***
Луна. Луну нельзя было назвать человеком, рьяно ненавидящего вставать рано утром и идти на учебу. Но, если бы была у нее возможность просыпаться не в шесть утра, когда еще даже солнце не успело взойти и принести с собой новый день, а к часам так десяти-одиннадцати, то жизнь намного облегчилась бы. Да и кто вообще мог бодрствовать в такой ранний час? Поэтому девушка считала себя самым нормальным человеком, если, конечно, опираться только на этот фактор, любящим подольше провести время в кровати и не бегать по квартире, в спешке делая завтрак и надевая на себя, что первое попадется под руку, дабы не опоздать на пары. Миновав эти страшные стадии дня, Луна уже ходила по коридорам высшего учебного заведения, ожидая когда придет хоть кто-то, кто способен открыть дверь в аудиторию. Так уж вышло, что приехала она на сорок минут раньше положенного, перепутав время и поставив будильник на пять утра. Заметила она это только в метро и чуть не заплакала от осознания того, что могла еще лишний час поспать, но добровольно лишила себя этой привилегии. Успокаивала она себя лишь тем, что, кто рано встает, тому Бог подает. Хотя, кого она обманывала - кто рано встает, тому весь день спать хочется. Поэтому Луна приняла более-менее удобное положение на высоком подоконнике и прислонив голову к твердой холодной стене прикрыла глаза, желая, хотя бы немного избавиться от постоянной утренней усталости. Но, мечтам свойственно не сбываться и девушка не успела даже вздремнуть, как чей-то голос отвлек ее. — Луна? Привет. Синеволосая медленно распахнула глаза и увидела перед собой ту, кого видеть совсем не хотелось. Коротко стриженные русые волосы, отдающие золотистым блеском, были как всегда прекрасно уложены. Одежда в стиле хиппи выглядела на ней настолько гармонично и так аккуратно подходила ее яркой внешности, что у Луны язык бы не повернулся вновь назвать её вкус дебильным, как она уже делала раннее. Раскосые глаза с азиатским вырезом, напоминающем о корнях девушки, пристально разглядывали Савич и в них можно были прочитать сожаление. — Эльза? Пока, — спокойно ответила барменша, закрывая глаза и не желая продолжать диалог с бывшей возлюбленной. С Эльзой они были знакомы со школьных времен, да так давно, что Луна и не помнила момента, когда они вдруг стали дружить, а после, ко всеобщему несчастью, влюбились друг в друга. В начале их отношений все было прекрасно, как бывает в различных романах про любовь. Только вот после, эти отношения превратились в самый настоящий ночной кошмар. За милой ангельской внешностью Эльзы, скрывалась самая что ни есть манипулятивная и токсичная натура. Тогда, Луна, ослепленная любовью к русоволосой, не замечала этого всего, не замечала того, как она медленно тянет барменшу на дно, как нагло врет о своих чувствах, в то время, как изменяет ей за спиной. Продолжались ее многочисленные, как позже выяснилось, измены не больше года, хоть и сами отношения продержались не много не мало, а целых четыре года, и прекратились ровно в тот момент, когда Луна по чистой случайности застала Эльзу с другим парнем в одной кровати, на одной из вечеринок, что проводили ребята со школы. Все вокруг, в том числе и родители девушек, думали, что они всего лишь близкие подруги, что было далеко от правды. Когда родители Луны узнали о том, что их дочь может испытывать влечение не только к представителям мужского пола, но также и к девушкам, то со скандалом выгнали из дома, не желая больше ни знать, ни видеть ее. Помниться, что мать, в порыве гнева, даже прокричала о том, что было бы лучше, сделай она в свое время аборт, чем воспитывать и жить под одной крышей с таким мерзким существом, как она. С тех пор, Луна ни разу не виделась с родителями, исполнив их желание. К счастью, не все ее родственники были такими, как мать с отцом и бабушка с радостью приняла у себя дома любимую внучку, в которой души не чаяла. Родители Луны часто оставляли ее у бабушки в детстве, когда сами были заняты на работе, вот девушка и сильно привязалась к ней и любила ее больше всех остальных. Ее и маленького Луку, конечно же. Но, у всего бывает конец, как и жизни людей. Вскоре, спустя два года, после ухода из дома и неделю, после расставания с Эльзой, бабушка умерла и осталась Савич совсем одна. То время она вспоминать не хочет совсем и считает самым тяжелым за всю свою недолгую жизнь. Как не хочет и вспоминать о существовании Эльзы, которая по сей день не сдается и пытается всячески загладить свою вину, прося о прощении и о том, чтобы начать все заново. — Луна, я хотела поговорить, — проговорила она осторожным тихим голосом, — Я до сих пор не могу забы... — Плевать мне, не хочу я с тобой ни разговаривать, ни находиться рядом. Оставь меня в покое и иди своей дорогой, — перебила Луна и резко слезла с подоконника, уходя прочь от нее, дабы не слушать дальше притворно-жалобных речей. Как ни странно, на сей раз, Эльза не пошла за ней, как это было относительно недавно и действительно оставила синеволосую в покое. Хотя, Луна, как никто другой знала, что долго это длиться не будет и рано или поздно, а точнее, когда ей наскучит очередной ухажер, она вернется и начнет опять надоедать барменше своими фальшивыми словами об утраченной любви, о том, что Луна всегда была одной единственной в ее жизни и все остальные ничего не значили. Когда время близилось к началу пары, Савич наконец опомнилась и перестав попусту гулять по, уже успевшим заполниться студентами, коридорам других этажей, решила вернуться к своей аудитории. И по дороге встретила еще одного человека из разряда «нехочувидеть». — Луна, ты мне нужна! — возбужденно говорил Ян, запыхаясь так, словно пробежал марафон, — Я искал ваше расписание, а потом искал аудиторию по всему корпусу. Знать, по какой причине она вдруг понадобилась не совсем адекватному гитаристу, не входило в список ее желаний, от слова совсем. Поэтому, не изменяя безразличное выражение лица, она четко произнесла: — Нашел? Молодец, дай пройти, у меня лекция по биохимии через семь минут. — Давай встречаться! От слов Петеха, сказанных с таким великим торжеством и гордостью, будто бы она сделал что-то великое и собирался получить за это награду, Савич на минуту зависла, не зная что и сказать в такой ситуации, а после разразилась нервным хохотом. — Встречаться? Серьезно? Парень, я тебя даже не знаю нормально. Господи, все вокруг меня определенно сошли с ума. — Дай договорить, психичка, — слегка успокоившись и восстановив дыхание, продолжил парень, — Не по-настоящему. Предлагаю тебе сделку: ты - притворяешься моей девушкой, ходишь со мной по концертам и вечеринкам, мы держимся в универе, на глазах у людей, за ручки, обнимаемся, короче ведем себя как среднестатистическая парочка, а я плачу тебе за это. Ты же уволилась из бара и тебе явно нужны лишние деньги. Лишние деньги нужны были всегда, особенно Луне, едва сводящей концы с концами. Хоть она и сумела стать хорошисткой в этом семестре, что говорило об увеличении ее стипендии, этого все равно не хватало на нормальную жизнь. Деньги были нужны несомненно, но если ради них нужно было изображать девушку Дон Жуана - Яна Петеха и терпеть его присутствие рядом с собой, что было так себе удовольствием, Луна бы ни за что не согласилась бы на такое. Здоровая психика куда дороже каких-то денег. — Заманчивое предложение. Для какой-то дуры, — сказала она и собиралась уже уходить, но Ян, перекрывающий ей путь, никак не давал ей этого сделать, — Ты издеваешься надо мной? — Мне, правда, больше не к кому обратиться, — жалобно протянул гитарист, изображая взгляд кота в сапогах, — Ты - единственная моя знакомая, с которой у меня ничего не было и кто не ненавидит меня. «Вот же гад, даже не отрицает того, что является жутким бабником, да и впридачу бесчестным козлом, бросающим девушек, после ночи, проведенной вместе.» — пронеслось в голове Савич. — Зачем тебе вообще нужны эти «отношения не по-настоящему»? — решилась она удовлетворить свое любопытство и задала интересующий вопрос. — Есть одна особа, не дающая мне прохода и я грешным делом наплел ей, что у меня есть девушка. Настоящие отношения мне сейчас ни к чему, поэтому и прошу тебя об этом. Знаю, со стороны может показаться ненормальным, но без тебя мне не избавиться от этой занозы в жопе. Луна задумалась. Всерьез задумалась. Она и мысли допустить не могла о том, что будет еще раздумывать над таким, казалось бы, максимально глупым и бестактным предложением Яна, но что-то внутри стало противиться ее гордости и видимо здравому смыслу, раз она стала воспринимать эту затею, как перспективную. Ведь, если бы у нее был молодой человек, велика вероятность того, что Эльза, наконец поймет, что она не нужна Савич и исчезнет из ее жизни. — Что по деньгам? — вопреки своим внутренним противоречиям, поинтересовалась девушка, вызывая радостную улыбку гитариста. — Договоримся. Встретимся после пар в кафе и обсудим все, — оживленно сказал он, с появившейся надеждой в глубине карих глаз. — Ладно, — сдалась наконец Луна, под давлением собственных мыслей, — Только никаких поцелуев! — Никаких поцелуев, — согласился Ян, пытаясь спрятать все счастье, что копилось у него в душе и лишь наблюдал за тем, как синеволосая ушла в свою аудиторию, оставив повеселевшего парня одного.***
Катрина. День тянулся словно целая вечность. Длинная, безо всяких радостей, лишенная счастья и чего-то положительного, вечность. Впрочем, как и все предыдущие дни за последний месяц. Для Катрины, проводящей свое основное время в своей комнате взаперти, дни и ночи сливались в одно и девушка порой переставала видеть четкую разницу между ними. На сей раз, она находилась там не по собственной воле, как в прошлый раз, а полностью наоборот. Отец решил, что будет лучше, если старшая дочь посидит одна в своей комнате и будет выходить только тогда, когда он сам даст на то разрешение. Андрей забрал все гаджеты, что имелись у брюнетки и открыт был лишь доступ к родительскому компьютеру, и то, исключительно для сдачи экзаменов. Он запретил ей общаться с друзьями, а в частности с тем парнем, который провожал ее в Новогоднюю ночь, аргументировав это тем, что они являются неподходящей компанией для Катрины и портят ее, набивая голову всякими глупостями. Два раза в день ей приносили одну и ту же еду, которую девушка зачастую отказывалась есть и пыталась морить себя голодом. Ее посещали самые различные мысли. Утратившая малейший интерес к жизни Катрина, не могла перестать мучать себя думками о том, как ей не хочется проводить остаток дней в этих четырех стенах, либо в роскошном доме Эрика Пушника, став его благоверной женой. Хотелось просто уйти. Исчезнуть. Сделать так, чтобы о ней больше никто и никогда не вспоминал. Потому она и не ела, думая, что может хоть так удастся полностью разрушить себя. Ей даже не давали нормально видеться с Лизой. Младшая также боялась что-либо сказать отцу, после той ночи, поэтому и старалась молча прятаться от мужчины, в лишний раз не попадая под горячую руку. Если Андрей раньше был строгим и серьезным отцом, изредка обращавший внимания на своих дочерей и вообще не проявляющего даже малейшего интереса к ним, то сейчас, он стал совершенно иным человеком. Что-то безумное появилось во взгляде прокурора, что внушало страх всем жителям дома, что заставляло их молчать и повиноваться ему. Получается, Андрей добился, чего желал. Выводили Лукич из комнаты от силы раз пять, на встречи с семьей Пушников, где обговаривали помолвку Катрины и Эрика. Девушка сидела на этих ужинах без лица, напоминая скорее бледную безжизненную куклу, нежели счастливую невесту, ожидающей с большим нетерпением предстающие торжества, как описывал сам Андрей. Если родители парня и верили этому бреду, то сам Эрик не был слепым или узколобым идиотом, спокойно принимающим любую лапшу, что ему пытались повесить на уши. Ему было, действительно, неприятно видеть брюнетку в таком состоянии, было неприятно понимать, что ее принуждают к браку с ним, в то время как, он сам искренне этого хотел. Катрина понимала это. Она чувствовала всем своим нутром те взгляды, направленные на ее, те незначительные жесты, что он показывал, демонстрируя ей свою заботу и благие намерения. Видела и то, как он смущался, когда нечаянно касался ее. Похоже, Эрик оказался совершенно другим. После их первой встречи она описала блондина, как «крипового» и с опаской уходила из их дома. Сейчас же его будто подменили и поставили на его место вполне адекватного молодого человека, образованного, умного, интересного в общении (если забыть про странное увлечение Иудейскими монетами, конечно же). Но каким бы идеальным не был Эрик, какими бы способностями не обладал, как бы не старался угодить девушке, она не могла принять его чувств. Потому как сердце ее было отдано другому человеку. Быть может, он не был из богатой семьи, на его счету не было тех денег, что были у Эрика, он не водил дорогую машину, не обладал даже теми внешними данными, коими обладал Пушник, но все это казалось такой мелочью и совершенно не имело значения. Бояну достаточно было быть самим собой. И Катрина могла смело сказать, что любит его. Любит его смелость и решительность, любит его веселый заразительный смех, любит наблюдать за тем, как он порой засыпает на скучных парах и мило посапывает, любить слушать, как он играет на гитаре и поет ей песни собственного сочинения. А еще она просто жить не может без его подколов, без его раздражающих и не смешных дедовских шуток, без того, как они ругаются и спорят о каких-то мелочах, а после мирятся, забывая об этом. Катрина любит Бояна и все, что в нем есть, но теперь, ей предстояло закопать глубоко в своей душе эти чувства и больше никогда о них не вспоминать. Особенно в том момент, когда садишься в машину своего новоиспеченного жениха, который договорился с твоим отцом, чтобы приезжать за тобой в университет и забирать с занятий. Андрей был, несомненно, только за, ведь таким образом молодые люди проводили бы больше времени вместе и узнали бы друг друга лучше. Катрине же было все равно. Девушка больше не обращала внимания ни на что и проживала, как ей казалось, день сурка. Это и проживанием нельзя было назвать, скорее... существованием, что ли? — Как прошел твой день? — поинтересовался Эрик, нарушая гробовую тишину, повисшую в машине с самого прихода девушки, время от времени переводя на нее взгляд. — Нормально, — сухо ответила она, наблюдая за быстро сменяющимся пейзажем за окном. Она думала о том, как однажды, в осеннюю дождливую погоду, ехала домой в автобусе вместе с Бояном, слушая вместе с ним музыку и наслаждаясь видами Любляны. Эти воспоминания могли показаться такими далекими на данный момент. Сейчас же, эти виды не приносили ей никакого наслаждения. Мир вокруг потерял какие-либо краски и казался совершенно серым, скучным и неживым. — Катрина, — осторожно, стараясь не спугнуть брюнетку, начал Пушник, когда они доехали до дома девушки и остановились у самых ворот, — Я ни в коем случае не хочу давить на тебя или торопить тебя, нет. Просто, прошу, не игнорируй меня. Эрик, наверняка, думал, что все дело было в нем и девушка вела себя, как ледышка, только из-за того, что ей было неприятно находиться рядом с ним. Возможно, отчасти это было правдой, ведь он косвенно послужил причиной ее отдаления от того, кого действительно любила. Но главным злодеем в ее истории всегда был и будет родной отец, как бы ужасно это не звучало. — Мне жаль, Эрик, но я не смогу сделать тебя счастливым. Я никогда не смогу дать тебе того, чего ты ожидаешь от меня и ты это знаешь лучше меня, — проговорила она осипшим, после долгого молчания, голосом. — Знаю. И хочу, чтобы ты знала, что я готов сколько угодно ждать твоего расположения. Парень был настроен серьезно и сдаваться не собирался, несмотря на обидные, режущие сердце, но правдивые слова брюнетки. Потому ей ничего не оставалось, кроме как обходительно улыбнуться краем губ, как бы сложно это не было, и не проронив и единого слова, выйти из машины, направляясь в свою персональную тюрьму.