и я хотел иметь крылья, лететь куда заблагорассудится, не быть привязанным к этим землям, залитым слезами и кровью... Чувствовать вкус северного ветра и знать, что впереди ждет тепло южных равнин и горячее закатное солнце", - думалось Исину, когда он услышал частые приглушенные шаги. Рядом зашуршала ткань, парень повернул голову и прямо напротив своего лица увидел стелющийся по полу подол ханьфу молочно-белого цвета. Юноша раздосадовано хмыкнул - пусть сейчас Китай разделился на множество княжеств, но люди так и остались единым народом, носили все ту же одежду и чтили те же традиции. - Опять ты будешь молча промывать мои раны? - собственный голос показался ему каким-то далеким и холодным, - Не надоело? - он с вызовом глянул на девушку, присевшую рядом с ним на колени. В ответ он получил взгляд полный недоверия и страха, но затем полное безразличие погасило яркие искры в глазах дочери целителя. Она сжала губы в тонкую полоску, отчего черты ее лица обострились, на лбу и между бровей появились морщинки. Все это Исин заметил за пару мгновений пока его сознание не обожгла болезненная вспышка. Повязка пропиталась кровью и прилипла к коже, и девушка нарочито резко дернула кровавый лоскут на себя, чтобы наказать Исина за его слова. - А-а, - вскрикнул юноша, а на лице целительницы непроизвольно расползлась улыбка, - Радуешься, что сделала мне больно? - сдавленно проговорил воин, не видя ничего из-за пелены слез, застилающих глаза. - Нет, потому что рана затягивается, - тихо сказала девушка, окуная руку с тряпкой в чашу с теплой водой. Плечо ужасно жгло, но Исин терпел, сжимая зубы. Чтобы отвлечься, он начал рассматривать свою спасительницу. Ее ханьфу обычного цвета, запахнутое на правую сторону, опоясывал широкий красный кусок ткани, который закреплял плетеный пояс. Перекрестный воротник был затянут слишком туго, отчего светлая кожа на шее покрылась красными полосками. Рукава, в меру широкие, были перевязаны грубой веревкой, свисающей с груди до самого пола. Сосредоточенное лицо и бегающий взгляд забавлял юношу. В это мгновение он чувствовал себя раненным хищником, от которого все равно ожидают внезапного нападения, но в глубине души понимают, что без посторонней помощи он погибнет. - И все таки, почему ты помогаешь мне? - Исин попытался заглянуть в лицо целительницы, но только скрючился от боли. - Я не хочу помогать тебе, но отец сказал мне следить за здоровьем всех раненных, - без тени лжи ответила девушка, раскладывая растолченные травы вдоль кровоточащей дыры в груди воина. - Ты боишься меня, так ведь? - через силу улыбнулся тот, - Даже сейчас, когда я и сесть не могу, ты все равно опасаешься смотреть мне в лицо. - Да, - резко обернулась девушка, встретив нездоровый блеск карих глаз, - Я боюсь, ведь как только ты снова сможешь держать меч, ты погубишь нас всех! Людей, которые спасли тебя! - на ее лице читалось непонимание, - И ты - всего лишь еще один убийца, который по ошибке судьбы все еще жив! Юношу такие слова лишь распалили, он всмотрелся в самую глубину темных зрачков, где плясали языки пламени, и спокойно ответил: - "Или убей, или умри", слышала про такое? - его лицо ничего не выражало, эмоции были излишни, - Я знаю лишь этот закон, и никакой другой, кроме него, не спасет тебе жизнь в бою. - Так лучше бы ты умер, чем погубил столько человеческих судеб, - шепотом закончила целительница, поднимаясь с колен, - Не знаю почему боги так благосклонны к тебе, и в этом доме тебя не ждет смерь. Но, я молюсь, чтобы ты скорее покинул это место и не осквернил его своей черной душой. Ее слова вонзались в кожу как кинжалы, и юноша как никогда чувствовал себя отверженным и ненавидимым. Почему мнение этой девчонки так сильно задевало Исина? Он не понимал, но горечь плескалась в нем, как вода в реке Янцзы. Целительница медленно подняла чашу, теперь уже с кровавой водой, и развернулась, собираясь выйти. - Ты желаешь мне смерти, но даже не знаешь моего имени, правда? - Исин пытался зацепиться за последнюю нить в разговоре. - Я не хочу его знать, и своего не скажу, - ее спокойный голос уже выводил воина из себя, - Можешь говорить со мной так, как захочешь, но с моим отцом будь вежлив, если только варвары вроде тебя способны на это. Она вышла, оставив Исина одного наедине с его сомнениями. Разве так он хотел закончить разговор с этой красивой девушкой? Вскоре он вновь провалился в забытье, изредка просыпаясь и бесцельно глядя в окно. Он тысячу раз спрашивал себя: "Зачем мне дана была эта жизнь? Эта роль? Ведь ничего не изменится, если я умру прямо сейчас. Я не могу помочь своей стране, как бы этого не хотел... Жалкая судьба в не менее жалком мире..." Юная целительница больше не приходила в этот день. Да и в следующие несколько недель он не видел ее близко, лишь подол ее, все такого же молочного ханьфу несколько раз в день мелькал в проеме комнаты. Зато, Исину выпала честь познакомиться с самим целителем. На следующее утро после разговора с девушкой, воин почувствовал себя хуже обычного. Начался жар и легкие судороги проходили по рукам и ногам, раз в несколько минут. Он метался по сторонам, ерзал на бамбуковой подстилке, пытался позвать кого-то, но слова все никак не хотели выходить из пересохшего горла. Неожиданно, его чуткий слух различил шевеление напротив двери, и Исин мутным взглядом заметил какого-то тощего мальчонку, выглядывавшего из дверного проема и украдкой наблюдающего за больным. Смуглый, темноволосый и темноглазый, чертами лица он немного напоминал девушку-целительницу, но неестественная худоба и слишком загорелые узкие плечи говорили о том, что мальчишка скорее ведет уличный образ жизни. Несколько долгих секунд он смотрел прямо в покрасневшие глаза воина, а потом осторожно вошел в комнату, словно боясь быть замеченным кем-то из старших. Его движения были гибкими и казались слишком неестественными для человека. Он, словно дикая кошка, подобрался к Исину и заглянул ему в глаза. Юноша в свою очередь начал изучать лицо незваного гостя. Мальчонка присел на корточки и просто смотрел на больного. Он не боялся его, мало того, он как дикий зверек изучал новый предмет на его территории. Черные лохматые волосы, которые грязными космами свисали на смуглое, чуть обгоревшее на солнце лицо, красный нос, с которого чешуйками слезала кожа, обветренные и потресканные губы, растянутые в улыбке - Исин словно впервые за много лет увидел настоящего человека, а не чудовище, спрятанное за маской добродетели, и глаза мальчика, большие и ясные, в отличии от всех остальных, выражали только дружелюбие и заинтересованность. Осторожно, словно боялся разбить, мальчик указательным пальцем дотронулся до плеча Исина и резко отскочил назад. В его глазах загорелись огоньки задора, рот открылся в возгласе восторга, но из него не вырвалось ни единого звука. Исин был напряжен, но не из-за странного появления дикого мальчишки в его комнате, но из-за нестерпимых приступов боли, которые одолевали его сознание слишком часто. Очередная вспышка переросла в агонию, и глаза сами собой закатились, открывая мальчонке белки, на которых от жара и напряжения полопались сосуды. Испуганно притихнув, юный зверек с минуту понаблюдал за мучениями больного, а потом стремительно выскочил из комнаты и понесся по дому в неизвестном направлении. Как долго Исин был без сознания, он сам бы никогда не сказал. Очнулся воин лишь от неожиданного звона стекла над ухом. Правый висок пульсировал от уже приевшейся боли, но во всем остальном, юноша чувствовал себя совсем неплохо. Открыв глаза, он сначала не понял где находится, но спустя пару секунд память вернулась к нему, и раздосадованный вздох вырвался из его уст. Воину снилось, что он снова в строю, снова сражается за царство Чжао, чувствует вкус ветра на своих губах, что он снова свободен в свой стихии войны... Вдруг его лица коснулось что-то очень холодное и мягкое. Резко развернув голову, Исин встретился глазами с пожилым мужчиной, который понес палец к губам, прося соблюдать тишину. Юноша обвел комнату рассеянным взглядом, и по правую сторону от своей головы увидел все того же мальчонку, что еще недавно с восторгом тыкал в него пальцами. Старик, который сидел подле воина на коленях и протирал его лицо влажной тряпкой, вызвал в юноше какое-то странное благоговение. От него исходили ощутимые волны спокойствия и мудрости, и все вокруг, не отдавая себе отчета, сразу становились тише и умиротвореннее. Дикий мальчик заворожено наблюдал за действиями старца, а Исин прикрыл глаза, силясь унять головную боль. - Ты чувствуешь себя лучше? - тихо спросил старик, когда закончил свое занятие, - Травы, которыми мы лечим тебя, уже действуют. Нужно только набраться терпения. Юноша распахнул глаза и уперся взглядом прямо в черные зрачки целителя. - Да, мне лучше... Но могу я спросить, зачем вы спасли меня? - неровным голосом проговорил Исин. - Потому что ты нуждался в помощи, а мы никогда не отказываем нуждающимся, - на лице старика не было ни капли сомнения. - Но я из царства Чжао... - Моя дочь говорила о твоем беспокойстве, но не стоит. Мы верим в людей и верим в то, что все вокруг нас - одна нация, и брат не должен убивать брата. Эта война не имеет никакого смысла, потому что кровь не сможет смыть все проблемы, которые есть в Китае, как и бессмысленные жертвы не смогут окупить того, что династии Императоров сотворили с нами и нашими землями. Ты не враг нам, как мы - не враги тебе. Мальчишка энергично закивал, и потянулся рукой к старику. Тот в свою очередь перехватил смуглую ладонь и сжал в своих узловатых пальцах. - Это, - кивнул он на мальчонку, - это мой сын Киу, он позвал меня, когда тебе стало плохо. - Он хороший мальчик, - слабо проговорил Исин, все еще пребывающий немного в прострации из-за слов целителя. Киу сразу заулыбался шире и еще энергичнее закивал головой. Его одежда была грязной и ободранной в некоторых местах, ладони и пятки стали почти совершенно черными, а волосы скатались. Внешний вид сына очень сильно контрастировал с чистотой и бледностью отца. Старик, похоже, почти все время проводил в доме или где-то под крышей, потому что его кожа была белой как бумага, а седые волосы и борода только дополняли этот образ. - Ты ему нравишься, - ухмыльнулся целитель, глядя на сына, - а вот на мою старшую дочь ты произвел не самое лучшее впечатление. Она боится тебя, и не хочет подходить близко. Чем ты мог ее так напугать? - выцветшие глаза смотрели ясно, проникая взглядом в самые глубины души. - Я ничего ей не говорил, - соврал юноша. Расстраивать человека, от которого зависела его жизнь, он был не намерен. - Ну что ж, - прокряхтел тот, поднимаясь на ноги, - совсем скоро ты сможешь ходить, но вряд ли получится сразу взять в руки меч, - закончил старик, покидая комнату для больных. Исин благодарно кивнул и откинул голову обратно на подстилку из бамбука. Мальчишка глянул на него еще раз, схватил миску с водой и какими-то травами, и рванул следом за отцом. Воин снова перевел свой взгляд на небо, затянутое темными кучерявыми облаками и погрузился в свои мысли, где изредка мелькала девушка-целительница, ее дикий и безмолвный брат, звон оружия и хрип коней в коннице. "Все никогда больше не будет как прежде" - думалось ему, но почему-то, жалости к себе Исин больше не испытывал.