Guys 'n' roses

Прошла неделя. Потом еще одна, и еще. Дни летели один за другим, беззаботные, счастливые и похожие один на другой. Как оказалось, семья Джима жила в пригороде, под Городом Весны. В их владениях была речка, лес, безграничные просторы полей… Джиму казалось, что так было всегда. И ему, кажется, ничего больше не было нужно. Только глубоко в душе осталось сомнение – раньше все было не так. Иногда, когда он просыпался по утрам, в голову приходили какие-то уж совсем странные слова и имена. Джимми, Майк, музыка, Розовый Сад… Что это за ерунда такая – Розовый Сад? Джим не знал и не хотел знать. Он любил слушать дождь, сидя на балкончике. Его струи напоминали электрические разряды, и иногда, забывшись, Джим начинал напевать что-то знакомое, а потом ловил себя на этом, останавливался и жил дальше. Просто жил, как раньше, как всегда… А иногда видел в полумраке, когда вечер опускался на его бескрайние поля, двух друзей – парня и мальчика, шагавших сквозь пространство и поющих что-то, может быть, то же, что помнил он сам… Вначале парень спотыкался через шаг, держался крепко за руки мальчика, чтобы не упасть. Но шли дни, видение не отпускало Джима, а парень пел все громче и шел все тверже. Дождь теперь все время лился с небес. И струи воды падали с неба в каком-то странно знакомом ритме. В тот вечер он снова сидел один на балконе, и уже сам пытался вспомнить забытые слова. Было грустно, как будто он потерял что-то очень важное, без чего даже счастливая жизнь не имеет смысла. - People are strange… Стеклянная дверь распахнулась, и перед Джимом появилась Памела в красном коротком платье и с распущенными волосами. Какой же она была красивой в этом наряде… и в то же время, такой странно фальшивой по сравнению с песней. - Чем занимаешься, милый? – спросила она. - Women seem wicked when you're unwanted, - ответил ей Джим, отвернувшись. И, мечтательно глядя в небо, нараспев продолжил: - Streets are uneven when you’re… down. - Ну хватит тут мокнуть, пошли в дом! – крикнула Памела. - Ты чего? – Джим непонимающе посмотрел на нее. - Не надо петь, - объяснила женщина, силой затаскивая его в комнату - А я вот буду! – Джим оттолкнул ее и снова поглядел в небо. – Да, я вспомнил, петь. Так это называется. Gonna save the whole world! - Перестань петь! – воскликнула Памела. – Немедленно! - О, даже так? The woman is a devil, that's what I've been told! – Кажется, никогда ему не удавалось вспомнить столько. - Заткнись! – Памела схватила его за руку и потащила в комнату. В глазах женщины сверкнул злой огонь. - Не заткнусь!! – прокричал Джим. В небе сверкнула молния, превратив на секунду лицо Памелы в белый остов. На миг все преобразилось – вместо безграничных просторов полей Джим увидел серые перегородки, спереди и сзади от которых неподвижно стояли скелеты людей. Джим посмотрел на свои руки – сухие и морщинистые, как у столетнего старика. - Что это? – крикнул он в ужасе, но все уже встало на свои места. На бескрайние луга и на крышу дома капал теплый летний дождик, (People are strange, Майк, ты видишь его?) а перед Джимом стояла Памела, красивая и добрая, как всегда. - Что происходит? – закричал Джим. Он спрыгнул с балкона, оставив там Памелу, и встал под крышу, так что Памела не могла разглядеть его. - Ну давай, давай, - в панике говорил он себе, пытаясь вспомнить слова песни, но ничего больше не приходило в голову. Мир вокруг мигал, то становясь настоящим, то снова показывая Джиму иллюзию. Ритм, который отбивали капли дождя, стал невыносимо громким… - Привет, пап, - раздался сзади знакомый голос. - Нет! – крикнул Джим. – Ты мне не сын! Ааа, people are strange! Мальчик отступил на шаг, но глаза его тоже загорелись алым огнем, и Джиму показалось, что в его зрачках застряли крошечные розовые бутоны. - When you're stranger, - поспешно продолжил мужчина. - Faces look ugly when you're alone… Снова ветер в груди, снова люди, друзья, Майк и Джимми встали перед глазами. Все вокруг распалось на ослепительно яркие вихри роз, окружившие Джима со всех сторон. Мужчина набрал в легкие побольше воздуха и продолжил петь. Розы плясали вокруг него, то отступая, то приближаясь к мужчине в ритме его песни. Но слова их уже не несли в себе той невероятной силы. Ритм песни, ее великая мелодия усилилась еще, тоже стала проникать в душу, заглушая шепот. - Что ты делаешь, Джим? – шептали розы. – Ты же сам решил здесь умереть. Мы дали тебе счастье, а тот мир – только боль. Твои друзья погибли, твой сын предал тебя. Зачем ты опять дерешься? Джим даже не думал над их словами, не слышал их, просто пел. Вокруг него стали плясать расплывчатые изображения Джимми и Майка. Они как будто тянулись к нему, почти доставали, но сразу же меркли и появлялись чуть дальше. - Они мертвы, - шелестели розы. (Джим, слышишь нас?) Видишь? А мы можем вернуть их тебе. - Пошли нахрен! – не выдержал Джим. Розы мгновенно окружили его, но сразу же их разогнал другой голос, красивый и сильный. - Show must go on! – закричал Джимми, и розы отбросило куда-то далеко. Они сбились под потолком в грозовую тучу. - Show must go on! – поддержал его Джим, и стоящая перед ним перегородка упала, толкнув другую и открыв его взгляду бесконечную череду скелетов. - Show must go on! – спел Майк, и другие перегородки задрожали в ожидании своего конца. Три голоса, один глубокий и завораживающий, но слабеющий с каждой секундой, другой звонкий и немного дрожащий мальчишеский, и третий, мощный и немного хриплый, перекрывающий два других, слились в один и разнеслись по всему Саду. Розы под потолком зазвенели и перестали шелестеть, а потом вдруг тенями скользнули под ноги героям, рассыпаясь в прах. Строка из великой песни еще долго отскакивала от перегородок, ломая их и повторяясь. Show must go on… go on… go on… go on… Медленно рассыпался потолок лабиринта. Сверху теперь было голубое небо, а под ногами – прах и кости. - Show must go on, - в последний раз повторило эхо и замолкло. Все кончилось.