Звезды танцуют для нас

Катрина. Спорить с Бояном - это самое бесполезное дело в мире, которое никогда не окончится победой в пользу противоположной позиции, это Катрина уже поняла давно и даже не предприняла никаких попыток, дабы убедить парня не ехать вместе с ней в родительский дом. Вместо этого, она тихо и спокойно позволила быть рядом, впервые за очень долгое время и пусть все ее мысли занимали слова матери, сказанные во время их короткого телефонного разговора, благодаря Бояну, девушка могла почувствовать хоть и небольшое, но все же умиротворение. Всю дорогу, Катрина думала о том, что именно могло произойти дома, за то недолгое время ее отсутствия по причине переезда к своему жениху? Что мог сделать такого отец, раз ее тихая, послушная мама, которая всю жизнь терпела тиранию со стороны своего жестокого мужа, решилась на такой смелый и неожиданный поступок? Неужели произошло то, чего так боялась Катрина и Андрей навредил ее сестре или самой Иванке? Но, если бы это было правдой, то тон голоса женщины не был бы столь спокойным. Да, вначале, она, несомненно, волновалась, боясь, что находящийся рядом Эрик может услышать их разговор, но услышав от дочери то, что жениха рядом нет, она заметно расслабилась и это свидетельствовало о том, что теория Катрины неверна. Кстати говоря об Эрике, ей совсем не хотелось думать о предстоящем разговоре с блондином, ибо она и представить себе не могла, как признаться парню в измене и расторгнуть их помолвку. Ей было одновременно страшно за себя, ведь никто не мог знать, как отреагирует Пушник на такое заявление от своей невесты, в которой он души не чаял, и в то же время, она не могла скрывать это, держать в себе и жить с этим грузом обмана на душе. Потому она пообещала себе, что расскажет всю правду Эрику, при том как можно скорее и не станет долго тянуть с этим. — Рин, мы приехали, — рядом послышался голос Бояна, который ободряюще сжимал ладонь девушки и не отрывая нежного взгляда шоколадных глаз, смотрел на нее. Катрина не знала, каким образом сказать Цветичанину о том, что дальше ей придется справляться одной, ведь будет крайне странно, если он сейчас последует за ней, да и вновь втягивать его в свои семейные драмы ей не хотелось совсем. Это были ее проблемы, решать которые она должна самостоятельно и Боян здесь совершенно не при чем. — Бойчи, спасибо, что поехал со мной, но... — Я понимаю, мое присутствие там будет неуместным, — соглашаясь кивнул вокалист, — Но я буду неподалеку, если что-то пойдет не так, приедет отец или что-то еще, пообещай, что сразу мне позвонишь. — Хорошо, еще раз спасибо тебе. Даже когда все вокруг идет ко дну и мне бывает паршиво, мне всегда лучше, если ты рядом. Услышав эту фразу, Цветичанин слабо улыбнулся. На прощание, Катрина крепко обняла молодого человека, утыкаясь подбородком в его плечо и надеясь про себя на то, что эта встреча не окажется для них последней и на сей раз, у них будет куда больше времени, чтобы побыть вместе. Нехотя, она разорвала объятия и направилась в сторону дома, в попытках успокоить резко ускорившееся от волнения сердцебиение. Иванка встретила свою дочь довольно тепло. На ее лице не отражалось ничего, что могло бы говорить о ее запуганности или неуверенности, что заставило Катрину более менее расслабиться и облегченно выдохнуть. — Мам, а Лиза в школе? С ней все хорошо? — Да, милая, не беспокойся, проходи, — тепло произнесла женщина, приглашая дочь сесть за стол в гостиной и после того, как она приняла сидячее положение напротив брюнетки, Иванка начала свой рассказ, — Как я уже говорила, я решила подать на развод с твоим отцом. Решение это далось мне с большим трудом, я долго размышляла над этим, взвешивала все «за» и «против» и наконец поняв, что дальше так продолжаться не может, на самом деле, я приняла решение развестись с Андреем еще в начале осени. — Я ничего не понимаю, мам. Ты же всегда боялась его самого и его связей, потому и не уходила от него. Что сейчас изменилось? Действительно, что могло заставить маму развестись с отцом? Сколько Лукич себя помнила, ее мама никогда не отличалась особой смелостью, во всех ситуациях оставалась тихой, терпеливой и молчаливой, даже когда стоило бы подать голос. Что-то явно нехорошее послужило причиной этого поступка и брюнетке стало совестно от того, что она оставила сестру и маму в одном доме с этим человеком и сбежала, нормально даже не подумав о последствиях. Ей стало противно от самой себя, от одной мысли того, насколько эгоистично она поступила, переехав к Эрику и не позаботившись о своих настоящих родных, которые могли нуждаться в ней. В частности Лиза, которая после Новогодней ночи боялась отца, как огня. От глаз Катрины не укрылось то, как Иванка немного занервничала, а после перевела на нее виноватый взгляд и это не могло не насторожить девушку, ведь виноватой, сейчас, ощущала себя она. — Мне нужны были весомые аргументы, благодаря которым я бы смогла развелась с Андреем. И кадры с камеры видео-наблюдения, что были установлены мной во всем доме, очень мне в этом помогли. Теперь я смогу спокойно развестись с твоим отцом, без страха того, что он лишит нас крыши над головой, работы, нормального будущего и не беспокоясь о том, что он отберет у меня, любыми силами, Лизу. Теперь все будет хорошо, дочка. Но вот Катрине так не казалось. Слова Иванки об установленных камерах напрягли ее, девушка резко почувствовала, как пульс стучит в висках и дышать становится в разы труднее. Ее мать намерено не защищала своих дочерей, намерено бездействовала и наблюдала за тем, как жестоко обращается с ними Андрей. Перед глазами Лукич пронеслась та самая зло частная сцена с Новогодней ночи, когда отец разбил пультом экран телевизора, которым целился в нее, когда он душил брюнетку и схватив младшую дочь за волосы потащил ту силой к сестре, лежащей на полу и пытающейся восстановить дыхание и прийти в себя. Получается, все это должно было произойти, чтобы у Иванки было достаточно козырей в рукавах против своего мужа, потому она молчала, потому она не пыталась даже защитить дочерей от их тирана-отца. И в вопросе помолвки с Эриком, она, прекрасно видя состояние Катрины, видя то, как она страдает, сидела сложа руки. И как бы не было больно это признавать, но мама закрывала глаза на мучения ее и Лизы, ведь ей было так выгодно и девочки оказались всего лишь марионетками в чужих руках, хоть и самого родного человека. — Мам..., — осипшим голосом проговорила Катрина, — Как ты могла? — О чем ты, милая? — Иванка попыталась дотронуться до предплечья брюнетки, но та в тот же миг отошла на шаг назад, не позволяя матери это сделать. — Тебе было абсолютно наплевать на нас с Лизой. Пока отец избивал нас, заставил меня отстраниться от своих друзей, устроил нашу трижды проклятую помолвку с Эриком, ты сидела в сторонке и ничего не делала, копая под него. Все те моменты, когда он поднимал на нас руку, для тебя были выигрышными, ты была только рада этому, ведь это был дополнительный материал в видеопленке, что засвидетельствовал бы против него, — с трясущимися руками и скатывающимися по щекам слезами, произнесла Лукич, разочарованно глядя на растерянную мать. — Нет, милая, все далеко не так. Я очень люблю как тебя, так и Лизу... — И поэтому ты позволяла происходящему в этом доме не прекращаться?! Мне не нужны твои любовные речи, не хочу слышать лживых слов о том, что ты все делала ради нас и нашего блага. — Но это правда! Я признаю, что поступила ужасно, аморально, но это было необходимо, Катрина. Ты взрослая девочка и должна меня понять. Понять то, что у меня не было иного выхода и все это было сделано для нашей семьи. Теперь у тебя есть право выбора, ты можешь разорвать помолвку с Эриком, можешь поехать в Америку, можешь жить так, как ты всегда хотела. Осознать частичную правоту своей матери, Катрине было сродни пыткам на данный момент, но она понимала, что ей больше не нужно бояться сделать лишний шаг без отцовского присмотра, что ей совсем не необходимо выходить за Пушника и поездка в Америку с танцевальной командой больше не кажется чем-то нереальным. — Мне надо побыть одной и переосмыслить все это. Сказав это, Катрина покинула пределы дома, оставив Иванку в одиночестве. Женщина даже не предприняла попыток остановить дочку, она знала, что так будет лучше, знала, что ей нужно время, чтобы она смогла не то что бы простить, а хотя бы попытаться понять ее.

***

Ян. Для Яна было одно правило на всю жизнь: если что-то пошло наперекосяк - поднимайся на крышу и наблюдай за всем городом с высоты птичьего полета и тогда, все обязательно наладится. Если раньше он сюда ходил только из-за того, что ему хотелось убежать от реальности, забыть о своих проблемах, побыть одному и просто расслабиться, то с недавних пор, он приходил в это место с целью того, чтобы не сбежать, а вернуться в реальность, чтобы почувствовать себя таким же самым обыкновенным, но в то же время отличающимся ото всех своей историей и индивидуальностью, человеком. Чтобы знать, что он не один. Самым тяготящим и раздражающим было то, что даже сейчас, он думал о Луне. Все вокруг напоминало ему о синеглазой упертой девчонке, так резко и неожиданно ушедшей из его жизни и оставившей его одного, поступившей с ним просто ужасно, растоптавшей его чувства, будто это какой-то ненужный мусор. Но и после этого, он не мог заставить свое сердце успокоиться при одной мысли о ней, не мог перестать искать ее милого силуэта во всех прохожих, оборачиваясь на них и каждый раз разочаровываясь, так и не найдя ни в ком свою прекрасную неповторимую Луну. Ян не любил жалеть себя, никогда раньше этого не делал и сейчас не хотел, всячески сопротивляясь этому навязчивому чувству, такому же навязчивому, как и глупая, никому не нужная влюбленность. Но в какой-то момент, ему стало обидно за самого себя. Луна Савич, единственная девушка из всех которые ему когда-либо встречались, сумевшая показать ему, что такое настоящие искренние чувства, что такое любовь и бояться, избегать ее, как он привык делать, вовсе не нужно, разбила его сердце на тысячу мелких осколков, разбросав их по разным частям света и теперь найти и собрать их была способна лишь она. Хоть девушка ясно сказала, что Петех ей безразличен, гитарист бы скорее поверил в то, что Боян бросил пить и подался в монастырь, Крис перестал издеваться над Бояном, Наце стал балериной, а Юре неожиданно запел, нежели в то, что Луна не чувствовала по отношению к нему того же, что и он. Как бы то не звучало эгоистично и быть может по-детски глупо, но он был абсолютно убежден в правоте своих мыслей. Все эти взгляды, скрывающие в себе больше, чем какие-то слова, все легкие мимолетные касания, походящие по ощущениям на маленькие электрические разряды и вызывающие после себя табун мурашек, все малейшие и казалось бы незначительные проявления заботы, не могли ничего не значить. Человек, который безразличен по отношению к другому, не вел бы себя так, как это делала Луна. Именно поэтому, Ян и не желал верить словам, сказанными ею вчера днем, прямо перед самым концертом. Прохладный мартовский ветер обдувал лицо, отчего сильно отросшие темные волосы разлетались в сторону, на что гитарист не обращал никакого внимания. Он лишь докуривал очередную сигарету, в лишний раз отравляя свой организм и позволяя никотину проникнуть в его легкие. Скрипящий звук, открывающейся двери на чердак позади отвлек парня от его размышлений и заставил обернуться в сторону раздражителя. Заметив там краем глаза ту, из-за которой в его душе бушует ураган, который не способен остановить никто, помимо нее самой, а в голове происходит неразбериха и путаница от количества мыслей, гитарист несколько раз моргнул, пытаясь понять, видение перед ним или же реальный человек. Луна, также застывшая на месте и не знающая куда ей деться, оказалась вполне себе настоящей и материальной. Яркие сапфировые глаза, светящиеся в темноте своей волшебной красотой, неотрывно глядели на Яна, со скрывающейся в их глубине большой печалью и сожалением. Он готов был поклясться, что ему это не показалось и девушка действительно выглядела виноватой и погрустневшей, отчего ее лицо стало будто еще бледнее обычного. Странно, они не виделись всего сутки, а он уже успел соскучиться по ней, по ее почти незаметной милой улыбке, что появлялась крайне редко на аккуратных губах, окрашенных как и всегда темной помадой, по ее синим локонам, мелкие пряди от которых постоянно лезут ей в глаза, по тому, как они бесконечно спорили и обменивались колкостями, даже по тому, как она могла порой его слегка (в ее понятии) ударить. Один день без Луны был сравним с целой вечностью, проведенной в сырой и грязной темнице в полном одиночестве. Не успел Ян даже сделать одного шага навстречу девушке, как Савич резко дернулась с места и убежала обратно, стараясь как можно быстрее скрыться от гитариста. Он, в свою очередь, также не стал терять времени и погнался вслед за ней, выкрикивая ее имя, а она будто и не слышала его совсем. Когда они оба оказались на улице и она без оглядок вбежала в свой подъезд, темноволосый остановился, тяжело переводя дыхание после импровизированного марафона по лестницам и понял для себя одну вещь. Он ни за что не потеряет Луну Савич.

***

Катрина. Если день до этого можно было бы посчитать тяжелым, особенно после рокового разговора с мамой, вследствие которого девушка узнала то, чего не могла никак переварить, то сейчас, она решила сделать его еще хуже, с горячей головы позвонив Эрику и сказав парню, что она едет домой и им предстоит о многом поговорить, про себя решившись на признание. И лишь доезжая до места назначения, Катрина поняла, какую ошибку совершила и что совсем не готова к предстоящему диалогу с Пушником. О чем она только думала, когда делала это? Почему нельзя было просто тихо спокойно приехать домой и ни о чем не говорить парню? И самое главное: какие черти размножаются в голове Катрины эти два дня, раз она абсолютно не следит за своими действиями и словами, думала она, переступая порог шикарной квартиры, где ее встречал жених с широко раскрытыми объятиями. — Дорогая, проходи. Я так волновался, когда ты не отвечала на мои звонки и твоя подруга София позвонила и сообщила, что ты неважно себя почувствовала вчера вечером и осталась у них. Я предлагал ей приехать за тобой, но она сказала, что ее мама врач и будет куда безопаснее для тебя, если ты останешься все же у них, ведь она позаботится о тебе, — обеспокоено говорил блондин, сжимая неподвижную девушку в своих руках, — Что с тобой стало? Как ты себя сейчас чувствуешь? Катрина осторожно освободилась из объятий парня, чувствуя себя последней сволочью от осознания того, что предала такого замечательного и заботливого парня. Да, она любила Бояна, любила его несоизмеримой, самой чистой и искренней любовью, но она была помолвлена с другим. И пусть у нее не было чувств к Эрику, изменять ему было самым ужасным и низким поступком, на который она была способна. — Меня просто тошнило, ничего серьезно, — уже в второй раз за последние два дня, соврала своему жениху Катрина, опустив глаза в пол, — Эрик, давай присядем, мне нужно кое-что тебе рассказать. Парень вмиг посерьезнел и выполнил просьбу брюнетки. Сев напротив Пушника, Лукич перевела дыхание и постаралась собраться с мыслями, подбирая в голове правильные слова. Настолько трудно ей еще никогда не давалось подготовиться к разговору с кем-то. — Катрина, ты выглядишь очень напряженной. Может быть мне заварить ромашкового чая, для успокоения нервов? — поинтересовался молодой человек, мягко касаясь ладони девушки своей. — Нет, Эрик, спасибо, не стоит, — отрицательно покачала головой кареглазая, остановив взгляд на участке кожи, где встретились их ладони, после чего закрыла лицо руками, — Я... черт, я не знаю, как мне это сказать. — Катрина, дорогая, ты чего? Ты можешь мне сказать все, что ты считаешь нужным, я готов тебя выслушать. Это связано как-то с твоим отцом? Хочешь я поговорю с ним? Вся проблема Катрины, в том числе и главная причина ее мук совести, заключалась в том, что Эрик был чересчур хорошим, добрым и любящим человеком, который совсем не заслуживал подобного отношения к себе, и она ни раз задумывалась о том, как сложилась бы их судьба, если бы ей не повстречался Боян, которого она полюбила и могло ли быть все иначе. Одно она знала точно, что в данной жизненной ситуации она совсем не заслуживала такого человечного отношения к себе со стороны Эрика, особенно после того, что она сделала. Девушка и подумать не могла о том, что может совершить столь отвратительный поступок, ибо для нее самой не могло быть ничего хуже измены и предательства в отношениях между людьми. И теперь, она сама совершила то, чего презирала больше всего и не знала, как признаться в этом. — Эрик, все куда сложнее, чем ты можешь подумать, — не поднимая взгляда на блондина, сказала Лукич. — Ты ведь не была вчера у Софии и не чувствовала себя плохо, — тихим тоном произнес он, — Ты была с тем парнем, с Бояном, да? Вопрос Пушника, прозвучавший в тишине квартиры и отразившийся от одиноких светлых стен, заставил Катрину поднять удивленный взор на него. Разочарование, отразившееся на его красивом, почти идеальном лице, разбивало сердце девушки на тысячи частей, а голоса в голове так и кричали о том, какая же она отвратительная, грязная и неправильная. По щекам покатились струйки слез, сдерживать которые она больше не была в силах. Эрик же подсел к своей невесте и обнял ее за плечи, прижимая к своей груди всхлипывающую и задыхающуюся от собственных слез брюнетку. — Ничего страшного, Катрина. Давай забудем об этом и будем жить как раньше, — шепотом проговорил он куда-то в область ее волос, — Я не держу зла на тебя. Именно это стало последним ударом, окончательно добившим Лукич. Девушка резким движением вырвалась из замка рук молодого человека, слегка отталкивая его от себя и вытерев слезы рукавами кофты, вскочила с дивана, громко, чуть ли не срываясь на крик, произнося: — Да в чем твоя проблема, черт возьми? Почему ты такой хороший? Почему ты прощаешь мне измену и говоришь, что все нормально и мы можем прекрасно продолжать жить, даже не вспоминая об этом?! Как вообще можно простить измену? Это же черт возьми не правильно, все это - не правильно. Мы не должны были быть вместе, я не должна была тебя изменять, а ты не должен меня прощать. Пушник встал вслед за невестой, протягивая ладонь к ее плечу и желая дотронуться до нее, успокоить, но она лишь дернулась в сторону, все также непонимающе со злостью глядя на блондина. — Я не заслуживаю ни твоего прощения, ни тебя, я поступила слишком мерзко и аморально. И я не хочу быть твоей женой, Эрик, ты прекрасно знаешь, что я не люблю тебя и не полюблю никогда. Я люблю Бояна, — чуть спокойнее сказала Катрина, замечая как удрученно опустил голову ее жених и подумала про себя, что еще никогда раньше не видела его столь печальным, — Прошу, отпусти меня. Позволь мне быть свободной, хотя бы раз в жизни дай мне почувствовать какого это. Затем повисло долгое и тяжелое молчание. Они оба не знали, что им теперь делать со сложившейся ситуацией. Все, чего хотелось Катрине, так это провалиться сквозь землю, испариться и больше никогда не появляться в поле зрения этого бедного парня, которого она использовала в личных целях, для того, чтобы сбежать от отца и которого таким жестоким и некрасивым образом предала, разбив сердце. В какой-то момент, Эрик вновь принял сидячее положение, опустившись на диван, снял с безымянного пальца обручальное кольцо, положил его на стол и наконец заговорил: — Хорошо, Катрина. Я отпускаю тебя.