Курить — это плохо, но причина, по которой я курю, еще хуже.
По возвращению домой меня ждало не чувство умиротворения и спокойствия, а полный хаос, творившийся в квартире. Разбросанные вещи, про которые я благополучно забыл, сами не убрались, поэтому, оставив сон на потом, я принялся за уборку. Документы, небрежно лежащие на полу, я аккуратно разложил по папкам, а затем распределил по полкам; немногочисленные цветы, увядшие без воды, полил; одежду, раскиданную по всей квартире, развесил по вешалкам. Беспорядок был не смертельным, но я сделал все домашние дела, включая приготовление еды, желая отвлечься от мыслей, навязчиво желающих проникнуть в мою голову. Уснул я лишь под самое утро и проспал совсем недолго из-за будильника, запасливо поставленного накануне вечером. Резкий подъем отозвался ноющей болью в голове, после чего все вокруг закружилось, и я снова упал на мягкую постель. Сбитый режим давал о себе знать, но времени на расслабление не было, поэтому я встал с постели с желанием закончить дела на работе и вернуться домой обратно в теплую кровать. Варить кофе в сгоревшей турке совершенно не хотелось, из-за чего я решил зайти в магазин после работы. Сейчас же я нашел в одном из кухонных шкафчиков листовой зеленый чай, чему был очень рад, потому что в моем доме ничего, кроме кофе, было найти практически невозможно. Я любил пить кофе, и не быстрорастворимый, а сваренный по старинке в турке. Такой кофе имел свой особенный, неповторимый вкус и давал энергию на весь предстоящий день. За многие годы я испробовал разные способы приготовления, впоследствии выведя идеальный для себя, поэтому перестал пить другие напитки. Я дождался, пока вода в чайнике нагреется, залил водой и ушел в ванную. У меня было 5-10 минут на принятие душа, пока мой завтрак доходит до готовности, чего мне вполне хватило. Вернувшись, я выпил чай, уложил волосы и приступил к выбору одежды. Перезвонить и уточнить по какому поводу меня вызывают на работу, я не удосужился, поэтому я мог лишь предположить, что намечалось что-от серьезное. Я вспомнил о тех двух костюмах, что приобрёл недавно в магазине, где работает Томми, и вытащил их из шкафа: черный, за который голосовал Томми, и белый, который я сам не знаю, почему выбрал. Недолго думая, я надел черный костюм, собрал нужные вещи, вызвал такси и направился в офис. Работал я в популярной звукозаписывающей студии на достаточно высокой должности, чтобы не ходить на работу и получать приличные деньги. Вызывали меня нечасто, лишь на подписания крупных контрактов, а также со мной обговаривали изменения или крупные проекты. Я долго шел к этой должности и очень любил то, чем занимаюсь, поэтому сейчас, сидя в такси, воодушевленно думал над тем, зачем я понадобился. Мой хороший друг Алекс, единственный человек в городе, на которого я мог положиться, был директором самого крупного филиала в Лос-Анджелесе, поэтому я с двойным удовольствием ехал в офис, ожидая его там встретить. Мы познакомились с ним пять лет назад, когда он пришел в один из клубов, в котором я работал на тот момент. Я только приехал сюда и не имел денег, чтобы снимать жилье, поэтому ночевал там, где работал. Он, по счастливому стечению обстоятельств, решил со мной познакомиться и я рассказал ему свою историю. Он помог мне встать на ноги, за что я ему очень благодарен. Его отец — владелец компании, в которой я работаю, поэтому ему не составило труда туда мне устроить. Сначала я занимал самую маленькую должность, но меня это не устраивало, и я старался идти вверх по карьерной лестнице. За это время я дошел до его заместителя. Приехав, я поднялся на тринадцатый этаж, где меня встретила секретарша Алекса. — Здравствуйте, мистер Ламберт, — девушка вышла из-за стойки, мило улыбаясь. — Рада вас видеть. — Привет, Ванесса, — я направился в ее сторону. — Директор у себя? — Да, он ожидает вас с самого утра, — ответила девушка. — Отлично, — я направляюсь к двери, но резко останавливаюсь, делая разворот на месте. — Ты отлично сегодня выглядишь! Разворачиваюсь и, не дожидаясь ответа, захожу в кабинет Алекса, но все равно слышу смущенное «спасибо», доносящееся из холла. Напротив меня за широким столом сидит Алекс, но как только видит меня встает и направляется в мою сторону. — Адам! — восклицает он. — Я уже думал, ты не приедешь. — Как же я мог не приехать, когда зовут такие хорошие люди, — мы жмем друг другу руки и усаживаемся на диван. — Рад тебя видеть! Кофе будешь? — спрашивает он. — Рассказывай, куда и зачем улетал. — Обижаешь! Конечно, буду, — отвечаю. Он зовет Ванессу и просит ее сделать нам напитки. — Я летал в Нью-Йорк на похороны, — негромко начал я; услышав это, Алекс заметно напрягся. — Криса сбила машина, мне сообщила об этом Ниа. Друг с минуту взволнованно смотрел на меня, а потом спросил, отвернувшись: — А родители…? — Мы помирились, — ответил я, на что он резко повернул голову. Во избежание дальнейших вопросов я продолжил. — Она пришла ко мне и извинилась, а я решил, что мне следует начать общаться с ней. — Я рад, что вы поговорили, — говорит он, откидываясь на спинку дивана. — Мы практически не разговаривали, было не до этого, а потом мне пришлось срочно вылетать сюда. — Я не могу поверить! — восклицает брюнет, поднимаясь с дивана. — Почему ты молчал, Адам? Ты мог хотя бы позвонить? — он стоит, опираясь об стол. — Я не подумал об этом, — отвечаю, усердно разглядывая входную дверь. — Когда тебя затопили, первым делом ты позвонил мне, а когда твой брат умер, ты мигом срываешься и летишь в другой штат, не сказав никому! — выкрикивает он, измеряя комнату шагами. Дверь открывается, и в помещение заходит секретарша с подносом, на котором стоят два кофе. Она ставит их на стол, а затем, услышав «спасибо», уходит. — Кстати, что там с твоей квартирой? — он берет два напитка, подходит, отдает мне один и присаживается на диван рядом со мной. — Я сделал ремонт, — делаю глоток, а затем звонко ставлю кружку на блюдце. — Ты? — удивленно спрашивает. – Сам? — Да, — я не хочу продолжать разговор в этом русле. — Так ты расскажешь мне, зачем позвал меня?***
В офисе я провел весь день, в течение которого мы разбирали заказы, подписывали бумаги и распределяли обязанности между самими студиями. Я рассказал Алексу более подробно все, что произошло со мной за последнее время, а тот в свою очередь поддержал меня и дал пару советов. Так же он обещал, что поговорит насчет моей машины, которая была в ремонте уже третий месяц; я не видел никаких продвижений, но идти и разбираться с владельцем мастерской сейчас я был не в состоянии. По окончанию дел, мы решили заехать в торговый центр, в котором я купил себе турку и готовую еду. Домой я вернулся ближе к полуночи. Весь день Алекс отвлекал меня от ненужных мыслей, но дома даже стены напоминали обо всем. Я физически уже не мог переживать тот день в своих мыслях, постоянно думать о случившемся, поэтому я решил посмотреть фильм. Открыв в интернете рейтинги, я включил первый попавшийся, но смотреть, вдумываясь в сюжет, не удавалось, поэтому я поставил на паузу и вышел на балкон покурить. Курил я очень редко, но дома всегда валялась одна или две пачки Marlboro. Балконы в нашем доме были не застекленные и очень необычно расположенные. Я жил на предпоследнем этаже высотки, поэтому сейчас, смотря на ночной Лос-Анджелес, я забывал обо всем и мог лишь молча наблюдать за яркими огнями, мигающими в кромешной темноте. Никогда не умел пускать кольца из дыма и сейчас при попытках единственное, что у меня выходит — кашлять. — Не умеешь курить — не кури, — слышу голос, но не сразу понимаю, что он доносится с балкона сверху. Поднимаю голову и вижу Томми, стоящего в черной толстовке и выпускающего дым из легких. Он не смотрел на меня и если бы не его фраза, я бы не подумал, что он говорит со мной. — Я обычно не курю, — буркнул я, сомневаясь в том, что он услышал. — Сегодня особый повод? — хмыкнул он, вытягивая руки и стряхивая пепел, чтобы тот не попал ко мне на балкон. — Можно и так сказать, — я глубоко выдохнул, выпуская дым. — Не расскажешь? — то ли утверждая, то ли спрашивая, произносит он. — Вроде бы все хорошо, у меня все есть, и я счастлив, — честно признаюсь, доставая новую сигарету. — Не обманывай себя, ты несчастлив, — он сжался, словно извиняясь за эти слова, по нему было видно, что он не хотел их произносить. — Это так заметно? — спросил я, в глубине души не желая признаваться себе в обратном. — Счастливые не курят по три сигареты за раз, — усмехнулся Том и отвернулся. После нескольких нескончаемо долгих секунд молчания, я сдался. — Да, наверное, ты прав. — Почему ты тогда ничего не меняешь? — сказал он, выпуская кольца дыма, совершенно не обращая на меня внимания. — Заведи семью, детей. — Не получится, — грустно ответил я. — Почему? — он внимательно смотрел на меня. — Может, ты просто не хочешь? — Я гей, — нехотя признался я. Повисло неловкое молчание, которое прервал звук мобильного телефона, доносящийся из квартиры Томми. — Прости, но мне пора, — и он ушел, не дождавшись ответа и оставив меня одного.