1 Июня 2018 года.
Вы знаете, что за всё в этом мире нужно платить? Конечно да, ведь не раз сами сталкивались с этим. Однако, порой расплата кажется больше, чем то, что мы получили. Мы считаем, что это невыгодно, но не нам об этом судить, потому что не люди правят миром, а что-то высшее. И вот сейчас я сижу на диване рядом с Кирой, листающей какую-то неинтересную книгу, и Феликсом, который, кажется, задремал, погрузившись в недры мягкого дивана. Перед нами ползает на коленках Джо, пытаясь присоединить неправильную деталь к железной дороге. Полотно игрушечных рельс не подходит, но она всячески пытается их совместить. И какая же плата будет за этот вечер? Об этом я пока не знаю, а может, подсознательно и догадываюсь, но всячески стараюсь огородить себя от этой мысли. - Мама! – Джо отбрасывает деталь в сторону, - Она не подходит! - Скорее всего потому, что ты прикрепляешь её не к той части. – отвечаю я, - А предыдущие полотна ты тоже соединила неправильно, - Я указываю на место ошибки, где игрушечная железная дорога вместо полукруга выгнулась назад. Дочь хмурится и ломает неправильную часть. С громким вздохом она берётся за переделку своей работы. Около семи минут у неё уходит на то, чтобы поменять детали местами, повернуть их в нужную сторону и совместить две части дороги. - Готово! – выкрикивает она и вскакивает с колен. – Я быстро собрала её? – спрашивает Джо, и в её голосе мелькают нотки гордости за себя. - Конечно, милая, - улыбаюсь я. - Да, несмотря на то, что ты потратила на постройку круга из 30 деталей весь вечер. – слышится заспанный голос Феликса, а потом его тихое оханье, потому что Кира попала локтём прямо по его животу. - Не слушай его, Джо. – фыркает девушка, - Он просто завидует, ты же знаешь дядю Феликса. Девочка радостно кивает и достаёт из коробки сам паровоз. - Дядя Феликс, хочешь пустить поезд? Демон улыбается своей фирменной улыбкой и встаёт с дивана. - Конечно, хочу, - он присаживается рядом с Джо и забирает из её рук вагонный состав. Аккуратно поставив его на рельсы, Феликс нажимает небольшой рычажок и поезд, громко гудя, трогается по рельсам, вызывая восторг у Джо.13 Июня 2018 года.
Громко стучат ножи и вилки об фарфоровые тарелки. В комнате тишина, слышится только треск поленьев в камине. - А когда я буду есть то же, что и вы? – спрашивает Джо, опуская ложку. - Никогда, – строго отвечает Ян и хмурит брови. - Но почему? – дочь отодвигает тарелку и фыркает, - У вас вкуснее! - Ешь своё рагу, Джо, - терпеливо просит Ян, но Джоанна лишь упрямо качает головой. Отрезаю свой кусок мяса с тарелки и кладу в рот. Нежное, сочное мясо, и сначала я путаю его со свининой, но… Сладкий привкус на языке и лёгкая горчинка составляют идеальный коктейль вкуса, свою особую эйфорию, которая кружит голову. Человечина… - Джо, пожалуйста, - смотрю в сторону дочки, - Доедай рагу. Она вздыхает и принимается за еду. Я отодвигаю тарелку под удивлённые взгляды своей “семьи”. - Я не голодна, извините. - Когда ты в последний раз ела? – интересуется Агнесса, отправляя в рот небольшой, наколотый на вилку кусочек мяса. - Лет пять назад, может, меньше. У меня нет потребности в еде, - осведомляю её об этом я. Она кривится и отворачивается.25 Июня 2018 года.
- Марго! - Да?- поворачиваюсь к вошедшему в детскую Яну. - Идем со мной, - хмурюсь и поднимаюсь с коврика под недоумевающим взглядом Джо. - Ян,- я замечаю кровь на его руках, но, вспомнив о находящейся в комнате Джо, замолкаю,- Извини, солнышко,- целую дочь в лоб,- я скоро вернусь. - А его поцеловать?- в меня утыкается мягкая морда Фреда. Целую медведя в макушку и выхожу из комнаты. -Откуда кровь?- обеспокоенно проговариваю я, когда мы отходим от комнаты Джо, и хватаю Яна за руку. - Не волнуйся, это не моя,- спокойным голосом отвечает он. Мы подходи к его комнате, и я вижу небольшие рубиновые капли на полу. На застеленной кровати лежит человек, с перебинтованной головой. Его неровное дыхание пронизывает всю тишину помещения, и мне кажется, что я могу даже услышать его сердцебиение, такое же неровное и беспокойное. - Он только уснул,- тихо шепчет Ян, склонившись к моему уху. Волосы парня раскинуты по подушке. Голова перевязана полосой белоснежного бинта, на котором в некоторых местах выступили кровяные потёки. Его ресницы вздрагивают во сне, и он тихо болезненно постанывает. И какой ужас просыпается во мне, когда я узнаю в нём Марка. - Не уверен, что он протянет ещё один день,- грустно констатирует Ян,- Он звал тебя, но, боюсь, он уже ничего не помнит, у него бред. Посиди с ним, а я пока побуду с Джо. С этими словами он уходит, оставляя меня наедине с Марком. Тот снова стонет во сне и елозит головой по покрывалу, от чего ярко-алая кровь большим пятном растекается по светлой марле. - Ммм,- произносит он и открывает глаза. Глубокий вздох, и он заходится в приступах нервного предсмертного кашля. – Марго? – Марк не верит своим глазам, видимо, считая это иллюзией своего сознания. В качестве достоверности я дотрагиваюсь до его руки. - Всё будет в порядке,- шепчу я, сжимаю прохладную ладонь парня. Он улыбается глазами, и я вижу, что они сменили цвет: с серебряного на голубой. Ищу глазами в его волосах цветную прядь, но к большому, то ли удивлению, то ли сожалению, не нахожу. - Не ищи, - хрипит Марк, - Всё равно не найдёшь. Я молчу и смотрю на то, как ярко кровь контактирует с бледной повязкой и кожей. - Я обещал тебе рассказать о Макс, когда придёт время, - его голос слегка оживляется, - Так вот, оно пришло. - Нет, - отрицаю я,- Ты будешь жить! - И ты, и я, и Ян прекрасно знаем, что это не так, поэтому выслушай меня сейчас, - тихо просит он и сжимает губы в тонкую линию. Опускаю глаза, чтобы не смотреть, как постепенно угасает свет в глазах Марка. - Я не уверен, что год моего рождения что-то тебе даст, поэтому я опущу это, лишь скажу, что я старше вашей Агнессы на парочку веков. Не скажу, что я стар, как эта жизнь, но многое в ней я перепробовал, - он усмехается и тут же корёжится от боли, - Ох… Чёрт бы их побрал … Я был обычным смертным, работал как все и мечтал завести семью, но судьба не считалась с моими планами. Я попал под копыта бешеной кобылы, которая, пробив мне череп и продавив грудную клетку, бросилась вскачь. Я очнулся в большой пустой комнате с тысячью зеркалами. И какой был мой ужас, когда я взглянул на себя в одно из них. Перештопанный в разных местах и с вырезанным сердцем, рубец от которого остался до сих пор, - он прерывается и кашляет жутким кашлем, - Я просидел там около десяти лет, разговаривая с собственным уродливым отражением. В порывах ярости я искал выход, разбивая зеркала, но на следующий день они снова висели. Ровные, гладкие и без единой трещины или царапины. Целые три века мне потребовалось потом на то, чтобы разыскать того, кто это со мной сделал. Это сделал Бог, сам Бог. Ты представляешь? Он создал баланс для этого карточного мира…хотя баланс, в общем-то, не доработан, а игрушки не доделаны. Я тоже не поверил вначале, – продолжает он, глядя на меня и видя в моих глазах неверие, - тоже считал, что это невозможно. Но это так, я не стану врать тебе на смертном одре, - утверждает он, и мне приходится смириться, - Я никогда не видел Бога, скажу честно, но слышал его. Ты не веришь? – спрашивает он, и я мешкаюсь, - Подожди. Ты веришь в сатану, но не веришь во что-то светлое? Это как минимум странно для бывшего ангела, ты не находишь? Впрочем, я не заставляю тебя в это верить, я ставлю тебя перед фактом. В 1705 я познакомился с Максимой. Тонкие черты лица, ровный европейский нос и яркие зелёные глаза. Я никогда не у кого больше не видел таких глаз. Ты снова не поверишь, но они смеялись всегда, даже когда не смеялась сама она. Макс ненавидела это короткое, мальчишечье сокращение, которое я ей придумал, но молчала. Мы любили друг друга и хотели пожениться, да и её родители ничего не имели против нашей помолвки, но во всех историях есть свои казусы. Первый раз Макс погибла в 1707, за день до её шестнадцатилетия. Всё списали на самоубийство. Её нашли в канаве в пять часов утра какие-то мальчишки, шедшие на рыбалку. В руке она сжимала револьвер, от чего миф о том, что застрелилась она сама, был довольно реален. Всё сходилось, но Максима была левшой, а выстрел был сделан с правой стороны. Было бы глупо тянуться к правому виску, сжимая в левой руке заряженный пистолет. Это явна была работа Очистителей. Тонкая, почти ювелирная. Ни одного следа, кроме той промашки. Я страдал и лез на стенку от горя, пока вновь не взял себя в руки и не начал выслеживать этих тварей, и в 1807 я наткнулся на целую шайку. Обычно они работали по одному или парой, чтобы было легче действовать в разных городах за раз. Я слегка не подрасчитал силы и бросился на них. В тот день меня изрядно потрепали, и я думал, что именно в этот день испущу дух. Но тут, взглянув на одного из них, я увидел яркие изумрудные глаза. Они чем-то напоминали глаза Макс, но в этих было слишком много фальши и цвета. Меня выбросили на мостовую, где я пролежал недолго, потому что вновь увидел эти фальшивые глаза, которые внимательно меня рассматривали на наличие повреждений. Лицо человека, склонившегося надо мной, было закрыто чёрным платком, а одна из прядей волос выкрашена в изумрудный цвет. “-Ужасно выглядишь”,- до боли знакомы голос резанул по сердцу. В ту же минуту человек сдёрнул с лица платок, и я увидел Мак, живую и невредимую. Моему счастью не было предела, я вновь почувствовал вкус жизни и счастья, а вечность, предстоящая вместе пьянила. Макс скрыла мой штамп идентичным платком и рассказала о том, что мы далеко не бессмертны. После этого я и она стали работать вдвоём, прикрывая спины друг друга и дыша одним воздухом, как бы банально это не звучало. С Яном я познакомился чуть позже, и все его считали претендентом на незанятый третий трон, но он им не оказался. Ошибка стоила нам больших утрат. После этого Макс сильно изменилась, но встреча с Антоном это немного сгладила. Он лишился всей своей семьи при пожаре, и мы взяли его к себе. Максима отвлеклась, полюбила его как родного сына, да и я тоже. Тогда, глядя на них, я понял чего именно нам не хватало – детей. С нашей кочевой жизнью это было просто невозможно, но с Антоном мы умудрились справиться и даже вырастить из него неплохого человека, как я считаю . А потом случилось непоправимое – Макс начала убивать людей, которых ей было предначертано защищать. Я не знал, что делать и метался из стороны в сторону, пытался хоть как-то вразумить её, но всё было тщетно. И вот, после очередной своей новой охоты она пришла и сказала: “-Марк, если ты не убьёшь меня, я встану на сторону Очистителей, прости.” Она сорвала платок и высветила своё клеймо “Z-786”. Я принялся искать нужный металл. Серебро не сложно было достать, сложно было спустить курок. Отлив одну пулю я понял, что если промахнусь – уйду с ней, но я выстрелил и … попал. Она повалилась на пол, дёргаясь, словно больная эпилепсией. Изо рта повалила пена, а зрачки расширились и начали менять цвет, приобретая нормальный, природный оттенок – зелёный, как молодая трава. Волосы приняли единый цвет, а кожа стала персиковой. Я не рассказал многих подробностей её последнего вечера Антону - боялся, что он возненавидит меня. Теперь я работал один, но моих сил на всех Очистителей уже не хватало, нужна была хоть какая-то поддержка, и тогда я обратился к Яну. Оказывается, он знал, что ты должна была стать одной из нас, но нужно было твоё согласие. Ян категорически отказывался поговорить с тобой и не давал мне. Но это было не большой проблемой, я всё-таки смог уговорить его, надавив на жалость. Оставалось самое главное – сделать из тебя человека и втереться в доверие к главе Очистителей. Нужно было лекарство, чтобы переродившись, ты стала охотницей. Я взял на себя лекарство, а Ян и твоя демоническая семейка – этих тварей, они стали такими ради тебя. Но случились небольшие непредвиденные обстоятельства, ты родила Тейлор и Джо и не просто родила, а родила людьми. Их нужно было огородить от тебя и мягко подвинуть с дороги, иначе ты бы ни за что не пошла на большие риски. Ян должен был защищать девочек, пока ты, страдая якобы от его эгоизма, перерождалась. Пилюля тебе отдали и человеческое тело тоже. Всё шло по плану. Твоя смерть тоже была красивой и красочной одновременно, Очистители быстро тебя нашли, нам повезло. Ну, остальное ты знаешь, страдая от такой потери, как дети ты должна была стать более сильной и целеустремлённой, - он говорит с каждой секундой всё тише, рука, сжимающая мою ладонь, слабеет. Я хватаюсь за него, пытаюсь растормошить. - Ма-рго, сними … Платок, - просит он севшим голосом, - Он больше не нужен. Выполняю просьбу и открываю его шею. С боку, почти бесцветными буквами “S-102”. - Не забудь, что … нужно просто … представить, как они умирают, и они будут мучиться,- глоток воздуха,- умоляя тебя о смерти. Глаза парня медленно смыкаются, а голова заваливается на бок. - Нет! – подскакиваю я к нему, трясу за плечо, но никаких признаков, - Марк! – в истерики кричу я. В комнату вбегает Ян и оттаскивает меня от тела. - Пусти! – вырываюсь я. - Марго! – Ян сильнее привлекает к себе, - Посмотри на меня! - Нет, нет, нет,- трясу головой,- Оставь меня. - Его уже не вернёшь, - говорит он, всё ещё удерживая меня. Я утыкаюсь Яну в плечо и позволяю себе заплакать. Он целует мои волосы и шепчет какой-то успокаивающий бред, где я могу расслышать только: “Всё будет хорошо, я обещаю.”28 Июня 2018 года.
Дверь в гостиную резко распахивается, и на пороге появляется запыхавшаяся Кира. - Они … сейчас… Я видела!… Джо! Где Джо? Демоны насмешливо смотрят на неё. - Успокойся и скажи нормально, - требует Ян, прислонившись к роялю и скрестив руки на груди. - Очистители, - она сильно жестикулирует руками, - Они здесь. Джо, её нужно… Но договорить она не успевает, и ,как-то странно выгнувшись в пояснице и нелепо взмахнув головой, оседает на пол. В спине, между лопатками сияет дыра, постепенно наливающаяся тёмной кровью. - Марго! Забирай Джо и уходите! – Ян испуганными глазами смотрит на меня. - А вы… - Забирай Джо! – вторит ему Феликс и суёт мне в охапку дочь. Джо непонимающе оглядывается вокруг и взвизгивает, когда в комнату клубами начинает валить дым. Прижимаю дочку к себе и выбегаю из комнаты. Не представляю куда бегу. Просто мчусь, не разбирая дороги. Дверь, ещё, ещё, коридор, поворот налево, лестница вниз, дверь, длинный коридор и снова лестница. - Джо, - сажаю дочку под лестницу, - Ни единого звука. Она понимающе кивает, а в глазах уже стоят слезы. Слышатся голоса на лестнице и быстрый топот ног. Я замираю и зажимаю ладонью рот Джо, которая того и гляди расплачется. Сердце ухает где-то в районе глотки и мне кажется, что даже моё дыхание сейчас способно меня выдать. - Нашёл? – слышится грубый мужской голос, - Просматривай каждый угол! Босс будет недоволен, если мы не найдём их. - Заткнись и иди тихо, - шикает на него другой. Кажется, время останавливается, а всё вокруг замирает, потому, что я не слышу ничего, кроме тихого дыхания своей дочери. - Бен! – раздаётся над с нами, и я вздрагиваю. Чувствую, как пугается Джо, а её тёплые слёзы скатываются на мою ладонь, - Проверь левое крыло! Шаги второго удаляются, и я выдыхаю. Замечаю, как тёмный плащ мелькает рядом с лестницей. Крепче заживаю рот дочки. Её трясёт и она сглатывает, подкатившийся к горлу слёзный ком. Липкий страх разливается внутри. Я боюсь, не за себя – за Джо. И вдруг она взвизгивает и пытается что-то скинуть с себя. Хватаю её за руку. Нужно отсюда убираться, он не мог не услышать. - Куда-то спешим? – противный голос, как звук железа по стеклу. Из-под лестницы выходит человек, капюшон которого скрывает его лицо. Сжимаю зубы и закрываю Джо собой. Он смеётся и щёлкает пальцами. Я не успеваю даже моргнуть, как мы оказываемся в гостиной. Окровавленные тела Агнессы и Феликса отброшены в сторону как ненужные, поломанные куклы, отжившие свой век. Ян лежит тут же, с вывернутой рукой. По виску большими сгустками стекает бардовая кровь. - Мамочка, - меня словно встряхивают. - НЕТ!- я кидаюсь к дочери, которая, стоя на коленях, сжимает в объятиях своего медведя Фреда, и смотрит на дуло пистолета, направленное на неё. Но не успеваю я сделать и шаг, как пара сильных рук, буквально приковывают меня к полу, - ОСТАНОВИСЬ! – кричу я человеку, держащего оружие, - ПУСТИ ЕЁ! Он лишь равнодушно хмыкает. - ОСТАВЬ ЕЁ! – истошно ору я, - УБЕЙ МЕНЯ! - Оооо, какая само отвага, - наигранно произносит он и опускает пистолет. Но секунда и рука вновь поднимается и, не дрогнув, спускает курок прямо в Джо. - НЕЕЕЕЕТ! – дергаюсь я, но всё тщетно, - УБЛЮДОК, ЧТО ТЫ НАДЕЛАЛ?! – голос уже ни к чёрту, связки сдают. Руки всё ещё сжимают меня, словно стальные тросы. Джо удивлённо усмотрит на то, как кровь алым пятном расплывается по животу, пачкая одежду и её любимую игрушку. Дотрагивается до липкой крови и разглядывает испачканные пальцы. Она переводит взгляд на меня. - Хол-ло-дно, - непослушными губами произносит она и, словно в замедленной съёмке, и падает на ковёр. В голове туман, мысли путаются, а сердце погружается в бездну. Я смотрю на неподвижное тело дочери: её волосы рассыпались по плечам и полу, правая рука вытянута, а левая сжимает живот. Медведь лежит рядом с ней и, кажется, он тоже потерял жизнь вместе с хозяйкой. Я вряд ли смогу это пережить, я просто не представляю, что делать теперь. Тогда, когда смысл моей жизни бесследно утерян, а все краски радости померкли, превратившись в однообразную серую жижу. Слёзы уже давно скатываются по щекам, а в районе сердца больно щемит. Простите, как я могла забыть? У меня же его нет. Но это не мешало мне любить, да, теперь именно любить своих дочерей. Меня трясёт. - Убью,- от злости сводит зубы, а тело прошивает ярость. - Попробуй, - ухмыляется это отродье, откидывая маску в сторону. Я вижу нечто, чем-то похожее на уродливого человека, чьё лицо изувечено белыми рубцами, рассекающими добрую половину лица и шеи, и гнойными нарывами. Его уши заострены на концах, а тонкие губы криво, дьявольски улыбаются,- Я жду. Отпусти её. Он медленно приближается ко мне. Слышу, как бьётся его сердце: равномерно, спокойно. Наверное, такое именно такое сердцебиение у кобры перед смертельным броском. Делаю шаг назад как последнее ничтожество. - Ну что ты, - жадно смеётся, - Где же твоя былая смелость? Ведь именно я убил всех их и твою дочь тоже. Забыл, прости, твоих обеих дочерей! Ты удивлена? – усмехается он, а через пару секунд его смех слышится снова, проникая в моё сознания и будоража его. Я снова делаю шаг, но утыкаюсь спиной в шкаф, и кровь стынет в жилах. Слышится безумный крик с улицы, но его тот час затмевает гудение ветра, заставляя подумать о том, что это была игра расшатанного воображения. Это нечто подбирается ближе, и я уже могу почувствовать его запах: сырой земли и разлагающегося тела. Я съёживаюсь, когда выцвевшие глаза внимательно разглядывают меня, заставляя сильнее сгорбиться от страха. - Страшно? – гнилой запах ударяет в нос, - Можешь не отвечать, я знаю, что да. Нож проходит под моим платком, разрывая его как ненужную тряпку. Вздрагиваю, когда сталь проходится по моему горлу, сделав неглубокий надрез в районе яремной вены, но этого хватает, чтобы черная венозная кровь брызнула резкими толчками. Я паникую, пытаясь зажать рану, но тварь не даёт, перехватывает мои руки и смотрит в мои глаза, обнажая от подобия улыбки жёлтые гнилые зубы. Слышу, как его сердце ускоряет ритм, гоняя по венам кровь, в то время как моя, выстреливая из повреждённой шеи, покидает тело. Хриплю и дергаюсь, пытаюсь вырвать руки, на глазах выступают предательские слёзы. Оно улыбается, тешась моей беспомощностью. - G-909 значит, - он придавливает мою шею и зажимает кровавый чёрный фонтан.- Не хочешь присоединиться ко мне? Вместе мы сумеем сделать многое. Он снова скалится и наклоняет голову ближе ко мне. Морщусь. - Гори в аду, ублюдок! – плюю ему в лицо. Он вытирается и прицокивает языком: - Ну, зачем же так грубо? Кайл, неси пули для нашей девочки, - одна из фигур, накрытых капюшоном, выходит вперёд, держа в руках кованый сундук. И тут до меня доходят последние слова Марка, на которые я не обратила внимания: “Не забудь, что нужно просто представить, как они умирают, и они будут мучиться, умоляя тебя о смерти ”. Я представляю сердце этого хмыря: красная мышца, неправильной формы, совсем не такое, какое мы рисуем в детстве на бумаге. Оно иссечено многочисленными голубыми и красно-розовыми сосудами, словно сеткой, а также имеющее пять клапанов. Воображаю, как оно бьётся в моей руке своим равномерным, глухим стуком и я сжимаю его, резко. Оно словно фарш, с громким “шварк” проходит сквозь пальцы, сделав последний, самый громкий удар и рассыпается в руках останками красной материи. Открываю глаза, и меня будто прошибают зарядом тока. Моя рука почти по локоть в теле этого “человека”. Чувствую его острые разбитые мною рёберные дуги, а ладонь сжимает кусочки плоти. Его глаза вытаращены, а рот раскрыт, пот каплями стекает по его вискам. Он пытается глотнуть воздуха, от чего пробитая грудная клетка колышется и трещит. Вынимаю руку, слегка порезавшись о сломанные кости, и оно падает на пол, показывая изувеченную, вскрытую грудь, затихает. Истерическая улыбка искажает моё лицо, зажимаю шею и перевожу взгляд на его слуг. Они молча стоят, видимо, не в силах поверит в произошедшее. Не теряя времени даром, я захлопываю все двери и окна взмахом руки, а Очистители в панике бросаются в рассыпную. Но слишком поздно. Для всех. Слышу, как что-то колотит в массивную дубовую дверь, но пока безрезультатно. Подхожу туда. Два человека пытаются выбить дверь. Сворачиваю им шею, наслаждаясь хрустом шейных позвонков. Они резко поворачиваются вправо и, нелепо вскинув руками как марионетки, валятся на пол с перекрученной шеей. В доме царит тишина, это похоже на игру в прятки со смертью. Злорадно ухмыляюсь и выхожу из коридора. Все выходы и входы заперты, поэтому выбраться отсюда живым вряд ли кому-то удастся. Сколько их было? Десять вместе с главарём? Что же, теперь их только семь. Вхожу в зал и прохожу мимо рояля. Лёгкий шорох, и я поворачиваюсь. На меня набрасываются со сверкающим ножом в руках. Одним взмахом отправляю героя к стене и придавливаю роялем. Он или она сопротивляется, стараясь отодвинуть инструмент. Скриплю зубами и почти размазываю жертву по стене. Тело оставляет кровавую роспись и валится на крышку рояля. Шесть. Проверяю комнату Джо и Тейлор, но тихий щелчок задвижки окна в комнате Яна действует на меня как наркотик. Секунда, и я уже там. Тёмная тень поднимает раму вверх и высовывает голову наружу. Вот и ошибка. Резко опускаю её обратно, и бардовая кровь окрашивает подоконник, а обезглавленное тело, всё ещё подрагивая от боли, падает на паркет. Пять. Захочу в каминный зал и подхожу к самому камину и забираю стоящую рядом с ней чугунную кочергу. Провожу по ней, стирая сажу и выходу в коридор. Прислушиваюсь и делаю шаг по направлению к кириной комнате. И вдруг громкий выдох, когда я прохожу мимо ванной. Ставлю кочергу к стене и вхожу. Занавеска в ванной закрыта. Тихо отвинчиваю кран с горячей водой и представляю, как пробка затыкает дно в ванне. Вода кипятком хлыщет из крана, усиливаю напор, выкручивая винт. Срываю занавеску, но никого не нахожу. Хмурюсь и разворачиваюсь, чтобы уйти, но фигура, стоящая рядом с полотенцами заставляет меня задержаться. Хватаю за грудки сопротивляющегося человека и кидаю в кипяток. Он истошно орёт и хватается за меня. Отпускаю руку, которой зажимаю шею и быстро закрываю воду. Кровь вновь хлыщет из пореза. Хватаю Очистителя за шею и окунаю в воду. Он хватается руками за бортики ванны, стараясь хоть как-то избежать соприкосновение с кипятком. Кажется, он даже умоляет, но все мольбы заглушает бульканье воды. Его руки постепенно соскальзывают с гладкой поверхности ванны и послушно обвисают по ее бортикам. Четыре. Отпускаю его и вновь перехватываю свою шею, но тут же понимаю, что крови больше нет, а рана затянулась. Забираю мирно стоящею у стены кочергу и иду обшаривать каждую комнату. Заглядываю под кровати, сдираю все занавески, осматриваю каждый угол, но никого не нахожу. Глупая игра, мне надоело, можно я сыграю не по правилам хоть раз? Захожу обратно в зал, где всё началось. Забираю по очереди тела демонов и Джо, которая, даже умерев, не рассталась со своим Фредом, и выношу их через чёрный ход. Оттаскиваю подальше от дома, при этом внимательно следя за тем, чтобы никто не вышел. Возвращаюсь, чтобы забрать тело Яна. Подхожу к каминной полке и достаю розжиг. Крышка летит в сторону, а прозрачная жидкость льётся на пол и рояль. Достаю с кухни все запасы вина и обливаю им все комнаты. Янтарные ручейки переливаются и блестят на полу, отражая в себе весе страх этой ночи. Чиркаю спичкой об коробок, и маленькое пламя зажигается, покачиваясь из стороны в сторону. Бросаю по спичке в каждую комнату, кроме зала, и плотно захлопываю двери. Прохожу в гостиную , и мой взгляд подает на большое зеркало. Подхожу и всматриваюсь. Дикая, полусумасшедшая улыбка искажает лицо. Глаза опухли, а высохшие слёзы превратились в грязные подтёки, размазанные по щекам. В коридоре что-то с глухим треском падает, и я вздрагиваю больше от неожиданности, чем от страха. Чуть склонив голову на бок, прислушиваюсь. Лунный свет, проходя через окна, падает на меня, и я вижу свои руки. Окровавленные, грязные по локоть. Хочется смыть это с себя словно какую-то неведомую дрянь. Мне тошно от самой себя, противно, но они это заслужили. Кидаю зажженную спичку через плечо в зал и плотнее прикрываю за собой дверь. Откуда-то сверху доносится истошные крики, больше похожие на вопли. Вот и всё, все десять. Обжигающий жар чувствуется спиной, а рыжие языки пламени пока бушуют за дверьми комнат. Спускаюсь по ступеням и задерживаю взгляд на доме. Видно, как пламя хозяйничает в комнатах. Надеюсь, оставшиеся там сгорят до костей, а ещё лучше до пепла, чтобы ничего не напоминало об их существовании. Языки пламени уже вовсю лижут внешнюю часть дома, подбираясь все ближе и ближе к веранде. Краска пузырится и с громким чавканьем лопается, приобретая чёрный оттенок. Веранда уже начинает тлеть, а находящаяся на ней мебель переходит во власть огня. Стекла трещат и, не выдержав огненной толщи, трескаются и с громким звоном лопаются, выпадая из рам переливающимися осколками. Огонь вырывается через окна, обхватывая огненной стеной передний фасад здания. Вряд ли дом можно будет восстановить. Он потерян безоглядно и безжалостно. Но мне не жаль, ни капельки… Вздрагиваю, когда позади меня раздается болезненный стон. Отвлекаюсь от созерцания горящего здания и подхожу к своей мертвой семье. Да, теперь я буду называть их именно так, без какого-либо скрытого подтекста или сарказма. Ян поднимает левую руку и прикладывает ее ко лбу. Кидаю к нему. Он открывает глаза и приподнимается. - Что произошло?- гнусавит он и оглядывается. Ян на мгновенье замирает, когда видит неподвижно лежащую рядом с ним Джо,- Что с ней? Он вскакивает и берет ее на руки. Руки дочки безвольно висят, а голова запрокидывается. Вижу, как Яна трясет, а по щекам катятся большие мужские скупые слезы. Он кладет ее на колени и утыкается лицом в ее живот, содрогаясь от беззвучного плача.30 Июня 2018 года.
Солнце постепенно опускается к горизонту, разбрасывая яркие, и в то же время мягкие краски на фоне темнеющего неба. Диск окрашен в ярко-оранжевый цвет и становится всё насыщеннее, опускаясь к земле. Он подсвечивает облака на небе, перекрашивая их в легкий розоватый оттенок. - Ты как?- теплая рука Яна ложится мне на спину и ободряюще поглаживает. - Так же как и ты,- бесцветным голосом произношу я. Плакать я больше не могу, слез просто не осталось. - Может, нам лучше уехать? - Может, и лучше,- шепчу я, почти повторяя за ним. Он тяжело вздыхает и смотрит куда-то вдаль. - Мы сможем начать все заново, давай просто попробуем. Я прекрасно знаю, что мы не сможем оправиться после всего этого, но все же, еле заметно киваю, и он расслабляется. - Все будет хорошо, вот увидишь. От этих слов мне становится не по себе. "Хорошо" когда-то он тоже это обещал, но все стало далеко не "хорошо". Усмешка слетает с моих губ после этих слов, и я перевожу взгляд на Яна: - Да, хорошо.