Брешь

      На выходе из Большого зала Ева столкнулась с вопиющей бесцеремонностью — неизвестный вдруг резко схватил её и потянул на себя. От неожиданности она потеряла дар речи, но он вернулся в тот самый миг, когда перед ней вспыли практически одинаковые лица с совершенно идентичными задорностью и нахальством улыбками.       — Не смешно! — фыркнула она, поправляя рукав пуловера. — Чего творите, Уизли?       Близнецы расхохотались, синхронно столкнувшись кулаками, словно только что провернули что-то невероятно сложное, но Ева продолжала окидывать их возмущенным взглядом.       — О чем это ты с этим слизеринским хорьком толковала, Снежок? — хохотнув, поинтересовался Фред Уизли, несильно хлопнув ту по плечу.       — Его тупое выражение лица надо было видеть, — лукаво добавил Джордж, изображая сентиментальное и благоговейное выражение. — Найди себе ухажера получше! — добавил он.       — Если мой парень будет смотреть на меня с таким же выражением, то я лучше заведу собачку, — ответила Ева с невольной улыбкой.       — Фред, она разбила мне сердце! — сокрушенно воскликнул Джордж, запрокидывая голову и прикрывая рукой лицо, а другой хватаясь за грудь. – Своими извращенными мыслями она губит мою девственно чистую душу…       — День, когда вы убедите меня в том, что она действительно так чиста, войдет в историю, — Ева окончательно расплылась в улыбке.       — Противная слизеринская зад… Снежок, — оговорился Фред, заметив, как сощурилась Ева. — В чистоту души брата моего ты можешь не верить, но не оскверняй словами своими моей репутации!       Ева рассмеялась, окончательно прекращая злиться на этих двоих.       Они дружили с конца третьего курса, и с тех пор эта дружба успела претерпеть множество перипетий, включая как и опостылевшую Еве факультетскую вражду, так и разность характеров их троих. Близнецы напоминали Еве совершенно неуправляемый ураган, полный жизни, смешных и не очень дурачеств, но в то же время храбрый и рвущийся напролом. Ева же была гораздо более тихой и сдержанной (до тех пор, пока её терпению не приходил конец), без конца осторожничала и не рвалась на амбразуру, если её насильно не подталкивали к этому. Она хорошо понимала — если бы не случайное стечение обстоятельств, то их жизненные пути никогда бы не пересеклись, но, так или иначе, эти обстоятельства произошли, и этой дружбой Ева дорожила.       — Шутник ты, однако! — проговорила она. — Но так уж и быть!       Фред лукаво сощурился, а Джордж щелкнул девушку по носу.       — Ты заслужила это, — весело сказал он.       — Я подсыплю тебе на днях в твой любимый тыквенный сок сушенных жучков, Джордж, — пообещала Ева, потирая кончик носа.       — Мой любимый сок — апельсиновый.       — Тем хуже для тебя!

***

      Элизабет Шоу — студентка Слизерина, учащаяся на шестом курсе, старше Евы всего лишь на год. Русоволосая, с острым носом, но в целом довольно симпатичная. В её внешности или поведении не было ничего такого, что могло бы привлечь к ней внимание, однако девушка была крайне популярна в своем факультете тем фактом, что принадлежала семье так называемых «осквернителей крови». Поскольку почти все слизеринцы имели воинственное отношение к этому факту, это стало причиной частых издевательств над бедной Элизабет. Девушка старалась как можно реже попадаться под руку своим сокурсникам и часто находилась в полном одиночестве где-нибудь в отдаленном уголке.       В тот самый день Элизабет нехотя возвращалась ранним вечером из библиотеки, невероятно уставшая и изнеможенная выполнением груды домашнего задания по разным предметам. Она была обычной ученицей, не выделяясь в чем-то особенном, но и предметов, с которыми у неё были бы проблемы, в её списке не наблюдалось, так что возвращалась она обычно рано и сразу же шла в свою комнату. Таким же был её план и на этот вечер.       Спустившись вниз к подземелью, она внимательно осмотрелась по сторонам: в холодном коридоре никого не оказалось. Не испытывая судьбу, Элизабет стремительно зашагала вдоль, пока не наткнулась на тупик из влажной, пахнущей плесенью каменной стены, которая и являлась проходом в гостиную её факультета.       — Чистая кровь, — произнесла она.       Ледяная стена в ту же секунду сдвинулась с места и отъехала в сторону, давая проход в гостиную. Стоило ей зайти внутрь, как натренированный годами взгляд сразу же наметил всех, кто находился в гостиной, и наблюдение Элизабет не понравилось. Старшекурсницы как на отклик повернули головы в её сторону, и в выражениях их лиц проступило что-то одинаково звериное. Элизабет хорошо чувствовала такой взгляд, оттого у нее неприятно засосало под ложечкой. Она моментально двинулась в сторону спален для девочек, но изящная стайка моментально преградила ей путь.       Элизабет посмотрела на них исподлобья, сжимая в руках учебники и тетради.       — Лиззи, милая, как поживаешь? — пропела одна из них, скрещивая руки на груди и наклоняя голову чуть вбок.       — Несколько секунд назад было намного лучше, — пробормотала Элизабет.       — Может, тогда тебе больше не появляться здесь? — предложила девушка, и её брови слегка поднялись. — Перешла бы в другой факультет и шаталась бы с такими же осквернителями крови, как и ты!       Находящийся в гостиной Драко Малфой чуть повернул голову в их сторону, дабы для виду проследить, чтобы издевательства не зашли слишком далеко. Обычно он не обращал внимания на издевательства над Элизабет Шоу, поскольку ему незачем было жалеть её, но в последнее время старшекурсницы стали более жестокими — видимо, осознание последнего года обучения здорово давило на каждую из них.       Взгляд машинально зацепился за что-то знакомое, и он обратил внимание на Еву Хейг, мирно сидящую в кожаном кресле неподалеку от развернувшейся сцены. Сунув ступни под себя, Хейг что-то увлеченно читала, но Малфой обратил внимание на то, как она всё сильнее хмурила свои светлые брови. Он догадался, что вовсе не чтиво вызывало в ней такую негативную реакцию, и почему-то так увлекся своим наблюдением, что совсем перестал слушать восхищенные восклицания Крэбба и Гойла по поводу нового учителя Защиты от темных искусств Долорес Амбридж.       Послышался громкий шлепок — Элизабет упала на спину, выронив все учебники, и это невольно заставило Драко взглянуть на неё. Одна из старшекурсниц с самым неприязненным выражением лица опустила ступню на грудь Элизабет, предотвращая попытки девушки подняться. Элизабет в ответ лишь злобно метала глазами искры в сторону обидчицы.       — Твое место в грязи, предательница! — с явным удовольствием произнесла задира. — Так же, как и твоим родителям!       Вся гостиная ядовито загудела, соглашаясь с услышанным. Ухмыляясь, Драко машинально перевел взгляд на Еву...       В ту же секунду главная обидчица Элизабет Шоу с истошным воплем отпрыгнула назад. Не удержав равновесия, она рухнула на пол и хватаясь за живот, продолжила орать что есть мочи. Кто-то из присутствующих тут же подбежал к ней, кто-то растерянно остался на месте, и даже со спален выбежало несколько напуганных учеников — равнодушных в их гостиной не было.       Но как и Драко, который инстинктивно приподнялся в кресле, никто не мог понять, что произошло на самом деле. В гостиной была суматоха, все галдели и пытались выяснить у болезненно стонущей девчонки хоть что-то, кто-то пристал к ничего не понимающей Элизабет. Палочка той лежала неподалеку от неё — Малфой понимал, что она при всем желании не смогла бы ничего сделать.       — Мерлин, у нее на животе красная полоса! — испуганно воскликнула какая-то девушка, суетившаяся в толпе.       Драко окончательно поднялся с кресла, обескураженный этой ситуацией не меньше остальных, но именно в этот момент его взгляд вновь зацепился за человека, на которого раньше он не обращал никакого внимания.       Пока все слизеринцы суетились, Ева Хейг незаметно встала с кресла и направилась прочь из гостиной, но у самого выхода она мельком обернулась, одарив обидчицу Шоу таким взглядом, от которого внутри Драко всё сразу сложилось. Он хорошо чувствовал подобные вещи.       Малфой среагировал моментально и, расталкивая всех, последовал за ней. Когда он выбрался из гостиной, то след однокурсницы уже простыл, но Драко решительно направился по коридору, вскоре заметив знакомую светловолосую макушку. Ева двигалась в направлении выхода из Хогвартса несмотря на то, что большая часть учеников уже возвращалась в замок. Малфой поспешил за ней, предвкушая небывалый триумф.       Когда он выскочил из главных ворот, то почувствовал всё ещё теплый летний ветерок, которым были пропитаны первые дни сентября. Это заставило кожу покрыться какими-то приятными мурашками, но Малфой, не отвлекаясь на что-то подобное, бросился следом за удаляющейся Хейг.       — Эй! — окликнул он её. — Погоди-ка!       Ева вздрогнула, но обернулась к нему почти с невозмутимым выражением лица, словно быстро взяла себя в руки.       — Чего тебе? — поинтересовалась она.       — Я всё видел, Хейг, — сообщил он с нескрываемым превосходством в голосе. — Это же ты подняла палочку на Джойс?       Ева молча смотрела на него, обдумывая свои действия, после чего выпрямилась и спрятала руки за спиной. Кажется, отпираться она не собиралась.       — «Вариари Виргис», — пояснила она, склонив голову вбок. — Заклинание невидимого хлыста. Можешь так и передать профессору Снейпу.       — Ты, сестричка, теперь защитница осквернителей крови? — ядовито хмыкнул Драко, оценивающе разглядывая Хейг с головы до ног. Ева была в обыкновенной школьной форме, единственным исключением в которой были черные легинсы, которые явно были надеты больше с практической точки зрения. — Слишком много время с львятами проводишь?       — Не называй меня так, — сказала Ева, приподнимая подбородок. — Мне все равно, у кого какая кровь, — будничным тоном добавила та, будто бы они с Малфоем разговаривали о погоде. — И вам всем это прекрасно известно.       Драко усмехнулся.       — Говоришь так, будто сама полукровка, — сказал Малфой, обаятельно улыбаясь. — Может, так и есть?       — Мне все равно, что ты об этом думаешь, — сказала Ева, — но меня радует, что мы с тобой не кровные родственники, иначе бы я опасалась, что этот чистокровный фанатизм передался бы мне по наследству, — закончила она, приблизившись к Драко.       — Ты рассуждаешь как они, осквернители крови и прочие, потому что тебе больше ничего не остается делать, — с удовольствием в голосе сказал слизеринец. — Ты не знаешь своих настоящих родителей, у тебя нет уверенности в том, что ты чистокровная. Только поэтому ты говоришь так, — выдал свой вердикт тот.       — Может, я просто человек адекватный? — предположила Ева с усмешкой. — А не изверг, который будет приставать к другим лишь из-за того, что кто-то родился в семье, которую твои помешанные родители окрестили плохой? Ты ведь и сам такой же — очередной отпрыск своей чистокровной семьи, и тебе так же ничего больше не остается делать, кроме как перенять позицию родителей. Ты вообще ничем не отличаешься от наших сокурсников. И тебя, конечно, можно понять, ведь с тобой еще не случалось ничего такого, что бы дало тебе жизненный урок.       Драко сощурился, оценивающе глядя на Хейг. Та спокойно смотрела на него, ожидая чего-нибудь в ответ, но получила ядовитую улыбку.       — Осторожнее, Хейг, — протяжно проговорил он. — Бедная Ричи может в любой момент понять, кто направил на неё палочку. Даже Кавагучи не выручит.       — Ну, а я тогда буду знать, на кого направить её в следующий раз, — спокойно сказала Ева, пожимая плечами.       С этими словами она, теряя интерес к разговору, направилась обратно в Хогвартс, оставляя Драко недобро смотреть ей вслед.