Dreams and other Deceptions

Когда она вернулась в общежитие, то обнаружила, что поверх ее багажа лежат маленькие, фиолетовые флаконы. Стеклянные емкости были искусно перевязаны черной, шелковой лентой, и ее внимание привлек лист свежего пергамента, вложенный в конструкцию. Вытащив записку из-под дорогой ткани, Гермиона почувствовала, как сердце заколотилось от волнения. Она знала этот почерк. "По одной на каждую ночь, пока мы будем в разлуке. Мы ведь не хотим, чтобы ты не спала, мечтая обо мне, не так ли? - Д.М. P.S. Я буду скучать по тебе." Глупая ухмылка, от его слов, расползлась по ее лицу, пока она обводила слова кончиком пальца. Его почерк был потрясающе красивым и правильным, идеально выведенным, с изящными петельками. Именно таким он запомнился ей по той наспех нацарапанной записке, когда он требовал свою "услугу". Она осмотрела флаконы, подсчитав, что да, их хватит ровно на две недели. Как ему удалось пронести их сюда? Еще одна загадка, в которой фигурирует имя Драко Малфоя. Когда она вернулась в гриффиндорские комнаты, было уже далеко за одиннадцать. Они просидели в их новом, любимом кабинете еще минут тридцать, затерявшись во взглядах, губах и языках друг друга, пытаясь украсть как можно больше моментов, чтобы закрепить их связь на две недели разлуки. Драко, казалось, был полон решимости впитать ее в себя, накручивая ее локоны на свои длинные пальцы и прослеживая контуры ее скул, абсолютно не готовый когда-либо оторваться от нее. В перерывах между поцелуями он отстранялся и заглядывал в ее глаза, шепча что-то на французском. Смысл слов был для нее непонятен, но интонация была столь нежная и трепетная, что перевод казался излишним. Его губы никогда не оставляли ее надолго, и вскоре она манила его к себе, как мотылька к пламени, легкой ухмылкой или тихим смехом. Он выглядел так прекрасно, когда улыбался, когда ей удавалось немного приподнять груз его мира, чтобы он мог просто существовать. Ей хотелось вставить его в рамку, закупорить в бутылку, запечатлеть его образ в своей памяти. Позволить ему просто быть рядом с ней, оставляя остальной мир меркнуть, пока они обнимали друг друга. Что будет, когда они расстанутся, и он вернется в поместье, было неважно. Во всяком случае, не в это мимолетное мгновение. Проведя поцелуями по цепочке его подарка, застегнутого под ее волосами, он решил оставить соответствующую метку прямо между ключицами, где лежала незабудка. Когда он отступил назад, чтобы осмотреть новое пристанище медальона и его вид на ее шее, на лице Драко появилось непостижимое выражение, а глаза наполнились совсем другим огнем, отличным от того, что она видела раньше. "Гордость", - подумала она. Возможно, даже одержимость. Удовлетворение, определенно. И что-то еще. Что-то, что, по ее мнению, очень напоминало обожание. Может даже любовь. Драко все еще не решался позволить ей прикоснуться к себе, она хотела дать ему еще немного времени, чтобы сдаться, но его руки тянулись к ее ладоням каждый раз, когда отпускали волосы или шею. Гермиона каждый раз пользовалась этим, проводя пальцами по его или царапая ногтями тыльную сторону его рук, прежде чем снова соединить их. Минуты тянулись, и его поцелуи граничили с неистовством. Он выкраивал время, чтобы вложить в ее губы все то, что не мог сказать вслух, теряя себя в ней, пока не истекли их последние мгновения вместе. Когда они расстались, слова не помогли им. Долгое молчание и горящие взгляды сказали достаточно, как и их прощальный поцелуй - мягкий, податливый, затяжной и наполненный обещанием воссоединения. Глупо борясь со слезами и чувствуя себя крайне мелодраматично, Гермиона прижалась к кулону на шее, желая почувствовать его руку под своей ладонью, а не холодный металл, который он оставил ей вместо себя. Тем не менее она была благодарна за то, что теперь его частичка будет с ней. Она шла обратно по пустым коридорам, и ее разум был где угодно, только не здесь. К счастью, когда она вошла в общежитие, друзья были слишком заняты, чтобы заметить ее отсутствие. Они сидели у камина, обмениваясь шутливыми оскорблениями и смеясь, передавая друг другу знакомую фляжку. Она была благодарна за то, что смогла незаметно проскользнуть по лестнице в пустующую спальню. Даже Джинни была слишком увлечена, смеясь и прижимаясь к Гарри, чтобы бросить на нее недоверчивый взгляд, когда она поспешила скрыться из виду. Проведя пальцем по медальону, она позволила себе еще на мгновение погрузиться в мечтательный транс, и улыбка не сходила с ее губ, пока она прижимала пергамент к груди. Вздохнув и сложив его пополам, она спрятала его вместе с емкостями для зелий между свитерами и джинсами, которые упаковала в багаж. Повернувшись к зеркалу, Гермиона сосредоточилась на том, чтобы заново нанести чары гламуры на засосы в разных стадиях синяков на шее и груди. Несмотря на то, что она точно знала, что Джинни устроит ей допрос, как только они окажутся в их общей комнате в Норе, она не могла смириться с мыслью, что мальчики заметят метки, оставленные Драко. Оба отреагировали бы слишком бурно: один из братской привязанности, а другой из-за чего-то более сложного. Как бы ей ни хотелось поделиться этой частью своей жизни с самыми близкими и любимыми друзьями, она знала, что это будет воспринято не лучшим образом. Гарри никогда не простит ее, учитывая нынешнюю подозрительность и ненависть к светловолосому слизеринцу, а она не могла смириться с возможностью потерять его доверие. Рон, скорее всего, будет чувствовать отвращение и наверняка скажет ей, какая она идиотка. Не говоря уже о том, что Рон любил обижаться, а она не могла добавить это к списку своих проблем. Нет, она не могла вынести их осуждения или презрения. Не тогда, когда ее новые отношения были такими свежими и хрупкими, склонными рассыпаться под малейшим давлением. Она не готова бороться с контраргументами, пока не поймет, что означают их чувства и что они представляют собой в общей картине. Спустившись по лестнице с собранными вещами, она втиснулась на длинном диване между Гарри и Роном, выхватила из рук последнего фляжку Огдена и сделала большой глоток. В последние минуты пребывания в замке с друзьями, потягивая обжигающий напиток и обсуждая сплетни у камина, Гермиона не могла отделаться от ощущения, что все встает на свои места. Со временем все неизвестные вопросы будут решены, все черные тучи, нависшие над ее горизонтом, рассеются. Шаг за шагом. Неиссякаемый запас Огдена стал благословением, когда их компания в конце концов отправилась к поезду. Они нашли свое купе, принеся с собой смех и счастье в то пространство, в котором все они так отчаянно нуждались. Когда поезд пришел в движение, Гермиона довольствовалась чтением и случайными язвительными комментариями, свернувшись калачиком на ближайшем к окну сиденье. Джинни и Гарри сидели напротив нее, а Рон расположился слева, где с удовольствием поглощал сладости и угощения, купленные Гарри в тележке. Даже несмотря на недоверчивые взгляды Джинни из другого конца купе, все это казалось удивительно нормальным. Дух предстоящих праздников витал в воздухе, и, несмотря на веселье, царившее в их компании, Гермиона невольно подозревала, что это будет их последняя счастливая встреча в ближайшем будущем. Поэтому она наслаждалась каждым мгновением. Она мысленно запечатлела, как Гарри и Джинни на протяжении всей поездки прижимались друг к другу все ближе и ближе и в конце концов соприкоснулись мизинцами, стараясь не держаться за руки. Она запомнила, как Рон лениво ухмылялся в ее сторону, когда она слишком громко смеялась над шуткой Джинни. Гермиона крепко держалась за то, как тень войны, казалось, была временно отброшена. В затянувшемся пьяном молчании Гарри поймал ее взгляд, и его зеленые глаза серьезно смотрели в ее. Каким-то образом они поняли, что оба пришли к одному и тому же выводу: в следующем году Рождество может оказаться совсем не таким. И, грустно улыбнувшись, они разделили тяжесть этого осознания и нашли утешение друг в друге, зная, что им не придется справляться в одиночку. К тому времени, когда они прибыли на Кингс-Кросс, все были измотаны. Молли встретила их осуждающим взглядом, пока они, спотыкаясь, сходили с поезда по одному, но в итоге все получили привычные, материнские объятия. Артур покачал головой в их сторону, но на его губах играла легкая улыбка, дающая понять, что он не очень-то расстроен их нетрезвым видом. Фред и Джордж просто вытащили флягу из кармана пальто Рона, заявив, что они намерены догнать всех, и при этом уворачивались от шлепков Молли, передавая ее между собой. Нора была похожа на теплые объятия, покрытые мелкой снежной пылью, и мир снова казался цельным, а не клубящимся хаосом цвета. Воздух здесь пах свежескошенной травой, независимо от времени года, и Гермиона вдохнула его полной грудью, как только они появились на лужайке. Она, слегка пошатываясь, подошла к Джорджу, который был рядом с ней во время аппарации. Высокий, рыжеволосый парень поддержал ее, одарив понимающей ухмылкой, и отпустил ее руку. Второй близнец пронесся мимо них по поляне, и Гермиона, сдерживая смех, направилась к теплому дому. *** Гермиона лежала в постели и слушала, как рядом с ней храпит Джинни. Голова гудела от алкоголя и тысячи проносящихся мыслей. Не утруждая себя наложением чар, заглушающих монотонные звуки подруги, она вертела в пальцах один из маленьких пузырьков, который Драко сварил для нее. В данный момент сон казался не особенно привлекательным занятием. Хотелось побыть в тишине и спокойно все обдумать. Первой, самой гнетущей мыслью, пронесшейся в ее голове, было то, что она уже скучает по нему. Ощущение его губ не покидало ее, и, закрыв глаза, она все еще могла почувствовать их призрачное касание. Одно мимолетное утро после одной эмоциональной, полной признаний ночи - вот и все, что было нужно, чтобы он оставил свой след в ее сознании. Теперь он был ее частью, намертво закрепившейся в ее прошлом, настоящем и, желательно, будущем, хотя она не позволяла себе открыто надеяться на такое. Не то, чтобы это было проблемой. Гермиона могла жить с осознанием того, что он укоренился в ее сознании. Проблема заключалась в том, как быстро и легко она впустила его так глубоко, с таким количеством вопросов без ответов, неопределенностей и предостережений. Взлеты и падения, отказы и признания - у нее уже кружилась голова, и она была дезориентирована. Конечно, она не могла допустить, чтобы все это оттолкнуло ее от него. Он даже предоставил ей право выбора, и она приняла решение без долгих раздумий, как будто не было другого ответа, кроме ее задыхающегося "да". Она не то чтобы жалела об этом - никогда не станет жалеть, - но у нее оставалось так много вопросов. Гермиона не хотела давить, а просто позволила течению подхватить ее и нести за собой. Но сейчас, в тишине, когда ее разум был ослаблен алкоголем, пугающие вопросы стояли прямо перед ней, пробиваясь сквозь дымку влюбленности. Она не могла отрицать их существование. Волна тошноты накатила на нее, когда в ее сознании всплыл главный вопрос и загорелся неоновым светом. Был ли Драко Пожирателем Смерти? Рот будто наполнился желчью, и Гермиона приподнялась, стараясь не разбудить спящую подругу. Ей срочно нужно больше воздуха, пространства, движения. Встав с кровати, Гермиона подошла к двери и направилась в коридор. Тихонько затворив за собой дверь, она нашла небольшое кресло у окна на третьем этаже. Окинув взглядом поля, залитые лунным светом, она позволила своим чувствам прорваться сквозь стену логики и защиты. Пожиратели Смерти были всего лишь ужасными, чудовищными и злыми людьми, противостоящими всему, во что она верила, чем она являлась. Добро против зла, тьма против света. В это она всегда верила. Каждый должен был выбрать свою сторону. В ее этическом спектре не было оттенков серого, верно? Она знала, что Гарри не верит в такую добродетельную двусмысленность. Он видел все так четко и ясно, без исключений, без возможности нарушить свои принципы или прогнуться. Значит, и Гермиона придерживалась такого образа мышления. Но почему? Из-за близости, общей цели? Или потому, что она также смотрела на мир? Она не знала. Все началось для нее в одиннадцать лет, еще в детстве. Принципы были навязаны шляпой и факультетом. Ее слишком рано заставили выбирать сторону, делить людей на врагов и друзей. Людей, которые хотели убить ее, и, которые хотели помочь. Не слишком ли рано у нее появились предубеждения? Была ли она вообще достаточно взрослой, чтобы делать выбор самостоятельно? Даже сейчас, пять лет спустя, принятие таких решений казалось пугающим. Конечно, даже если бы она могла пройти этот путь заново, то в любом случае выбрала роль лучшей подруги Гарри Поттера. Однако сейчас стало очевидно, что у нее никогда не было выбора, что с ней будет дальше. Так что это стало ее личностью. Но ведь людям позволено расти, меняться и учиться новому? Смотреть на вещи сквозь призму обретенных знаний. В конце концов именно для этого и нужен жизненный опыт и взросление. Чтобы формировать себя и свой взгляд на окружающий мир. Что, если он действительно был Пожирателем Смерти? Разве это что-то меняет? Поначалу она решила, что нет. Осознание этого наполнило ее тысячей противоречивых эмоций. На первый план выходил стыд, поскольку одно это предположение должно было вызвать презрение, отвратить от него и заставить бежать от него так быстро, как только она могла. Не зря же он сказал, что обрекает ее. Тем более что Волан-де-Морт был самым близким к дьяволу существом из всех, кого знала Гермиона. Драко был настойчиво холоден и отстранен, пытаясь всадить между ними нож. Все ради того, чтобы уберечь Гермиону от чего-то. Он пытался сохранить ее руки чистыми, а она сама искала его и обливала их кровью. Кроме стыда, были и другие чувства. Принятие и решимость. Она знала его, видела насквозь. Его маска, состоящая из предрассудков и ненависти, была лишь отражением обстоятельств, в которых он вырос. Теперь она не могла видеть это иначе, как бы ни старалась. Мальчик, который обнимал ее, целовал и обещал, что больше никогда не бросит, - ее. Магглорожденной ведьмы. Его магглорожденной ведьмы. Нет. В этом человеке не было столько ненависти, чтобы искренне верить в дело Волан-де-Морта. Для нее это было очевидно. Тогда почему он принял метку? Она явно чего-то не замечала, что-то не учитывала. Ответ был на кончике языка, так близко, что она почти чувствовала его вкус. Что же она упустила? Где-то на горизонте маячил переломный момент. Орден и Пожиратели Смерти перевернутся и разделятся при одном лишь порыве ветра в их сторону. Две стороны восстанут. Если Драко принял метку, они окажутся по разные стороны баррикад. Как они с этим справятся? На этот вопрос не было ответа. Покачав головой на мутное отражение в окне, она мысленно дала себе пощечину за то, что позволила ему уехать на каникулы, не убедив ответить хотя бы на несколько самых простых вопросов. Он сказал, что хочет рассказать ей все, и она приняла это за чистую монету. Часть нее думала, что она была наивной, глупой влюбленной девочкой-подростком... Что на самом-то деле так и было. Другая часть утверждала, что дело не только в этом. Интуиция подсказывала, что она может доверять ему, несмотря на сотни причин не делать этого. Она вспомнила, как он посмотрел на нее, когда увидел медальон на ее шее. Подарок с первого совместного Рождества его родителей, символ старой магии, обязательств и памяти. Проведя пальцем по медальону между ключицами, она позволила себе успокоиться. Ее мысли перестали метаться, дыхание стало глубже, оставляя туманные круги на стекле перед ней. Второй раз за последние три дня Гермиона предпочла следовать своему сердцу, а не разуму. Усталость от долгого, полного эмоций дня внезапно навалилась на нее. Встав и вернувшись к кровати, Гермиона выпила подаренное зелье. Лежа на левом боку, лицом к все еще храпящей Джинни, она свернулась в клубок. Сжимая в ладони незабудку, она позволила комнате исчезнуть, а последним образом в ее голове стало его лицо. Глаза, наполненные обожанием и гордостью, сияющая улыбка и их последний поцелуй. Обещание большего. Будущего, их будущего. Она ухватилась за это. *** Рождественское утро в доме Уизли было довольно масштабным событием. Весь дом пропах корицей, гвоздикой и радостью, и ни одно помещение не было уединенным или тихим. На празднике присутствовали все члены рыжеволосой семьи, а также многочисленные друзья и члены Ордена. В Норе были рады всем, кому некуда было идти. Гермиона провела утро, общаясь с Биллом и Чарли, которые увлекли ее своими историями о снятии чар и обучении драконов. Тонкс развлекала рассказами о ее последних аврорских заданиях и итогами последних месяцев, проведенных с Ремусом. На завтрак были знаменитые рождественские блинчики Молли. Каждая тарелка была переполнена сиропом и свежими фруктами. Рон и Гарри набивали себе рты, пока не поклялись, что не могут пошевелиться, а Джинни и Гермиона по очереди мыли посуду и помогали готовить ужин. Молли научила Джинни искусству магической кулинарии - этого навыка Гермионе очень не хватало. Они практиковались в заклинаниях всю вторую половину дня, и к тому моменту, когда добавили последние штрихи и доготовились гарниры, Гермиона почувствовала, что у нее получается. За ужином было одинаково много и радостного, и грустного. Гарри скучал по Сириусу. Как и все, на самом деле, а особенно Ремус. Гермиона была так благодарна, что он мог опереться на Тонкс во время первых каникул без своей частички оставшихся Мародеров. Они помолчали немного, вспоминая его, родителей Гарри и многих других, кого больше нет. В воздухе повисла тяжелая атмосфера, пока Молли не начала обсуждать все, за что она была благодарна сегодня, и настояла на том, чтобы каждый сделал тоже самое. К тому времени, как благодарности дошли до нее, Гермиона вздохнула и задумчиво обвела взглядом родные лица за большим столом. - Я благодарна вам всем за то, что вы знаете, что независимо от того, каким будет будущее, мы будем друг у друга. А также за то, что семьи бывают разные, но я счастлива быть частью вашей. Последовали одобрительные возгласы и тосты, и Гермиона едва не упустила момент, как Фред залпом выпил сливочное пиво. Она бросила на него осуждающий взгляд, поскольку его улыбка указывала на то, что это было сделано намеренно. Они ели до тех пор, пока все не начали жаловаться на различные возможные недомогания от переедания. В руках у всех были пищеварительные тоники, и они уселись перед небольшим камином, обмениваясь подарками. Вручив друг другу джемперы, шарфы, варежки и множество книг для Гермионы, они уже потягивали последнее за вечер сливочное пиво, когда Молли жестом пригласила их на кухню. - Совсем недавно на пороге появился подарок для тебя, - сказала мама Уизли, вручая элегантно завернутую, прямоугольную посылку, - Открытки нет, и за дверью никого не было. Гермиона взяла упаковку в руки, тут же ощущая вес и почувствовав знакомый корешок, который мог принадлежать только очередной книге. Молли мягко улыбнулась ей, пока Гермиона с опаской осматривала посылку. - Я уже просканировала - никаких приворотов или темной магии, насколько я могу судить. Артур тоже ничего не нашел, - добавила она, пожав плечами и вернувшись к столу. Тарелки с едой левитировали к холодильнику, и миска с горохом едва не задела голову Гермионы. Пристально глядя на толстую, глянцевую, белую упаковку, явно дорогую, Гермиона развернулась, чтобы найти укромный уголок и разорвать бумагу. Как она и предполагала на ощупь, перед ней оказалась толстая книга в кожаном переплете. Она провела пальцами по коричневой, шагреневой коже, и до ее носа донесся запах старого пергамента. Название книги было странным, но, вчитавшись в слова, в голове будто зазвенел колокольчик. "Нападение и Защита: Полное Магическое Руководство По Легилименции И Окклюменции" Сэра Фрэнсиса Толкена. Перелистнув первую страницу, Гермиона стала искать дополнительную информацию - хоть какую-нибудь зацепку, почему и как эта книга была выбрана для нее, или откуда она взялась. На титульном листе слева внизу выделялись только две буквы и дата. Н.Б. 1971 Инициалы ничего не значили, а дата лишь указывала на относительно недавнюю историю. Она никогда не видела и не слышала об этой книге. Странно, ведь она изучила и прочитала все книги в библиотеке на эту тему, когда Гарри начал обучение у Снейпа в прошлом году. Информации было мало, даже в запретной секции. Навык считался узкоспециализированным и не особо широко использовался, особенно среди студентов. Она еще раз осмотрела упаковку в поисках хоть какого-нибудь намека на имя дарителя. Чем эта книга отличалась от всех остальных, которые она читала? Кто и зачем мог прислать ее ей? Молли с любопытством посмотрела на нее, высунув голову из-за угла, но была слишком далеко, чтобы прочитать название или разглядеть странные инициалы на внутренней стороне обложки. - Еще одна книга? Боже мой, как будто у тебя их и так мало, - сказала она, усмехаясь и отправляя в мыльную раковину еще одну потрепанную, бронзовую кастрюлю, - Кто это прислал, дорогая? Покачав головой и зажав книгу под мышкой, Гермиона встала и честно ответила. - Понятия не имею. Там ничего не написано. Молли рассмеялась и покачала головой, как будто это была самая любопытная загадка в мире, после чего взмахнула руками и вернулась к остальным, прежде чем Гермиона успела еще раз предложить помочь по хозяйству. Конечно же, она не собиралась возвращаться к камину и игре во Взрывающиеся карты, а планировала отправится наверх в тишину своей комнаты. Пока Джинни была занята внизу, Гермиона устроилась в центре кровати, прислонившись к скрипучему изголовью и открыв книгу. Н.Б. Она взглянула на буквы и мысленно перечислила всех, кто мог бы прислать ей подарок, пытаясь сопоставить инициалы. Список получится довольно скудным. Тонкс никогда бы не назвалась своим законным именем, как и инициалом Б. Поэтому когда список имен закончился, она начала перелистывать страницы в поисках подсказки. Страницы гнулись и переворачивались под ее большим пальцем, и где-то на середине книги ее внимание привлекла неровность. Просунув указательный палец в образовавшуюся щель, она открыла текст. В начале двенадцатой главы с названием "Подготовка к окклюменции" была вложена толстая, зеленая закладка. На полях или в выделенном тексте не было ничего особенного, что указывало бы на эту конкретную страницу, но она все равно решила пробежаться по тексту, надеясь, что закладка была оставлена с какой-то целью. Нахмурив брови, она прочитала тему и название подглавы. Медитация? Неужели ей было настолько важно прочитать об этом, что таинственный даритель без предупреждения доставил подарок в Нору на Рождество? В других книгах по окклюменции, которые она просматривала, о медитации не было ни слова. Любопытство зажгло ту часть ее сознания, которая стремилась к знаниям. И она стала читать, цепляясь за каждое слово. Оказалось, что основой окклюменции является знание собственного разума - его сильных и слабых сторон, понимание того, какие воспоминания более важные, а какие менее или охраняются. Каких частей себя ты больше всего боишься или чем гордишься, и как эти вещи влияют на тебя, даже если ты о них не думаешь. Равновесие и самоанализ - вот что нужно для того, чтобы не подпускать других, чтобы овладеть навыком блокирования вторжения легилименции. На следующих двадцати страницах описывались все техники, известные мастерам этого искусства, - от медитации с релаксационной терапией и ведения дневника перед занятием до конфронтационных тестов для проверки прочности ментальных стен. Некоторые из них были проще, а другие казались куда более радикальными - стратегии для любого типа магов. Но у каждой техники и школы мысли была одна общая цель - спокойный и здравый ум. Вопросы сыпались на нее стремительным потоком. Зачем ей эта информация? Конечно, она всегда была за информацию ради информации, но не могла найти в этом смысла. Неужели от нее ждут, что она будет обучаться окклюменции? Может быть, это задание от Ордена? Возможно, они хотели сказать ей, что ее роль в предстоящей войне - роль окклюмента? Что-то вроде шпиона? Вряд ли она подошла бы на эту роль, если дело обстояло именно так. Но если это было от Ордена, то почему об этом не знали ни Молли, ни Артур? Не находя смысла в своих рассуждениях, она продолжила читать. Небольшой отрывок в конце главы привлек ее внимание. Предостережение: Принуждение, насильственная легилименция во время основ практики или слабое владение методами медитации могут привести к серьезным последствиям для окклюмента, если во время начального обучения не будет доведена или проконтролирована надлежащая сосредоточенность. Неспособность подчинить себе свой ум и сохранить контроль на ранних этапах обучения может вызвать явление, называемое смещением подсознания. Чтобы узнать больше о смещении подсознания, обратитесь к главе 18. Она тут же начала быстро листать страницы, дойдя до названия: "Глава 18: Окклюменция и Смещение Подсознания - Связи: видения, сны и другие проявления". Ее взгляд задержался на слове "сны". В сознании вспыхнул яркий неоновый свет, и она подумала, что, возможно, начинает разгадывать вопрос, который задавала себе каждый день на протяжении четырех месяцев. Гермиона начала быстро вчитываться в текст, сердце бешено колотилось, когда тяжесть прочитанного оседала в груди. Смещение подсознания - акт передачи или обмена травмирующими или важными воспоминаниями между психически травмированными окклюментами (примечание: особенно практикующими, обученными под принуждением) и вторым сознанием. Обычно это сознание кого-то, кому доверяют или кого ценят настолько, что считают убежищем или выходом для подавленных мыслей и/или чувств окклюмента. Это происходит в попытке скрыть эти воспоминания от потенциальных вторжений легилименции или других психических атак, поскольку окклюмент не в состоянии сделать это полноценно самостоятельно. По сути, если обучаемый испытывает сильный страх и ему не дают достаточно времени, чтобы почувствовать себя компетентным, он ищет другие способы скрыть воспоминания. Смещения обычно происходят во время сна, часто поначалу представляясь принимающему сознанию как сновидения. Вначале воспоминания кажутся неустойчивыми, поскольку окклюмент борется за дальнейший контроль над собственным разумом. По мере того как принимающий берет на себя все большую эмоциональную нагрузку, видения становятся более конкретными, порой позволяя принимающему видеть, будто он вселяется в тело окклюмента и переживает воспоминания как свои собственные. Может наблюдаться усиление ощущений. В ситуациях, когда окклюмент находится в непосредственной опасности или испытывает сильное эмоциональное потрясение, принимающий может испытывать тактильные, слуховые и визуальные видения, связывающие его с оклюментом. Это магическое, защитное явление, которое дает сигнал принимающему обратиться к окклюменту за защитой или другими мерами поддержки. В результате этого процесса возникает "связь". Широко распространено предположение, что это биологическая и эволюционная реакция природных окклюментов, связывающая их с лучшим вариантом защиты или поддержки в борьбе за выживание. Возникающая между ними связь часто бывает постоянной и прочной, ее описывают как связь душ через глубочайшую форму понимания и взаимного сострадания. Этого можно избежать с помощью правильного обучения, эмоциональной поддержки и избегания стресса или поспешного обучения. Самое главное - уделять внимание основам на протяжении всего процесса. Книга внезапно выскользнула из ее пальцев, ударившись о матрас под ладонями. Гермиона уставилась на маленький оранжевый цветок, распустившийся на одеяле. Недостающие концы оборванных мыслей и подозрений находили свой подходящий кусочек среди слов на страницах перед ней. За вопросами следовали ответы, и она почти слышала мысленные щелчки шестеренок в своей голове - все вставало на свои места, одно за другим. Все эти месяцы непрекращающихся кошмаров начались с того момента, когда она снова оказалась рядом с Драко в начале семестра. Бессмысленная череда видений и их неустойчивый характер теперь обрели смысл. Почему никто из них не мог нормально спать, почему единственное облегчение приходило в виде темно-фиолетового зелья. Видения становились яснее и конкретнее, когда они больше общались, и когда он впускал ее в себя. Ее тянуло к нему и продолжало тянуть. Все... Сходилось. История обрела четкость в ее сознании. Осталось очень мало вопросов и слишком много ответов. Драко обучали окклюменции в не самых правильных условиях. Где-то между пятым и шестым курсом. Кто и в какой ситуации, она не знала до конца и не догадывалась, но очевидно, что это было сделано неправильно. Но он доверился ей, а она стала его принимающей стороной, потому что это был единственный способ, которым его подсознание могло защитить себя. Результат насильственного и нежеланного знакомства с этим сложным искусством. Своего рода крещение огнем. От одной мысли о том, что кто-то будет яростно рваться в его незамутненный разум - без защиты, без подготовки, - у нее в животе все перевернулось. Предположение, что какой-то агрессор без сострадания, без признания того, что он всего лишь мальчик, врывался в его самые ценные и защищенные воспоминания, заставила ее отшатнуться: в груди заныло при мысли о том, что он должен был чувствовать, когда его разум разрывали на части. Еще один очевидный факт - он действительно принял Черную метку, и она испытала это от первого лица, как и было сказано в книге. Она видела, чувствовала себя так, словно была там. Этого он не мог перенести в одиночку. Боль, страх - нет, ужас и агония - принадлежали ему. Вот почему он не позволял ей прикасаться к себе - он боялся, что она узнает о нем. Его подсознание было настолько отягощено воспоминаниями об этом, что он не мог самостоятельно с ними справиться. Так, что же означало видение в комнате с раковинами? Она ломала голову в поисках любой подсказки. С каким воспоминанием это может быть связано? Ощущение страха, такого сильного, что она никогда не сможет его забыть, витало вокруг нее, словно все происходило заново. Она почувствовала, как напряглась спина и задеревенели мышцы, когда ее поразило осознание. Это была связь в настоящем - реальные, эмоциональные страдания. Он нуждался в ней, и его подсознание призывало ее на помощь. Это было в ночь после проклятия Кэти Белл. Должно быть, тогда он действительно был замешан в этом деле: сам наложил Империус, как она предполагала, и был уничтожен чувством вины и одиночества в результате использования непростительного. Предположительно, он впервые использовал Темную магию. Приняв это за очередной странный кошмар, она отмахнулась от него как от чего-то несущественного. Она не догадалась обратиться к нему, и он страдал в одиночестве. Драко отчаянно нуждался в ком-то, с кем можно было бы разделить это бремя, настолько, что его подсознание воззвало к ней, установило связь с другим разумом, чтобы избавить его от всей тяжести подобных моментов. С ее разумом. Он доверял ей настолько, что его сознание, повинуясь основному, непроизвольному, магическому инстинкту, устремилось к ней. Прошло несколько минут, пока Гермиона смотрела на цветочное одеяло, воспроизводя в памяти каждый сон, каждый момент его нерешительности или страха, связывая каждое действие с новой информацией. Неужели она была настолько слепа? Нет, этого не могло быть. Она даже не подозревала о существовании такой магии. Мог ли он знать? Ответ показался ей неправдоподобным, когда она вспомнила момент, как он разбудил ее от кошмара, связанного с Черной меткой. Он, казалось, был шокирован ее признанием в деталях сна, а также рассказом видения из комнаты с раковинами. До сих пор она не понимала, почему это его так встревожило. Он тоже не понимал, откуда она может знать такие подробности. Для них обоих это было новостью. Мистическая, относительно неизвестная магия, особенности редкого искусства окклюменции. Как это могло быть известно двум шестикурсникам? Встав и засунув книгу под кровать, она спустилась по лестнице, чтобы отправиться к единственному человеку, которого она могла спросить об этой теме. У кого, как она знала, есть реальный жизненный опыт. Быстро спустившись с лестницы и войдя в гостиную, она потрепала Гарри по плечу и потянула за руку, молча прося подняться с дивана рядом с Джин. Он улыбнулся и с любопытством посмотрел на нее, после чего вышел на веранду. Они опустились на первую ступеньку, откуда открывался вид на заросли дикой травы перед домом, и Гермиона положила книгу рядом с собой. Наклонившись к другу, она вздохнула, понимая, что потенциально может испортить рождественское настроение своими вопросами. Гермиона не видела другого выхода, поскольку он был единственным, кто ориентировался в этой области. В конце концов, Гарри был обучен - вроде как - Снейпом. - Что случилось, Гермиона? Ты выглядишь такой серьезной, - спросил он, беря ее за руку, поскольку она нервно теребила край свитера. - Могу я спросить тебя кое о чем? Я бы вообще не стала поднимать эту тему, но ты единственный, кто знает об этом, и я хочу, чтобы ты знал, что если это слишком, мы не обязаны... - Ты же знаешь, что мы можем говорить обо всем, да? - он сжал ее руку и коснулся ее плеча своим. Его ухмылки было достаточно, чтобы растопить все оставшиеся переживания, трепетавшие в ее животе. - Помнишь, в прошлом году Снейп обучал тебя окклюменции? Она заметила, как его ухмылка сменилась растерянностью и удивлением. Он нервно провел рукой по своим взъерошенным волосам. - Не мог же я просто забыть об этом, верно? - Нет, наверное, не мог, - пробормотала она, беспокойно постучав стопой на ступеньке и глядя на его руку в своей, - Когда вы только начинали... Он говорил о необходимости заниматься медитацией или какими-то другими техниками, чтобы успокоить свой разум? Его глаза слегка сузились от ее вопроса, но в них мелькнуло понимание. - Да... Он заставлял меня медитировать по двадцать минут перед каждым разом. Постоянно пытался нарушить мою концентрацию, разговаривая или издавая резкие громкие звуки, пока я не смог полностью отключиться. Это было первое, чему он меня научил. Почему ты спрашиваешь об этом, Гермиона? - Он говорил, для чего это нужно? - спросила она, глядя в родные зеленые глаза напротив. - Он не был многословен во время наших занятий, но сказал что-то о том, что нельзя полностью закрыться, не имея спокойного контроля над своим разумом. Что есть некоторые... Непредвиденные последствия, если ты не овладеешь этим навыком. Но он не сказал, какие именно. Все подтвердилось. Она была "непредвиденным последствием". - Пожалуйста, Гермиона, объясни мне, к чему эти вопросы, - он взял ее за подбородок, заставляя перевести взгляд со шнурков на обуви на него. - А сны? Он что-нибудь говорил об окклюменции и снах? Например, о связующих снах? Или пророческих? - Снах? Ты имеешь в виду, как между мной с Тем-Кого-Нельзя-Называть? Пожалуйста, поговори со мной, расскажи, что происходит... Я волнуюсь. - Я бы хотела все объяснить, Гарри, правда. Но сейчас я не могу... - Но ты можешь, потому что я готов помочь. Я люблю тебя, ты моя лучшая подруга, - сказал он, прерывая ее, - Ты можешь рассказать мне все. Я видел, как ты боролась с трудностями на протяжении нескольких месяцев, и ждал, когда ты придешь ко мне... Почувствуешь себя достаточно безопасно, чтобы рассказать мне, что происходит. И мне жаль, что я был слишком поглощен своим собственным миром, с Джин, Драко и всеми остальными... Вещами, но я обещаю, Гермиона, я здесь ради тебя. В его глазах была та самая искренность, которая всегда появлялась в такие моменты, грозящая испепелить ее под его взглядом. Он выглядел таким обнадеженным, полностью готовым быть рядом с ней, выслушать ее. Все в ней кричало о том, что нужно рассказать ему обо всем. О снах, о связи между ними, о том, как она воспринимала происходящее с точки зрения Драко - как она могла это чувствовать. Но как она могла объяснить, почему эта связь вообще возникла? Что она каким-то образом стала для Малфоя безопасностью, позволив его подсознанию искать в ней тихое место от бури его жизни? Он возненавидел бы ее за то, что она стала близким человеком Драко в свете всего, что она теперь знала. За то, что она была с ним, несмотря на то, что он был Пожирателем Смерти, за то, что хотела разделить с ним все тяготы, несмотря на моральную дилемму. Поэтому, вместо того чтобы ответить ему так, как ей хотелось, она пожала плечами и смахнула слезы с глаз, прежде чем они успели упасть. - Я знаю, что ты рядом. Я тоже люблю тебя. Больше, чем ты себе можешь представить. Но это мой опыт, Гарри. Если когда-нибудь это изменится, и я смогу поделиться, ты будешь первым, кто об этом узнает. Вздохнув и поймав сорвавшуюся слезу, которую она не смогла остановить, он отпустил ее руку, обхватывая ее за плечи и притягивая к себе. Она не могла отрицать, что он всегда приносил ей покой и помогал унять волны тошнотворной тревоги, которая грозила обрушиться на нее, когда она была на грани. Он был теплым, родным и всем тем, в чем она так нуждалась перед лицом чего-то непостижимого. Каковы были шансы, что она окажется вовлечена во что-то такое недосягаемое, как магическая, космическая связь? Ноль. Всего лишь ее чертова везучесть. Вместо того чтобы вывернуться из его рук и направиться внутрь, чтобы присоединиться к остальным, как следовало бы, она эгоистично обхватила его за талию и прильнула к нему, пряча от мира и его проблем. Вместе они просто позволили холодному ветру и теплой тишине витать вокруг них, находя в объятиях друг друга связь, превосходящую все слова.