Роль Господа нашего

Эта зарисовка возникла внезапно. Спасибо Рене, сокрушавшемуся, что я не пишу об Арамисе. Здесь еще больший микс фильма, книги и реальной истории. С уклоном, как я люблю, в последние два. Но все же немалую роль здесь сыграли некоторые идеи сериала С. Жигунова, поэтому, я решила, что будет правильно оставить этот мини тут. Тем более, что обе эти вещи объединены некоей общей темой. ------------------------------------ - Вы ведете себя так, будто это вы белошвейка, - весело расхохоталась Мари, наблюдая за молодым человеком. - О, сударыня, - Арамис отвлекся от молитвы, обернулся к герцогине, - мне лестно слышать, что я могу сравниться с вами в умении не выдавать свои истинные чувства. Для чего она пришла, мушкетер не понимал. Рене долгое время не верил слухам, тем более, что Шеврез их отрицала. Да, она не святая, как она говорила, но в своих чувствах она все же разбирается. И поклонники, которых ей приписывают, лишь поклонники, а не любовники, на что намекали повсюду. Так продолжалось до истории с Шале. Когда же грянул гром, Арамис будто бы очнулся ото сна. Какой поклонник пойдет на убийство короля просто ради ласкового взгляда возлюбленной?! Сколь безумным надо быть… - Рене! – игриво позвала Мари, белоснежные пальчики постучали по плечу молодого человека. – Неужели общаться с Богом приятнее, чем со мной? - Вы сомневаетесь в моем ответе? – хмыкнул Арамис. - Понятно. Шеврез отошла от молодого человека, в задумчивости прошлась по комнате, опустилась на софу возле окна. - Что ж, - со скучающим видом произнесла она, - тогда, я полагаю, и в своей жизни вы более рассчитываете на бога, чем на верных и преданных вам друзей? - Ошибаетесь, сударыня, я просто это разделяю, - возразил мушкетер. – Я рассчитываю на помощь друзей в бою, на Господа же и его защиту я уповаю всегда. Герцогиня скривила уголки губ. Арамис, конечно же, понял, о чем она говорила, но пользуясь тем, что она сама говорила не прямо, позволил себе понасмешничать, переиначив смысл ее слов и делая вид, что не понимает главного. - Рене, - она взглянула на него будто бы свысока, - неужели вы будете столь неблагодарны? Вы можете потерять все… - Пока потеряли вы, - напомнил тот. – Помнится, согласно приказу его величества вам надлежит покинуть Париж? Не понимаю, почему вы еще тут? - Пф! – Шеврез презрительно скривилась. – Я не боюсь приказов короля. Я уеду тогда, когда пожелаю. - Будет очень благородно с вашей стороны разделить участь вашего возлюбленного, - сухо отозвался молодой человек. – Если вы взойдете на эшафот со словами любви, готов спорить, в салоне мадам Рамбуйе будут петь вам хвалу, мадам. Герцогиня задумчиво молчала. Она пыталась понять, чего больше в ее собеседнике. Ревности или презрения. Он, конечно же, обижен и ревнует, что Шале был не просто ее поклонником, но любовником. Однако ревность можно погасить, в конце концов, он тоже лишь любовник. А вот презрение… В его глазах она не просто завела себе любовника, но сделала это только для того, чтобы в нужный момент отправить мужчину убивать короля. - Кажется, друг мой, - герцогиня специально подчеркнула обращение, показывая, что именно в нем она должна видеть поддержку, - вам следует понять, что этот мир не так прекрасен, как это кажется в детстве. Или в сложенных вами стишках. Она внимательно следила за выражением лица собеседника, ей была интересна реакция на презрительное «стишки». - Понимаю, - Арамис оставался совершенно спокоен. – Вы хотите сказать, что мир просто требует убийств, разврата и обмана. - Вам бы идти в монахи, - фыркнула Шеврез. – Или в протестанты. Будете разоблачать грехи матери нашей церкви и ваших собратьев. - Разве я кого-то изобличал? – молодой человек добавил в голос немного удивления. – Что вы, я просто договорил за вас вашу мысль. - Вот и хорошо, - герцогиня решила сделать вид, что верит. – Тогда вы понимаете меня. Чтобы добиться в этом мире того, чего желаешь, следует отбросить щепетильность. И действовать так, как должно. - Сударыня, вы напрасно расточаете красноречие! Рене наконец поднялся с колен, остановился у окна с другой стороны от герцогини. Молодой человек был собран и буквально источал холод. - Вы хотите меня убедить в том, что ради достижения цели следует использовать любые методы? Я с вами согласен. Или вы желаете убедить меня в том, что горячие ночи в объятиях другого мужчины – не преступление? Право, успокойтесь, я не виню вас в этом. Шеврез растерялась. Арамис, кажется, был честен в своих словах. Но тогда как это понимать? Отчего он дает ей понять, что между ними все кончено? - Я принял решение, что свой путь я буду строить сам, - спокойно продолжал Рене, отвечая на ее мысленный вопрос. – О, я уверен, что моей осторожности хватит, чтобы не дать вам согласие броситься на короля с кинжалом. Но, увы, я не могу быть уверен, что вашей волей не случится так, что я окажусь возле раненого короля с кинжалом в руке. Думается, никто не будет слушать мои возражения и уверения, что это сделал не я. - Ах, вот вы о чем! – улыбнулась герцогиня, превращаясь в само очарование. – Рене, я уверяю вас… - Не стоит, - отозвался Арамис скучающе. – Я все равно вам не поверю. Впрочем, сударыня, если вы желаете, мы можем неплохо порой проводить время. Вы, безусловно, прекрасны. А я, увы, не богат. Содержать даму я не в силах, а девицы у Нового моста слишком грязны… Герцогиня вскочила с софы, как ужаленная. - Вы сравниваете меня с… С этими… - она не находила слов от возмущения. - Я? – на лице молодого человека не было никаких эмоций, а смешинки в глазах герцогиня заметить была не в силах в своем гневе. – Сударыня, но это вы говорите подобное. Я лишь объясняю, отчего ваши временные визиты были бы мне приятны. Шеврез некоторое время взирала на собеседника полным ненависти взглядом. - Значит, по-вашему, я гожусь только на то, чтобы под мужиком лежать?! – прошипела она. – Вы – ничто! И без моей поддержки вы, в лучшем случае, получите место деревенского священника! - Я очень люблю деревню, - Рене взглянул в окно меланхоличным взглядом поэта. – Она чиста от интриг и зависти двора, она живет искренне и сегодня, любит и ненавидит. Знаете, там люди часто даже не запирают дверь на засов… - Вот и смиритесь, что дальше этого вам не подняться, - отрезала Шеврез. - На все воля Господа, - склонил голову Арамис. – И все мы лишь выполняем волю Его. - Пусть так, - герцогиня схватила шляпу. – Вы решили свою судьбу, сударь. - Боюсь, это вы решили свою, мадам. Мы могли бы славно проводить время, отдыхая. Вы – от ваших интриг, я – от тишины монастыря. - Вы там и загнетесь! – Шеврез почти с яростью напялила шляпу, огляделась, ожидая, когда мужчина подаст ей плащ или хотя бы позовет слугу. Но на этот раз Рене не пошевелился. Герцогиня, схватив плащ, судорожно расправляла его по плечам. - На все воля Божия, - вновь прозвучал ответ Рене, правда, теперь в голосе молодого человека отчетливо была слышна ирония. - Уж не надеетесь ли вы стать епископом? – презрительно бросила Шеврез. – Или кардиналом? Имейте в виду, одному известному нам с вами Красному Герцогу совсем не долго осталось. А вы повторяете его ошибки! Затянув шнуры плаща, она направилась к дверям. Рене в этот раз не звал даже Базена, чтобы проводил ее до выхода. - Некоторые ошибки стоит повторить, чтобы стать великим, - донеслось ей вслед. – Но вы и тут ошибаетесь. Я выбрал свой путь.