KONSTRUCT 2

Глаза пронзила яркая вспышка жёлтого света фар, а в следующее мгновение лоб его столкнулся с чем-то очень холодным и жёстким. Руслан не помнил, что сказал ему Даня перед тем, как повернул ключ в замке зажигания и сосредоточил всё своё внимание на дороге. Не помнил как склонил голову к окну и забылся блаженным сном на заднем сидении чужой машины. Не помнил времени, проведённого в дороге и причины столь поздней поездки. Если быть честным до конца, он даже не помнил куда именно его везли. В идеале, Тушенцов бы и дальше мирно дремал, обвив руками кожаный рюкзак и прижавшись щекой к окну, но душераздирающий крик друга, еле успевшего вывернуть руль и съехать на обочину вырвал его из мягких лап безмятежного сна. — Сука, куда едешь, мудак блять, иди проспись! — яростно выругался Кашин, не разжимая крепкой хватки пальцев на руле — Нихуя ведь не видишь, гнида слепошарая! Руслан недоумённо уставился в окно, провожая взглядом внушительных размеров внедорожник, едва не отправивший их на тот свет. Без единого предупреждения, не сбавляя скорости на поворотах, даже не посигналив для приличия, черный Форд вылетел прямо на встречную полосу, и если бы не внимательность Дани, это могла бы быть последняя поездка в жизни Тушенцова. Сегодня он мог уже не проснуться. Прошипев ещё пару крепких ругательств в адрес безрассудного водителя, Данила изнеможённо вздохнул и откинул голову на спинку кожаного сиденья. Он только что спас Руслану жизнь. — Какой пиздец…— хрипло прошептал себе под нос Кашин — Понарожают же долбоёбов… Сон как рукой сняло. В памяти гудела яркая и отчётливая картина несущегося по встречке внедорожника, глаза, отвыкшие от резких вспышек света неприятно щипало, а вдобавок ко всему, Тушенцов ещё и вдруг ощутил насколько же сильно раскалывалась его голова после удара. Ближайшие пару недель лоб парня точно будет украшен не хилых размеров синяком. Он мысленно взмолился об отсутствии сотрясения и перевел взгляд на рыжий затылок друга, надеясь, что тот отделался лишь сильным испугом впоследствии резкого манёвра. Даня продолжал сидеть неподвижно — это напрягло в первую очередь. Лица его Руслан не видел, но мог с уверенностью предположить, что Кашин сейчас тревожно покусывает губы и хмурит светлые брови, то сводя их к переносице, то возвращая в исходное положение. Руки его тряслись, и зажав сигарету между зубами он ещё долго не мог поджечь её, мучаясь с зажигалкой, словно та была вовсе без кремня в колёсике. Парень шипел сквозь зубы, кусал влажный от слюны фильтр и нервно подергивал ногой, но как только смог одолеть проклятый механизм, поза его наконец сменилась на более расслабленную. Проклятая зажигалка полетела прочь из машины и с глухим стуком преземлилась где-то в траве. Сизый ванильный дым медленно заполнял салон Кадиллака, струясь под дуновениями ветра и впитываясь в чёрную ткань Даниной толстовки. На какое-то время в салоне повисла умиротворяющая тишина. Они обсудят этот инцидент чуть позже, как только оба придут в себя. У них ещё так много времени, когда-нибудь да точно обсудят. А сейчас, пока Данила медленно приводил нервы в порядок, Руслану стоило отвлечься на что-то менее трагичное и не вызывающие в сердце тянущее чувство безысходности. Парень мысленно заставил себя перевести взгляд. Свежий ночной воздух, проникший в открытое окно, неприятно ударил по ноздрям, стоило Тушенцову вдохнуть его полной грудью. Струясь и стекая ледяными потоками прямо в лёгкие, он больно кольнул сорванное на концертах горло, заставив парня недовольно поморщиться в ответ на вызванные ощущения. Уснуть у него теперь вряд ли получится. Наверное, он даже закинется успокоительными, после того как они с Даней приедут домой. От мыслей о родной квартире Руслану действительно стало немного легче. Сейчас они переведут дух, успокоятся как следует и вернутся домой, где их наверняка уже заждался ужин из доставки и тёплая постель. Всё будет как раньше. Всё будет хорошо. Выкуренная до фильтра сигарета, тем временем бесследно исчезла в ночной тьме, оставив за собой лишь сладкий табачный шлейф и крупицы пепла, не долетевшие до окна. После короткой стоянки, видимо окончательно успокоившись и прийдя в себя, Кашин наконец вырулил обратно на трассу и продолжил поездку, но теперь стиль его вождения больше напоминал тот, с каким обычно движутся по оживленной улице в час пик. Данила всё ещё боялся. Образ смерти упорно не хотел выходить из его головы. Руслан уже собирался было завязать диалог, дабы разрядить гнетущую атмосферу неслучившейся трагедии, но в самый последний момент передумал и перевёл заинтересованный взгляд в сторону окна. Для них обоих сейчас будет лучше, если Даню просто оставят в покое и позволят ему следить за дорогой. Вдоль обочины в полуночной мгле мелькали ветхие деревянные домики, поросшие бурьяном и мхом, грязные, ссохшиеся и не имеющие более никакой ценности для своих хозяев. Если эти самые хозяева вообще существовали. Наверняка, их всех давным-давно Бог к рукам прибрал. Домики эти разворовали, вынесли грязные битые стекла из рам, а гнилые деревянные стены ныне служат пристанищем для каких-нибудь собак, бомжей и наркоманов. Если, конечно, в столь глухой местности имеются все вышеперечисленные. Если здесь вообще хоть кто-то живой имеется. Безымянная деревня, заброшенная и забытая всеми, кто когда-то считал её своей родиной, пугала кладбищенской тишиной и спокойствием, замершим на века, глубоко ушедшим корнями в поросшую крапивой землю. От одного лишь взгляда в сторону чернеющих построек на душе становилось как-то неуютно. Не по себе что ли. Руслан нервно поерзал на месте. Хотелось дотронуться до лба, дабы проверить, разбит ли тот, но что-то все время останавливало парня. Наверное, это был страх таки увидеть кровь на пальцах и убедиться в своих самых худших предположениях. Нужно было как-то отвлечься от боли, поэтому Тушенцов вновь отвернулся к окну и принялся считать фонарные столбы, обычно расположенные вдоль дороги. К слову, насчитал он их ровно ноль. Кто бы сомневался. В такой глуши освещение трассы явно заботило людей в самую последнюю очередь. Следующие несколько километров они проехали в уютной тишине. Даня внимательно следил за дорогой. Руслан контролировал происходящее за окном. Ветхие домики постепенно сменились на величественный и густой лесной массив, какого в городе при всем желании не сыщешь, а трасса под колёсами их Кадиллака тем временем с каждым километром словно становилась всё хуже и хуже. Машину слегка потряхивало, от чего поясница Тушенцова протестующе заныла. Парень устало поёрзал на месте, дабы попытаться унять тянущую боль. Масла в огонь сельского уныния подливала невозможность вновь примкнуть к окну щекой из-за постоянной тряски и отсутствие нормального интернета, с которым бы получилось загрузить хоть одно жалкое приложение. В отчаянии от собственной скуки, Руслан уже хотел было начать считать стволы проносящихся мимо деревьев, но тишину салона разрушил пронзительно-громкий телефонный звонок откуда-то из недр рюкзака Данилы, покоящегося на переднем пассажирском сидении. Кашин испуганно встрепенулся и, чуть поколебавшись, всё-таки потянулся к нему, пытаясь одновременно уследить за дорогой и расстегнуть молнию подрагивающими от волнения пальцами. — Говори быстрее, я за рулём, — сходу начал парень. Недавняя ситуация с внедорожником заставила его не на шутку распереживаться о собственной безопасности во время ночной езды. Он бегло ткнул на значок «громкой связи» и отложил телефон обратно на пассажирское сиденье. Ладони вновь крепко сжали кожаный руль. — Ты где сейчас? — раздался шипящий голос из динамика. Сердце Руслана пропустило пару нервных ударов, после чего будто остановилось и с грохотом рухнуло куда-то в самые пятки. Нет, наверняка ему просто показалось. — Я. — Кашин слегка стушевался, окидывая бесконечные еловые заросли внимательным взглядом — Да я тут покататься решил, знаешь. — Дань, у тебя помехи пиздец, повтори пожалуйста. Тушенцов не верил в реальность происходящего. Просто не мог. Не хотел верить. Нужно было как-то отвлечься. Это всё не по-настоящему. Важно сохранять спокойствие. Горло сдавил удушающий ком из слёз. — Да блять! Покататься я решил! Сейчас домой еду! — стараясь говорить громче и чётче, Кашин всё же отпустил руль, продолжая управление одной левой. Парень поднёс телефон ближе к губам, в надежде, что таким образом избавится от помех, присущих глухой окраине города. Удивительно, что связь здесь вообще ловила. — Что? Ты сейчас где вообще? — Домой еду! Голос в динамике на несколько секунд затих. Руслан все ещё лелеял тусклую искорку надежды на ошибочность своих выводов. Наверняка, это просто была какая-то глупая шутка. Совершенно несмешная и пугающая. — Дань, вот честно, нихуя не понятно! Давай ты сейчас домой поедешь и дома мне все расскажешь, ладно? — Я так и собирался сделать, блять! Я еду домой! — не выдержав пытку помехами связи, Кашин окончательно сорвался и вцепившись в телефон, словно это именно он был виноват в отсутствии нормального сигнала, проорал прямо в экран: — Не еби мозги! В следующую секунду их машина влетела прямо в лоб несущейся навстречу многотонной фуре. Слух пронзил тяжёлый вой клаксона. В голосе на том конце провода Руслан узнал свой собственный. Когда парень, наконец, пришёл в себя, перед глазами всё ещё стояла беспросветная тьма. Воздух в салоне внезапно сменился с удушающего сигаретного смога на свежий и приятно отдающий степной сыростью. Сердце в груди беспокойно затрепетало. Прохладный ветер ласкал его щеки. Колени щекотала высокая пожухлая трава. Кажется, на запястье сидела какая-то букашка и пыталась вонзить в кожу свой тоненький хоботок. Руслан неуверенно вытянул руку вперёд и пошарил ей в воздухе. Букашка в страхе слетела с его запястья. Пустота. Он будто надеялся нащупать что-то в пространстве перед собой, но, не обнаружив ничего сверхъестественного и помявшись в раздумьях еще пару секунд, с облегчением выдохнул и осторожно приоткрыл левый глаз. Вокруг витала густая туманная дымка, какая обычно бывает дождливым летним утром около озёр и болот. У ног его расстилалось бескрайнее сухоцветное поле. Пожелтевшая на солнце и высушенная временем трава лениво шелестела под дуновением ветра, будто приветствуя долгожданного гостя в своих колючих объятьях. Трава, туман, сырость, мошкара и ничего больше. Необъятное поле словно уходило куда-то далеко, за самый горизонт, где огибало землю по кругу и возвращалось к своему началу, подобно змее, вцепившейся зубами в собственный хвост. Ну, по крайней мере, так это поле себе представлял Руслан, будучи не в состоянии рассмотреть сквозь пелену тумана, где же оно заканчивается на самом деле. Из-за влажного воздуха дискомфортно свербило в носу, а волосы становились непослушными и чуть взмокшими, потому теперь комично торчали и вились во все стороны. Тушенцов нервно зарылся в них пальцами, приглаживая и возвращая в исходное положение. Страх медленно покидал его, сменяясь искренним интересом. Поколебавшись ещё с минуту, взвесив все «за» и «против» Руслан неуверенно зыркнул по сторонам и, наконец, шагнул вперёд. Высокая густая трава практически полностью скрывала его ноги в своих зарослях, нежно царапая кожу сухими стеблями и оставляя на ней едва заметные бледные полосы, будто таким образом предупреждая парня о своей реальной силе, от которой сейчас почему-то щадила. Шаг за шагом Руслан медленно ступал сквозь колючие дебри ковыля. Он не видел дальнейшего пути из-за белёсой пелены тумана, скрывающей степные просторы на километры вперёд, поэтому старался уследить хотя бы за тем, что происходит у него под ногами, и усердно раздвигал густые сухоцветные заросли. Душу его сейчас грела лишь мизерная надежда выбраться к растоптанной сельской дороге или хотя бы к какой-нибудь одинокой лесной полянке. Куда угодно. Лишь бы просто вырваться из тисков бескрайнего поля и ощутить присутствие разумной цивилизации рядом. Пропитавшиеся росой кроссовки противно хлюпали в такт шагам и тонули подошвой во влажной почве. Колени ощутимо подрагивали то ли от страха, то ли от усталости. Хотелось пить. Желательно чего-нибудь покрепче родниковой воды, градусов эдак на сорок. Ещё хотелось сменить одежду. Взмокшая фирменная футболка «Vetements» раздражающе липла к телу, а короткие шорты, не способные даже колени нормально прикрыть, совершенно не спасали от царапающего кожу сухоцвета, порезы от которого, конечно, смертельно опасными не являлись, но и приятного в себе несли мало. Хотелось домой. Руслан не знал точное количество километров, которое успел пройти за отведённый ему судьбой промежуток времени, но гудящие от усталости конечности твердили, что прошёл он достаточно и пора бы уже сделать небольшую передышку в качестве вознаграждения. Парень изнеможенно вздохнул и бездумно замер на одном месте. Взгляд его жадно заметался по сторонам. Ну конечно. Ни единого свидетеля на горизонте заметно не было. Как и самого горизонта, к слову. В колючие объятия пожухлой травы Тушенцов практически пал, подобно ангелу, низвергнутому с небес за неподобающее поведение, но в последний момент успел удержать равновесие и, осторожно раздвинув стебли полыни, уселся на холодную землю. Туман вокруг рассеиваться и не думал. «Интересно, а что будет, если я сейчас резко встану и закричу? Кто-нибудь ответит?» — мысленно спросил себя Тушенцов. «Придёт ли на помощь?» «А услышит ли вообще?» На душе вдруг стало как-то жутко и беспокойно. По спине прошёлся кладбищенский холодок. Руслан почувствовал невыносимую тягу откинуться спиной назад, желательно с размаху приземлившись затылком на спрятанные в траве острые камни, чтобы после всей пережитой боли он, наконец, смог проститься с миром и навсегда уснуть в бесконечном лабиринте шипов и стеблей. Лежать, истекая горячей кровью, и надеяться на скорую смерть от полученной травмы. Лежать и провожать взглядом вездесущих мошек, настигающих свою беспечную жертву, как только та замерала на месте. Лежать без терзающих разум предположений о проклятой вселенной и ее симуляциях. Конечно, сидя в теплой кровати или беседуя по душам с близкими друзьями, смерть свою Тушенцов представлял немного иначе. Более достойной, что ли. С похоронной процессией, рыдающими от отчаяния родственниками, цветами у богато отделанной могильной плиты… А здесь, в чертовом поле, под завесой непроглядного тумана, велик шанс, что его тело даже мелкие падальщики обнаружить не смогут. Чего уж там говорить о полиции, которой одинокий безработный, психически больной парень даже со всеми своими суммами на счетах был не интересен. В лучшем случае они оформят Руслана как пропавшего безвести и опросят его друзей. В худшем — узнают о настоящих обстоятельствах смерти парня и похоронят как заблудившегося в лесу торчка. Надежда на светлый финал стремительно покидала Руслана. Уносилась прочь вместе с несбывшимися планами и сладостными мечтами. Никакого будущего для него уже не существовало. Нужно было просто оставить эти идиотские попытки выбраться, глубоко вздохнуть и смиренно ждать своей очереди в ад. Руслан больше не хотел бороться. Боялся потерпеть очередное поражение… А потом где-то вдалеке, за толщей туманной дымки он вдруг увидел Даню. Размытый, обесчеловеченный, практически серый силуэт больше походящий на тень Кашина, чем на него самого, неподвижно замер и уставился, казалось, ровно в ту сторону, где сейчас отдыхал Тушенцов. Разглядеть всех деталей Руслан не смог, однако он был полностью уверен в том, что на сей раз глаза его не обманут. Это точно был Даня. Его Даня, который ещё пару мгновений назад яростно боролся с помехами связи, сидя за рулём Кадиллака. Его Даня, который едва не лишился жизни в ужасной аварии по вине проклятого внедорожника. Его Даня, который. Осознание накрыло Руслана с головой и неприятно осело густым страхом внизу живота. Его Даня был жив… …И Тушенцов пустился бежать. Промозглый туманный воздух стегал по лицу ледяными кнутами, заставляя щурить глаза и прикрывать их от ветра ладонью. Ноги предательски путались и тонули в ворохе сухоцвета. Шнурки на кроссовках в конец растрепались и теперь тонкими розгами хлестали парня по голени, оставляя на коже яркие красные полосы. Футболка безбожно липла к взмокшей груди. Но Руслан не останавливался. — Даня! — срываясь на хрип, отчаянно кричал он — Даня! Даня! Я здесь! Звук его голоса от чего-то был настолько глухим и слабым, что парень невольно задумался о физических свойствах тумана. Способен ли тот подавлять громкие шумы? Наверное, способен, раз уж Данила всё ещё не отзывался на крики друга. Ноги сами несли Руслана вперёд. Он бежал, рассекая воздух, не разбирая пути и не оглядываясь назад. Он больше не хотел оставаться один. Расплывчатый силуэт на горизонте медленно приобретал очертания Кашина, и по мере приближения Тушенцову открывались всё более чёткие детали образа парня. Теперь он мог прекрасно разглядеть рыжие, практические русые из-за туманной дымки волосы, его черную толстовку с кислотной надписью на груди и серые спортивные штаны. Такие же серые, как и всё вокруг. Даня не двигался с места и в открытом поле сейчас был больше похож на пугало, чем на реального человека. Вызывающе высокий и непривычно худощавый, он стоял по колено в иссохшей траве и смотрел, казалось, прямо в глаза Тушенцову, словно проверяя того на прочность. Справится ли Руслан? Добежит ли? И Руслан бежал. Чувствовал, как воздуха в лёгких становится всё меньше, как кровь буйно пульсирует в венах, отдаваясь вибрацией по всему телу, как левый бок режет острой болью, но не позволял себе допускать ни малейшей мысли о передышке. Он боялся. Боялся быть обманутым судьбой. И поэтому продолжал бежать, окрыленный ворохом чувств и страхом одиночества. Пару раз Тушенцов запинался о крупные камни, скрывающиеся в непроглядной траве, и с размаху падал коленями в грязь, но каждый раз ловко вскакивал на ноги и продолжал нестись вперёд. Никакие препятствия на пути не способны били остановить его. Только не сейчас. Позволил себе сбавить скорость Руслан лишь только тогда, когда расстояние между ними сократилось до отметки в жалкие пару метров. Это был Даня. Его Данечка. Живой и невредимый. Такой же, как и тогда, за рулём Кадиллака. Задумчивый, бледный и слегка напряжённый. Его Данечка. С ним всё было хорошо. — Даня! — едва не запнувшись об собственную ногу, Тушенцов сделал последний шаг и бросился на друга, сгребая в приветственные, отчаянно крепкие объятия — С тобой всё в порядке? Где машина? — взволнованно хрипел парень. Ладони его продолжали беспорядочно блуждать и оглаживать чужую исхудавшую фигуру, то замирая в районе лопаток, то неожиданно спускаясь на талию и едва ощутимо сжимая её сквозь мягкую ткань толстовки. Но Кашин лишь смотрел куда-то в туман пустым холодным взглядом и блаженно улыбался, словно царящая вокруг атмосфера была для него рутинной, можно даже сказать, приятной. Словно никакого Руслана там и в помине не было. Мысленно списав странное поведение друга на шоковое состояние, Тушенцов не оставлял попыток обратить на себя хоть каплю чужого внимания. Им срочно нужно было всё обсудить и как можно скорее вернуться домой. — Ты не пострадал? Как себя чувствуешь? Он бегло окинул ладони Кашина изучающим взглядом и уже мысленно подготовился обнаружить на них следы минувшей аварии. Но, к его большому удивлению, кожа Данилы осталась такой же гладкой, чистой и холодной, как до инцидента на трассе. Создавалось впечатление, будто это Руслан сам себе всё придумал и теперь не мог отличить правду от вымысла. Он совершенно запутался. — Дань, а мы разве не. — У тебя кровь идёт. Тушенцов недоумённо нахмурил брови. — Какая кровь? Где? Данила в ответ лишь молча перевёл взгляд на собственные кроссовки. И тут Руслан вдруг заметил. Каждый сантиметр кожи на его ногах был нещадно истерзан сухой травой. Крупные широкие порезы сочились густой горячей кровью, струйки которой медленно стекали вниз по голени и каплями окрашивали сухоцвет вокруг в ярко-бурый цвет. Некоторые из ран были настолько глубоки, что больше походили на ножевые, чем на безобидные бытовые царапины, но что самое удивительное, никакого дискомфорта из-за них Руслан не испытывал. Погружённый в свои мысли, Тушенцов не мог оторваться от созерцания последствий своей пробежки, однако внезапный вопрос Кашина всё же смог привлечь его внимание: — Больно? — Прости, что? Бледные губы скривились в виноватой улыбке. — Больно было когда я ушёл? В глаза ударила яркая вспышка белого света. От неожиданности Тушенцов схватился за лицо дрожащими руками и попятился назад, стараясь укрыться от палящих лучей. Голова гудела как при ударе тупым тяжёлым предметом. В следующее мгновение спина его встретилась с поросшей лишайником каменной стеной. Это было странное ощущение. Словно все звуки в мире моментом затихли, но спустя мгновение обрушились на парня с новой, ещё более сокрушительной силой. Тихий шелест листвы, шуршащей в потоках ветра, стрекот полевых кузнечиков, снующих в высокой траве, стук собственного сердца, выбивающего барабанную дробь в груди. От гулкого рёва природы хотелось бежать. Залезть на самую высокую гору, спрятаться под самый тяжёлый камень, погрузиться на дно самой глубокой реки, лишь бы просто не слышать этой адской симфонии. Она разрывала, давила, топтала, прижимала к земле тяжёлыми лапами, прикладывала все усилия, чтобы пленник уж точно не смог удрать, кидала в разные стороны, съедала изнутри и гудела, гудела, гудела, не смолкая ни на секунду. Руслан даже задумался о том, чтобы проткнуть себе барабанные перепонки, ведь так он полностью оглохнет и больше не сможет терзаться окружающей средой. Парень был уже на грани истерии, когда внезапно почувствовал, что гул природы начал постепенно стихать. Исчезли звонкие птичьи трели, свист ветра в траве умолк вслед за ними, а шорохи и перешептывания листвы теперь мягко ласкали слух своим шуршанием. Видимо, к этому шуму просто нужно было привыкнуть. Переждать, точно грозу в непогожий день. Руслан облегчённо выдохнул. Туман вокруг медленно рассеивался, так что теперь он мог отчётливо разглядеть объект, с которым столкнулся при попытке отступления. Осязание вкупе с хорошим воображением его не подвели. Это была бетонная стена какого-то очень старого здания, и за столько лет она действительно успела порасти густым слоем лишайника, прикрывающего бетонные стыки и трещины в отсыревшей побелке. Местами её украшали выгоревшие на солнце и покрытые плесенью христианские орнаменты с узорами различных религиозных символов, значение которых Руслан даже не пытался пробовать разгадать. А в самом верху, практически под потолком, возвышалась икона, изображение на которой, нужно признать, неплохо сохранилось для заброшенного людьми и забытого Богом здания. Здесь явно успела побывать не одна компания наглых городских вандалов, чему свидетельствовали разбросанные вокруг осколки пивных бутылок, развеянный по всему полу пепел страниц святых писаний и граффити на серых от пыли стенах. Наверное, когда-то они были настолько белёсыми, что резали глаз своей чистотой. Когда-то их нежный цвет обновляли каждые четыре года во время ремонта всего помещения, дабы гостям этого места было комфортно замаливать свои грехи, а к здешним святым писаниям относились с должной заботой и уважением. Когда-то всё здесь было по-другому. Когда-то. Но не сейчас. Тушенцов в последний раз окинул помещение оценивающим взглядом и направился к выходу из здания, заметить который большого труда не составило. Если, конечно, здоровенную бесформенную дыру в стене можно было назвать выходом. В первую очередь Руслан решил основательно осмотреть территорию, дабы понять, где он вообще находится. Однако стоило парню переступить скрошившийся бетонный порог, как солнечный свет слепящей вспышкой ударил ему прямо в глаза. Тушенцов недовольно поморщил нос, и по инерции прикрыл лицо ладонью. Нехватало еще ослепнуть в какой-то глухой безлюдной деревне. Или не деревне. Здесь ведь была эта крохотная церквушка, верно? В деревнях же есть такие? Руслан сделал пару несмелых шагов вперёд. Теперь он стоял на ветхом деревянном крыльце, сквозь гнилые доски которого пробивалась сухая трава и хлипкие ростки молодых осинок. Ступать приходилось осторожно, дабы случайно не провалиться и не сломать себе что-нибудь вместе с трещащими под весом его тела дощечками. Нутром парень чувствовал — вызвать скорую в такую глушь будет крайне проблематично. Перед каждым новым шагом Тушенцов на пробу стучал по деревянной поверхности подошвой кроссовка. Однако последняя ступенька оказалась куда прочнее предыдущих, посему парень без проблем преодолел её и, наконец, почувствовав под ногами твёрдую землю, с облегчением выдохнул. Немного подумав, он даже решил перекреститься на случай, если Бог вдруг увидит какой он хороший мальчик и захочет ему помочь. Как же. Размечтался. Слегка поколебавшись и отогнав от себя все дурные мысли, Руслан изучающе огляделся вокруг и с удивлением ахнул, оценив реальные масштабы здания, в которое покинул минутой ранее. Это действительно была часовня. Да при том не какая-то крохотная, деревенская, подобная тем, что обычно строят в сёлах ради одного лишь факта её существования, а самая настоящая, с богато украшенным орнаментами куполом и здоровенным крестом на самой макушке. Держался этот крест там, казалось, благодаря одной лишь божьей помощи и как он до сих пор не свалился под грузом природной стихии, оставалось для Руслана загадкой. Двери здания были грубо вырваны с петель и отброшены вандалами аж за самый забор. Ну, по крайней мере, Тушенцов очень надеялся, что вырваны они были именно вандалами, а не какой-нибудь потусторонней силой, столкнуться с которой ему сейчас совершенно не хотелось. На пару секунд парень даже задумался о существовании такого феномена, как «святой дух» и уже было хотел повторить успокаивающий нервы жест крещения, но мысли его прервал до мурашек спокойный голос откуда-то из-за спины: — Ты тоже это слышишь? Мурашки, кстати говоря, были отнюдь не от удовольствия. Ведь обладателя этого голоса и его манеру речи Руслан узнал сразу. Парень резко обернулся назад, но не увидел у входа в здание ни единого признака пребывания там Кашина. Лишь скрошившуюся по краям дыру в каменной стене и клубы столетней пыли, летающие в свете солнечных лучей. — Даня? — настороженно вскрикнул он и оглянулся по сторонам. — Слышишь же? — переспросил Кашин. Но теперь слова его звучали справа от Руслана. Тушенцов мгновенно развернулся лицом в сторону голоса Данилы. И наконец увидел. Перед ним стоял расслабленный, изнеженный солнечными лучами Кашин с зажатой между губ сигаретой и, блаженно прикрыв глаза, медленно затягивался. Первое, что бросилось во внимание Руслана — странный костюм из белой рубашки, небесно-голубой жилетки и чёрных, старательно выглаженных брюк с едва заметной стрелкой по швам. Столь нетипичный для Данилы образ вызывал у парня множество вопросов, колеблющихся от «Что за маскарад?» И до «Тебе не жарко?». Наверное, Кашину действительно нравилось выглядеть как школьник или воспитанник какой-нибудь религиозной общины, посему Руслан решил оставить своё мнение на этот счёт при себе. — Слышишь? — не унимался Даня. Голос его был всё также спокоен, как и минуту назад, а позолоченный лучами солнца профиль оставался непоколебим. Лишь сигаретный дым, серой змеёй струящийся в воздухе, вносил в картину некую долю анархии. — Что я должен услышать? Вся эта ситуация с загадочными фразочками из уст друга действовала Руслану на нервы ещё сильнее, чем странный костюм лицеиста, в который тот был одет. — Птицы больше не поют. Руслан в недоумении потупил взгляд. — Какие нахуй птицы, Кашин? Ты чё колёс въебал? Поехали домой! И тут Данила внезапно замолчал. Истлевший сигаретный фильтр выпал из его расслабленных пальцев, с глухим стуком ударился о землю, разлетаясь в стороны огненной россыпью искр. Кашин пренебрежительно усмехнулся. А в следующее мгновение Руслану открылась полная картина чужого лица. Тушенцов не сразу понял, что произошло. На осознание увиденного у парня ушло от силы пару секунд, но как только способность здраво мыслить вернулась к нему, парень в страхе шарахнулся назад, подальше от того кошмарного существа, которое так успешно притворялось его Даней. Вся левая половина лица Кашина была залита густой свежей кровью, медленно стекающей вниз по выбитой из сустава челюсти и оставляющей бурые пятна на светлой рубашке. Один глаз у парня слегка косил в сторону, своим помутневшим зрачком больше напоминая рыбий, чем человеческий, а второй вовсе отсутствовал. Вместо него теперь зияла сквозная дыра, через которую, казалось, даже можно было разглядеть остатки раможженного в кашу мозга. Крошечные осколки стекла оставили на посиневшей коже сотни кровоточащих царапин и теперь переливались в лучах солнца, словно бриллиантовая россыпь. Серый слой дорожной пыли смешивался в омерзительный симбиоз с засохшей кровью, от чего лицо Кашина становилось ещё более неприятным на вид. Спутанные рыжие волосы, отросшие за пару месяцев без стрижки и сбитые в небрежные клочки, совершенно не скрывали огромной окровавленной раны в чужом черепе, а переломанный нос лишь добавлял оттенков ужаса всей той картине, которую Тушенцов безуспешно пытался от себя отогнать. — Сойки, — то, что когда-то было Даней, медленно приблизилось к парню на вывернутых из суставов ногах — Сойки больше не поют, Руслан. — Блять! — только и смог выкрикнуть Тушенцов, прежде чем его горло с нечеловеческой силой сдавили костлявые холодные пальцы. Руслан вырывался и с громким хрипом молил о пощаде, просил отпустить, обещал больше не срываться, жадно хватал ртом воздух, подобно рыбе, выброшенной на берег. Но монстр, сжимающий руки на его шее, словно не замечал слёз агонии, медленно скапливающихся в глазах жертвы. Он не чувствовал сострадания. Это был не его Даня. Его Даня бы никогда не причинил ему вреда. А этот лишь шептал какие-то слова на непонятном языке, моментами переходил на яростное неразборчивое шипение, щурил единственный уцелевший глаз и давил, давил, давил, пока сознание Тушенцова не начало покидать его… И тут эхо чужого голоса внезапно утихло. Утихло вообще всё. Шум леса, окружавшего их. Шёпот ветра, разгоняющего опавшую листву. Пение птиц… Сойки больше не пели в сосновом бору. Осталась лишь гнетущая тишина. Едва ощутимый сигаретный шлейф вперемешку с залётной уличной прохладой резким потоком хлынул прямо в лёгкие, вызывая у парня безудержный приступ кашля. Глаза предательски защипало от слёз, и Тушенцов уже яростно надавил на них дрожащими пальцами. Когда-то давно это помогало ему прийти в себя. От страха и отчаяния Руслан что есть силы зажмурился и стиснул зубы, но, почувствовав рвотный рефлекс, тут же разжал их. Он впервые настолько сильно боялся открыть глаза. — Ты че? — вдруг послышался знакомый заспанный голос где-то неподалёку. Руслана словно током ударило. Только не это. Только не снова. Только не сейчас. Между татуированных пальцев медленно тлела наполовину выкуренная сигарета. Даня окинул его взволнованным взглядом. — Русь, всё в порядке? Он снова был в своей квартире. Снова лежал на своей мягкой и удобной кровати, заботливо укрытый одеялом, и, сжав между пальцами краюшек подушки, сверлил взглядом спину своего Дани. — Забей, снова ебень какая-то приснилась, — торопливо отчеканил парень — Не бери в голову. Кашин в ответ лишь молча пожал плечами и вновь отвернулся к окну. — Ну, раз не надо, так не надо, — сонно хмыкнул он — Не возьму. В тишине они просидели от силы пару минут, и когда выкуренная сигарета отправилась в переполненную пепельницу, Руслан вдруг ощутил осторожное прикосновение тёплых пальцев к своему плечу. Матрас рядом с ним прогнулся под тяжестью чужого тела, а воздух наполнил родной запах ванильного дыма. Удобно устроившись щекой на широкой груди Данилы, Руслан, наконец, смог почувствовать долгожданную лёгкость и спокойствие после всего, что пережил во сне. С Даней тепло. С Даней безопасно. Его мягкие губы оставляют на лбу сигаретный поцелуй, и это успокаивает получше любого транквилизатора. Даня никогда не оставит Руслана наедине со своими кошмарами. — Мне вот тоже недавно хуйня какая-то приснилась, — задумчиво пробормотал Кашин, зарываясь носом в спутанные волосы на чужой макушке — Еду, короче, себе спокойно, никого не трогаю. И тут, прикинь че! — его насмешливая улыбка, хорошо различимая в сонном голосе, буквально стояла у Руслана перед глазами — Из-за поворота вылетает здоровенная фура и хуячит прямо мне в лобовуху! Я вчера на стриме рассказывал, а эти ебланы начали. Но дальнейшего рассказа Кашина Руслан уже не слышал. Он вдруг осознал, что не ощущает вибрации от биения сердца в груди Данилы. Тело пробило волной холодного пота. Даня никогда не оставит Руслана наедине со своими кошмарами. Потому что станет главным из них.