Мой ночной кошмар

Дышать трудно. Это первое, что приходит ему в голову. Воздух почему-то не хочет попадать в легкие, приходится вдыхать глубже обычного. А глаза… они не открываются. Кажется, один так и не откроется больше никогда. Но постепенно, попытка за попыткой, и ему удается увидеть свет – сначала ослепительно белый, а потом более приглушенный. На его фоне люминесцентные лампы, очертания палаты в их госпитале. Каждое движение век как подвиг. Он силится что-то сказать и не может. И теперь понимает, почему. Кислородная маска перекрывает половину лица. Что пугает – или радует? он пока не решил – так это то, что оба его глаза видят. Оба. «Не может быть». Маг все еще пытается что-то сказать, промычать, хотя бы пошевелиться. Тело не слушается. Нет сил. И он привычно исчезает в темноте своего сознания. В тень, откуда так не хотелось выбираться. Он слышит голоса. В отдалении – они зовут его. Знакомые родные голоса. Теплые. Он так по ним скучал… сил нет, чтобы передать, как. «- Он очнется?» «- Неделю уже в себя не приходит» «- Сильный. Выкарабкается!» «- А если нет?» - Уже, - звучит совсем рядом. – Смотрите. Женский голос полон радости, которую пытаются сдержать. Сёко подходит к кровати и машет перед глазами, поправляет какие-то трубки, что опутывают тело юноши. Рядом пищит аппарат. - Погоди, я помогу снять маску. - Мегуми! Ты очнулся! В поле зрения появляется Итадори. Сложно следить за его движениями – весь мир какой-то заторможенный. Замедленный. Далекий. Хотя очевидно, что дело не в мире, а в нем самом. - Да не кричи ты так, дурень! У него голова и так еле живая! – Нобара со всей силы ударяет Юдзи по плечу, и тот горбится от полученного ушиба. Вокруг начинает кипеть жизнь, в которую Мегуми потихоньку начинает возвращаться. Глаза привыкают к свету. Пальцы одной из рук двигаются, крепчая. Вторая рука по ощущениям замотана. Дышать становится легче, как только Иэйри убирает с лица маску. Воздух. На памяти Мегуми он еще никогда не был таким сладким. Таким желанным. Он хочет что-то сказать ребятам. Губы едва шевелятся. - Ре…реб…ребята, - голоса нет вообще. - Не разговаривай! Не трать силы! Боже, - Кугисаки кладет ладонь на его перемотанную руку. – Хорошо, что ты хотя бы пришел в себя. Мы думали… - Мы страшно перепугались, Мегуми. Сказал Годзе, что до этого стоял в дверях. Еще пару минут назад его не было. Студенты разом обернулись на его голос, молча ожидая продолжения. Учитель подпирал спиной потертый косяк, низко опустив голову. Скрещенные на груди руки выказывали привычную миру отстраненность. Итадори проглотил комментарий, по глазам читавшийся в зрачках. - Пойдем, Нобара, выйдем. - Что? Куда? - Пойдем. И они ушли, не закрывая дверей. Иэйри тоже пропала. Мегуми ждал серьезного разговора. Сатору спрятал руки в карманы, сжав те в кулаки, и будто туча навис над магом – томительное молчание угнетало сильнее всего. - В следующий раз, когда решишь пожертвовать собой на задании, хотя бы предупреждай. Сказал Сатору. Мегуми все еще не мог понять – отчитали его только что или наоборот выразили беспокойство? - Чем ты вообще думал? Теперь настала очередь Мегуми молчать. Он повернул голову в противоположную сторону, сильно сжимая губы. В теле проснулась обида. Как он может его ругать после того, как Мегуми в одиночку изгнал проклятие особого уровня? Разве он не заслуживает похвалы? Хотя бы чуть-чуть… - О людях я думал, ясно? – и голос дрогнул, стоило открыть рот. - А о тебе кто подумать должен? Нанами ведь… - Он бы не успел. И мы все это знаем. - Мегуми, поверни голову, пожалуйста. Нехотя, но юноша подчинился. Они встретились глазами – за время разговора Годзе снял свою повязку, присаживаясь в кресло рядом с кроватью. - Расскажи, что ты видел перед тем, как потерять сознание. Не утаивая даже деталей, Фусигуро методично поведал о последних десяти минутах их сражения, лишь вскользь упоминая Расширение территории: - Я не совсем понял, как это произошло. Действовал на инстинктах. - Ты никого рядом с собой не видел? Помимо проклятия. - Нет, а… должен был? - Не хочешь узнать, как излечили твой глаз? Мегуми захлопал ресницами, словно второй раз за день приходил в себя. Как бы сильно парень не пытался вспомнить что-то еще, память выдавала только черноту. Даже звуки исчезли в момент, когда он потерял сознание. - Это обратная проклятая техника, логично… - Да, Мегуми, только она не Иэйри. - А чья? Желваки на лице Годзе пару секунд ходили ходуном. Пожалуй, именно в такие моменты можно было заметить, насколько Сатору на самом деле силен и не беспечен, как о нем думают. Каждый мускул в теле напряжен. Сидя возле своего студента в безопасном месте он и то вызывал панику у окружающих. Мегуми оставалось надеяться, что не в нем была причина такого яркого проявления. - Тебя занес в госпиталь на руках Двуликий. Опередил Кенто, который привез Инумаки. Поэтому я и спрашиваю: ты точно никого не видел перед потерей сознания? Так это допрос…? - Должно быть, это какая-то ошибка… Я никого не видел. И уж точно не видел перед собой Двуликого, учитель. Если вы сомневаетесь в моих словах, то я… - Я не сомневаюсь в твоих словах. Я за тебя боюсь. Фусигуро опешил. - Боюсь, потому что он мог заключить с тобой какую-нибудь подлую сделку, а потом стереть тебе память. Как случилось с Юдзи. Мегуми, не хочу, чтобы однажды произошло что-то страшное. Поэтому напряги память. Постарайся вспомнить. Но Мегуми нечего было вспоминать, за исключением… нет, Фусигуро не станет рассказывать о причудах Короля проклятий, которые тот с ним проворачивал. Они не имели никакого отношения к его спасению, поэтому маг в очередной раз помотал головой в отрицании: - Я ничего не помню. Только боль, а потом ничего. В сознании я точно не просил себя спасать. Если бы знал, что… я бы предпочел умереть, чем позволил бы ему спасать меня под каким-нибудь условием. - Это так странно. Сатору накрыл лицо ладонями, откинувшись на спинку. Длиннющие тощие ноги он вытянул под кровать, похрустывая суставами. - Прости, Мегуми. Ты буквально только что пришел в себя, а я наседаю с вопросами. - Уже не важно. Я понимаю. Сатору редко был вне своего приподнятого сумасшедшего настроения. Еще реже его можно было застать за проявлением открытой заботы, как если бы кто-то застыдил Годзе за слабость. Мир у нас такой, где сила – решает все. Вот и приходится… - Просто не делай так больше, хорошо? Не валяйся, где попало, без сознания и не лезь в самую задницу, – белые ресницы трепетали, несмотря на то, что они находились в помещении. И протянув кулак, мужчина выжидающе замер с ним возле юноши. - Постараюсь, но ничего не обещаю. Они стукнулись друг об друга – легонько – и Сатору приподнялся, попутно надевая повязку обратно на глаза. Силовое поле возле учителя еле заметно переливалось, но Мегуми слишком привык к этому явлению, чтобы не заметить. - Если что-то вспомнишь – скажи. А, и еще. Опустив пятерню Мегуми на голову, Годзе знатно потрепал того по волосам. Сколько бы Фусигуро не просил так не делать, из раза в раз Сатору нарушал это правило. - Ты молодец. Поздравляю с освоением Территории. Осталось привести его в божеский вид. Займемся этим, когда встанешь на ноги. - Да, учитель. И он ушел, совершенно бесшумно передвигаясь по коридору. Как только Сатору Годзе покинул госпиталь, воцарилась мертвая тишина. Может, он на самом деле не касается земли, а летит? Никто бы не удивился, окажись это правдой. Они стояли с Итадори на веранде одного из общежитских корпусов – в их собственном корпусе такой привилегии не было. Итадори, вцепившись в бортик, немного перевешивая тело, молчал. Мегуми держал руки в шортах, а темно-синюю футболку пригревало солнце. Его выписали пару часов назад. И им с Юдзи тоже было о чем поговорить. - Ты спас меня, - начал Мегуми, потому что друг явно не знал, с чего начать. - Хватит, - довольно резко для дружелюбного мальчишки одернул Юдзи. – Хватит нести чушь. Это не я тебя спас. А он. - Это не важно. Вы были там вместе. - Важно! Как ты не понимаешь? – Итадори повернул к Мегуми лицо, искривленное глубоким чувством досады. – Я бы убил тебя. - Мне все равно. Фусигуро врал. Хотя бы потому, что ему самому становилось любопытно узнать, по какой причине Двуликий это сделал. Дал бы помереть – и дело с концом. - Ты рассказал учителю о вашем разговоре? - Да, но ты же сам слышал – ничего толкового. Мегуми кивнул. С Итадори Король Проклятий также никаких сделок не заключал. - Ничего не понимаю, - замотав головой, Юдзи приложился лбом о выставленные руки. – Как я мог согласиться… а если бы он что-то сделал с тобой… я бы никогда… не простил себе… В этом был весь Юдзи. Милый и добрый борец за справедливость и мир во всем мире. Сидеть и накручивать себя в его духе, даже когда все уже давно позади. - Юдзи… - маг подошел чуть ближе. – Он тебе потом показывался? Ну, выходил на связь? Итадори на секунду свел брови, напрягая память. - Не-а, не слышно было. Залег на дно. Может, замышляет что-то, уёбок хитрожопый. А я к нему просто так попасть не могу – не пускает, чертила. Ветер шумел деревьями вдалеке. Где-то неподалеку точили в мастерской мечи – лязг металла долетал и до них. Птицы попрятались глубоко в ветках, предвещая грозу. Увесистая туча надвигалась на них с востока. «В Токио уже, поди, льет, как из ведра». А у них все еще солнце. Слепит, оттесняя облака. Желтый и фиолетовый. Фусигуро засмотрелся, прикрывая веки. Впитывая разряженный сухой воздух. После недели на больничной койке хотелось заново ощутить себя живым. Он не заметил, насколько пристально Итадори за ним наблюдает. - Мне не нравится заинтересованность Двуликого тобой. Не я один это замечаю. - Да брось. Нахер я ему сдался, - ответил юноша, но пару ударов сердце все же пропустило. И он сглотнул, стараясь снять наваждение. - Пока он в моем теле, и пока ты – мой лучший друг, я даже думать боюсь, что однажды этими вот руками, - и он вытянул перед собой ладони в мозолях. – могу причинить тебе вред. - Я смогу себя защитить. Мегуми выпрямился во весь рост, превосходя собеседника ростом на пару сантиметров. - Или, - мысль уже оформилась в голове достаточно для того, чтобы парень был в силах ее произнести, но недостаточно, чтобы осознать всю серьезность. – если я ему и правда зачем-то нужен, я просто убью себя. Юдзи молчал. Он знал, что Мегуми не врет. Не сейчас, когда каждый мускул на его лице был сосредоточен. Слишком часто Итадори видел это выражение, слишком хорошо знал, что за ним кроется. Фусигуро был самым осознанным из их тройки. Самым расчетливым. Гром прогремел весьма кстати. Будто это душа Юдзи дрогнула от сказанных слов. - Сейчас дождь начнется, пойдем внутрь. - Ты иди, а я… постою немного. Юдзи поджал губы, хлопнул друга по плечу, сбивая футболку, и скрылся за входными панелями чердака. Некоторое время Мегуми в единении с самим собой наблюдал, как туча поглощает солнце – пожирает его лучи, беспощадно завоевывая территорию. Для тех, кто на земле – медленно, постепенно; для них – со скоростью двадцать километров в час. «Интересно, с какой скоростью двигался Двуликий, раз смог перенести меня так быстро?». Мегуми был не силен в математике, да и точное расстояние от города до их техникума не знал. И все же… скорее всего, Двуликий был намного быстрее этой тучи. Мир погружался в тень. Было ли это следствием его шага вперед или иной причиной, неведомой юноше, но дышалось легче, когда вокруг начинал царить полумрак. Не тьма, а именно теневой полумрак. Выставив вперед руку, из ее тени по полу поползли маленькие язычки черного дыма, квакая, лая, стуча лапками и шевеля ушами. Все сикигами, которых тот успел приручить, слились в единую какофонию. И чем могущественнее казались Мегуми грозовые тучи, тем сильнее крепчала в нем уверенность в себе. Лишь один вопрос не давал магу покоя. Посадив себе на плечо кролика, он почесывал за его ухом и думал. «Зачем?» Придет время, и Мегуми обязательно спросит, зачем он его спас. Что-то подсказывало, что ждать придется недолго. Тот, о ком он думал, был также нетерпелив, как капли дождя, разразившиеся еще до того, как свет полностью пропал из виду. Кролик спрятал морду, пригнув уши. Его тельце дрожало, и Мегуми взял его на руки, прижимая к груди. Красные глазки зверька – словно назло – напоминали ему о другом, более опасном звере в его жизни. Когда по ногам начинает дуть сильный ветер, маг некоторое время наслаждается прохладой, умиротворенно потягиваясь. Наверное, снова гроза. Но руки не задевают ни подушки, ни простыни, а спина почему-то затекла. Сидя на каких-то ступенях, Мегуми ошарашенно озирается по сторонам, пытаясь прийти в чувства. Страх отступает, как только он видит за собой вход в святилище. В гробницу, которую рассматривал несколько раз в летописях, повествующих о страшном проклятии, державшем всю Японию под своей властью и жившим тысячу лет назад. Вырубленный из особого вида деревьев, которое в простонародье прозвали «кровавым деревом», люди писали, что в яркую погожую погоду храм переливался рябиновыми гроздьями, а земля вокруг него сплошь была усеяна семенами этого дерева. До сих пор ходят слухи, что дело было не в древесине, а в человеческих жертвах, трупами которых это проклятье поливало свои стены в знак демонстрации силы и величия. Ничего живого вокруг не росло. Животные не водились. Тишина и смерть преследовали долину, в которой обитало проклятие. Развернувшись, но все еще продолжая сидеть на массивных потертых временем ступенях, каждая из которой была шириной с его цельное предплечье. По ним должно было ступать чудовище, возвращавшееся с битвы. Или с жатвы. Задрав голову, верхушка гробницы уходила высоко во мрак. Юдзи рассказывал нечто подобное, когда был мертв, очутившись внутри чужого подсознания. Но вживую… совсем другие эмоции. Мегуми узнал не только храм, но и воду. Именно в ней он лежал, не в силах шевельнуться. В ней его едва не утопили. Полоска света, мнимо разделяющая горизонтом две части пространства, служила все тем же единственным источником обманчивой надежды. И пусть сейчас он сидит на пороге святилища, вода знакомо ласкает его голые ступни. Маг принял ее за ветер, потому что кожа после этого оставалась сухой. К Мегуми никто не выходил. «Он ждет, что я войду без его разрешения?». Но вера Мегуми была такова, что он не пересекал черту храма, в бога которого не верил или не признавал. Ему казалось кощунством нарушать покой существа, пусть и непризнанного. Это считалось оскорблением веры тех, кто действительно верил. В этой же ситуации он нарочно не собирался признавать почтение перед монстром. Если Мегуми здесь, значит, ему что-то от него нужно. Значит, он выйдет к нему сам. И развернувшись к воде, Фусигуро терпеливо стал ждать. Прошла или минута, или вечность, прежде чем в отдалении кто-то за его спиной начал двигаться в сторону выхода. Уверенная тяжелая поступь деревянных сандалий. Ноги в черных шароварах и низы длинного, похожего на женское, кимоно, вышитого черными узорами – треугольниками, угловатыми змеями и иероглифами, которые Мегуми не мог прочесть. Все та же особенность – отсутствие любого запаха. - Как твой глаз? Двуликий повернул к нему голову, попутно поправляя кимоно, чтобы не задевало за согнутые в приседе колени. Он сел, как и Мегуми, на ту же ступень, сохраняя дистанцию в метр. - Видит, - кратко ответил маг. Правую сторону тело обжигало взглядом. Сердце начинало биться с бешеной скоростью, но глядя на воду парень мысленно себя успокаивал. - Не хочешь поблагодарить? – усмехнувшись, спросило проклятие, немного наклонившись в его сторону. - Обойдешься. - Какой же ты грубый невежда. Ты знаешь, где мы? - У твоего святилища. - Верно. В таких местах принято выражать уважение… - Если веришь в божество, которое покоится в этих стенах, - перебил Фусигуро, наконец, решая обернуться. – Кто тебе сказал, что я в тебя верю? Хлопнув четырьмя глазами поочередно, как паук, своей ухмылки Двуликий не изменил. Скалился, нахмурив брови. Они так давно не виделись, что у мага пот стекал между лопаток при виде этих глаз. При мысли, что он может сделать с ним, если захочет. Пожалуй, Мегуми и правда был глуп, раз рисковал дерзить Королю проклятий, сидя прямо под носом его же Территории. «Если вы умрете во владениях, вы умрете и в реальной жизни», - одно из первых правил, которое им объяснял Годзе (редкое явление проявлений образовательного момента Сатору). Если Мегуми спал, это не спасало его от слова совсем. В какой-то момент он просто может не проснуться. - Поражаюсь тебе, пацан. Двуликий выпрямился. Только сейчас маг заметил, что кимоно скрывало под широкими полами вторую пару рук, покоящуюся бездвижно на животе проклятия. Материи едва хватало, чтобы вещь не спала с широких мужских плеч. - Дрожишь как осиновый лист, а все равно языком треплешься. Стиснув зубы, Мегуми подавил в себе желание огрызнуться и в этот раз. - Знаю, ты хотел что-то спросить у меня. Спрашивай, коли ты здесь. «Коли…», - смутился парень старому слову. - Откуда тебе знать? - Ты слишком громко думаешь, Фусигуро. Спрашивай. На самом деле у Мегуми, как он думал раньше, был всего один вопрос. - Зачем ты меня спас? – выпалил парень, а затем замялся. И понял, что это, вопреки ожиданиям, совсем не то, что он имел в виду. – Не так. Что я тебе за это должен? И услышав новую версию вопроса, Двуликий расплылся в широчайшей из усмешек. Как если бы маг удовлетворил что-то заранее предугаданное, повел себя так, как от него ожидали. Плевать. Лишь бы ответил, на что у Мегуми было не так много шансов. Кто он ему такой, чтобы отчитываться? - Если я скажу, что просто захотел, тебя это устроит? - Конечно, нет. Что я, идиот, по-твоему? - В таком случае мне больше нечего тебе сказать. Вглядываясь в бесконечное пространство перед собой, Двуликий замолчал. Пропала и нездоровая усмешка. Сцепив руки перед собой, он с каменным выражением лицезрел вид, отрывшийся перед ним, будто увидев тот впервые. Факелы по обе стороны от лестницы – как в изножье, так и все те, что стояли выше – приглушили огни, и Мегуми едва мог разобрать очертания лестницы и собеседника. Остальное здание потерялось во мраке. Удивительно, как Пространство реагирует и резонирует с поведением своего создателя. Только почему? - Рано тебе еще умирать. Чужие слова прозвучали совсем по-иному. Так выносят приговор в суде. Каждый звук – как молот. - Так ты расстроился, что не смог прикончить меня сам? – но в Мегуми было слишком много накопившегося яда, чтобы парень смог себя контролировать. Ощутив неправильный прилив сил, он осмелел, теряя всякую сдержанность. – Ну так подлечил бы да прикончил с концами. - Говоришь так, словно не боишься умереть. Фусигуро вскочил на ноги в попытке обуздать недовольство. Не злость, не ненависть. Слепое сопротивление правде, будто ребенок, бьющийся в отрицании сказанного родителями утверждения. Да кто он такой, в самом деле?! - Тот, кто видит тебя насквозь. Кажется, мы это уже проходили. Подавившись воздухом, Мегуми отшатнулся, втыкаясь спиной в перила. Король проклятий продолжал сидеть, разговаривая не глядя на него. - Совсем себя защищать не научился. Ты словно открытая книга, как на ладони – читать, не перечитать. Но самое смешное, что сам себя ты почему-то прочесть не можешь. Не видишь себя. Не слышишь себя. За всю свою жизнь никогда такого не видел. Мегуми яростно хотел, чтобы Двуликий заткнулся. Перестал говорить все эти странное вещи. Перестал обсуждать его жизнь так, будто Мегуми здесь и вовсе не было. Он узнал ответ на свой вопрос – если это вообще считалось ответом – и более его ничего не держало. - Выпусти меня. - Вообще-то ты прав. Я ничего не делаю просто так. Но цену свою я назову тебе позже. - Говори сейчас! Терпеть не могу быть кому-то должным. - Забавно. Сказал человек, по уши в долгах. У Мегуми покраснели щеки. Это личное. Слишком личное. Он не имеет право вторгаться в его душу, кем бы он ни был. Хоть Богом, хоть Дьяволом. - Хочешь мне что-то сказать, Фусигуро? – Двуликий поднял на него взгляд своих карминовых глаз. – Чувствуется, как сильно ты хочешь послать меня нахуй. Один из факелов, что был ближе всех к магу, вспыхнул столбом пламени вверх, едва не спалив Мегуми часть волос. Это его владения. Он тут Хозяин. Власть. Король. Двуликий в ожидании продолжал сверлить Мегуми взглядом. Только сейчас парень заметил, что вода, в которую они оба, сидя, опустили ноги, расступалась перед Двуликим. Она его не касалась. - Хватит играться. Я устал. Говори, что тебе нужно. То ли Мегуми был убедителен в своем ослабевшем от их диалога голосе, то ли проклятию самому осточертело забавляться, но это подействовало. - Я передумал. Мегуми перестал дышать. - Я передумал. Я согласен на тренировки с тобой. - Это твоя цена? Перед глазами всплыл образ Годзе: «…Не лезь в самую задницу». Мегуми пообещал. То была минутная слабость, дурость, шалость, тупость. Он ни за что не согласиться подвергнуть себя опасности снова. - Нет. - В таком случае я отказываюсь, - и маг выдохнул, возвращая себе способность дышать. - Вот как? – удивленно переспросил Двуликий. – И что же заставило тебя передумать? - Мозг. - Ха! - «Согласно магическим законам, магам-заклинателям запрещено заключать сделки любого характера с проклятиями. В ином случае он будет объявлен магом-проклинателем и приговорен к смертной казни через электрический стул после суда Совета Старейшин», - дословно процитировал Мегуми выдержку из Устава их Техникума. Этот пункт они выучили самым первым. Только дурак не знал его наизусть. - Считай это не сделкой, а моим великодушием. Безвозмездной услугой. - Лапшу мне на уши не вешай! Мне все равно, какая моча ударила тебе в голову, но я отказываюсь, ясно? - Ты уже заключил со мной сделку. У тебя нет права на отказ. - Что? Двуликий поднялся, подходя ближе, зажимая юного мага между перилами и собой. Явно наслаждаясь реакцией пацана. - Ты предложил проклятию сделку. Не важно, по какой причине, но право выбора все это время было за мной. И я передумал. У тебя нет шанса отменить договор, который был заключен только что. Он не усмехался, не травил шутки. Нет, он говорил совершенно серьезно. - Как я могу согласиться на договор, условия которого даже не знаю? – едва не крича, протестовал Мегуми. - Раньше нужно было об этом думать, мальчик. Никто тебя за язык не тянул. - А если я откажусь, что ты сделаешь? – это был ход ва-банк. Либо так, либо никак. – Убьешь меня? Запрешь здесь? На чужом лице заиграли желваки. - В этом нет необходимости. Ты все равно согласишься. - Откуда такая уверенность? Я не нуждаюсь в твоей помощи и, да будет тебе известно, никогда не нуждался. - Твой правый глаз так не считает. И после этих слов Мегуми упал на колени из-за боли, что пронзила голову. Схватившись ладонями за лицо, на которое, по ощущениям, вылили ушат кипятка, он увидел на пальцах кровь. Правый глаз заливало кровью, сочившейся из глазницы слезами. Боль была невыносимая. Словно кто-то прожигал его голову насквозь раскаленной кочергой. - Я – Король ядов. Сам забрал, могу и вернуть. Проучить бы тебя за длинный язык, Фусигуро, да только жаль личико портить. На волосы опустилась ладонь, потянувшая вверх. Продолжая держаться за правую сторону, Мегуми поднял голову, стыдливо валяясь на коленях. - Больно? – спросил Двуликий. Мегуми зашипел. - Вижу, что больно. Секунда. И боль прошла. Кровь на руках испарилась дымом, а глаз, как ни в чем ни бывало, начал видеть снова. - Не всем мужчинам идут шрамы. - Да пошел ты! - Я спас тебя. - Юдзи меня спас! Юдзи, а не ты! - Нет, Фусигуро, я. Я и никто больше. Перестань отрицать тот факт, что я тебе нужен. У Мегуми едва имелись силы подняться. Пошатываясь, он спустился на пару ступеней ниже, подальше от проклятия. «Психопат конченный!». - Не нужен ты мне! У меня уже есть учитель! - Который снова отставил тебя одного? – Двуликий неспешно спускался к нему. Мегуми пятился назад, глубже во тьму, к воде, пленительно освежающей после того, что случилось сейчас. – Они все тебя бросают. - Замолчи! Заткнись нахер! - Учитель, отправляющий студентов на смерть, неспособный даже должным образом обучить вас защищаться. Вы словно пушечное мясо. - Захлопни пасть! Мегуми бросился на Двуликого. Тот отскочил, не меняясь в лице. Он упивался представлением. Нужно было успокоиться. - Зачем ты сопротивляешься? Думаешь, освоил Расширение Территории и все? Уже сильный? – просмеявшись, Двуликий продолжил. – Этого мало. Вершина магического мастерства кроется не в том, чтобы уметь создавать Территорию. Вершина – это когда Территория не выжигает тебя самого, работает на и для тебя. Является частью тебя, продолжением тебя. Она спасает, а не убивает. Чувствуешь разницу? То, что ты смастерил – уродливое подобие Территории, не способное продержаться дольше пары минут. - Годзе – он… он поможет… Мегуми рухнул в воду, успевая подставить руки. Чем дальше он брел, тем меньше в воздухе было кислорода. Юный маг задыхался, но повернуть назад означало пойти прямо в лапы Двуликого. - Твоя сила поистине великая. Жаль, что я не смог лицезреть даже это убожество вживую. Ты же хочешь правду? Почему я передумал? Он стоял уже совсем рядом. Вода заглушала шаги, но голос неумолимо приближался. Мегуми валялся на земле – воде – хватая воздух, как рыбка, выброшенная волной на берег. Подходящий к ней человек либо подарит жизнь, либо убьет. Другого не дано. Горло сдавливали судороги. Полоска света – бесконечная прямая линия горизонта – растекалась. - Я хочу видеть, во что ты превращаешься, Мегуми Фусигуро. Король проклятий присел возле него, и кимоно укрывало часть Мегуми словно легким покрывалом. Не касаясь тела, Двуликий проводил рукой над ним. Волна тепла шла вместе с двигающейся ладонью. - Видеть воочию, что из тебя можно сделать. Хочу сам наблюдать, как ты становишься великим. Нет, хочу участвовать в этом! Хочу лепить из тебя, словно из глины. Хочу видеть благодарность в твоих глазах. Хочу быть тем, кто покажет тебе мир магии таким, какой он есть на самом деле. - Б…б-р-е…д… - хрипел парень. - …с-у…м-а-с-ш-ш…е-д-ш-ш-е…г…о… - Ты слишком велик, чтобы доставаться такому утырку, как Сатору Годзе. Он не способен по достоинству оценить потенциал, заложенный в тебе. Дремлющий. «Воздух… воздух…». Глаза закатывались. В легких горело огнем. Суставы ломало. - Я буду тем, кто спасает тебя. Кто будет спасать снова и снова. И тогда, как бы ты не хотел, тебе придется вернуть накопленный мне долг. Глупый маленький Мегуми. Барахтаешься, когда сам уже по уши в болоте. Мегуми не мог расслышать и половины сказанного. - Боги милостивы. Кто я такой, чтобы идти против Богов? – Двуликий наклонился к Мегуми так близко, что при разговоре оставлял следы своего дыхания на коже. – У тебя сутки на раздумье. Он снова тонул. Поглощенный глубинами мертвого озера, плыл по течению жизни. Вода смывала с кожи всю чернь, все плохое, что успело случиться с ним за жизнь. Но она же стирала и хорошее. Форматировала память целиком. Обнуляя. Сбрасывая до заводских настроек. Кто он – Мегуми Фусигуро? И самое главное – почему он кому-то стал так сильно нужен? «- Ты заберешь мою душу?» «Я заберу у тебя нечто большее. Твою…». Дежавю. - Швы затянулись, повязку я больше накладывать не буду. Но пластыри менять стабильно два раза в сутки! – строгим голосом говорила Иэйри. От нее опять несло табаком. – И промывать обязательно перед этим, иначе загноится. Сукровица еще вытекает… Мегуми просто кивал. - Я могу наконец-то нормально сходить в душ? – это единственное, что его волновало. Сёко выпрямилась, оторвавшись от самого тяжелого ранения на ноге. Осмотрела парня, подозрительно поглядывая на руку. - Зажила. - А моторика как? Мегуми подвигал пальцами – сначала быстро, потом медленнее. Посгибал их и так, и эдак. - Ну так можно? - Ладно, можно. Только не в кипяток, пожалуйста, - выдохнула женщина. - Спасибо. - Мегуми, - она легонько ухватило его за рукав водолазки, когда тот уже спрыгнул с кушетки на пол. – Как твое ментальное здоровье? - А вы у нас теперь еще и психолог? Доставая початую пачку сигарет, Сёко, не обижаясь, облокотилась на стоящий позади нее шкаф с хирургическими инструментами, запертый на замок. - Физические раны всегда лечить проще, чем душевные. От них нет спасения, сколько бы таблеток ты ни пил и какие бы витамины не принимал. - Не понимаю, к чему вы клоните. - Мы, взрослые, беспокоимся о вашем здоровье. Но разница между нами и вами слишком велика, а ты… Она засмеялась. - А ты все сильнее напоминаешь мне одного давнего друга. Тоже молчаливого, с непослушными темными волосами. С идеалами и верой в людей. - Вы путаете меня с Юдзи. - Нет, Мегуми, я ничего не путаю. Чиркнула зажигалка. Крошечное пламя вмиг вспыхнуло в памяти мага огромным опасным пламенем, и он едва удержал лицо непоколебимым, чтобы не подать виду. В воздухе пахнуло шоколадом. - Ты не куришь? – спросила врач. - Нет. - Скоро начнешь. Мегуми улыбнулся – разговор начинал казаться ему весьма нестандартным. - Тут либо алкоголь, либо табак. Либо что-то потяжелее. - Учитель Годзе не курит, и не пьет. - В таком случае делай выводы, - и Сёко ему подмигнула, затягиваясь. – В нашем деле без сублимации нельзя. Выгоришь. Или сойдешь с ума. Ногу ты себе залечишь, а вот разбитое сердце – никогда. - Душевная боль, сколько бы люди не придумывали, никогда не пересилит физическую. - Ты мыслишь не теми категориями, Мегуми. - Я опираюсь на логику. - Если бы оно действительно так работало… было бы в разы проще жить. Иэйри запрокинула немного голову, выпуская над собой пару дымовых колечек. Вокруг ее указательного и среднего пальца едва заметно глазу простого человека серела кожа – от постоянного держания сигарет в руке. - Человек – не механизм с шестеренками, - добавила она и засмеялась. – Черт, дерьмовый из меня мозгоправ, ты уж прости. Просто вы вырастаете, и совсем скоро начнете принимать взрослые решения. Нести ответственность. Я лишь хочу, чтобы вы все были к этому готовы. Слегка покивав головой, Мегуми согласился, но предпочел промолчать. - Люди ломаются как щепки. - Я не повторю судьбу Сугуру Гэто. Иэйри дрогнула, и пепел с кончика ее сигареты, вместо того, чтобы аккуратно упасть в пепельницу на столе, посыпался на кафельный пол, попутно застревая хлопьями на чистом белом халате. - Вы же к этому клонили, я верно вас понял? - Твоя проницательность не имеет границ, Мегуми, - виновато ответила женщина. Она отвела глаза, спешно докуривая. – Это хорошо. Ну, то, что ты сказал. Потому что еще одного предательства сердце Сатору не выдержит. - Почему вы вообще сравниваете меня с этим человеком? – спросил Мегуми, делая шаг к собеседнице. Сёко подняла на него уставшие впалые глаза, две серые луны. Уставшие и далекие. Давно ли Иэйри такая? Всегда ли она так выглядела? Будто дым ее вечных сигарет пробился внутрь нее, осел на зрачках и теперь един с телом. - Не знаю, - она пожала плечами. – Мегуми, мне нужно остаться одной. Прости еще раз за этот разговор. Прости, если обидела. В спешке затушив бычок, вжимая тот с силой в банку из таких же окурков, Иэйри, широким жестом развернувшись, скрылась в лаборантской, хлопнув дверью. Некоторое время постояв в одиночестве в процедурном отсеке госпиталя, парень почесал шею, обдумывая в голове только что прошедший диалог. Сёко так близко подобралась к чему-то важному внутри Мегуми… К чему-то, на что ему придется решиться. И время на принятие решения остается все меньше. Он так любил воду. Он ее просто обожал. Она стекала ручьями по его плечам, гладила по волосам, по спине. Дарила тепло. Он мог стоять так часами – просто наслаждаясь горячей водой из душа; привычным, казалось бы, банальным благом современного человека. Опираясь вытянутыми руками о кафельную настенную плитку перед собой, он вздыхал как кит – протяжно и медленно. Ресницы слипались от воды, веки наливались свинцом. Голова пустела. В сливе ему мерещились собственные мозги, вытекающие через уши, смываемые потоками. На бедре жгло – вода просачивалась в не до конца зажившую рану. Но маг терпел. Эта боль – реальность, за которую стоит цепляться. Многовато стало в его жизни паранормальщины и прогулок по подсознаниям. Надоело. Хотелось лечь. Была бы в общежитиях ванна… Он знал, что в комнате Сатору есть ванна. Может, он даже наберется смелости и попросит… Или нет. «Наглость», - кричало нутро. – «Знай свое место». Места на теле, которых вода не касалась, тут же мерзли, покрывались мурашками. Он сел на пол, обнял себя руками, прижав колени к груди. И сидел так еще какое-то время. Сначала люди говорят, что у них все хорошо, а потом часами стоят под горячим душем и просто молча смотрят в стену. В его конкретном случае – сидят. Когда он ушел мыться, на часах было восемь вечера. Три часа до отбоя. Уснет ли? А если бессонница? Как тогда он попадет к… «Не хочу». Зажимая голову, надавливая на нее, парень пытался стать меньше. Стать невидимым. Незаметным. Слиться с плиткой. С пространством. С чем угодно, лишь бы его не заметили. Лишь бы отпустили. - Рассказать все Сатору! - «Нет, нельзя!» - Рассказать ребятам! - «Не поймут!» - Отказаться! Убежать! Исчезнуть! - «Он найдет тебя даже под землей». - Умереть. - «Страшно». Все крутиться вокруг его силы. Он нужен им, пока у него есть эта техника. Кто он без нее? Брошенный ребенок. Хотя… - Я и с нею брошенный, - поправляет вслух Мегуми сам себя. Вырастет и будет подчищать за Сильнейшим. Может, у него и Сугуру действительно есть что-то общее? Его загнали в угол. Но, как мы знаем, зверь, загнанный в ловушку, самый опасный хищник в мире. Потому что в таком положении ему уже нечего терять. У него ничего не осталось, чем можно было бы сдерживать свою силу. Осталась только жизнь, висящая на волоске. Либо все, либо ничего. Если Король проклятий хочет его заполучить, то Мегуми выставит поистине королевский ценник. Лучше умереть стоя, чем жить на коленях? Ха, добро пожаловать в реальность! Как жил на коленях, так и сдохнешь – на коленях. Маг поднимается во весь рост. Лицо искривляет ухмылка. И предвкушение встречи. Он собирается сыграть в русскую рулетку, где вместо одного патрона из семи все шесть, а право крутить барабан и само орудие у другого. В жилах кровь стынет от нетерпения. Мегуми Фусигуро. Как низко ты пал? И сможешь ли пасть еще ниже? «Вы не понимаете. И никогда не поймете». Ступени почему-то теплые. В факелах огонь не привычно оранжевый, а нестандартно красный. Языки пламени приветствуют его. На перилах церемониальные венки из сухих полевых цветов – такие носят в первый день Обона на могилы к усопшим родственникам и товарищам. По краям ступеней с верхней площадки, которую не видно с земли, стекает что-то густо-красное. Проглатывая предположения, Мегуми отводит глаза, не произнеся ни слова. И вода сегодня теплая. Как на минеральных источниках, которых подогревает подземный гейзер. На Мегуми его домашняя водолазка с растянутыми рукавами и хлопковые штаны от пижамы, затертые местами от носки. Несмотря на комфортную одежду, атмосфера вокруг напрягает даже больше обычного. Ждать – сил нет. Он поднимается, не без усилия перешагивая каждую ступень – они слишком широкие и высокие для обычного человека. Двуликий восседает по центру зала, напоминающего молитвенный холл – в таких местах обычные прихожане проводят церемонии, обряды, праздники. Можно сказать, это место для людей. То, куда их пускают и куда им можно проходить. За тронный монумент вход открыт только священникам. Зал просторный. Нет ни скамеек, ни столов, ни стульев. Вместо окон свободные проходы к краю храма. Крышу изнутри поддерживают цилиндрические отшлифованные до идеального круга колонны, каждая из которых шириной с толщину среднего дерева. Местами на них Мегуми замечает царапины, следы от когтей, вмятины, трещины и сколы. Запрокинув голову, высота святилища на глаз метров пять. Если брать от уровня земли, то все шесть. Если это «репродукция» из реальной былой жизни, то каким же надо быть… Мегуми не успевает додумать. Все это время он медленно, но переставляет ноги, теперь понимая, откуда течет эта багряная жидкость. Король проклятий сидит на белоснежной атласной подушке, прикрыв веки, в позе лотоса. Руки его – все четыре – спущены на татами. А из вен сквозь маленькие щели рисовой соломы вглубь гробницы стекала его собственная кровь. Зрелище сколько захватывающее взор, столь и пугающее наблюдателей. Мегуми остановился в десяти шагах от проклятия, не в состоянии обронить ни слова. Картина, представшая перед ним, увлекала в себя. Было в ней что-то интимно-сокровенное. Что-то особенное. Юноша подумал, что поспешил, поднимаясь наверх сам. - Я ждал. Король открыл глаза. Волна, наполненная энергией, пробила мага насквозь. - Вены вскрыл? – заговорил Мегуми, держась привычного тона общения. – Правильное решение. Только вдоль надо, так эффективнее. - Это место существует только благодаря связи. Оно платит мне своим укрытием, служит местом, которое вы, люди, называете домом. Я плачу ему своей кровью. Питаю ею иссохшую древесину, подогреваю воду в озере. Не даю завянуть цветам и облезть краске. Мегуми шокировало столь явное откровение. Как и странного рода ритуал, про который тот слышал впервые. Разве Территория – это не выдумка своего «Автора»? - Я настолько могущественен, что мои владения способны существовать и без меня. Какое-то время, конечно. Они такие же живые, как и я сам. Рад, что ты смог застать этот ритуал, вряд ли у меня бы нашлись слова передать это, да и выражение твоего удивленного лица весьма занятное. Двуликий потихоньку приходил в себя: раны на сгибах локтя заживали, побелевшие руки вновь приобретали нормальный тон кожи. Только движения казались замедленными. Хотя это было логично. Вопрос крутился на языке. - Ты не умираешь от такого количества потери крови? - Не умираю. Привык уже за столько лет. К тому же… сегодня повод особенный. Он поднялся с подушки. Маг заметил возле его ног ритуальную чашу, доверху наполненную водой. Или просто казалось, что там вода. Они встретились, стоя друг напротив друга. Все еще пребывая в теле Юдзи, во владениях Двуликий становился выше. Это раздражало. Да и вторая пара рук, сколько Мегуми ни пытался привыкнуть, никак не давала ему покоя своей противоестественностью. Неужели ему они не мешают? Торчат, как не пойми что. - На счет этого. Мегуми сократил расстояние еще на шажок. - У меня есть условие. - В том ли ты положении, чтобы выдвигать их мне? – насмешливо спросил Двуликий. Проигнорировав замечание, маг продолжил. - Ты не мешаешь Юдзи жить. Вообще никому жить не мешаешь, понял? Вскинув одну бровь, собеседник скрестил на широкой груди руки, но пока пребывая в молчании. - Не отсвечиваешь, не появляешься, не достаешь ни Юдзи, ни остальных. Не творишь херню. Ведешь себя тише воды, ниже травы. Будто тебя и нет. Хочешь издеваться – издевайся надо мной, остальных оставь в покое. Итадори особенно. Ты ему всю плешь выел, как паразит. - Фу, нельзя обзываться. - Ты меня слушаешь?! – повысив голос, выкрикнул юноша. Проклятие смерило его глазами. Вроде взрослый… существо, а ведет себя…! - Это все или ты мне целый список выкатишь? Если да, то в письменном виде, пожалуйста, у меня память плохая. - Да ты издеваешься! – шипел Мегуми, закипая где-то глубоко внутри себя. - Остынь, пацан, я прикалываюсь. Чем сильнее ты реагируешь, тем больше я прикалываюсь. Неужели не ясно? Глубоко вздохнув, маг сжал руки в кулаки, держа их по швам. Смаргивая раздражение, он продолжил. - Нет, это все. Только меня интересует длительность контракта. - До того момента, пока ты не станешь достаточно сильным. - «Достаточно сильным»? Конкретнее, чтобы я знал. - Не могу. Ты почувствуешь, когда тебе больше не понадобится моя помощь. Мы оба это поймем. Все это жутко бесило! Равносильно тому, как люди идут вслепую на ощупь. - Цена моей свободы? Король проклятий подошел вплотную, и теперь приходилось немного задирать голову. Немного, но унизительно в любом случае. - Пусть этот пункт останется для тебя сюрпризом. - Ну вот и как я по-твоему должен на это согласиться! – взревел Мегуми, хватаясь за волосы и отворачиваясь. Было понятно, что вопрос сугубо риторический. - Наши переговоры условны. Пару минут Мегуми бесцельно шатался вокруг проклятия, нервно перебирая между охолодевших пальцев ткань рукава водолазки. Он был похож на подростка на грани срыва. Хотя почему похож? «Самый опасный зверь – это зверь, загнанный в ловушку». Двуликий загнал Мегуми в угол. Пусть не жалуется потом. - Черт с тобой, - психанув, он возник перед собеседником, бешено бегая зрачками по чужому лицу. – Что нужно делать? Руку проколоть, картину поцеловать, подпись поставить? Что? - Я бы заставил тебя заключить Сковывающую клятву, но, думаю, мы и без нее обойдемся, верно? Ты же хороший мальчик, мне не нужно говорить тебе про последствия? Фусигуро сглотнул. Любые магические договоры, даже те, что были уровня ниже, чем Клятва, представляли собой как выгоду, так в равной степени и опасность для обеих сторон. В мире магии, где законы трактуются дословно, маневрировать среди пунктов договоров могли лишь искусные хитрецы. Именно с таким Мегуми «посчастливилось» связаться. Двуликий вытянул правую ладонь. Мегуми, очевидно, сделал так же. Вокруг их переплетенных ладоней образовался круг из двух цветов – насыщенно-оранжевого и темно-синего, почти черного. - А мне какую-то бумажку выдадут в качестве подтверждения? – юмор остался последним, на что Мегуми был способен. Все тело ходило ходуном. Обратной дороги нет. Двуликий только усмехнулся. По нему было не ясно – маг его раздражал или продолжал забавлять? И что из этого казалось худшим: прослыть головной болью или клоуном? - Договоры о помощи скрепляются жертвой. Ты должен чем-то пожертвовать, чтобы выразить свое согласие, - тихо сказал Король проклятий. – Это не обязательно должна быть кровь. - Откуда мне знать, что ты не врешь? Двуликий достал оставшимися тремя руками из обоих ушей серьги, сделанные, насколько Мегуми мог судить, из застывшей магмы и янтаря – черный матовый обрамлял камушек, заточенный внутри нее. И бросил на пол, подле их ног. Мегуми осмотрел себя. Ничего кроме одежды он при себе не имел. - Это может быть любая вещь? - Да, главное, чтобы она была твоя личная. Принимая реальность, Мегуми потянул самого себя за водолазку. Так как его рука была вытянута в рукопожатии, снять ее самостоятельно он не имел возможности. - Помоги, - попросил он, нехотя. Водолазка в ту же секунду оказалась на полу, рассеченная ровно посередине спереди. Она упала, аккурат накрывая элемент аксессуара. - Мог бы предупредить… Двуликий начал читать заклинание. Что-то настолько древнее, что маг едва успевал выхватывать часть из произнесенного. Это были слова, которые ушли из употребления уже лет пятьсот назад, а люди, использовавшие такое наречие, давно вымерли. Стоять в одних штанах было неудобно. Хотя теперь они больше соответствовали друг другу – Двуликий тоже был обнажен по пояс, только в отличие от юноши не скрывал свое физическое преимущество, статно расправив плечи и держа стоическую осанку. Мегуми горбился. Предметы под ними вспыхнули. - Смотри на меня, - приказал Король проклятий. И не было ни единого шанса не повиноваться. Пока легкий ветерок поднимал пепел вверх, кружа им над их головами, их глаза неотрывно смотрели друг на друга. Сердце Мегуми пропускало каждый второй удар, но внешне он оставался непоколебим. Магический шар вокруг них исчез. Двуликий отпустил ладонь мага, отошел на шаг и, заведя две руки за спину, едва заметно преклонил голову. - С этой самой секунды мои знания – твои знания. Просьба, - кажется, все четыре глаза заглянули Мегуми прямо в душу. – назвать меня по имени, соответствуя статусу, иначе это будет воспринято мною как отказ от контракта. И как неуважение. Мегуми растерянно потирал предплечья, не понимая, что происходит. Что за цирк? - Я обещаю, что сделаю тебя сильнее. Но тебе нужно произнести мое настоящее имя. Оно не поворачивалось на языке. Отрицалось. Казалось противоестественным. - Мегуми Фусигуро? Мегуми замер. Голос осип. Глаза продолжали смотреть. - Рёмен. Сукуна Рёмен. Тотчас в глазах вспыхнула искра – огненная вспышка пламени, обжигающая взор. В ней Мегуми увидел всю суть их договора. Она осветила то дно, на которое он пал. И на котором ему предстояло как-то выживать. Шахматная партия началась.