1 ноября, 198Х Ночь
Нарастающая проказница луна следила за каждым жителем этого города вместе со своими звёздами-подружками, прячась в перистых облаках. Тьма окутала город куда быстрее, скрывая концы переулков, в которые никогда не проникнет фонарный свет. На улицах воцарилась гробовая тишина: ни машин, ни шатающихся компаний, ни людей слышно не было. Разве что трава шелестела и кузнечики пели свои песенки печали и грусти. Эта ночная серенада была столь тихой и проницательной, что от того и пугала, ведь теперь слышны все посторонние звуки. Где-то кошка мякнет, у мусорки послышаться шелест пакетов, а можно услышать и чужие шаги, которые приближаются вплотную к тебе. А воображение — штука серьёзная. Оно никогда не поддержит идею мирного прохожего в этот момент, лишь дорисует детали, испугав ещё сильней. Дома в ночную пору всегда делились на два лагеря: либо в их окнах горит свет по причинам, либо же наоборот, но вот понять, спят ли там люди, станет уже задачей сложной. В одном из таких была тьма, правда хозяин домишка всё никак не мог заснуть. Он смотрел на тёмно-синее небо с кровати, и пытался развеять вновь накатившие мысли о случившемся. В груди всё сжалось, ладони тёрлись друг об дружку, живот свело вниз, а картинки в голове, всплывающие резко и безо всякого предупреждения, не давали расслабиться. Раз за разом блондин терпел неудачу, чтобы перевести дыхание. Сюрприз внутри Геральда вновь атаковал его воспоминания. Ещё чуть-чуть и сердце остановится, и до истерики недалеко. Труп внутри телевизора… Догадаться же надо было взять, да запихнуть его туда, а после выдать как образец для эксперимента! Да и разделаться с ним так по-варварски! Голову отсечь! Сложно представить, кто из всего коллектива способен на такое. А если… А если человека поместили туда ещё до того, как он умер? Крэклин взялся за голову, наворачивая слёзы. Он неосознанно представил себя запертым внутри тесной железной коробки, как он стены царапает, как он кричит на помощь, как задыхается от недостатка кислорода. Дыхание стало заметно громче и быстрее. Опустившись к своим коленями, Майлз прижал их и старался вспомнить что-то другое, что моментально бы переменило его панику. Шеф!.. Ни в этот раз. Всё настолько плохо, что единственная ассоциация с ним — это ложь. Её не могли перекрыть ни его внешность, ни поступки. А если он… Нет! Да быть такого не может! Чтобы ещё сделать то? Динозаврики? Нет, точно нет. Нужно побродить по дому, а может и на улицу выползти, тогда уж точно всё как рукой снимет. Так что, поднявшись с кровати, Крэклин незамедлительно отправился к двери, предварительно надев очки. А ещё горло пересохло. Усталые ноги то и дело норовили врезать парнишу в стену или оступиться об порог комнат. Свет по пути он решил не включать. Быстренько освежив горло, Майлз пошёл к входной двери, но перед этим решил заглянуть в зал. В тёмную комнату, где на его диване мирно похрапывала Сильвия. Она решила остаться на ночь, так что он выдал ей постельное и какую-то большую белую пижаму. Повернувшись к спинке дивана, девушка спала согнув ноги и спрятав руки под подушку. Бежевое одеяло покрывало лишь до талии, а складки на простыне доказывали, что она долго здесь ворочалась. Девушка выглядела такой умиротворённой, даже несмотря на всё произошедшее. Скорее всего, она и вправду устала за сегодня. Парень опёрся о спинку дивана и посмотрел на свою подругу, от чего ему слегка полегчало. Невозможно забыть те весёлые дни их дружбы и те года, которые они провели вместе. Крэклин искренне был благодарен Сильвии за её компанию и поддержку. Вдруг, в свете ночи, на полу что-то квадратное блеснуло, схожее на глянц. Подойдя на цыпочках, блондин нагнулся и поднял это. Это оказалась глянцевая фотография, которую обычно делали в фотобудках. Такие стояли у каждого торгового центра. В белой рамке, со сверкающими улыбками стояли двое, мужчина и женщина в розоватом фильтре. Они смотрели в объектив и обнимали друг друга, смеясь. Девушка слева точно была Сильвией в красном платье и с белыми серьгами кольцами с распущенными волосами, а вот мужчина… Это был немного загорелый парень чуть старше Крэклина с чёрными длинными волосами, с пробором на левой стороне. Его глаза были ядрёно-зелёными, а на подбородке — красноватая кожа, скорее всего от химического ожога. Одет в гавайскую красно-жёлтую рубашку, причём с расстёгнутыми двумя пуговицами сверху. Это и есть тот самый Геральд, за которого его подруга вышла замуж? Его лицо кажется лаборанту таким знакомым, словно они раньше с ним пересекались. Эта наглая улыбка, эти хитрые глаза, ожоги. Они были такими знакомыми, но в тоже время неприятными. По виду, брюнет ассоциировался с пляжем, баром и клубами, только вот Майлз не фанат ходить в подобные места. Уж слишком там много людей и шума. Небось спасателем работает. Вряд ли такой молодой парень мог быть на атомной электростанции или работать там. Хотя, погодите, мог же! Сильви говорила, что он работал у них, инженером. И тогда блондин наконец-то таки смог вспомнить, где он его видел, и мало того, что видел, он с ним разговаривал! Встреча была максимально неожиданной и странной. Это было в середине или конце лета, дату уже и не вспомнить. Их с Сильвией проект в разработке. Жара, сотрудники отчаянно спасали себя вентиляторами и прохладной водой. И пока они спускались в подвал дабы охладится, Милфорд сидел в тёплой жилетке и халате, и спокойно работал, не обращая внимание на подобное. Не перегревался, не потел, безумный, в общем, парниша. В середине дня, примерно к двум, начинался обеденный перерыв. И по старой доброй традиции, Крэклин обедал со своим начальником на крыше здания, где в это время всегда пусто, если не считать птиц. Потому убрав со стола реактивы по полкам и поправив горы бумаг, он вышел, направившись к заветному кабинету. Однако уже подходя к нему, парень заметил незнакомую ему тогда фигуру мужчины, что опёрлась об дверь. Выглядел он как с той фотографии, правда вместо гавайской рубашки, на нём была расстёгнута обычная, заправленная в чёрные штаны с лямками. Поверх этого жёлтый плащ, закатанный до предплечий, и синяя спортивная сумка на правом плече. Рот прикрывала белая медицинская повязка, такую обычно больные носят. Незнакомец что-то спокойно напевал себе под нос, осматриваясь по сторонам. То, что Крэклин видел его впервые, думаю, итак понятно, но большому значению этому не предал. Остановившись напротив брюнета, Майлз кашлянул, обратив его внимание на себя, а после вежливо спросил: — Извините, а вы Шефа ждёте? — Ты, типо, про Дмитрия Сергеевича? — уточнил он, забавляясь внешним видом лаборанта. — Ну да, он куда-то свалил. Сказал, мол, притопает через минут эдак пять. — Вот оно как… — Блондин замолк, но всё же решил немного уточнить. — А вы кто? Неизвестный улыбнулся ехиднее, а взгляд стал куда мрачнее. — Вот оближешь мои ботинки, тогда и скажу! — Он засмеялся, ложа ладонь на грудь. — Фу! Мерзость! Я же серьёзно спросил! — возмутился Крэклин, надув щёки. — Ой, какая недотрога! Девчуль, тебе вообще сколько? — Девчуль?! — Блондин вскипел, скрестив руки на груди, на что незнакомец вновь засмеялся. — Сэр, вам стоит сходить к окулисту с такими навыками различать людей! — Да шучу я, шучу, парниш! — успокаиваясь, отмахнулся брюнет. Он смахнул с глаз капли слез и со вздохом продолжил: — Меня зовут… — Вы мне не интересны, сэр! — перебил его лаборант, оперевшись о стенку напротив двери. Он уже не хотел разговаривать с таким грубияном. Тот закатил глаза и цокнул, не теряя свой неловкий для Крэклина взгляд. — Обидчивый какой. Ладно, хорошо, думаю, стоит зайти немного с другой стороны. Какие книженции читаешь? Блондин посмотрел в его глаза, и опустив взор вниз, ответил: — Последняя была от Кесслера, про ядерную физику и реакторы. Совсем новая. А вам то зачем? — О, ты у нас учёный? Круто, — незнакомец поправил свою причёску, не отвечая на вопрос. — А я вот недавно «120 дней Содома» дочитал. Знаешь, Маркиз де Сада как-то не дожал, аж зевать тянет. Я бы сделал это куда интересней. Эти слова напугали Майлза до чёртиков, округлив глаза. Эту книгу он не читал, но слыхал, что её собираются запретить из-за жестокости и аморальщины. Сложно представить, насколько больная фантазия у этого парня, что такая отвратительная книга не вызвала у него тошнотный ком в горле. А с виду такой привлекательный парень, к которому определённо кто-то да клеиться. — Вы просто сумасшедший, — пробормотал блондин так, чтобы его было слышно. — Да неужели? — усмехнулся тот. Выпрямив спину, брюнет подошёл вплотную к Крэклину и взял его за подбородок. Потянув вверх, незнакомец заставил его смотреть в свои питоньи глаза, мурашки пробежали по спине. Казавшись перед ним мрачной фигурой, Милфорд ненароком подумал, что он его вырубит и сделает это «куда интересней», однако он лишь опустил маску. Под ней скрывался красный подбородок с морщинистой кожей и неким узором с тёмными пятнами. Такое случается, когда на кожу попадает кислота или, ещё хуже, сильно действующий щёлочь. — Слыхал поговорку «Тот обзывается, кто так сам и называется»? — спросил он, не дожидаясь ответа. — Знаешь, а она довольно правдива. Тем более, на твоём месте я бы рот себе заткнул. — В-вы о чём? — недоумевающе сказал Майлз. — Ну знаешь… — Он специально выдержал паузу, наращивая напряжение. — Не думаю, что сталкерство за своим начальником — признак нормального человека. Приставания, навязывания… Тебе повезло, что он тебя ещё на хуй не послал. Не удивлюсь, если ты о Дмитрии Сергеевиче знаешь абсолютно всё, и на самом деле ты чёртов гей. Ты так зависим от него. Вот скажи, ты когда дрочишь, тоже о нём думаешь? Крэклин затих, пытаясь оторваться от его взгляда. Он застыл, боясь дёрнуться, а внутри всё сжималось от беспомощности. Отвечать на такой вопрос определённо не хотелось. Стыдоба то какая. Кем он вообще себя возомнил? — Так и знал, — загадочно ответил незнакомец, всё ещё злодейски улыбаясь. — И после этого всего, я ещё и сумасшедший? Да по сравнению с тобой, я — одуванчик божий! По крайне мере, я вовлекаю в свои безумства лишь близких людей. Пока что. Так что, завали ебало, если вдруг захочешь перечить мне, Майлз Милфорд. Кадык дёрнулся. Ком в горле отступил вместе с нужными словами. Руки дрожали. Это издевательство имело основание, спору нет, да и сам Крэклин спорить с данным фактом не стал. Да, он шпионит периодически за своим объектом обожания на станции, это не есть хорошо, и слова из разряда «Гляди какой псих!» уже перестали раздражать. Но вот это звучало куда обидней простого «Ебанутый!». Тем более, откуда он знает о нём? Сейчас это кажется более очевидным, но тогда это имело очень жуткий окрас. После им пришлось, к счастью или нет, разойтись. Шеф вернулся в кабинет и отпёр дверь, впустив туда брюнета, а Майлзу сказал, мол, времени нет пообедать. А потом зашёл сам и запер дверь изнутри. Они так и не пообедали. Было до жути обидно. Заглядывая в прошлое, блондин смог понять произошедшую тогда странность. Геральду о нём рассказала Сильвия, а тот чудаковатый разговор случился лишь по причине его скуки, чтобы поприкалываться над юным лаборантом. Но это никак не оправдывает его наглость, да и есть вероятность, что про книгу он не шутил. И сейчас, всматриваясь в фотографию, приходит осознание, что это был их первый и последний диалог. Да, Крэклин не исключает того факта, что внутри был всё-таки Геральд Штольцман. Он однозначно походит на Оранжевого Геральда своей придурковатостью и стилем одежды, но для Сильвии это будет сильным ударом. Наконец-то появились хоть какие-то догадки.1 ноября, 198Х Утро
Ворота в царство Морфея всё-таки не открылись, парень всю ночь бродил по дому. Мысли с трудом выветривались из головы, которая слегка побаливала, и устав от попыток устать ближе к четырём утра, он с уверенностью заварил кофе. Закинув за щёку яблочный чупа-чупс, Крэклин уселся на кухне, и без надежды на сон, попивал горячую горечь. Глаза слипались, блондин часто их протирал. Вспоминая хорошие деньки, время пролетело, незаметно наступило утро и солнце вышло из-за землистого пледа. Запели соловьи, забурчали за окном машины, послышался лай собак, а ветер поднялся, приятно шурша листьями. Обычная утренняя рутина в Неваде. Молчаливую идиллию нарушил звон телефона в гостиной, что никак не унимался. Когда вновь наступала тишина, через пару секунд она снова разрушалась. Звон неприятно пищал в ушах, зовя хоть кого-то, кто был рядом. Терпля этот невыносимый звук, Майлз встал и направился к домашнему телефону, надеясь, что Сильвия от этого не проснулась. Так не хочется слышать её недовольство и будить её. Взяв трубку, он поднёс её к уху, оперевшись второй рукой о деревянный маленький столик, на котором аппарат и стоял. — Алло? — произнёс усталый голос парня. — Алло, доброе утро, Крэклин. — Из динамика раздался хриплый голос мужчины. — Не разбудил часом? — Ой, здравствуйте, Шеф! — усталость быстро сменилась радостью. — Я сильно по вам скучал. — Ты что, опять не спал? — заметил он по манере его голоса. — Ну, можно и так сказать. Вы же меня знаете, Шеф. У меня всегда с этим проблемы. Как вы? Не устали? — Устал, благо сегодня выходной. Вот только встал и поел, — послышался глубокий выдох. Скорее всего курит. — Скажи, как проходит расследование? — Вполне… хорошо. — Майлз молчаливо зевнул на полуслове. — Геральд немного утомляет, но не критично. — Геральд?.. — с удивлением спросил начальник. — Да, так зовут парня в телевизоре. Он бывает хаотичным, но с ним весело. А вы, Шеф, чего звоните? — Помнишь, ты говорил, что мечтаешь о совместном отдыхе? У меня тут время появилось. Не хочешь… — Дмитрий замолк, пытаясь подобрать нужные слова. — Не хочешь оторваться от изучения той коробки? Глаза блондина заблестели от этих слов, а уголки губ рефлекторно потянулись вверх. — Боже мой, Шеф! Да! Я согласен! — сказав это, его рука начала трясти кисть от счастья. — Отлично, заеду к тебе к двум.