В Асгарде все спокойно

А ведь я полагал, что уже давно перестал что-то чувствовать по отношению к этому убогому мирку… Когда Тор вернул меня в Асгард, когда давно забытое, слишком яркое солнце резануло меня по глазам, тогда я понял, что ненависть никуда не ушла. И что самое страшное, кажется, в ту секунду она выросла многократно. Что они должны были простить мне? Предательство. Что должен был бы простить им я? То же предательство. Я шел под конвоем, словно прокаженный, под взглядами сотен асов, вышедших поглазеть на преступника Локи, на чудовищного отпрыска Лафея, на уже-не-принца-а-просто-Локи-обреченного-провести-остаток-вечности-в-тюрьме. Я смотрел в эти лица и ненавидел. Я разглядывал светлые, чистые улицы и ненавидел. Чем ближе мы подходили к Чертогу, тем злее становилась змея, душащая меня изнутри. Змея злобы, зависти и незамутненной ненависти. Я желал смерти всему, что меня окружало. Как же здорово они придумали, заперев меня вдали ото всех… Обезопасив себя от моей ярости. До поры до времени. Я знал, что наступит момент, когда Тор явится меня освободить. Это лишь вопрос терпения. А ждать я научился в совершенстве. Все знали, что я предам снова. И это тоже был лишь вопрос времени. Но позор тому асу, который не верит в благородство. Каждый из них верил, что я одумаюсь. Даже мудрый Один, повидавший столько за свое многолетнее правление. Каждый из них верил, что я прощу. И каждый поплатился за свою веру. Любая клетка сгниет прежде, чем сломится дух чудовища, которого она в себе держит – если только оно сумеет обуздать себя и затаиться. И ярость вырвавшегося будет поистине страшна. Я обещал все уничтожить? Пора научиться исполнять свои обещания. Думаете, простить легко? Вырваться из многолетнего плена и увидеть это теплые, светлые дома под бессменным асгардским солнцем. Видеть эти безмятежные лица… счастье повсюду. Я хотел, чтобы они почувствовали боль. Мне нужно было видеть их слезы. На что рассчитывал Один? Нельзя сразу стать хорошим… нельзя сразу стать правильным. Таким хорошим, как они. Для этого нужны сотни лет, тысячи лет. И, возможно, я бы сумел... если бы мне дали время. Если бы их вина не навалилась на меня вновь своей тяжестью, едва я заслышал тяжелую поступь Тора. Если бы он не явился так нагло за помощью прежде, чем я набрался силы забыть все и попытался стать хорошим. Если бы на его лице не было так откровенно написано, что я для него теперь никто иной, как обычный преступник, предатель, убийца. Если бы он обратился ко мне, как и прежде: «Брат».

21 августа 2013