Чернъ

      Город застроен от начала и до самого конца. Дома строятся поверх других домов, являя собой бесконечные лабиринты, непроходимые для не местных, но служащие убежищем для тех, кто их возвёл. Подземелье, трущобы, не-град – это место на планете можно называть как только вздумается, всё равно, ведь любой из вариантов, пришедших в голову будет верным. Город, по своей задумке, предназначался как жилой район для людей трудящихся на разнообразных производствах, однако, как этого и стоило ожидать, спустя каких-то пару десятков лет он превратился в мрачные катакомбы, таящие в себе страшные тайны и секреты, порожденные ими. Людьми Черни. Чернь помнит и знает каждого из своих детей в лицо, защищает от посторонних глаз и оберегает в своей беспросветной темени бетонных стен. Те, что родились в отходах навсегда остаются здесь. Хромые и ползучие твари перебираются меж домов и прячутся в тени. От рождения мёртвые призраки преследуют ещё живых, воют и поют свои неупокоенные песни. Здесь нет совершенных, здесь нет доделанных, полных, законченных. Здесь обитает сборище бракованных людей. Чернь их мать, их дом, их смысл существования. Многие не помнят тех, кто их породил на свет, некоторые не знают вовсе. Здесь нет тех привычных нам ценностей, нет понятия родительская любовь, нет места беспомощным. Здесь дети рождаются с клыками и когтями, с ядом в их крови. Выживает сильнейший – единственный действующий закон в городе Черни.       Для рабочего класса, как было приятно называть тех, кто трудился на крупных предприятиях, было отведено особое место для жилья. Это были простирающиеся вдоль дороги многоэтажные дома. В основном они возводились высотой в пять этажей, так было удобнее перемещаться многим, в силу их неполноценности. А неполноценными были почти все, исключая тех, чьи недостатки на первый взгляд определить было сложно. Так было приняно, что никто никому не помогал. Люди черни не знали, что можно и нужно помогать друг другу в трудные моменты. Скорее наоборот, любая предложенная помощь расценивалась как угроза, а в остальном служила как приманкой для менее прошареных. Да, в полнейшей черноте можно было встретить и таких, что ещё могли во что-то верить. Но их веру и надежду обгладывали быстрее, чем она могла во что-то воплотиться. Такова система в мире подземных трущоб. Даже среди бракованных встречаются ещё более бракованные. Нестандартность здесь не ценят, альтруизм считают за глупость, а добро выставляют на посмешище, чтобы в дальнейшем уничтожить на корню. Дикие падальщики, поедающие трупы своих же сородичей. Мир, в котором взрослые особи клюют своих птенцов, изначально был обречён. И в этом страшном месте люди трудятся в поте лица для тех, кто возвышается над ними, для божеств, которые их покинули. Но Чернь может не только породить подобных себе чудищ, но сделать монстра из бывшего ангела. Чернь может разрушить личность и его жизнь, выдрать сердце и на его место вставить работающий механизм. Однако, не смотря на свою репутацию, она всё же не так безнравственна, как её дети, и в одном из миллионов случаев может подарить шанс на освобождение. Чернь не до конца обрезает крылья упавшим с неба ангелам, она оставляет на их спинах ростки, которые может как погубить, так и взрастить.       — Нельзя выпускать Черней из их... – мужчина в глазированном черном плаще запнулся на последнем слове, подбирая более правильное выражение, – Ну ты понял! Нельзя допустить того, чтобы хоть один из них побывал за пределами города. Да и я сильно сомневаюсь, что кто-то из них захочет уйти... – он выудил из внутреннего кармана пачку сигарет, достал одну и предложил другу, что с удовольствием взял её, – Они ведь... Довольно пугливые создания, – украдкой сообщил мужчина в плаще, пытаясь подкурить кончик сигареты, закрывая ускользающий огонь ладонью.       Второй человек в чёрном, заметно выше него, с натянутым на голову капюшоном плёлся рядом, шаркая подошвами тяжёлых ботинок по мокрому асфальту. Он брезгливо морщился и ворчал каждый раз, когда вляпывался в какой-нибудь мусор. А к неприятному запаху они оба уже успели привыкнуть, хоть по мере приближения их вглубь города он становится всё более резким.       — Не понимаю в чём заключается опасность, – нахмурился второй, ожидая когда ему передадут зажигалку, – Что плохого в том, чтобы забрать одного и сделать и него прислугу? На что способен один беспомощный калека против целой армии квалифицированных специалистов?       — Ты недооцениваешь всю опасность... – мрачно сообщил мужчина, когда наконец смог справиться с сигаретой, – Мы мало что знаем об их биосфере. Не стоит пренебрегать мерами безопасности, в особенности, когда не знаешь с чем имеешь дело.       — Это вы взяли в пятом параграфе техники безопасности, да? – надменно усмехнулся долговязый, – Я вас умоляю. Вы отдаёте им слишком много чести. Они не страшнее канализационной крысы.       — Побойся крысиного сглаза, парень... – зловеще покосился на него мужчина, потирая мятые усы, – Побойся их кары... Не стоило тебе идти со мной на сбор. Чувствую, не твой день...       — Ха-ха! – лишь посмеялся второй, глубоко затягиваясь, – Обожаю ваше чувство юмора, майор! А вы умеете нагнать жути...       Майор ничего не ответил, оставив попытки переубедить молодого прапорщика. Решил сосредоточиться на их задании и, в частности, на собственной безопасности. Он не первый год выполняет грязную работу один, так что работать в компании он не привык. Их цель находилась на складе, до которого добраться можно было только по пройдя по трущобам. Быстрее, несомненно, было бы пройти по прямой, но он знал, что там их уже поджидают они. Майор помнил его первую встречу с ними. Этот ужасающий опыт он не забудет никогда в своей жизни. Эти перекошенные лица, тощие, искалеченные конечности, гнющие язвы на бледной мертвецкой коже и отвратительный трупный запах. Он отлично запомнил их одичавшие крики, глаза, полные агонии и голода. Они сломанные, испорченные, их уже не исправить и не спасти. Тогда он был ещё молод, чтобы понять, насколько жестоко и бесчеловечно поступила с ними жизнь. Насколько подло поступил с ними он сам. Поэтому он придумал бродить только по самым тихим районам, избегая скопления детей матери Черни. Он принял их такими, какими она их сделала.       В середине дня большая часть находилась на своих рабочих местах внутри зданий. Работали не все, это контролировать было практически невозможно. Но и назвать их абсолютно самобытными тоже язык не поворачивается. У них странная система ценностей и страхов, они могут бояться чего-то совершенно неожиданного и наоборот. На разгадку уйдёт вечность, а Майор должен принести заказ до положенного часа. В скором времени они прибыли на место назначения. Старый склад представлял собой пустырь с расставленными в ряд контейнерами, внутри которых хранились товары особой важности. Благо их было немного. Всех их производили и отбирали местные жители, это значит, что они касались их своими грязными руками полными различных бацилл. Майор не брезговал. Он и его помощник остановились около одного из контейнеров, параллельно оглядываясь по сторонам. Кругом тишина, но это ещё не означало, что никого поблизости не обитает. Всё здесь обитаемо, даже самое дно служит домом для многих живых существ. И чем глубже, тем страшнее их деформации. Мужчины с трудом подняли дверь. Покопавшись немного они легко нашли то, что искали. Пара коробок, хорошо запечатанны. Прапорщик выудил из сумки резак и ловко вскрыл коробки для проверки содержимого. Далее, заново всё упаковав, они отправились назад, попутно прибрав за собой все следы своего нахождения здесь.       Шли стремительно, не оглядываясь, стараясь всеми силами сохранить товар в безопасности. Ценой собственной жизни.       — Не отставай, парень, чем быстрее отсюда выйдем, тем быстрее окажемся в безопасном месте, – наставительно сообщил мужчина.       Второго слышно не было, так же, как и его шагов позади. Майор нехотя обернулся и обнаружил, что тот пропал из его поля зрения. Совсем.       — Прапорщик! Куда делся, зараза! – раздраженно процедил он, опасливо озираясь по сторонам, – Живо выходи. Это приказ!       — Майор! – неожиданно раздался гулкий визг из-за угла.       Мужчина незамедлительно направился на крик, но успел остановиться буквально в шаге от...       — Парень... – беззвучно прохрипел он уставившись на него.       Ещё совсем молодой, лет так двадцати пяти с хвостиком, прапорщик лежал на спине и глаза его, ранее живые и полные энтузиазма, цвета тёмного янтаря, ныне опустевшие смотрели в небо. Коренастый, высокий и симпатичный юноша, у которого ещё всё было впереди. Из под него растекалась алая лужица, становясь с каждый секундой всё больше, а из груди торчала рукоятка ножа. Майор видел как в мучениях и ужасе перекосило его светлое лицо. Он не боясь поднял взгляд, чтобы увидеть то омерзительное чудовище, сотворившее такое с его помощников, эту поганую тварь, чтобы надолго запомнить её морду.       Над телом мёртвого гордо восседал белоснежный зверь, одетый в какие-то лохмотья, с волосами цвета грязного снега и такими же безжизненными, красными глазами, как и у его жертвы. А подле него валялась перевёрнутая коробка. Зверь её не тронул. Ему не нужны никакие коробки. Ему нужна свежая кровь.       Когда он вдруг поднялся на ноги, мужчина тут же выхватил из кармана пистолет и направил на белобрысого монстра. Нет, человеком его никак не назовешь.       — Поди прочь, мерзкое чудовище! – пригрозил Майор перезаряжая ружьё.       Но падальщик был явно безразличен к современному виду оружия. И что ещё не мало важно, он, по сей видимости, был слеп.       — Вы приходили сюда и раньше, но почему я не проследил ваш приход? – задумчиво пробормотал он, остановившись на месте, – Вы зря ступили на нашу территорию, теперь мы сможем сделать то, чего вы больше всего боялись... – со злой улыбкой произнёс слепец.       — Зря тратишь время. Мы вас не боимся, – хмыкнул мужчина, – А вот вы все скоро сгинете во тьме!       — Ха-ха... – хрипло засмеялся беловолосый тип, – Глупый ангел. Мы и есть тьма, – он протянул он, всё шире расплываясь в кривой улыбке, – И совсем скоро мы вам это докажем...       Он вдруг сделал шаг навстречу, натыкаясь лбом на дуло ружья. Он чувствовал дрожь в руках офицера, учуял его страх. Его липкий, пробирающий до дрожи страх.       — Беги, – прошептал он.       Майор, словно повинуясь словам самой матери Черни, сорвался с места и побежал. Бежал, пока безглазый падальщик гаркал ему в след голосами всех детей черноты.       — Беги, ангел, беги! Бойся крыс! Бойся крысиного сглаза!