Адель

      Кап. Кап...       Губы шевелятся сами собой. Язык с трудом выталкивает изо рта звуки. Пальцы вздрагивают при каждом ударе.       Кап. Кап...       Была ли это попытка моих тюремщиков свести меня с ума или всего лишь воля случая, но эта капель, отдающаяся эхом в моем черепе уже на протяжении десятков лет, наоборот помогла сохранить мне рассудок.       Кап. Кап...       Если прислушаться, можно разобрать, о чем она говорит. И пусть кому-то мои мысли покажутся бредом - это не так. У меня было много, очень много времени, чтобы изучить ее язык. Проскользнет ли в полуоткрытую дверь слабый порыв ветерка, повернется ли ржавый ключ в замочной скважине, ступит ли на холодный камень чья-то нога - капель расскажет мне об этом.       Кап. Кап...       Она была единственным моим собеседником. Она отвечала на вопросы и рассказывала истории. Она убаюкивала меня, давая возможность забыться беспокойным сном, и приводила в чувство, едва сон грозил стать вечным.       Кап.       - Кап... - шевельнулись мои губы, в ожидании нового удара.       Его не последовало.       Тяжело скрипнул в скважине ключ и дверь в камеру отворилась.       Кап... Кап. Кап.       Тяжелые, набойки на ботинках тюремщика застучали по камню.       Один... два... три... четыре... пять... шесть...       «Семь! Семь! Ну же!!!»       Длинные черные щупальца вырываются из моего тела и вгрызаются в моего мучителя. Квинтэссенция жизни наполняет меня. Обрывки цепей падают на пол. Прутья гнутся, выскальзывая из каменных стен, сворачиваются на полу и обращаются в лужицы расплавленного металла. Вихрь шипящих капель наполняет воздух, и они устремляются вверх, прогрызая себе дорог через тела вопящих от боли людей...       Кап.       «Шесть. Все-таки шесть...»       Я помню, как много-много лет назад я вот так же считала шаги, и когда тюремщик вдруг останавливался в полуметре от моей долгожданной свободы, на глазах наворачивались бессильные слезы.       Кап... Кап...       Те времена давно прошли. Как высохло мое тело, так истаяли слезы. Но надежда всегда живет в моем сердце и каждый раз мой разум терзает одинокая мысль: «их могло бы быть семь!».       Кап...       Пронзительный скрип рубильника, мерный шум у меня за спиной и холодная жидкость, вливающаяся в мои вены.       Кап. Кап. Кап.       «Не хочу, не буду! Перестаньте! Уберите это из меня!»       Нет, мое тело иного мнения на этот счет. Оно жадно всасывает в себя бегущую по трубкам жидкость. Интересно - чем они меня кормят? Может, чьими-то трупами? С них станется... Впрочем, кого я обманываю - я ведь давно разобрала ее состав до последней молекулы... интересно - а есть что-нибудь мельче? Надо попробовать... Пробовала - не получается. Наверное, нет...       Кап. Кап.       Рубильник со скрежетом возвращается в прежнее положение. Измученные сосуды судорожно дергаются, проталкивая в свои недра остатки питательного раствора.       Кап...       Один... два... три... четыре... пять... шесть...       Дверь закрывается, и эхо от удара сбрасывает вниз целый град крошечных капель. Круг замкнулся.       Кап. Кап...              - Просыпайся... просыпайся, моя дорогая, к тебе пришли.       Я приподняла голову и попыталась разлепить веки - бесполезно.       - К тебе пришли...       Это капель. Конечно, кто же еще? Но...       - Что... что ты сказала?!       Неужели это мой голос? Как давно я его не слышала. Каким неприятным, режущим слух он стал...       - Они уже у двери, они уже поворачивают ключ...       - Они? Кто они?..       Невозможно. Это не правильно. Это нарушает существующий порядок! Они... никогда не было «они», всегда был «он»! Он, мой мучитель, мой тюремщик, несущий вечную стражу. Так почему же теперь... «они»?..       Ветерок касается моего лица и на этот раз он чуть дольше задерживается на губах, превращая мельчайшие капельки влаги в ледяные кристаллы.       - Они уже спускаются! Мы ведь посчитаем их шаги, правда? Ра~аз...       «Ра~аз...»       Нужно молчать. Притвориться мертвой. Не шевелиться. Не дышать, не жить. Пусть они подойдут, пусть подойдут поближе. Семь шагов, семь коротких шагов и я буду свободна!       «Два~а...»       - К-кто... здесь...       «Заткнись, старая дура! Заткнись!!! Кто просил тебя разевать свою гнилую пасть?!»       - И еще - три~и... - рассмеялась капель.       «Три... Неужели они тебя не услышали? Быть того не может, но в любом случае - просто молчи! Молчи!!! Молчи, я сказала!!!»       - Кто здесь?!..       «Четы~ыре... Пя~ять... Ше~есть... Се~...»       - Стой. Дальше нельзя.       - Они остановились, - хихикнула капель.       «Гадство! Проклятье! Это все из-за тебя! Старая дура!!!»       - Здравствуй, дочка... - сказал один из вошедших. - Вот мы и встретились, снова...       - Кто ты?.. - вновь выдавила из себя, борясь с разрывающими голову голосами.       Вошедший не удостоил меня ответом, зато подал голос другой... другая:       - Деда, это она?       - Опять «деда»? - пробурчал первый.       - Да ладно тебе, не вредничай!       - И это я, значит, вредничаю?!       - Прекратите... - Язык почти не слушается, вместо слов изо рта вырывается какое-то шипение.       - Деда, она... старая.       - Да, весьма... а тебе не все равно?       - Ну, знаешь... мне его жалко, между прочим! Посмотри - что она со своим сделала!       - Не переживай, к новому она будет относиться намного бережнее, уж поверь мне! Мы ведь, в сущности, такие же, как люди - не ценим того, что имеем, пока не потеряем. Но уж если раз потеряли...       - Ладно, ладно, убедил... А она не того?..       - Ну, может быть самую малость...       - Да? А мне кажется - на всю башку!.. Тетя, ты как - совсем того, или еще что-то соображаешь?       - Ты... мне? - Челюсть болит от чудовищных усилий.       - Тебе, кому же еще!       - Подойди... поближе... я покажу...       Первый рассмеялся.       - Вот видишь... внучка... она еще чего-то соображает!       - Эх, ну, видать ничего не попишешь... можем начинать?       - Наверное, можем.       - Вы пришли убить меня?.. - в груди родилось какое-то волнение. Быть может, страх, а может надежда, что мои мучения, наконец, закончатся.       - Наоборот, дочка! - расхохотался... старик (услужливо подсказала капель). - Мы пришли тебя освободить.       - Там охранник, у входа... - Сознание меркнет от боли, но я заставляю себя говорить. - Приведите. Мне нужна...       - Что ты, дочка! Года уж мои не те, чтобы смотреть, как ты завтракаешь! - снова рассмеялся старик. - Желудок, знаешь ли, слабый, может чего доброго и подвести... Хорош же я буду - перед родными-то опозориться!       - Ты...       - Помолчи, - голос его внезапно утратил веселые нотки, сделался жестким и властным. - Мы принесли тебе тело. Ее тело.       - Да? - прохрипела я. - А она об этом знает?       - Знает, не переживай. Но прежде, чем ты его получишь, мне нужно, чтобы ты пообещала мне: не есть ее.       - Тогда зачем...       - Затем, что ты убьешь ее. Не съешь, а убьешь. Быстро, как ты умеешь. А потом заберешь то, что ей принадлежало.       - Я не понимаю... зачем это нужно тебе. Еще меньше я понимаю, зачем это могло понадобиться ей. Но если вы оба этого хотите, я не вижу... - мое горло сдавливает приступ кашля, но я со злостью заталкиваю его обратно, - не вижу повода отказываться...       - Вот и замечательно! - хлопнул в ладоши старик. - Тогда приступим.       - Смотри! - одними губами шепчу я капели.       - Смотрю я, смотрю, - отзывается та. - Этот мужик закрывает девчонке лицо ладонью. Теперь...       Пронзительный крик, прокатившаяся по подземелью ударная волна и яростный поток света, проникший даже сквозь закрытые веки, едва не размазали меня по стене. Но я выдержала. И наградой этому стало прикосновение теплой кожи к моей мертвенно холодной щеке.       Больше не в силах сдерживаться я вцепилась зубами в горло девчонке и бросилась в открывшуюся передо мной бездну...              - Хахаха... хахаха... хахаха... - По укутанной тьмой камере разносился чей-то заливистый смех.       Лишь когда в легких закончился воздух, я поняла, что смех этот был мой.       Я поднялась с колен и с наслаждением хрустнула суставами.       - Проклятье, как больно! - на глаза навернулись слезы.       Я осторожно дотронулась до шеи и отдернула руку, едва та коснулась чего-то липкого и скользкого.       Поднеся руку к лицу, я с изумлением уставилась на алые, в тонком лучике света, пробивающемся сквозь полуоткрытую дверь, пальцы.       Поднеся их ко рту, я высунула язычок и самым кончиком лизнула их. Соленые...       Резко обернувшись, я уставилась на прикованную к стене фигуру. Лишь издали напоминающую человеческую. Дистрофическое тело - морщинистая кожа облепляет атрофированные мышцы и торчащие кости. Отчетливо прорисовывающиеся ребра, просвечивающий сквозь тонкую кожу лишенный волос череп - словно скелет, а не живая женщина... Нет, уже и впрямь не живая.       Приблизившись к прикованному к стене трупу, я присела на корточки и приподняла его уродливую голову: сгнившие зубы; сросшиеся, наполненные гноем веки; щеки, изрытые язвами и невыносимо воняющие фурункулы, которыми усеяна вся шея.       В груди что-то заклокотало. Я приоткрыла рот и позволила смеху вновь раскатиться по сводам бывшей темницы.       Смачно плюнув в морду покойнице, я хлестким ударом размозжила ей голову о камни, поднялась, развернулась, расправила плечи... нет, скорее плечики... и взбежала по лестнице к распахнутой двери.       В лицо мне ударил порыв холодного ветра и швырнул на тело горсть белых хлопьев.       Зубы почему-то сами собой принялись выбивать нервную дробь, а кожа покрылась пупырышками и пошла ходуном в такт задрожавшим мышцам.       «Это что еще за дела?..»       - Кап... - раздалось из-за закрытой двери.       В следующее мгновение она с грохотом захлопнулась. Гримаса злобы постепенно исчезла с моего лица.       Я огляделась - куда ни глянь, один только снег. Лишь далеко впереди высится горная гряда. Но зато какой воздух! Никакой затхлости, никакой вони, с которыми я свыклась, но в глубине души ненавидела всем сердцем. Что за дивное место?!       «Но, проклятье, почему же так дрожит тело?!»       Впервые я оглядела себя и недоуменно поморгала, пытаясь понять - что же я все-таки вижу.       На наваждение это не походило, оставалось понять - для чего мне такая здоровенная грудь...       Заметила я и еще кое-что - прямо поверх двух бесполезных кусков жира, скрывающих на удивление неразвитые мышцы, была размашистым почерком намалевана надпись: «Адел...»       Надпись шла полукругом и уходила куда-то в район живота, но как я не терзала свое, так ничего больше прочитать и не смогла.       «Что ж, Адел, так Адел... или нет - лучше Адель. Да, пусть будет Адель!»       - Проклятье, как же холодно!.. - зарычала я, отмечая, что тело мое уже начинает жить своей жизнью, то дрожа, словно в лихорадке, то подпрыгивая на месте.       - Сукины дети! - наконец сформировалась в моей голове достойная мысль. - Да они же меня без одежды оставили! Это что ж - она с голым задом по этим снегам топала?!       Злость помогла немного согреться, и стимулировала работу мыслей.       Щелчком пальцев, запалив ближайший сугроб, я подошла к нему и с наслаждением впитала жар пламени. По ногам побежали теплые струйки.       Спохватившись, я опустила взгляд вниз и облегченно вздохнула - всего лишь растаявший снег. Но нужно быть внимательнее, хорошо этой дуре достало мозгов справить нужду, прежде чем она пришла ко мне на свидание! И голода я, вроде, не чувствую... Как странно ощущать столь примитивные потребности организма... Я уже и забыла, про все эти малоприятные довески, идущие в комплекте с жизнью. Когда я висела там...       Захлестнувшая меня с головой волна ярости, сопровождаемая рванувшимся из горла ревом, выплеснулась наружу и прокатилась по снежной пустыне, в мгновение ока окутавшейся паром.       Быть может, этот густой, непроглядный пар и спас меня. А, может, охранник просто промахнулся. В любом случае это было непростительно с моей стороны - подумать только: едва не потерять тело, спустя несколько минут после его обретения!       Пуля, выпущенная из ганблейда, просвистела в сантиметре от моего уха.       Вторая была выпущена уже наугад, но заметно точнее, впрочем, теперь это не имело никакого значения. Землю расчертили окружности защитного барьера. Комочек металла рассыпался пылью, не пробив и первого.       Я ухватила комок пара побольше, скрутила его в маленький горячий водный шарик и швырнула охраннику.       Тот самозабвенно продолжал стрелять. Не обращая внимания ни на то, что пули его бесследно таяли в воздухе, ни на то, что пар, в который вновь обратился мой шарик, уже наполнил его легкие и теперь те крупицы магии, которыми я его подпитала, стремительно разносились кровью по его организму.       За моей спиной послышался торопливый топот копыт. Небо озарила вспышка молнии, прогремел раскат грома.       Гипнороги? Нет, это кто-то покрупней... Но лошадей здесь не водится... или все-таки есть? И этот гром...       Резко обернувшись, я встретилась с двумя угольками пышущих жаждой убийства глаз в черных глазницах бесстрастной золотой маски.       - Один?! - изумлению моему не было предела.       Вот только страж явно был не настроен шутить...       - Проклятье! - я прыгнула в бок, и почувствовала, как снег тысячью морозных игл впился мне в тело.       Дыхание перехватило. Судорожно хватая ртом воздух, я вскочила на ноги и увидела, как все четыре возведенных мною барьера рухнули под ударом исполинского меча.       Что-то больно ударило мне в живот, и я закричала от боли, такой не привычной, почти сладостной, но явно не своевременной.       - Ах, ты шестиногая тварь! - я вцепилась руками в копыто уродливой лошади и попыталась приподнять ее. Не тут-то было. Магия, словно побитая собака забилась в дальний угол сознания и решительно отказывалась выбираться наружу. А своих сил у этого тела было столько, что можно смело сказать, что их не было вовсе.       Страж занес меч для решающего удара.       - Не~ет! - завопила я.       Не хочу! Не хочу умирать! Я ведь только что снова начала жить! Не хочу!!!       Один остановился в тот миг, когда меч его уже почти коснулся моего горла.       Я с трудом проглотила тугой комок и сжала зубы, терпя холодные когти мороза, вгрызающиеся в кожу, боясь неосторожно дернуться и самостоятельно насадить себя на его меч.       Он обернулся назад. Жажда убийства в его глазах потухла. Он внимательно всматривался во что-то, скрытое от нас обоих пеленой все еще клубящегося над долиной пара, а потом я почувствовала, как копыто его проклятой лошади поднялось с моей груди.       Меч исчез у Одина за спиной. Некоторое время он еще постоял, словно в нерешительности, взирая на меня сверху вниз, а я боялась даже пошевелиться. Потом дернул головой в рогатом шлеме и, хлопнув коня по шее, направил прочь. Какое-то время я еще слышала цокот копыт по замерзшей земле, а потом все стихло.       Осторожно, морщась от боли, я встала с земли и отряхнула с себя комья снега. Тут же, не теряя времени, поспешила восстановить разрушенный стражем барьер и лишь после этого решилась выйти из облака пара.       Охранник - здоровенный детина в отороченной мехом кожаной куртке - сидел на земле и отрешенно глядел на сжатый в огромных лапищах ганблейд.       Едва завидев меня, он расплылся в радостной улыбке и бросился мне навстречу.       На мгновение мне даже сделалось жутко. Пусть заклинание и должно было его обезвредить, но если что-то пошло не так, и, даже если проходя сквозь барьеры он умрет, с него станется просто напросто раздавить меня своим весом...       Но, не дойдя до внешнего круга барьера, он остановился и, опустившись на одно колено, преданными глазами посмотрел мне в лицо.       - Волшебница... моя госпожа. Повелевай мной, я - твой верный рыцарь!       - Это что-то новенькое... - я удивленно присвистнула. - Странно, дружок, а я просто хотела спалить тебе мозги за то, что ты со мной делал все эти долгие годы и дело с концом... уж не притворяешься ли ты?       Нет, кажется, не притворяется... Невозможно смотреть так преданно и втайне желать убить. Нет ни единого намека на фальшь - лишь безграничная преданность.       - Госпожа, вам холодно?..       - Что? - я удивленно посмотрела на него.       Нет, это решительно неправильно! Он не должен так себя вести!       А мой новоиспеченный раб уже поднялся с земли и вразвалочку направился прямиком ко мне.       - Стой, идиот! - я едва успела убрать барьеры, прежде чем он успел убиться о них.       - Но госпожа, - жалобно простонал он. - Вам же холодно... вы можете заболеть или... ум... умереть...       Быть того не может! На глазах этого чудовища заблестели слезы.       - И что ты предлагаешь? - подозрительно спросила я.       - Идемте внутрь, там тепло, там вы согреетесь. Я найду для вас одежду, госпожа.       - Внутрь? - холодно переспросила я, чувствуя, как внутри снова закипает злость, а в ладони рождается комок пламени.       - Внутрь, госпожа. В мою сторожку. Я тут живу, при темнице.       Злость схлынула, а я вновь ощутила на себе морозное дуновение ветра.       - Ну, хорошо, пошли, - кивнула я.       Верзила расплылся в блаженной улыбке. А потом, не успела я еще и рта раскрыть, сграбастал меня своими лапищами и, прижав к груди, принялся расстегивать свою куртку.       - Что ты делаешь? - возмущенно воскликнула я.       - Холодно, госпожа, - пояснил мой «рыцарь». - Босиком по снегу... вы простудитесь. Лучше я вас понесу.       Я даже не нашлась, что на это ответить. Покорно позволила ему сунуть себя под полу куртки и прижать к телу тяжелыми лапами.       И хотя ветер то и дело задувал под куртку, то сбоку, то снизу, я очень быстро согрелась, а повернувшись так, чтобы мой благодетель ненароком не переломал мне руки, я еще до того, как мы добрались до обещанной сторожки, провалилась в глубокий сон...              - Вот и все, - старик улыбнулся.       - Как это все? - возмутилась девочка. - Ой! Кажется, у меня получается...       - Мда... а жаль... когда ты молчала, ты мне нравилась намного больше.       - Ой, да брось, деда! Как будто ты взял меня лишь для того, чтобы я все время молчала! Тебе же самому будет без меня скучно!       - Значит, даже будучи сгустком протоплазмы, ты все также будешь называть меня дедушкой?..       - Ну конечно! Какой же ты мне отец? Скорее дед, вернее прадед...       - Если уж на то пошло, то одного «пра» явно недостаточно.       Они рассмеялись.       - Так что значит это твое «все»? Мы уходим?       - Да, уходим, девочка...       - А ты разве не хочешь узнать, что будет с ней дальше?       - Не особенно... Но, если хочешь, ты можешь остаться, а потом догнать меня...       - Э нет! Так просто ты от меня не отделаешься! Куда ты - туда и я! Но... мы ведь еще сможем вернуться?.. Очень уж мне интересно - чем все закончится! В конце концов, это мое тело... А я уверена, что она непременно его угробит! Слушай, а как тебе удается сохранять... эээ... человеческий облик? Я тоже хочу!       - Это тебе еще зачем?       - Ну, вот сейчас я хотела скорчить недовольную физиономию.       - Научишься еще, - усмехнулся старик. - Что же до другого вопроса... конечно вернемся! В конце концов, время инвариантно…       Они шли по заснеженной равнине, уходя все дальше от места недавнего сражения, и силуэты их понемногу истаивали в лучах пробивающегося сквозь пелену облаков солнца, пока не исчезли вовсе...