На пути к осознанию

— Ну как ты, Китай? — услышал Яо заботливый голос совсем рядом. Он повернулся, не вставая с крыльца, и вопросительно посмотрел на тихо подошедшего Россию. Подняться сил просто не осталось. Яо слабо улыбнулся: — Я в порядке... Просто... устал, ару... — подумав, Китай подвинулся, приглашая Ивана присесть рядом. Россия ещё пару секунд смотрел на южного соседа с плохо скрываемым беспокойством, лишь после этого опустился на ступеньки рядом. Некоторое время они сидели так, касаясь друг друга плечами, и молчали. Китай чувствовал мощную силу, исходящую от Ивана, и хотелось раствориться в ней, впитать в себя, жадно и до последней капли, словно жаждущий влаги путник пустыни... Сила России заставляла Яо желать быть поближе к Ивану, схватить за полы шинели и попросить защитить его, пока Яо не восстановит спокойствие в своей стране... Внезапно проснулась гордость. «Ты и сам справишься!» — говорила она и, как обычно, не видела дальше своего носа. Китай понимал, что если не попросит помощи, на него скоро нападут и, словно шакалы, разорвут на куски... Содрогнувшись от этой мысли, Китай уже открыл было рот, но Россия опередил его: — Китай, тебе, должно быть, нужна помощь? .. Я... я могу помочь тебе в объединении... — Россия неловко улыбнулся. — Д-да... я... принимаю любую помощь, ару... — щёки Яо стыдливо покраснели. Редко когда ему приходится просить помощи, но в этот раз у него совсем не было другого выхода. — А-а... Тогда... я немедленно вышлю в Китай тысячу своих военных советников! И... и начну поставки боевой техники! — Иван отчего-то заволновался, казалось, он готов прямо сейчас вскочить и начать помогать Китаю. Самому Китаю это показалось забавным, а когда под удивлённым взглядом Яо здоровый румянец Вани вспыхнул, китаец не смог сдержать смешок. Брагинский тоже смущённо заулыбался, и в этот момент оба почувствовали такое умиротворение, какого никогда не испытывали в общении друг с другом. Они сидели на крыльце ещё с полчаса. Разговор переходил с темы на тему, одна непринуждённее другой. Когда наступила пауза и слова закончились, Россия вопросительно посмотрел на китайца. — Я, пожалуй, пойду?.. — Китай кивнул. — Жди подкрепления в скором времени! — Россия уходить не хотел, но надоедать своим присутствием значило пошатнуть их только-только налаживающиеся отношения. «Я, наверное, впервые так переживаю из-за дружбы... Но я бы очень хотел подружиться с Китаем. Да... очень хотел бы...» — подумалось Ивану, когда он встал и направился в сторону своего дома. Обернись Иван тогда — он увидел бы, что Яо не отводит взгляд от его удаляющейся фигуры, и, может быть, России даже удалось бы различить в глазах Китая огонёк надежды и энтузиазма. «Нужно обязательно подружиться с ним, ару. Такой шанс... такая великая страна... Нельзя игнорировать эту возможность, ару». В тот момент Россия оказался чуть ли не единственным, кто с готовностью подставил своё плечо Китаю. Войска Гоминьдана стали интенсивно насыщаться советской техникой. По сути, Ивану было всё равно, кто победит, националисты или коммунисты, главное — чтобы Китай стал антиимпериалистическим государством, как Россия. Тогда их дружбе ничто не мешало бы... И Советский Союз мог бы оберегать Китай, а, может быть, позже Яо смог бы переехать в дом Вани... Предел мечтам Брагинского относительно Вана Яо быстро потерялся. Но и китаец чувствовал, как с каждым днём всё больше начинает доверять Ивану, тянуться к нему. Оба чувствовали внезапный трепет в груди при мысли, что скоро смогут сблизиться два перспективных государства: относительно молодой, ещё не всеми признанный, но определённо сильный СССР и ещё не родившийся заново Китай. Всё желаннее встречи, всё теплее улыбки, раскованнее разговоры... Всё чаще Иван бывал в гостях у Яо, и первой темой обычно становилась ситуация в доме самого Китая. Но потом, за стаканчиком-другим маотай, беседа переходила на непринуждённые темы, благо времени было предостаточно: их боссы в это время старались как можно тщательнее и осторожнее прощупать отношение друг друга к тем или иным проблемам. Одну из таких недавних встреч Китай вспоминал, уже так привычно сидя на крыльце и вдыхая аромат наступающего вечера. Вспоминал, как алкоголь в очередной раз развязал Яо язык, и он, не раздумывая, рассказал России всё, что его волновало, про то, как ему тяжело из-за борьбы Коммунистической Партии с Гоминьданом, про Маньчжурский инцидент и про то, что Китай не ожидал такой подлости со стороны Японии, ещё про что-то, китаец уже сам не помнил, про что. Но зато ему отлично запомнился успокаивающий голос Ивана, который уверял Китай, что они с Хондой обязательно помирятся. Такой добрый и мягкий голос. «Если что, ты всегда можешь попросить помощи у меня, Китай...» и его рука, так легко опустившаяся на плечо Яо. Так легко, словно они уже далеко не первый раз сидят вот так... Китай вспоминал тот вечер, и что-то в их встрече казалось ему таким трогательным и смущающим... Но после успокаивающих слов России Китай толком ничего и не мог выловить из памяти, всё, как это бывает после большой порции выпитого, было в тумане. Всё, кроме... Тут Яо стремительно покраснел. Можно было даже не подходить к зеркалу, он чувствовал, как загорелись его щёки. И в эту секунду Ван искренне хотел, чтобы Россия так же не умел пить, как Китай, но... Но Брагинский, разумеется, запомнил, как в тот тихий вечер выплакавшийся Яо прижимался к нему, а Иван, явно тоже не контролирующий себя, заботливо перебирал длинные волосы китайца, нашёптывая: «Всё будет хорошо... Ты не один, Китай... Я рядом... с тобой...».