Если бы не Игры

POV Алекс Устало вздохнув, я закрываю глаза. Неделя выдалась тяжелой. В тот момент, когда прибыв домой к Прим, я застал спокойно спящую девочку, я сразу понял, что это была ловушка. Когда мы приехали на место происшествия, мы мы пришли в ужас. Все пылало. Везде валялись обломки от некогда прекрасного мотоцикла. Среди этого огромного костра мы еле увидели лежащую на земле и истекающую кровью Китнисс. Не обращая внимания на огонь, я бросился к ней. Про себя я молился, чтобы с ней все было в порядке, но когда я достиг ее, она уже не дышала. К счастью, подъехавшая через пару минут скорая помощь, быстро подключила ее к специальным аппаратам, которые удерживали в ней жизнь. Как только мы приехали в больницу, Китнисс сразу же забрали в реанимационную, где врачи сражались за ее жизнь целые сутки. Травмы Китнисс были очень серьезными. Множество переломов, глубокие порезы, два пулевых ранения и, практически, восемьдесят процентов кожи обожжены. Также, из-за того, что пули, которыми стреляли наемники, были ядовитыми, Китнисс пришлось ампутировать левую ногу. Вторая пуля, попавшая в плечо, прошла навылет, и, к счастью, рука остается целой. Сейчас Китнисс находится в специальной капсуле, которая наполнена жидкостью, которая усиливает регенерацию. Эта капсула одна из последних изобретений капитолийских ученых. С ее помощью человек, который находится внутри, может излечиться от любой болезни и травмы. Естественно это удовольствие не дешевое, и его могут позволить только самые богатые жители Капитолия. К счастью для нас, нам очень помог Люциус, который был просто в бешенстве от того факта, что на его прием пробрались наемники, и напали на одну из самых важных гостей. Китнисс внутри капсулы находится уже неделю, и практически все ее раны залечились, даже нога новая отросла. Еще три дня, и Китнисс можно будет переводить в обычную палату, и отключать от аппаратов поддерживающих ее жизнь. Смотря на бледное лицо своей маленькой сестрички, мне хочется пойти и свернуть шею всем тем, кто вздумал покуситься на нее. Почему ей так не везет? С самого маленького возраста ей пришлось повзрослеть. Сначала смерть отца, который защитил ее от нападавших, потом ненависть матери и наигранное сочувствие людей, которые ее окружали. Тогда, когда три года назад, мы с Цинной познакомились с ней, она выглядела такой печальной. Тринадцатилетняя девочка, чьи песни переполнены такими чувствами, что невозможно было не заслушаться. После ее выступления на показе Цинны, мы решили познакомиться с ней. Нашли мы ее в тот момент, когда какой-то мужик прижал ее к стене и приставил к ее шее нож. Быстро вырубив его, мы подхватили потерявшую сознание Китнисс и поехали к Цинне домой. Выпытав у нее причины этого нападения, я, не задумываясь, решил защищать ее. Настолько она мне приглянулась. За эти три года я не раз задавался вопросом, чтобы было если бы мы тогда не решили поговорить с Китнисс. Скорее всего она бы не смогла отбиться от того мужчины. С того момента я никогда не оставлял ее одну. И вот, стоило мне уехать от нее меньше чем на час, на нее напали. Ублюдки из организации "Скорпион", которые напали на Китнисс сразу же после того, как ее мотоцикл взорвался, покончили с собой. Такая уж конспирация. Теперь мы не сможем узнать имя заказчика, а спрашивать у верхушки их организации нет смыслов. У Китнисс есть столько ненавистников, что разобраться, кто же посмел обратиться к скорпионам очень сложно. Мои размышления прерывает телефонный звонок. Это кто-то из тех, кто сейчас находятся в Тренировочном центре. Проще говоря это либо Хеймитч, либо Цинна, либо Финник с Джоанной. Они звонят, практически, каждые полчаса интересуясь состоянием Китнисс. Каждый день кто-то из них обязательно заглядывает в больницу. - Привет, как там моя малышка? – звонившим оказывается Хеймитч. - Все также. Как Пит? - Уже лучше. По крайней мере, не похож на живого трупа. - Это хорошо. Если что-то случится, звони, - говорю я. - Хорошо. Единственное, что я сейчас могу сделать для Китнисс, это следить за состоянием Пита, ведь если он умрет, то для нее это будет сильным ударом. Могу поспорить, что она начнет винить себя в его смерти. Она очень сильно привязалась к трибутам. В лице Пита она нашла свою единственную любовь, а Лиалина стала для нее еще одной сестренкой, как и Прим. Не представляю даже, как я скажу ей о смерти этой малышки. То, что она совершила, повергло всех в шок. Закрыв Пита собой, она даровала ему жизнь и шанс на победу. Для ее возраста, она поступила очень мудро и самоотверженно. Пит очень тяжело переживает ее смерть. Прошло уже четыре дня, а он только сейчас начал приходить в себя. Все эти дни, он ходил ни живой, ни мертвый, совершенно не заботясь о своей безопасности. Счастье, что он не попадался на глаза другим профи, и что распорядители не сводили его с другими трибутами. Очередной поток мыслей прерывает миссис Эвердин, которая входит в палату и подходит к капсуле. Элизабет Эвердин была первым врачом, который выскочил в тот момент, когда мы прилетели на планолете. Ту смесь эмоций, которую я увидел на ее лице, я не забуду, наверное, никогда. Ужас, страх, вина, боль. Мне кажется, что именно тогда эта женщина осознала, что помимо Прим у нее есть еще одна дочь. Я молча наблюдаю за тем, как Элизабет проверяет что-то на специальном компьютере. - Как Примроуз? – решаю прервать тишину. - Спит. Я отвезла ее домой и дала успокаивающий сироп, - отвечает миссис Эвердин, а затем говорит. - Состояние Китнисс улучшилось. Через три дня, когда мы вытащим ее из капсулы, она будет полностью здорова. Вот только… - Вот только, что? - Из-за того, что ей «отрастили» новую ногу, она не сможет ходить где-то месяц, а может и больше. - И это вы называете, полностью здорова? – скептически смотря на женщину, говорю. - Это лучше, чем ставить протез, - просто пожимает она плечами. На некоторое время мы замолкаем. Я смотрю на то, как Элизабет подходит к капсуле и ставит руку на стекло. В глазах плещется все та же боль и вина. - Я плохая мать, не правда ли? - Хм… - недоуменно смотрю на женщину. - Когда умер Николас, я была в отчаянии. Боль и ненависть затуманила мой разум. Я стала ненавидеть свою тринадцатилетнюю дочь, обвиняя ее в смерти мужа. Я была настолько погружена в собственное горе, что совершенно не обращала внимания на чувства Китнисс. А ей ведь тоже было больно, ведь она не только потеряла отца, а еще и стала свидетелем его смерти. Я вела себя настолько эгоистично, что даже выставила ее из дома. Смогу ли я все исправить? Сможет ли Китнисс простить меня? - Думаю, вам сначала стоит просто поговорить с Китнисс, объяснить свои чувства и извиниться. Она поймет. Ведь, как бы то ни было, она любит вас. - Спасибо тебе, Алекс. Я рада, что на пути у моей дочери появились такие люди, как вы с Цинной и ее друзья-победители, - женщина благодарно улыбается мне и уходит. Через три дня Китнисс и правда переводят в обычную палату. Сейчас, смотря на ее, лежащую на больничной койке, невозможно сказать, что она подверглась такому ужасному нападению, и практически все ее тело было покрыто ранами и ожогами. Идеально ровная и гладкая кожа, прямо как у младенца. Без единого изъяна. Задумавшись, я перевожу взгляд на большое окно в полстены, возле кровати Китнисс. Палата, в которую поселили Китнисс, находится на самом верху здания. Богато устроенная комната с огромным телевизором и несколькими диванчиками. На дальнем столе сложены многочисленные подарки от фанатов. Палата-люкс. Опять же оплаченная Люциусом. Он хороший человек. Даже, несмотря на то, что капитолиец до мозга костей, и заядлый любитель вечеринок и роскоши. - Алекс? – вырывает меня из задумчивости слабый голос Китнисс. Я перевожу на нее взгляд и встречаюсь с ней взглядом. В ее глазах плещется любопытства, разбавленная долей страха и беспокойства. - Все хорошо, Китнисс. Теперь все будет хорошо, - говорю я, улыбаясь как дурак. Она очнулась. Она жива.