Чернъ

      Тайный друг: Стинг

      Иногда в голову приходят странные мысли. Они пропитаны злобой и жуткой ненавистью, порой совсем беспочвенной и не ясно кому адресованной. Они появляются всё снова и снова, сколько бы я их не отгонял от себя, как назойливых мух, они по прежнему сопровождают меня изо дня в день. Бывало, что я не мог избавиться от них неделями, а то и месяцами. Просыпался посреди ночи с безумными идеями, которые всё равно не мог в дальнейшем вспомнить и воплотить. Весь этот вихрь сумасбродных мыслей мог продолжаться какое-то время, а затем бесследно исчезнуть, оставив после себя только гнетущее чувство недосказанности. Как будто ничего и не было. Не было потом никаких ярких, кровавых снов, необъяснимых вспышек агрессий, не было вообще ничего, как будто меня резко опустошили, как графин. И так эти два состояния сменяли друг друга на протяжении долгих лет. С тех самых пор, как я начал соображать. Мне говорили, что с рождения я отличался неподобающим поведением, хотя, если учитывать какое поведение нынче является примером для подражания, то уж лучше быть вовсе невоспитанным. В детстве за мной присматривали разные люди. Я часто менял ночлеги и жил, то с одними, то с другими. И мне говорили иметь при себе немного вещей, чтобы было легче переезжать с места на место. Так я и приучил себя всё свое всегда с собой таскать, а что утащить не смог, значит оно и не нужно. Другим нужнее, поэтому стоит кому-нибудь отдать. Всегда берут и не брезгуют. А я продолжал сражаться с неумолимым желанием делать зло, пока день сменял собой ночь и обратно.       Сегодня моя очередь убираться на складе. Я любил склад, ведь здесь всегда было просторно и тихо. Огромный контейнер с железными стенами и потолком был до верхушки набит коробками, большими и малыми. Они хранились на высоких стеллажах и я должен был протереть каждый из них, при этом не повредить коробки. Если хотя бы одна картонная коробка с запчастями будет испорчена мне здорово влетит от Складчика. А я складчика боялся. Особенно тогда, когда он, разинув крокодилью пасть со вставными челюстями начинает громко кричать. Так громко, что уши закладывает не хуже, чем от какой-нибудь сирены. Так что я выполняю свою работу с максимальной осторожностью, бережно оберегая каждую коробку на стеллаже. Но страх по прежнему истошно дышит мне в затылок, хрипит, скрипит пружинами в матрасе и в полу, источает едкий пар и смотрит на меня своими пустыми, красными глазами и мне становится жарко и душно. Я пытаюсь дышать ровно, но почему не получается? Не получается устоять на ногах, они вдруг становятся вялыми, как и всё моё тело. Обмякает и ужасно болит. Я обессиленный падаю на пол и корчусь от судорог. Это снова происходит. Меня пугают собственные мысли, которые, как полчище мерзких тараканов сползаются ко мне изо всех щелей и начинают бегать по мне, перебирая ворсиночными лапками по обнажённой коже. Они выползают из ушей, изо рта, из носа, из глаз и заползают обратно. Я ненавижу их, пытаюсь скинуть с себя, содрать вместе с кожей и выбросить. Я чувствую себя ужасно гразным, как снаружи, так и внутри, униженным и использованным. Кишащим тараканами и червями, забитым ими полностью. Они в моей голове, они грызут мой мозг и я буквально ощущаю, как начинаю терять рассудок от страха. Кажется, я начинаю сходить с ума? Продолжаю неистово дрожать, дёргаться на холодном сыром полу в приступе агонии. Мне хочется заплакать, но не могу заставить себя проронить и слезинки. В детстве за слёзы меня часто больно били. И я всё ещё боюсь и насильно заставляю себя держать их внутри.       Я лежу, свернувшись в позу эмбриона и жду зажмурившись, пока приступ пройдёт. Жду, но тени всё продолжают сгущаться надо мной, нависая, заслоняя собой абсолютно всё. Они всё ближе и ближе. Я чувствую, как начинаю утопать в них.       Но внезапно тьма рассеивается, оставляя меня в пустом пространстве. Вернее, я по прежнему на складе. Я это понимаю, только когда открываю глаза и с опаской оглядываюсь по сторонам. Тараканы-мысли разбежались обратно по щелям. Я боялся встать, так как думал, что ноги не выдержат, поэтому только аккуратно перевернулся и присел. Кто-то был здесь. Кто-то, кто распугал всех таракашек. Они боятся света и потому приходят только вместе с тенями.       Поднять голову я не решался, но прекрасно ощущал на себе взгляд. Честно говоря, я угадывал каждого, кто смотрел на меня так или иначе, но не сейчас. Такой взгляд я чувствую впервые. Он был слишком...       — Ты в порядке? – ласково произносит вполголоса кто-то сверху.       Кто-то очень далекий от земли. Его голос мягкий и тёплый как весенний ветер. Я никогда раньше не слышал такой голос, нигде и ни у кого. Никто не мог говорить с такой душевностью, так как ни у кого из нас этой самой души не было отродясь.       «Он не из черни...» – делаю мысленно вывод и совсем забываю ответить. Но чувствую, что он всё ещё ждёт и его тёплый взгляд словно согревает меня, хотя я не просил и не хотел.       — В-всё хор-рошо... – сдавленно отвечаю я нехотя.       — Прости, что не пришёл раньше. Я немного заблудился... – неловко отвечает мне светлый голос.       Что значит «не пришёл раньше»? Выходит, он меня искал? Ничего не понимаю. Но смотреть по прежнему боюсь, почему-то. И он, кажется, понимает, что мне страшно так как начинает обогревать меня сильнее и я как будто сижу у камина. Я сглатываю и ползу назад.       — И н-наскольк-ко р-раньше т-ты с-собирал-ся прид-дти? – с огромным трудом выговариваю целое предложение и выдыхаюсь. Жду ответа, но он молчит достаточно долго. Довольно неловко, как я замечаю, поскольку становится чуть-чуть прохладнее.       — Достаточно. Трудно сказать... Я уже сбился со счёта, – смущается он, – Не люблю считать дни. Они все как один. Но сегодня я наконец-то нашёл тебя, а значит, этот день особенный и его можно засчитать как отдельный, – радостно замечает он и потом, совершенно бесшумно спустившись на землю, он добавил еле слышно шепча, как на ухо, хоть он и по прежнему был далеко, – Это особенный день.       Слова, которые я хотел произнести вдруг встряли поперёк горла и я замолк. Нет, я даже потерял дар речи, я больше не мог говорить, почти онемел, как Соня, но не от страха. Нет, я больше не боялся, вернее, я не мог испытывать привычный мне страх, когда он, невесомо вспорхнув словно пёрышко подлетел ко мне, источая рыжий пар. От него пахло свежими плодами фруктового дерева, морем и песком, цветочными садами и прудами. Он светился во тьме и я понял, чем он так распугал моих тараканов. Когда он подошёл и коснулся своей нежной, детской ручкой моего лба, все беды и невзгоды вдруг мигом покинули мою голову. Разбежались страшные мысли как крысы с борта тонущего корабля. И я правда тонул. Тонул в тепле и в его бархатных руках. Его лица я не видел и видеть не хотел. Мне было достаточно его голоса и волшебных рук, уносящих меня за пределы грязного мира в совершенно другой, полный света и надежд. В мир, в котором нет места страхам и отчаянию. Где солнце над головой, трава над землёй, в воздухе свежо и пахнет морским прибоем. Я не раскрывал глаз, но видел всё, что ранее не увидел бы даже глядя в оба глаза. Не увидел бы никогда, не приди вдруг он. Кто он такой? И почему меня искал?       — К-как зов-вут тебя? – одними губами произношу я, ласкаясь об его мягкие ладони подобно коту, терясь и почти хныча от удовольствия.       Мой ангел. Мой спаситель. Мой добрый, нежный агнец, принесший солнце в своих руках в мой грязный, холодный мир.       — Глупости. У меня нет имени, – лучисто смеётся он, проводя тонкими, как струны арфы пальцами по моим сухим, искусаным губам, – Я надеялся, что ты мне его дашь.       Я отпрянул и случайно приоткрыл глаза, тут же замечая перед собой пару стройных ног, обутых в какие-то рваные кеды, совершенно не подходящие его ангельскому облику. Отворачиваюсь и чувствую его беспокойство.       — Т-ты х-хочешь, чтоб-бы я д-дал теб-бе им-мя?       — Так тебе будет легче меня звать, – объяснился он.       Я молчал. Мне не верилось в его реальность. Вернее, я даже не мог представить, что он действительно существует. Он был слишком неземным для этого отвратительного места. Слишком чистым и непорочным для живого существа, которое могло когда-либо находится на этой давно прогнившей земле. И я вдруг заплакал. Мне показалось, что рядом с ним мне не нужно бояться, поскольку он сможет меня защитить. Он отгонит любую тьму и не даст меня в обиду, думал я, и от того мне становилось до боли приятно, что я не контролировал свои эмоции, нахлынувшие дикой волной.       — Ты можешь плакать, не бойся, – шепчет сладкий голос, – Я не обижу тебя.       — За-зачем ты п-приш-шел? – тихо хныча спрашиваю я снова. Я хотел спросить у него всё. Что, зачем, почему? Но боялся спугнуть его своими вопросами.       Он собирался мне ответить, но почему-то резко замолчал и сжался. Неужели я его расстроил? От этого я сам начинаю ужасно беспокоиться и хочу взглянуть на его лицо, но опять не решаюсь. А он в это время на носочках отдаляется, пятиться назад. Я тяну руки, хочу его вернуть, сжать в объятиях и не дать ему уйти, но он накрывает мои ладони своими, нежными лепестками цветов, и просит подняться.       — Кажется, кто-то идёт... – беспокойно озирается он, – Тебе стоит вернуться на своё место. Если они увидят, что ты не работаешь, то тебе может крупно влететь. Так ведь? – уточняет он, словно не был уверен.       — А к-как же ты... – я тоже с опаской озираюсь на входную дверь и кажется тоже что-то слышу.       — Не волнуйся. Как только они уйдут, я снова вернусь.       И он берет меня за руки и заставляет подняться на ноги. Я в ступоре застыл, а он шустро спрятался за коробками где-то вне поля зрения, так, что я не уследил, куда же он ушёл. Так бесследно...       — Эй ты! Бестолочь! – злобно кричит Складчик, неожиданно нарисовавшийся в дверном проёме. Маленький бородатый толстяк, похожий на морского ежа сердито скрипит вставными зубами и близоруко щуриться, пытаюсь издали понять на кого из подчинённых повышает голос, – Что застыл?! А ну живо за работу!       — Из-звините... – специально погромче отвечаю я и тут же принимаюсь имитировать занятость. Складовщик довольно лыбится и отчаливает, а я тут же всё бросаю и судорожно начинаю оглядываться по сторонам и заглядывать в каждый угол в поисках моего загадочного ангела, сразу же, как только закрывается дверь и снова на складе становится темно.       Я испугался, но не поверил в то, что мой светлый луч солнца так быстро ушёл. Нет, он не был наваждением, я был полностью уверен в его реальности. Я не сошёл с ума.       Но сколько бы я не метался бешеной птицей в маленькой клетке, я не наткнулся на свет. Сколько бы я не кричал, не звал его, не просил вернуться, не извинялся, не умолял его почти падая на колени и взвывая к прощению – всё тщетно. Он исчез и забрал с собой всё тепло. Растворился в темноте также быстро, как кусочек сахара в горячем чаю, оставляя после себя сладкое послевкусие. Неощутимое, неосязаемое. Я встал посреди огромного помещения. Такой мелкий, словно блоха, среди громадных стеллажей простирающихся до самого потолка, окруживших со всех сторон. Я ждал молча. Не помню сколько времени прошло и как долго я так ждал, но в конечном счёте, он так и не вернулся. Мой добрый тайный друг.