Звезды танцуют для нас

Луна. Конец декабря мог говорить лишь об одном и совсем не о том, о чем подумали бы все нормальные люди, вовсе нет, речь шла не о праздниках, отдыхе, бесконечном веселье и вкусной еде. Для Луны Савич, живущей одной в квартире, оставленной ей покойной бабушкой, конец месяца никогда не предвещал ничего хорошо, ведь приходили счета за коммунальные услуги, а денег хватало далеко не всегда. Вернее, почти никогда. Увольнение из бара, в котором она проработала всего-то месяц, только усложнило ситуацию. Кстати говоря, просто так она бы оттуда не уволилась, ведь начальник был на редкость хорошим человеком, а коллеги довольно открытыми и понимающими, всегда готовые прийти на помощь и заменить в случае чрезвычайных ситуаций. Но злополучные клиенты, а если точнее, то пьяные хуже некуда мужчины, пристающие к ней и позволяющие себе трогать синеволосую везде, где им вздумается, толком надоели студентке лечебного факультета, поэтому иного выхода, кроме как уволиться из этого места, она не видела. Радовало только то, что она отправила в травмпункт, своим нехилым ударом, одного из тех придурков, которые осмелились шлепнуть ее по заднице. Девушка лежала на холодной кровати, такой же холодной, как, впрочем, и весь дом, ведь отопление не работало уже неделю и бездушно глядела в потолок, раздумывая над тем, что ей делать. Приближался Новый год, который она, несомненно, хотела отпраздновать со своим младшим братом, которого не видела около двух месяцев и по которому безумно скучала. Лука был единственным и самым главным смыслом ее никчемной жизни, если бы не было восьмилетнего мальчишки, то и ее давным давно не было бы. У Луны, помимо него, никого, по сути, и не было. Родители ее оставили одну, любимая и единственная бабушка умерла, а других родственников она не имела, а если они и были где-то, то она о них не догадывалась. Друзей в ее жизни также не было. Причина заключалась в том, что Луне, сколько она себя помнила, всегда было трудно влиться в компании, найти с кем-то общий язык и по-настоящему подружиться. С самого раннего детства, девочка не отличалась особой общительностью, постоянно отстранялась от детей на игровой площадке, подходивших к ней и берущие ее игрушки поиграть. А еще она просто на дух не переносила касания к себе. И объяснить она этого сама не могла. Просто становилось до жути некомфортно, когда люди, даже нечаянно, дотрагивались до нее, тем самым нарушая личное пространство. Но Луна не жаловалась на отсутствие друзей и близких рядом, вовсе нет. Она никогда не чувствовала особой нужды в этом, ей жилось спокойно в своем одиночестве. И сейчас, ее беспокоили лишь мысли о Луке, о том, как она может встретиться с ним и о том, откуда она может достать денег для того, чтобы купить брату подарок. Конечно, учитывая ее бюджет, это было бы безрассудным - тратить деньги на игрушки, но ей так хотелось сделать для младшего хоть что-то хорошее и порадовать его. Часы на стене показывали семь вечера, а желудок Луны предательски заурчал, требуя немедленно заполнить его. Она и вспомнить не могла, когда в последний раз ела, как нормальный здоровый человек. Холодильник пустовал уже несколько дней, а в организм девушки попадали только какие-то суховатые старые печенья и вода. Поэтому она решительно поднялась с кровати и найдя в кошельке хоть какие-то остатки денег, поняла, что может купить на это что-то вроде макарон и некоторых овощей. С этими мыслями, Луна быстренько надела на себя куртку с ботинками и вышла из дома, направляясь в маркет, располагавшийся неподалеку. Она помнит, как любила ходить в детстве по супермаркетам вместе с родителями и покупать все, что ей захочется, ничем не ограничивая себя и не думая над затратами. Сейчас же, это все осталось воспоминанием, таким далеким, что Луне порой казалось, что это было в прошлой жизни. Да и любовь к подобным местам угасла сразу после становления полностью самостоятельной и независимой от родителей девушкой. Прогуливаясь между прилавками, Савич нашла нужные макароны и отчего-то остановилась у полки с мармеладными мишками, вспоминая Луку, с которым они их так обожали и могли есть тоннами, пусть даже после них мальчика тошнило. Она уже было потянулась за сладостью, но резко вспомнив количество денег в кошелке, одернула руку. Печально вздохнув, она прошла мимо прилавка, но столкнулась на повороте с кем-то выше и крупнее, умудряясь при этом удариться об этого человека лбом. Зажмурив от боли глаза и дотронувшись к ушибленному месту, синеволосая проговорила: — Простите, я не хоте… ла. Увидев того, кто стоял перед ней, девушка тут же пожалела о том, что раскрыла рот и принялась извиняться перед ним. Приставучий гитарист с физмата, с которым она увиделась вновь, после ночи концерта его группы, вчера на уроке английского, стоял прямо перед ней и глядел с наглой ухмылкой, которую он, видимо, никогда не снимал с лица. — Вот так встреча, — со скрещенными руками на груди, сказал Ян, — А ты, часом не преследуешь меня? Ну, знаешь, бывают ведь сталкеры и все такое. От этого глупого заявления брюнета, Луна впала в секундный ступор, не зная что ответить. — Еще чего, размечтался, я живу недалеко, — девушка закатила глаза и попыталась обойти гитариста, но тот только и делал, что старался перегородить ей путь, — Дай пройти. — А ты попробуй. Ее не то, чтобы раздражало поведения Яна, скорее ужасно раздражало, да до такой степени, что хотелось ударить парня чем-то потяжелее, чтобы отстал наверняка. Она искренне недоумевала что ему было от нее нужно и по какой причине он выбрал именно ее в качестве своей жертвы. — Слушай, у меня нет ни сил, ни желания, чтобы с тобой спорить, поэтому отойди по-хорошему, пока ни одна часть твоего тела не пострадала. Со слов девушки, Петех лишь громко рассмеялся, заставляя злость в ее венах забурлить еще сильнее. — А ты смешная, уже второй раз грозишься мне что-то сломать. У тебя фетиш такой? — Ага, еще какой. Представить себе не можешь, как мне нравится наблюдать за страданиями недоумков, которые действуют мне на нервы и не дают пройти к кассе, — фальшиво улыбнулась Луна, закатывая глаза. — Знаешь, мне кажется это судьба нас сводит постоянно. В баре, в университете, а теперь здесь, да еще и ты говоришь, что живешь неподалеку, точно как и я. — Значит, судьба к нам обоим не благосклонна. После этого она легонько (по ее меркам) толкнула Яна в плечо, отчего парень дернулся в сторону, и прошла наконец к злополучной кассе, быстро расплатившись за макароны и овощи. Не прошло и пяти минут с ее выхода из магазина, как парень побежал за ней и догнав, коснулся ладонью ее локтя. Он сам не заметил того, как за долю секунды, Луна освободилась от его несильной хватки, сама захватив его кисть, а затем скрутила руку, заводя ее за спину и сжимала с такой силой, что еще немного и у Яна точно появились бы искры в глазах. — Какого хрена, гитарист? Кто так делает? — громко проговорила она, отпуская корчившегося от боли брюнета. — Кто так делает? Ты что терминатор? — шокированным голосом спросил парень, дотрагиваясь до спины, которая, скорее всего, будет болеть еще пару дней после такого. — Я карате занималась, — буркнула Луна, — Что хотел? — Да уже ничего, хорошего вечера. Со страхом оборачиваясь несколько раз на нее, он ушел в соседнее от дома Савич, здание и скрылся за дверьми. И только когда синеволосая переступила порог своей квартиры и принялась раскладывать небольшие, но все же, покупки по местам, она заметила среди них ту самую пачку с мармеладными мишками и поняла, что это было делом рук Яна.

***

Катрина. Прошла неделя с финала конкурса и общей победы их команды, но девушка все еще не решилась сообщить родителям о самом главном призе, а точнее - о поездке в Америку, которая была запланирована на начало апреля. Тянуть с этой новостью было не самым умным решением и Лукич это понимала. Поэтому взяв последнюю волю в кулак и набравшись решительности, она спустилась в гостиную, где сидели ее родители и сев на кресло, начала: — Мам, пап, я хочу вам кое-что рассказать. Андрей и Иванка перевели взгляды на дочку, женщина - заинтересованный и встревоженный, а мужчина - безразличный, делая вид, будто ему совсем неинтересно, впрочем, как и всегда. — Мы с ребятами выиграли на прошлой неделе в состязании по танцам, если вы, конечно, помните. Так вот, там главный приз - поездка в Америку на полгода на международные состязания. И, с вашего позволения, я бы очень хотела поехать вместе с командой, ведь это все о чем я только могла мечтать и к чему стремилась все эти годы на репетициях и выступлениях. По окончанию речи Катрины, которую родители, как ни странно, внимательно выслушали, на лице Андрея появилась усмешка, чередующаяся с гримасой разочарования. Мужчина покачал головой, устало потирая двумя пальцами переносицу. — Слышишь, Иванка, наша дочь танцовщица, — с некой издевкой, что не скрылось от брюнетки, произнес он, сложив руки на груди, — Мы думали юристом станет, продолжит наше дело, а танцы, оказывается, это все о чем она может мечтать. Так ведь ты сказала, бессовестная? Стараясь удержать слезы обиды, которые копились в уголках глаз девушки, она сжала руки в кулак, да так сильно, что впилась ногтями в ладони, раздирая нежную кожу до крови. Переведя дыхание, Лукич проговорила дрожащим голосом: — Я не понимаю, отец. — Это я не понимаю. Не понимаю того, как ты можешь быть настолько неблагодарной? — сорвался на крик Андрей и поднялся со своего места, пока мать девушки все также сидела на диване, разглядывая свои ладони, расположенные на коленях, — Я дал тебе все: воспитание, еду, одежду, крышу над головой, жизнь, о которой только можно мечтать, а ты только и делаешь, что разочаровываешь меня! Никаких танцев, чтобы я в этом доме и упоминая их не слышал! С этого дня будешь заниматься еще усерднее и если в конце семестра ты не станешь лучшей на курсе, то пеняй на себя! Мое терпение кончено. Слезы лились ручьем из карих глаз Катрины, но она не отводила серьезного и обозленного взгляда от отца. Неужели было обязательным каждый раз напоминать ей о том, каким же великим разочарованием для всей семьи она являлась? Никто не мог представить того, насколько сильно она устала выслушивать эти слова от отца. Все, чего ей хотелось, это быть любимой дочерью, окруженной заботой и вниманием, которой гордились бы родители и перестали бы говорить о том, какое же она ничтожество. — Да я и без того лучшая на курсе, каждый божий день я вкалываю, как рабыня, а ты только и делаешь, так ругаешь меня без причин! — вышла из себя брюнетка, выкрикивая давно накопленные в душе слова, задыхаясь от слез и с нотками истерики в голосе, — Почему? Почему ты так относишься ко мне? Что я тебе сделала? Всю свою проклятую жизнь, я старалась угодить тебе, делала все так, как тебе угодно, но тебе всегда недостаточно? Что я делаю не так, скажи мне?! Звон пощечины, нанесенной Андреем своей собственной дочери раздался на весь дом. Иванка подскочила с места, закрыв рот ладонью, приглушая крик, что вырвался из ее груди. Катрина коснулась рукой места, куда был нанесен только что удар, ощущая как оно горит и почувствовала как от боли искрятся глаза. Она неверяще глядела на отца, что часто дышал от злости, и мать, которая бездействовала и только могла с ужасом наблюдать за этой картиной. — Убирайся из моего дома. Я сожалею о том, что у меня есть такая дочь, как ты. Лучше бы тебя не было вовсе, — тихо и выделяя все слова, сказал мужчина. — Андрей! — наконец вмешалась мать, но была быстро прервана строгим взглядом мужа. — И я сожалею о том, что у меня есть такой отец, как ты. С этими словами она устремилась в прихожую, забирая с собой рюкзак, что висел на вешалке и надевая на себя куртку. Повернувшись лицом в сторону лестницы, она заметила стоящую там Лизу, которая беззвучно плакала и качала головой, смотря на старшую и говоря одними губами «не уходи». Катрина лишь измучено выдавила подобие улыбки из себя и вышла из дома, уходя прочь из этого места. По дороге к автобусной остановке, Катрина раздумывала над тем, куда ей идти. Поначалу, в ее голову пришла идея позвонить Бояну, но эту мысль она быстро отогнала, ведь это было бы слишком странно, прийди она к нему плачущая и заявляя, что ей негде жить. Поэтому, вытирая остатки слез с щек, она набрала номер Софии. — Рин, привет. Как ты? — послышался голос веселой подруги, а также голос другого человека на фоне, — Это Наце, он тоже привет передает. — Привет. Соф, я в полной заднице, можно заеду к тебе? — Ты что там плачешь? Что случилось? Конечно, конечно, приезжай. София была всегда тем самым человеком для Катрины, который протянул бы руку помощи в любой момент, не задумываясь ни о чем и не устраивая лишних допросов. Она выручала Лукич и раньше, когда та могла попасть в трудную ситуацию по собственной глупости или лишне сказанному слову, ведь девушкой она была вспыльчивой по натуре и порой могла не сдержать языка за зубами, но настолько трудных ситуаций в жизни брюнетки еще не было. Катрина никогда и подумать не могла, что попадет в такую ситуацию. И до сих пор не могла до конца поверить в случившееся. Она ведь просто попросила разрешения поехать в Америку, не сделав при этом ничего плохого. За что отец с ней так поступил? За что он выгнал свою старшую дочь из дома, оставив в холодный зимний вечер одну на улице восемнадцатилетнюю девушку без ее вещей и денег? Так ли поступали родители, которые любили бы своего ребенка? — Я расскажу, когда приеду к вам, Соф, — ответила она, взволнованной подруге, — Спасибо, скоро буду. Холодный вечерний ветер обдувал ее заплаканное мокрое лицо и пронизывал тело первокурсницы, заставляя съежиться и пожалеть о том, что с собой нет шарфа. Зимой по ночам в Любляне на улице стояла не самая благоприятная погода, потому и Лукич, одетая не совсем соответствующе, сильно мерзла, сильнее кутаясь в куртку. Повесив трубку, брюнетка осталась ждать нужного ей маршрута, который отвез бы ее до дома подруги.

***

Наце. — А знаешь какое у меня желание? — спросила София, лежа на кровати возле басиста, расположив одну руку у него на груди и мечтательно глядя в потолок, где отражались звезды от поставленного ими проектора, — Хочу полететь в космос и увидеть там самую-самую красивую звезду, что когда либо существовала. — Это невозможно, — спокойно произнес парень, перебирая пальцами рыжие пряди и сталкиваясь с непонимающим взглядом девушки, — Ведь самая красивая звезда сейчас лежит рядом со мной и говорит о милейших вещах, что мне доводилось слышать. Если бы не темнота в комнате, то Наце наверняка разглядел бы покрасневшие от смущения, щеки Софии. Но это ему никак не помешало резко притянуть кареглазую к себе ближе и звонко чмокнуть ее в щеку, вызывая у нее громкий заливистый смех. — Иногда ты такой прилипала, — улыбаясь и касаясь его щетины подушечками своих пальцев, проговорила Маркович. — Я думал, тебе нравится. София уже было ответила парню, но звонок на телефон отвлек их обоих, заставляя рыжеволосую принять сидячее положение и включить свет в комнате. Басист приподнялся вслед за ней, удерживаясь на локтях и вопросительно посмотрел на девушку. — Это Катрина, — сказала она и взяла трубку, — Рин, привет. Как ты? — Привет передай, — шепотом сказал Йордан. — Это Наце, он тоже привет передает, — после этих слов последовало недолгое молчание и лицо Софии с веселого вмиг превратилось в тревожное, — Ты что там плачешь? Что случилось? Конечно, конечно, приезжай. Брови Наце сдвинулись к переносице. Парень сердцем чувствовал, что их подруга попала в беду и с ней происходит что-то неладное. — Что такое? После того, как София повесила трубку ее настроение заметно сменилось. Она коснулась большой, по сравнению с ее рукой, руки парня и чуть сжала ее, отчего сердцебиение Наце ускорилось. — Что-то нехорошее случилось с Риной. И что-то мне говорит о том, что это связано с ее отцом. — Подожди, в каком это смысле? — ничего не понимал парень. В глазах Наце, Катрина всегда была свободной, веселой и дерзкой девчонкой, которая за словом в карман не полезет и поставит на место любого недалекого человека, который посмел бы беспокоить ее и близких вокруг. Она не выглядела как человек, у которого могли бы быть какие-либо проблемы с родителями, да и вообще, с виду Катрина казалось самой оптимистичной и беззаботной. — Она не любит говорить об этом, но у нее не просто строгие родители, а самые настоящие психологические тираны, в частности отец. Тетя Иванка просто молчаливая женщина, которая только и делает, что подчиняется своему мужу, терпя все его неадекватные выходки. Черт, зря я это тебе рассказала, Рина меня задушит. София, действительно, немного сожалела о том, что только что выдала всю правду Наце, в то время, как Лукич этого совсем не хотела бы, раз так усердно скрывала. Стараясь успокоить свою девушку, которая после звонка подруги находилась на грани паники, Йордан обнял ее за плечи, оставляя короткий поцелуй на макушке. — Все нормально, я никому ничего не скажу. Наоборот, я сделаю все что угодно, если вы попросите, ведь Катрина - наша подруга. И не переживай, что бы с ней не было, вместе мы все решим. Спустя некоторое время, в комнату девушки, постучавшись, вошла ее мама и оповестила о приходе Катрины. Молодые люди вскочили со своих мест и спеша прошли в прохожую, где надевала тапочки на ноги брюнетка. Когда она подняла голову и посмотрела на друзей, взгляд ее был совершенно пустым и безжизненным, а плечи все еще подрагивали от нечастых всхлипов. На щеке девушки отчетливо был виден красный след от ладони, что только ужасало всех присутствующих. Катрину в таком виде, он точно не ожидал увидеть. София сразу же кинулась обнимать подругу, будто та только вернулась с войны, а брюнетка в свою очередь уткнулась носом ей в плечо, потихоньку расслабляясь в руках Маркович и приходя в себя. — Извините, — пробормотала брюнетка, вытирая краем рукава щеки, — Анна, я не хотела вам доставлять забот… — Ты чего, дочка? Какие заботы? Наш дом - твой дом, проходи, устраивайся, я вам покушать сейчас принесу. Не беспокойся, тебе мы всегда рады, дорогая, — ласково улыбнулась женщина, погладив девушку по волосам. Катрина лишь могла неловко улыбнуться краем губ, скромно опустив голову в пол и следуя за подругой в гостиную. — Соф, я… даже не знаю, что сказать. Да и ты прости меня, Наце. Ты не должен был быть свидетелем этого всего. Боже, как стыдно. Рыжеволосая накрыла ее ладонь своей и смотрела Лукич прямо в глаза, будто говоря ей, что та может им доверять. Наце же просто напросто не знал, что надо делать в таких ситуациях. — Скажи мне правду, милая. Ты же знаешь, я всегда с тобой и в слезах нет ничего постыдного. — Я рассказала отцу о поездке и он выгнал меня из дома. И еще оставил вот это, — проговорила Рина, указывая рукой на щеку, — Мне, правда, очень неудобно тебя об этом просить, но Соф, можно я останусь пару дней у тебя, пока не найду себе какую-нибудь подработку и квартиру. Я совсем не знаю куда мне идти. — Ты что, никаких неудобств. Оставайся сколько угодно, не глупи. А с поиском квартиры и работы мы поможем, главное отбрось все переживания, хорошо? Мы с тобой, Рин. Катрина кивнула, благодарно улыбаясь подруге, после чего перевела взгляд на все это время молча сидевшего и разглядывающего свои тапочки, Йордана. — Наце, могу тебя попросить кое о чем? Услышав свое имя, басист будто бы проснулся ото сна и резко выпрямился, внимательно прислушиваясь к словам брюнетки. — Конечно, о чем угодно. — Не говори ничего Бояну и остальным ребятам. Я не хочу, чтобы они знали. По правде говоря, первое, что бы сделал Наце, переступив за порог квартиры своей девушки сегодня вечером, так это позвонил и сообщил бы другу о случившемся. Он не был слепым и видел то, как Боян относился к Катрине, да и все вокруг видели, чего уж скрывать, но сами они, видимо, не принимали свои чувства, потому и умело играли роли друзей. Но и это не мешало Цветичанину быть одним из самых близких людей для Катрины. Поэтому, Йордан думал о том, что вокалист был просто обязан узнать о проблемах брюнетки, но если она сама того не хотела, то и басист станет молчать. Когда она посчитает нужным поделиться этим с Бояном, тогда и поделится, а пока, он не будет вмешиваться. — Хорошо, Рин, как скажешь.