— Не спишь?
Итадори появляется в общей комнате, поправляя мятые спортивки. Бесформенная футболка заношена до дыр — скаталась и выцвела; рисунка почти не разглядишь.
Мегуми пил холодное какао, глядя в выключенный телевизор. Он старался ни о чем не думать, выбелить свою голову, свои мысли. И вдруг понял, насколько это сложно — ни о чем не думать
вообще. Кажется, оно наоборот топит тебя еще сильнее, еще навязчивее пытаясь заполонить разум.
— Не спится.
— Ты какао в автомате брал?
— Ага.
— Там еще осталось?
— Вроде, да.
— Тогда погодь минуту. Тоже схожу.
И Юдзи ушел, скользя тапочками по полу. В ночи обманчиво складывалось впечатление, что они с Итадори тут совсем одни.
Вернувшись, юноша присел к Фусигуро на противоположный конец дивана, соблюдая дистанцию, хотя Мегуми успел подумать, что был бы не против, сядь Юдзи сегодня рядом с ним.
Они обсуждали последнее задание с Годзе, но к Юдзи с расспросами никто не лез. Даже Маки молчала, упорно игнорируя состояния первокурсника. Не то чтобы Мегуми хотелось узнать, как его товарищ нашел того ребенка, просто… Юдзи нужно было высказаться. Тогда бы ему стало легче. Это всегда работает.
Проблема была в том, что он понятия не имел, как начать. И потому они оба молчали.
Не сказать, что их это напрягало. По крайней мере, так рассуждал Мегуми.
— Ты как? — совершенно внезапно спросил Юдзи. Мегуми повернулся, но друг не смотрел на него. Увлеченный рассматриванием пола маг крепко сжимал банку, к которой еще ни разу не притронулся.
— Это я у тебя должен спрашивать, — ответил Мегуми.
— Почему ты сбегаешь на крышу, вместо того чтобы поговорить?
У Мегуми стек холодный пот между лопатками.
— Откуда ты знаешь?
Не раздумывая ни секунды, Итадори добродушно — как умел, казалось, только он — улыбнулся, наконец, встречаясь с ним глазами.
— У нас комнаты по соседству, а половицы скрипят, как проклятые.
Стараясь держать лицо, Фусигуро выдохнул про себя, уже мысленно перекрестившись.
— Ты же вроде хорошо спишь. Ну, не жаловался раньше.
— Да все знают, что ты торчишь на крыше. Учитель Годзе сказал, что ты всегда так делаешь, когда не можешь решить какой-нибудь ребус.
Мегуми нахмурился, недовольно фыркнув.
— Мало ли… что я делаю. У всех свои причуды, — и, вспомнив забавный факт, добавил. — А ты объедаешься, когда стрессуешь. На прошлой неделе три пиццы подряд сожрал. Я видел коробки в мусорке.
— Ха, есть такое. Все-то ты подмечаешь, Фусигуро, — почесав затылок, ответил Итадори. Улыбка у него была вымученная и такая тяжелая, что Мегуми мигом потерял весь запал недовольства.
Бывают такие улыбки, что похожи на свет солнечных зайчиков. Они сверкают, переливаются, и от них душа теплеет. Бывают улыбки, как отражение снега зимой. Ослепительные, они не греют, но направляют. А бывают улыбки, что мрачнее грозовых туч. Смотришь на них и ждешь, как обрушится на голову гром. Улыбки, что натянуты струнами, готовыми сорваться.
Он вспомнил слова Сатору. Решив найти золотую середину, сказал, аккуратно положив ладонь на плечо друга:
— Мы сделали, что могли, Юдзи. Не вини себя, что не успел или не смог сделать больше. Благодари себя за то, что мы спасли двоих, хотя могли потерях всех. Воспринимай это как стимул тренироваться еще усерднее, чтобы в следующий раз…
— А ты лицемер, оказывается, — перебил Итадори, без упрека останавливая чужую речь. — Сам же меня нюней назвал.
— У Сатору язык длинный…
Мегуми выдохнул, решая не оправдываться и не отпираться.
— Я просто не понимаю твоего поведения, вот и все. Я говорил все те вещи не с целью обидеть тебя.
— Я знаю, — Юдзи все еще не сделал ни глотка. — А я ведь тоже тебя совсем не понимаю. Иногда ты так молчишь… — Итадори усмехнулся, присаживаясь поудобнее или давая себе время подобрать слова. — Кажется, будто у тебя в голове сейчас взорвется бомба. И когда это произойдет, волна накроет и нас тоже. Это страшно. Смотреть и не иметь представления, что творится внутри твоего лучшего друга. Где-то мы это
уже проходили, кажется.
— Прости, — Мегуми опустил голову. — Я просто привык проживать боль сам.
— Не стану в очередной раз повторять одно и то же. Думаю, ты уже понял, что мы рядом с тобой в любом случае.
Мегуми кивнул.
Конечно, он понял. Он сотню раз это понял.
— И откуда ты такой молчаливый…
— Да как-то оно… само, знаешь.
— Разве родители не учили тебя общаться, Мегуми? — Юдзи присел ближе, закидывая одну ногу на журнальный столик.
— Я их не помню.
— И ты тоже? — удивленно спросил друг. Он лишь пожал плечами — комментарии были излишни.
— Не, я знал про твою ситуацию, но не думал, что все настолько плохо. Во сколько отец ушел от вас?
— С учетом того, что я не помню, как он выглядит, я был совсем маленьким.
— И ты не знаешь, что с ним?
— Не-а. Годзе при первой встрече завел этот разговор, но мне все равно на человека, способного поступить подобным образом. Я даже не знаю, в Японии ли он сейчас. Если вообще жив.
— А если нет?
Мегуми задумался. Попытался выискать внутри что-то, похоже на грусть или тоску. Душа молчала — упорно и глубинно. Поэтому он так и ответил, встречаясь взглядом с Юдзи:
— А если нет, то он лох ебаный. Если уж сбегаешь с кучей денег, то будь добр прожить эту жизнь нормально, чтобы мне было за что его ненавидеть. То, что он однажды удачно кончил, еще не делает его моим отцом.
Итадори так сильно засмеялся, что едва не выронил полную баночку какао из рук. Согнувшись пополам, он хохотал, утирая руками слезы с глаз. Это продолжалось некоторое время.
— Черт, фух, — продолжая ржать, парень, наконец, выпрямился, откидываясь на спинку дивана. — Я даже комментировать это не стану. И как Годзе уживался с такой язвой все это время?
— Как-как? Пизды получал, вот как.
Не удержавшись, Мегуми тоже улыбнулся, стараясь спрятать поднявшееся настроение.
— И все же… пусть мне и не с чем сравнивать, Годзе был лучшим приемным отцом. Он несобранный, наглый и совершенно бестактный. Безалаберный и жутко ленивый. Но я обязан ему своей свободой. По сути человек, которым я являюсь сейчас, — полностью его заслуга. Все мои навыки в бою и в жизни — все он.
Итадори затих.
— Я порой так про Нанамина думаю… — он переминал пальцы, хрустя костяшками. — Не знаю только, правильно ли. Вдруг ему неприятно.
— Точно нет, — уверенно ответил Мегуми. — Вот уж точно не думай, что ему неприятно. Наверное, он просто боится повлиять на тебя слишком сильно. Боится что-то сделать не так. По правде говоря, я впервые вижу, чтобы Нанами относился к кому-то настолько открыто. Ты для него особенный.
Он знал, что Юдзи смутится. И он смутился, краснея словно ребенок.
— Представляешь, видел его недавно в городе. Он шел… с девушкой. Низенькая такая, с рыжими хвостиками. Я сначала подумал, что обознался — все-таки они были на другой стороне улицы.
Мегуми опешил.
— Потом пригляделся и узнал его очки. Да и галстук в горошек, — вспоминая, Юдзи ушел с головой в события, не моргая и не шевелясь. — Они просто шли, не целовались, не держались за руки, разговаривали о чем-то своем. Но она как-то остановилась поправить ему волосы, и, Фусигуро, я тебе клянусь — это был
тот самый взгляд. Нанамин будто замер. Мир в такие секунды останавливается. Пока я нагло рассматривал их, как дурак, открыв рот, их крошечная вселенная неслась по своим законам. Подумал тогда еще — вот бы он дожил до старости. Как и все мы. Было бы здорово, наверное.
Он тоже представил себе эту картину происходящего. Беззаботно мчащийся по Токио Юдзи с пакетами еды из ближайшей раменной, наскоро поедающий какое-нибудь мегасладкое мороженое. А через дорогу Нанами Кенто – руки в идеально выглаженных брюках, пиджак через плечо и расстегнутая верхняя пуговица белой рубашки. Подтяжки, небрежно висящий галстук. Солнце слепит сквозь зеленые очки. И рыжеволосая девушка – хрупкая в сравнении с ним, мило рассказывающая историю из прошедших будней. Возможно, он отвечает ей, а, может, и нет — идет и смотрит, как лучи играют ее волосами. В этом взгляде миллион извинений — за прошлое, настоящее и будущее. Что маги могут пообещать своим половинкам? Знает ли эта девушка о работе Нанами? Или он тщательно скрывает это?
Мегуми ни разу не видел, чтобы Нанами улыбался.
А сейчас представил — пусть и в воображении — и в груди сжалось сердце.
— Ты когда-нибудь любил, Мегуми?
Итадори вдруг посмотрел на него. Взглядом, полным не только любопытства, сколько утешения.
— Почему ты вдруг спрашиваешь все это? — имея в виду не только последний вопрос, отвечает Мегуми.
— Да просто подумал, что если завтра кто-то из нас умрет, то на похоронах даже сказать друг о друге нечего будет. Вроде живем вместе, а как незнакомцы.
— Юдзи, прости, но место депрессивного мальчика уже занято. Найди себе свое.
Конечно, он пошутил не просто так. Ему хотелось, чтобы разговор, который начал его друг, прекратился. Он был бессмысленным. Не потому, что Мегуми собирался что-то скрывать. А потому что цель беседы выходила за рамки того, что Фусигуро мог вынести. Слишком больно.
Юдзи хохотнул, скатываясь на середину дивана, почти ложась на него, вытягивая вперед ноги.
— Мой оптимизм тоже не вечный. Устаешь дурачиться…
— Можешь не объяснять, — Мегуми пихнул друга вбок, громко выдохнув. — Нет, не влюблялся.
Казалось, на секунду первокурсник забыл собственный вопрос, что задал минуту назад. Спохватившись, он приподнялся, осматривая друга.
— Никогда-никогда?
— Никогда-никогда.
— И что, тебе совсем никто не нравился?
— Никто.
— Ну, к тебе ведь наверняка кто-то да подкатывал.
— Да, подкатывали.
— И ничего?
— И ничего.
Было ощущение, что Фусигуро его разочаровал. Уже сильнее походя на себя настоящего, Итадори надул губы, переваривая информацию. Видимо, все еще не верил в нее.
— А почему?
— Юдзи, блин! — не выдержал маг. — Я-то откуда знаю? Что за вопросы глупые!
— Просто это странно! В нашем возрасте нормально сохнуть по какой-нибудь знаменитости или по самой красивой девочке в школе. Ты опять что-то скрываешь! Так нечестно! Я тебе все-все рассказываю!
— Да, и часть этой информации я предпочел бы не знать, — Мегуми ненарочно вспомнил все те моменты, когда друг извещал его о своих походах в туалет и как долго он может задерживать дыхание под водой. — Но я правда не вру. Что поделать, если я так и не встретил того самого человека.
— Я не говорю про «того самого». Я говорю в целом.
Мегуми зашел в тупик. В этот момент он окончательно потерял нить того, что от него хотят. И взвыл от насилия, совершаемого над ним.
— А ты, Итадори? Влюблялся?
— Да.
Его лицо озарилось. В глазах пробежала кинопленка из кадров, которую Мегуми, естественно, не мог уловить. Однако хаотично бегающий взгляд Юдзи, старающийся уловить их все, говорил о чем-то ярком, насыщенном и, несомненно, важном.
— Высокая с толстой задницей? — вспомнил Мегуми.
— Не, — и Юдзи засмеялся, занося ладонь и почесывая волосы. — Вообще не похожа. Она низкая, со смешным каре и в очках. Пухленькая и неуклюжая. Я последний раз ее в средней школе видел. Сейчас даже номера не осталось.
Он погрузился в себя, утрачивая мельком появившуюся улыбку.
— Как же тебя так угораздило…
— Не знаю, — друг зевнул, растягивая позвоночник и щелкая суставами на шее. — Как-то вот так получилось. Наверное, я бы даже с ней встретился, если бы знал, где она и что с ней. Обязательно бы встретился. Только сейчас понимаю, каким идиотом был, что не подошел раньше.
На время они погрузились в молчание. Мегуми наконец выдохнул. Казалось, пытка вопросами позади. Но уходить почему-то не хотелось. Наоборот, хотелось посидеть вот так еще немного — неподвижно, на промятом диване гостиной, в компании человека, с которым комфортно просто так. Подумал ли бы Фусигуро когда-нибудь о том, что, встретив того самого шального парня на стадионе старшей школы, сможет назвать его «другом»? Громкоголосый непоседливый тупица. Как они вообще смогли найти общий язык?
Какао давно был выпит, а маг зачем-то продолжал мять стаканчик в руках. Крутил между пальцами, царапая ногтями цветное покрытие упаковки. Юдзи касался своим плечом его, и тепло обменивалось между ними.
Сокровенные минуты близости. Мегуми почти чувствовал электричество, витавшее в воздухе. Только что-то опасно дергалось внутри, шевеля определенные ниточки в сознании парня. Обманчиво задумавшись, он упустил важный факт. Что их в комнате вовсе не двое.
— Фусигуро?
Итадори отвлек его вопросом, не давая мысли оформиться в целостное предложение.
— М?
— А ты девственник, получается?
— Чего?! — едва не подскочив, Мегуми ошарашенно уставился на Юдзи.
— А что такого?! Обычный вопрос! Мне просто интересно! Ну так что? — как ни в чем не бывало, тот с лицом ангела ждал, когда ему ответят.
— Не лезь в мою жизнь, — ворчливо ответил Мегуми, потеряв трепетную нить момента.
— Значит, девственник. Это нормально, что друзья иногда обсуждают такое. В моей школе ребята постоянно так делали….
— Я без понятия, что вы там делали у себя в школе, — перебил он. — У меня ведь в школе друзей не было.
Вообще-то, он планировал преподнести это как гордость. Но получилось как сожаление. Голос сам подвел его.
— А, точно. Ты поэтому такой дикий.
— Заткнись, Итадори!
— А то что? Задавишь меня своей душнотой?
Конечно, оставлять такое без взбучки было категорически нельзя. И Мегуми с уверенностью в своей правоте накинулся на Юдзи, используя все подручные средства и методы. В конце концов, он его попросту запинал, упираясь руками в подлокотник дивана со своей стороны и буквально выталкивая Итадори с него.
—
Ай-яй-яй-яй-яй! Все, я сдаюсь! Все! Прекращай!
Падая, он сумел сгруппироваться. В опасной близости от головы поблескивал косяк журнального столика.
— Ну у тебя и ноги, кенгуру сраный! Ты бы так руками махал, как ногами пинаешься!
— Руками махать — это у нас по твоей части.
Юдзи сел обратно, растирая побитый бок и колени с лодыжками. Внезапно — как и все за этот странный вечер — он выдал, не опираясь до этого ни на одну их тему:
— Я буду скучать, Фусигуро.
Тот развернулся к нему лицом. И продолжительное время не понимал, что отвечать. Хотя контекст фразы едва ли не горел у Юдзи неоновой вывеской над головой.
Пожалуй, это та вещь, которую в их жизни невозможно сказать по-другому. Но Мегуми не планировал так легко сдаваться. Не сегодня. Не сейчас, не в ближайшее время уж точно.
Они поборются за право жить на этом свете:
— А ты куда-то собрался, я не пойму?
— Когда мы соберем все двадцать пальцев, Совет меня казнит.
—Ты их еще собери попробуй! Так что давай, заканчивай тут со своими…
Слова не шли в голову. Перепутались, сбивая с намеченного пути.
— Прикидываешься холодным, а на самом деле ты такой душка, Мегуми, — Итадори несильно стукнул его кулаком в плечо. — Но не переживай, я сохраню твой секрет и не расскажу, насколько ты бываешь милым.
— Пошли уже спать, — Мегуми поднялся, ставя на столик пустую баночку; его глаза упали на вторую такую же. — Кстати, твое какао. Ты так и не притронулся к нему.
— Да я… вообще-то не люблю его.
— А нахуя брал?
— Спроси, что полегче.
Приобняв Мегуми за шею, как бы сильно тот не сопротивлялся, они неспешно двинулись в сторону жилых комнат. В гостиной еще некоторое время витал особый запах.
Запах непрожитых лет. Несовершенных мечт и незагаданных желаний.
Запах людей, которым Смерть дышала в спину.
Запах, пропитавший в этих стенах каждый угол. Сотни таких же людей до них сидели здесь когда-то.
На этом самом диване в последний раз заводили этот же самый разговор двое таких же друзей. В диване ли дело или в разговоре — через несколько лет один убил другого. И запах утраты — боли, что выжгла внутренности — все также витает в этой гостиной. Временами, тот, что выжил, даже мог учуять его. В такие дни ночи становились особенно длинными и
холодными.
Директор Киотской школы ждал в кабинете Яги.
Опираясь на трость, сидел на жестком стуле, держа спину какое-то время прямо. Потом, видимо отчаявшись ждать, все же сгорбился.
Панда шепотом спросил у всех, кто подсматривал из коридора:
— Что директор Киотской школы тут забыл?
Тогэ хлопал глазами.
Попытавшись высказать какое-нибудь остроумное предположение, Кугисаки уже открыла рот. Но обошедший их и уверенно заходящий в кабинет Сатору не дал ей вставить свои пять копеек. Напыщенно распахивая руки в приветствии, он шумно плюхнулся на соседний стул — так, что у того аж ножки ходуном заходили.
— Директор Гакугандзи! Как добрались? Нигде по дороге костей не растеряли?
Панда закрыл лапой лицо.
— В своем репертуаре. Вот чего ему неймется?
Мегуми молча наблюдал. Юдзи рядом, переминаясь, будто знал больше остальных, но молчал.
— Запомни, Годзе. Когда-нибудь ты поплатишься за все свои слова, — сухо, не повернув головы, ответил старик.
Годзе наклонился в его сторону, прищуриваясь под повязкой.
— Та-ак страшно-о. Аж коленки дрожат! Хотите проверить?
Вот тут у Ёсинобу сдали нервы. Раскрыв целиком глаза, подернутые глаукомой и капиллярами, он намеревался ответить перешедшему очередные границы Годзе…
Но Яга вошел в кабинет.
— Эх, такую битву просрали! — Нобара скучающе отвернулась. — Все, погнали. Нас еще шесть кругов на стадионе ждут!
Никто не сдвинулся. Разве что Инумаки посматривал на первокурсников, решая, за кем пойти. И только когда перед их любопытными носами хлопнула дверь, они в задумчивости начали разбредаться. Панда с Нобарой шли впереди остальных.
Итадори плелся.
— Ну? – надавил Мегуми.
— Что?
— Я же вижу, что ты что-то знаешь. Говори.
Юдзи остановился. Фусигуро сделал вид, что они заняты чем-то невероятно важным, чтобы остальные их не спохватились. Когда за поворотом скрылся последний студент, Мегуми вернулся глазами к другу.
— Гакугандзи привез еще два пальца, которые его студенты смогли отыскать во время заданий. Они сначала отказывались доставлять их сюда, но учитель Годзе их уговорил.
— Почему отказывались? Боялись, что по дороге что-то произойдет?
— Нет…
Юдзи отвернулся. До Мегуми дошло.
— Не хотели, потому что думают, будто Годзе снова скормит их тебе за раз.
— Да, именно.
— А почему привезли по итогу?
— Яга их заверил, что если Гакугандзи приедет лично, то сможет самостоятельно проконтролировать, как они запечатывают найденные пальцы. Чтобы даже Годзе к ним не добрался.
Мегуми размышлял.
— Не понимаю, какой в этом смысл. Ты все равно их поглотишь рано или поздно… Кстати, сколько уже получится, если считать эти два?
— Восемь.
— О! И как ощущения? Нет… — Мегуми вспомнил разговор с Сукуной, где тот — вряд ли случайно — проболтался ему о найденной лазейке. — Нет никаких изменений?
— Да вроде нет, а к шуму в голове я уже привык.
— Вы чего там жопы протираете?!
Маки неслась на них с убийцей демонов наперевес и выглядела настолько угрожающе, что первокурсники мгновенно забыли, о чем вели речь секунду назад.
— Живо на тренировку! Стоят, прохлаждаются! Десять кругов каждому!
— Ты неисправимая сука, Зенин.
— Фусигуро бежит еще три штрафных!
Духота невозможная.
Не в силах терпеть жару, Мегуми снимает пижамную футболку и кидает ту наугад в темноту комнаты, попадая на спинку компьютерного кресла. Падает на нагретые от его тела простыни и стонет, потому что в такой жаре сон вообще не идет.
Переворачивая подушку, он утыкается в прохладную сторону лицом. Но и это не спасает надолго. Из открытого окна если и дует, то теплым июньским ветерком, не способным спасти от высоких температур. Плотные занавески выручают разве что днем — комната не прогревается. Но гребанная духота…
Он переворачивается на спину, откинув одеяло, путая в нем стопы. Один его край лежит на полу. В другой ситуации Мегуми бы его поднял, чтобы не задевало пыль в углах, но явно не сейчас.
Когда Мегуми не спит, Мегуми думает.
Иногда он
думает, что ему
вредно думать.
Часы ходят громко. Юдзи всегда поражается, как ему удается уснуть под этот стук, а маг всегда отвечает, что без них и не уснет уже, пожалуй. Кто-то засыпает под звуки дождя, кто-то под стрекот насекомых, кто-то под стук колес поезда. А Мегуми спит под звук равномерно идущих стрелок часов.
Лениво моргая, он кладет предплечье одной руки себе на лицо, как раз закрывая глаза. Утыкается носом в сгиб локтя. Вторая рука опускается на живот. Некоторое время он лежит так, надеясь на пришествие сна.
Вокруг ладони начинает странно тянуть мышцы. Сначала ненавязчиво, но вот уже спустя минуту юноша неосознанно водит пальцами возле кромки нижнего белья. Подушечками он перебирает границу между кожей — мягким отрезком его собственного тела — и грубой линией резинки боксеров. Ведет выше, касаясь ребер, мысленно пытаясь сосчитать каждое, тянется к сердцу. К груди. Прикасается к ключицам, но уже не пальцами, а всей ладонью целиком. Давит на углубление под шеей. И волна микроимпульсов зазвучала в нем — сначала в месте, где он остановил руку, а уже через время во всем теле.
Мегуми сделал так опять, не совсем осознавая зачем. Ему хотелось ощутить это снова. Ему было
приятно — до того приятно, что на мгновение удовольствие снесло ему голову.
Ладонь, слегка сухая и дерганная из-за неуверенности своего хозяина — скользила по мышцам, заставляя кожу краснеть в местах прикосновения. Проходясь вокруг шеи, Мегуми царапал себя ногтями. По мере того, как увеличивалось давление руки на коже, по мере того, как смелели его пальцы, дыхание замедлялось, а сердце начинало стучать оглушительно громко. В ушах из всех звуков остался только гул подрагивающих внутри него вен.
Казалось, что воздух в комнате разряжен. Не отдавая себе отчета, он раскрыл рот, чтобы вдохнуть поглубже. В этот момент, все еще прикрывая глаза предплечьем, его ладонь вновь опустилась на живот. И тянущее чувство, преследовавшее Мегуми некоторое время назад, переросло в нестерпимое желание. В самое настоящее
возбуждение.
Часть его сознания кричала ему прекратить. Та, что отвечала за стыд и самодисциплину. Та, что чаще остальных управляла им. Вот только в объятиях ночи, под покровом темноты, в одиночестве эта самая часть оказалась бессильна под натиском другого, более громкого и настойчивого голоса. Голоса мужского, повелевающего. То ли его собственного, то ли чужого.
«Сделай это».
Остатки здравого смысла убеждали его прекратить. Чтобы рука остановилась. Чтобы тело поднялось с кровати, умылось холодной водой, сбрасывая наваждение, и спокойно продолжило спать. В этом не было ничего сложного.
Прекратить. Но Мегуми не мог остановиться.
Запрокинув голову чуть назад, стоило ладони медленно и боязливо коснуться белья, как бедра тут же — будто они не подчинялись общему разуму — двинулись вперед, навстречу руке. Понадобилось время, чтобы привыкнуть. Чтобы подавить стыд. Но он все еще не пересек грань.
Убирая руку, сжимая ту в кулак, Мегуми достал телефон с зарядного устройства на тумбочке. Не давая себе и секунды опомниться, открыл самый известный — других он просто не знал — порносайт и начал смотреть все подряд. Парень понятия не имел, что ему нравится, а когда увидел количество категорий, даже растерялся.
— Блять, — выругался Мегуми. Психанул. И забрался пальцами под белье.
Член стоял еще не полностью. Полумягкий, стоило прохладной коже извне коснуться его, как маг едва не вскрикнул. Он не ожидал, что будет настолько…
странно.
Он никогда себя раньше не трогал. Избегал этой темы и не обращал внимания на сигналы, что посылало ему тело. Ноет внизу живота — выпей обезболивающее. Лезут мысли в голову — ляг спать. Проснулся со стояком — сходи в душ. Все это помогало и работало. Только сегодня система дала сбой.
По мере неповоротливых и неумелых движений, он твердел. И к концу просмотра первого видеоролика был полностью готов. Мегуми все еще не понимал, что происходит. Действовал по наитию. Будто кто-то заложил эти навыки в него без его разрешения. Куда класть руку и как двигать пальцами, с какой скоростью и в каком темпе. Почему нужно задевать головку и как сильно сжимать ствол. Откуда…
откуда он это взял…
Все еще жмурясь, как если бы открытые глаза засвидетельствовали бы его позор, он убрал с лица предплечье, держа в этой руке телефон. Но спустя пять минут, а потом десять и двадцать ничего не происходило. Наоборот, удовольствие утекало, покидая Мегуми. Тогда он отложил телефон и попытался вспомнить, с чего все началось.
С рук. Все началось с рук, касающихся его тела.
Опуская ладонь на лицо, в этот момент юноша полностью отдался поглотившему его чувству.
Он сжимал грудь, мял впалый живот, закусывая нижнюю губу и жмурясь, потому что чем дольше это продолжалось, тем сложнее становилось сдерживать вырывающийся наружу голос. Это были
стоны. И где-то он уже это слышал.
Ускоряясь, он сжал свободную руку в кулак и заткнул себя, едва ли не вгрызаясь зубами в костяшки. Но чего-то не хватало. Болезненно, мучительно не хватало самого важного.
Еще одних рук. Уверенных и крепких, сильнее рук Мегуми. Те, что не станут дрожать и трепетать, а обхватят Мегуми поверх его собственной ладони и передадут ему эту уверенность, параллельно переплетая пальцы друг с другом. Эта рука сожмет слишком правильно, слишком верно, надавливая там, где надо. Направляя его.
Он представлял эту руку, поблескивающую черными квадратиками ногтей, с широким запястьем и выпирающими косточками. Руку в мозолях от битв и сражений. От времени, проведенной на этом свете. За опущенными веками внутри Мегуми проносились картинки помутненного воображения.
Вокруг кулака начинала хлюпать смазка. В раскрытый от немых стонов рот проникли два пальца, а внизу что-то сильно передавило ладонь. От неожиданности Мегуми кончил, и перед глазами, рассыпаясь горошинами, пронеслись сотни звезд — от необъятных галактик до мелких вспышек дуновения. Ослепляющих и подчиняющих своей красоте.
Все кончилось в ту же секунду.
Вскакивая, парень, полный испуга, наполненного послеоргазменной негой, ошарашенно осмотрелся. Никого не было. Мегуми точно мог заверить себя, что был в сознании. Что все это — реальность. И что чужие прикосновения — не более чем его собственная выдумка. Настолько реальная, насколько желанная им самим.
Отдышавшись, маг сидел и рассматривал обильно политую спермой руку.
Все верно. Им семнадцать. В семнадцать нормально мастурбировать на порнуху под одеялом. Нормально изучать себя и разрешать телу делать то, что ему хочется.
И тогда возникал вопрос — чего хочет тело Мегуми?
Рука переливалась. Сперма неприятно высыхала, вязко облепляя кожу.
— Если рассуждать прямо, — тихо заговорил юноша сам с собой. — то мое тело хочет, чтобы
его взяли.
Он пока не понимал, что делать с этим открытием и было ли это открытием вообще. Никак не реагируя на выдвинутое предположение, Мегуми привел себя в порядок.
Затем уснул. Это был самый крепкий сон за последние недели.
То, что начиналось как неуправляемая жажда исследования, пробужденная первобытными инстинктами и желанием, в конечном итоге… было подчинено законам его системы.
Мегуми стал делать так каждый раз, когда не мог уснуть. Или когда паршивое настроение мешало сосредоточиться. В общем, в любой из разов, при которых голове нужен был быстрый и эффективный фильтр. Затрачивая на это в среднем не более получаса, он, не задумываясь, возвращался к своим делам, словно только что ничего не происходило. Дрочка превратилась в ритуал. Такой же, как чистка зубов, ношение одежды по погоде или что-то иное.
Он не был бы собой, если бы не сделал так.
И часть его, та, что запустила механизм, беспрерывно скандировала юноше о том, что это неправильно. Но Мегуми это не волновало. Правильно… не правильно… главное — что оно работает так, как
ему нужно.
Подчинить себе собственное удовольствие…
В какой момент все пошло наперекосяк — сказать сложно.
То ли, когда вместо разведывательной миссии она превратилась в изгоняемую, то ли когда Юдзи едва не оторвало руку при попытке защититься от удара нападающего проклятия. То ли когда Инумаки грохнулся на землю и больше не вставал.
Да, пожалуй, у них с самого начала все пошло по пизде.
— Нанамин едет!
Юдзи держал тело Тогэ на своих коленях, пока Мегуми оборонялся от проклятия особого уровня. Пока Мегуми пытался выстоять на ногах, перепачканных в своей же крови и с разодранным в мясо бедром. Юдзи выглядел не лучше.
Они выехали втроем в новый жилой район в одном из самых богатых уголков Токио. Жители пентхаусов неделю жаловались на странные звуки в вентиляционных шахтах, пока туда наконец не отправили мастеров, чтобы проверить и обезвредить снующую там, по их мнению, крысу. Никто из членов ремонтной бригады назад не вернулся.
На следующий день «окна» вызвали магов. Уверенности в том, что это проделки проклятий, было недостаточно, а потому отправили первокурсников, не задумываясь о том, что может произойти. Им всего-то необходимо было собрать информацию… Они
рассчитывали на третий, максимум второй уровень.
Мегуми харкнул кровью под ноги, вспоминая изъезженный, как пластинка, сюжет.
Воображаемая людьми крыса превратилась в огромного змея, способного отращивать себе конечности и вытягивать язык на приличное расстояние. Один из таких захватов языка едва не стоил Итадори руки — на ней остались ожоги от яда, по краям раны все еще обугливалась разорванная одежда. Если бы не иммунитет Короля проклятий к ядам… Возможно, вещество бы уже разъело кожу мага до кости.
Тогэ выбыл, но перед этим сделал, что мог — оторвал чудовищу хвост, поплатившись за это слишком сильно. Упав лицом в пыльный металл вентиляционной комнаты, из его рта потекла темно-красная, почти черная кровь. Дышал второкурсник через раз. Юдзи успел отразить следующий за падением друга удар проклятия своим телом.
— Ты как?! — крикнул Фусигуро, держа монстра в поле видимости. Собственные силы иссякали с неумолимой скоростью.
— Нормально!
— Встать можешь?! Надо прикрыть Инумаки!
Конечно, Юдзи поднялся, всем телом вставая на пути. Мегуми не сомневался: если придется положить за товарища голову, тот без раздумий это сделает.
— У меня есть план. Но для этого, когда Нанами приедет, уезжай с ним!
— Ты рехнулся?! — и «черная молния» ослепила Мегуми. Его гончая успела откусить кусок от змея.
Воспользовавшись моментом и случаем, проклятие завертелось вокруг себя, и кровь, напоминающая густой оранжевый сок, начала брызгать в разные стороны, попадая на все подряд.
Мегуми взвыл, когда всего одна крошечная капля приземлилась на его веко.
— Увозите Тогэ! Я справлюсь!
— Я отсюда без тебя шагу не сделаю!
— Юдзи! — Мегуми был вне себя от возмущения. — Однажды ты сам выгнал меня. В тот раз я тебе доверился. Прошу! —змей захихикал, выпрямился и ударил со всей силы в место, где Фусигуро стоял секунду назад. — Прошу! Поверь теперь ты мне!
— Давай…
Арх! — Итадори зажал в хвате голову проклятия. Мегуми ударил по его животу молнией Нуэ. Но сова в закрытом помещении была едва ли полезна, и ничего кроме временного обездвиживания это не дало. — Давай я выпущу Двуликого.
— Чтобы ты снова умер?! Да пошел ты с такими предложениями знаешь куда…! Нет никакого шанса, что этот ублюдок захочет нам помогать!
— А что ты предлагаешь?
— Я использую Кроличий побег, чтобы вы скрылись! У вас будет не больше двадцати секунд, но за это время можно добраться до коридорной и выбежать в жилые помещения! Тогэ не протянет слишком долго, у него сильное кровотечение. Тебе придется самому нести его, спустившись вниз. Я дождусь Нанами.
— А если он не успеет?
Мегуми посмотрел на Тогэ, в моменте уловив возможность пересечься с другом взглядом — Итадори был напуган.
— Применю Расширение территории. Задержу его настолько, насколько смогу.
— Мегуми, — Юдзи решал внутри себя, боролся с тем, что ему делать.
— Нет времени придумывать другой план. Убирайтесь!
Как только Итадори встал на ноги, держа Инумаки — тот безвольно болтался поломанной куклой в руках первокурсника; не шевелился и не проявлял признаков жизни — Фусигуро сложил руки в жесте.
— Кроличий побег!
Возникшая спустя мгновение за его спиной толпа белых кроликов метнулась в сторону змея. Так как они находились в замкнутой почти квадратной комнате, это действительно сбило проклятие. Перед ним выросла живая стена из сикигами, продолжающих наваливаться и наваливаться на него.
Краем уха маг услышал, что дверь распахнулась. Теперь его друзья в безопасности.
Была мысль сбежать вместе с ними. Которая тут же развеялась, стоило Мегуми подумать, с какой скоростью это ненасытное чудовище их догонит. Если это произойдет на этажах, где живут люди, вдобавок погибнут невинные.
Нет, его нужно удержать здесь. Здесь и нигде больше.
Обзор сужался поврежденным глазом. И тогда в голову ударили — оставшаяся от хвоста часть с легкостью метнула Мегуми в стену, словно тот весил не больше грамма. Падая, маг почувствовал, что кости в руке, на которую он приземлился, безнадежно сломаны.
Туз в руке. Последняя попытка если не изгнать, то хотя бы максимально ослабить противника. Пока не придет Нанами…
— Нужно продержа…
Маг не договорил — сил не осталось.
Так же, как и некоторое время назад Инумаки, он упал, но сумел удержаться хотя бы на коленях. Придерживая неподъемную из-за переломов руку, превозмогая боль в ноге, Мегуми сложил ладони, выставляя те перед собой.
Змей наступал. Он собирался контратаковать. Чужое бессилие, изнеможенность и — главное — запах открытой плоти человека кружил тому голову. Один укус — и он выиграл.
В этот момент Мегуми ощутил прилив безумия в крови. Так адреналин хлещет по венам, заставляя работать не на сто, а на двести процентов, когда уже, казалось бы, ты давно должен был умереть. Проклятая энергия хлещет из тебя пламенем, обжигая, насыщая мышцы силой. Ты входишь в поток. В безумие, сравнимое с жаждой реванша.
Мегуми хотел
убить.
Собрав крупицы рассеянной по телу ярости и сумасшествия, он выкрикнул, превращаясь в неистовый ужас для себя самого:
— Расширение территории! Химерный сад теней!
И мир погрузился в нефтяную темноту. Вязкую, как мазут, черную, как самый темный цвет на земле. Непроглядный мрак окутал комнату, и та расширилась до нескончаемых размеров. Не испытывая до этого никого дискомфорта в передвижении, проклятие начало застревать в налипающей на конечности жиже, не в силах ступить и шагу навстречу к Мегуми.
Затерявшись среди десятка своих пусть и уродливых копий, маг позволил себе отдышаться. Однако расслабляться было не время. Перестань он концентрировать внимание хотя бы на секунду, и владения рассеются. Потому Фусигуро предпринял попытку встать, опираясь на импровизированную башню из нескольких наставленных друг на друга лягушек.
Каждый удар сердца ощущался как последний. Глаз окончательно затек, и Мегуми не был уверен, что, если останется жив, сможет им видеть и дальше.
— Кон, — маг призвал улучшенную версию гончей.
И они вдвоем ринулись на проклятье. Впиваясь в его плоть, каждый раз, когда ядовитая кровь брызгала, юноша сжимал зубы, продолжая орудовать рукоятью небольшого клинка, разрубая конечности змея. Но его язык все еще представлял опасность.
Тогда одна из лягушек схватила его и удерживала, пока Мегуми, разогнавшись, не отрубил тот почти до основания.
Но проклятие продолжало подавать признаки жизни. Более того, все еще веруя в победу над магом. Сам Фусигуро так сильно уверен в себе не был.
В этот самый момент, осознав, что он даже поверить в свои силы не может, новая волна злости — на себя, на жалкого себя — ударила в голову. Выкрикивая что-то нечленораздельное, Мегуми ощутил, как из второго глаза потекла кровь. Он плакал кровавыми слезами.
Последняя попытка. Тело в химических ожогах. Рука сломана. Часть бедра вырвана с мясом клыками. У него осталась капля проклятой энергии и Кон, поддерживающий хозяина мохнатой спиной. И клинок, поблескивающий в черноте заляпанным лезвием.
— Сдохни уже!
Гончая вгрызлась в шею проклятия. Мегуми, цепляясь за шанс, концентрируя всего себя на черном болоте, служащим ему опорой, поддержкой и соратником, замахнулся.
Отрубая голову, клинок напоролся на хребет и треснул еще будучи в ладони мага. Отскочивший кусочек острия впился в руку, проходя насквозь.
Мегуми падал с высоты почти двух метров. Владения рассеивались, чернота утекала по углам, тени возвращались в небытие. Это был его предел. Самая крайняя черта, которую тот перешел с надеждой на успех.
«
Неужели, — продолжал гадать Фусигуро. —
этого недостаточно?»
Он приземлился на что-то мягкое и шерстяное. Перед тем, как исчезнуть, Кон подставил под хозяина свою спину. И пусть удар это не предотвратило, но Мегуми хотя бы не сломал шею. Его верный пес. Как живой. Как настоящий преданный друг.
…Или это было последним неосознанными приказом его самого?
Не имело значения.
Мегуми лежал на полу. Проклятие рассеивалось, легким пеплом кружась в воздухе. Достигая покрытия, оно пропадало навсегда. Шагов слышно не было. К нему все еще никто не шел.
В принципе, можно было сказать, что Мегуми
уже никого и не ждал. Боль ушла. Тело ему не подчинялось. Страшно хотелось закрыть глаза. Он
так сильно устал… он гордился собой, но усталость оказалась первостепенной.
Под ним со стремительной скоростью вырастала лужа.
— Я успел сделать все дела на сегодня? — спросил он сам себя. — Мы собирались посмотреть фильм. Ну ничего, — Мегуми прикрыл здоровое веко. — Посмотрим как-нибудь…
в другой… раз.
И пропал в
н и ч т о.
На часах показывало 20 часов 45 минут.
***
Двумя минутами ранее.
20 часов 43 минуты.
Юдзи выносит Тогэ, издалека замечая мчащуюся машину. За рулем не Идзити. За рулем Кенто Нанами.
— Нанамин! – во всю глотку орет Юдзи.
Когда мужчина выскакивает из машины, припаркованной у самых ступенек дворика, юноша тут же вручает ему Инумаки.
— Вкратце, — просит мужчина, укладывая студента на заднее сидение.
— Я не знаю! Фусигуро сказал, что возможно внутреннее кровотечение! Инумаки перестарался! Он просто… он просто рухнул! А потом эта черная кровь…!
Юдзи метался в собственных мыслях, пока Кенто не схватил его лицо в свои крепкие ладони.
— Успокойся. Я понял. Фусигуро где?
Будто опешив —
вспомнив — юноша тут же подорвался.
— Ты куда побежал?! — в спину кричал маг.
— Простите, Нанамин! Но сейчас я быстрее вас в любом случае! Спасите Тогэ, а я выведу Фусигуро!
— Он что,
еще там?! А ну вернись!
20 часов 44 минуты 40 секунд.
Итадори был благодарен Нанами за его предложение. Но все же, даже с подбитым телом, он объективно оставался самым боеспособным. В данном конкретном случае — самым быстрым. И если бы не нога Мегуми, если бы не его способность удерживать и принимать на себя удар, то Юдзи остался бы там вместо него.
Гребаный Фусигуро!
20 часов 46 минут.
Юдзи преодолел расстояние в двадцать пять этажей за одну минуту двадцать секунд.
А когда прибежал в вентиляционную — понял, что опоздал.
Мегуми лежал на полу, не двигаясь, весь в крови и ожогах. Что самое страшное — он даже не дышал.
Проклятия не было. Только сейчас Итадори краем сознания вспомнил, что забегая обратно в здание, завеса вокруг него была рассеяна.
Значит, Мегуми изгнал проклятие особого уровня. Фактически…
в одиночку.
Но все эти знания сейчас никак не помогали Юдзи спасти своего друга. Бросившись к нему, поддаваясь панике, маг истошно закричал.
— Вынести! Его надо вынести! — и он уже собирался его приподнять.
Когда другой голос, деливший с ним кровь и плоть, воспротивился.
«Поднимешь его, и он точно умрет».
Звучащий ровно и уверенно, не было сомнений, что он убежден в своих словах.
— Заткнись! Заткнись сейчас же! Я вынесу его!
«Не успеешь. Ранения смертельные».
— Замолчи уже!
Не в силах сдержать страдание внутри, Юдзи заревел. Чем только ухудшил положение.
«Ты бесполезен. Как ребенок, ничтожен».
— Хватит! Хватит!
«Ты ничем не можешь ему помочь. Снова».
— Сука, заткнись ты уже! Я что-нибудь придумаю! Я сейчас…
«Но я могу».
Итадори выпрямился, прислушиваясь к проклятию.
«Выпусти меня, и я его спасу».
— Я больше на твои уловки не поведусь! Даже не смей мне такое предлаг…
«У тебя все равно нет выбора. Либо он умрет у тебя на руках, либо ты доверишься мне».
Он взвыл. Ситуация настолько дермовая, что мозг не соображал вообще.
«Ты ничего не теряешь».
— Я, мать твою, друга теряю!
«Чем дольше ты сопротивляешься, тем меньше шансов. Решайся».
Спокойствие. Вот что раздражало в этом голосе сильнее всего. И сраная уверенность!
— Если ты… хоть пальцем… его тронешь…
я тебя убью!
«Меняйся уже, пацан. Счет идет на секунды».
И Юдзи отступил. Сидя на коленках, он прикрыл глаза. Спустя мгновение лицо, только что трепетавшее в истерике, прояснилось. Проступали очертания, а затем и полноценные линии меток. На этом самом лице не успевшие высохнуть слезы смотрелись до тошнотворного нелепо. Сукуна вытер их об рукав, морщась от омерзения.
Затем перевел взгляд на мага, чья жизнь утекала сквозь пальцы. Чья смерть сейчас всецело зависела от действий Сукуны.
Велик соблазн остаться и просто ждать. Когда силы окончательно покинут чужое тело, душа трепетно взмоет в небо. За этим всегда красиво наблюдать. Присаживаясь на корточки, он долго смотрел на изуродованную боем кожу, залитое кровью лицо.
Кричащего внутри пацана он не слышал. Он и без него знал, что делать и как быть. Он решил это для себя еще задолго до уговоров.
И занес над спиной Мегуми руку, сначала ведя ею по воздуху, а затем опуская на тело. По его пальцам просачивалась проклятая энергия, насколько можно залечивая внутренние органы и самые сильные раны. Ожоги от яда бледнели, переставая истекать желтоватыми соками.
Он замер возле лица Фусигуро.
Перепачканные в грязи и крови волосы посерели от пыли, что налипла на них. Под ними одно веко воспаленно пульсировало.
— Нельзя, чтобы такие красивые глаза пострадали. Что ж ты так неаккуратно-то.
Сказал он, усмехнувшись, и прижал руку к коже, медленно проходя пальцами по ранам. По мере того, как двигались пальцы, краснота спадала и уступала место привычной белизне.
Трогать его — вот так, бессознательного, едва не мертвого — было своего рода особенным наслаждением. Он был в его власти. Целиком.
Но даже Сукуна не мог сделать многое. Как только грудь Мегуми начала вздыматься, хоть и редко, Двуликий понял, что самое страшное позади.
«Верни мне мое тело! Теперь я донесу его!»
— Сиди и не вякай, сопля.
20 часов 51 минута.
Теперь Мегуми можно было поднять на руки.
Он весил так мало, что Сукуна даже растерялся.
20 часов 51 минута 06 секунд.
Сукуна вынес Мегуми за 6 секунд.
Машины Нанами не было.
Оглянувшись, с магом на руках, он размышлял. Ровно
половину секунды. Ухмыльнулся, вглядываясь в ясное небо, где начинали проглядывать звезды.
Слегка присел, прижимая голову Мегуми покрепче к груди.
И взмыл в воздух.
20 часов 57 минут.
В госпитале раздается шум — это хлопает дверь, открывающаяся после удара ноги.
— Куда? — спрашивает вошедший.
Иэйри подскакивает, на мгновение оторвавшись от стола и уже приготовившей инструменты для оказания помощи Инумаки. Которого еще даже не привезли.
Она думала, это Кенто.
— Юдзи?! — восклицает женщина.
— Я спросил —
куда?
Она теряется. Ее сбивают с толку метки на руках и лице, а еще леденящий душу взгляд, наполненный всеобъятным безразличием к окружающим.
— Там, в операционную!
«Юдзи» уверенным шагом несет на руках Мегуми Фусигуро, чьи ноги болтаются в воздухе.
Вернее, не так. Это не Юдзи.
Она впервые видит Короля Проклятий вживую.
Он аккуратно укладывает тело на стол, хмурясь лишь в тот момент, когда его глаза падают на обескровленное лицо Мегуми. Оборачиваясь, он говорит, и тон его голоса похож на рассечение металла в воздухе. От него кровь стынет в жилах.
— Закрытый перелом левого предплечья. Множественные ожоги на ладонях и шее. Кажется, была порвана бедренная артерия. Разрыв части внутренних органов. Не спасешь, отдашь за него собственную голову. Ты поняла?
Юдзи бы никогда не позволил себе так с ней разговаривать. Но женщина кивнула, уже надевая халат и готовясь к операции.
— А где Инумаки? — уточнила Сёко.
— Мне плевать на белобрысого.
— Тогда хотя бы скажи —
зачем?
Прежде чем выйти, Король проклятий обернулся. Не то чтобы женщина ждала каких-то вразумительных ответов.
— Я не собираюсь отвечать ни на чьи вопросы.
И вышел, хлопнув дверью так же громко, как и входил через нее.
Мегуми Фусигуро спасли за 12 минут.
21 часов 14 минут.
В Столичный Магический техникум Кенто Нанами привез Инумаки Тогэ.
К этому моменту жизни Мегуми уже ничего не угрожало.
