Silver/Серебро

Гермиона снова попыталась съесть свой ужин. Он выглядел очень аппетитно (перепелка с пастернаком и кусочками свеклы), но ей не удалось откусить больше кусочка. Чертова пища была зачарована на то, чтобы выстраивать и перестраивать себя во все более абстрактные формы. Она предполагала, что это должно быть отличительной чертой элитной волшебной кухни; Слизнорт, несомненно, очень гордился тем, что представил им это блюдо. Но это было так непрактично! Каждый раз, когда она пыталась проткнуть пастернак, он уворачивался от вилки и проделывал трюк, иногда с участием перепела. Драко, разумеется, без проблем съел свой ужин. Доев свою порцию, он наблюдал за её борьбой и тихонько посмеивался про себя каждый раз, когда её ужин уклонялся от её попыток съесть его. Это было похоже на "Книгу монстров", только съедобную. Будет ли невежливо доставать свою палочку на званом ужине? Один петрификус тотал, и всё будет в порядке. Стиснув зубы, она подцепила ножом кусочек пастернака и наколола корнеплод на вилку. Драко, сидевший рядом с ней, теперь рисковал выставить себя на посмешище – так сильно он хихикал. Тем временем во главе стола профессор Слизнорт эффективно опрашивал своих гостей, и Гермиона изо всех сил старалась не думать об этом. Она знала, что он работает в Хогвартсе уже давно – два поколения, по крайней мере, – но когда в начале вечера он упомянул, что его стаж начался почти шестьдесят лет назад... Скольких студентов он "собрал" в этом кабинете? Судя по тем фрагментам, которые она знала о Томе Реддле как о студенте, она не сомневалась, что он был одним из них. Оглядев комнату ещё раз, она зажмурилась. Так много призраков. Она прижала перепелку и отрезала кусочек. — Прекрасно, мистер Забини. И где же это было? — Испания, сэр... Гермиона вполуха слушала, как Блейз Забини рассказывает о самых интересных моментах своего воспитания, и думала о том, что когда-то её место занимал Реддл. Занимал ли он именно это кресло? Боролся ли он с заколдованной едой? Какими были его сверстники? Она сомневалась, что они ему очень нравились, особенно если они были такими же хвастливыми, как нынешние новобранцы Слизнорта. Забини начал рассказывать замысловатую историю, в которой фигурировали домовой эльф, метла и очень скверный портрет. Гермиона сморщила нос, вспомнив мать Сириуса на площади Гриммо. Её собственное детство, конечно, не было похожим на это. Иногда она задумывалась о том, какой бы она была, если бы росла в волшебной семье. Но что бы Гермиона ни делала, как бы ни старалась, ей никогда не понять всех тонкостей волшебного общества. Неужели Реддл тоже это чувствовал? Пятьдесят лет назад волшебники гораздо меньше понимали детей, что владели магией и выросли в маггловском мире. Гермионе повезло, что у неё были профессора и друзья, готовые помочь ей в переходный период, но она сомневалась, что Том Реддл встречал что-то подобное. Особенно в Слизерине. Возможно, в этом и заключалась часть загадки. Языковой барьер – те переживания, которые составляли волшебное детство, позволявшие всему в этом мире обрести смысл, – даже она не знала, чего ей не хватало. Фактически, она активно отказывалась от исследования этого вопроса, настаивая на том, что быть хорошей ведьмой не имеет ничего общего с тем, как ее воспитывали. Сейчас, будучи старше, она осознавала, какой стыд таился за этими словами. Остатки ужина исчезли на ее тарелке, а кубок наполнился насыщенным вином. Разговоры затихли в ожидании следующего блюда, которое оказалось тортом с несколькими шатко сложенными кубиками мороженого. Все зааплодировали в соответствующем благоговении. Гермиона была рада, что это блюдо не будет сопротивляться её ложке. — Да, да! Давайте – кушайте! Конечно же, на Рождество у нас будет настоящий праздник! Только не волнуйтесь, всё будет гораздо сложнее, чем это... Гермиона зачерпнула в рот немного мороженого фиолетового цвета и вскрикнула, когда оно начало шипеть на языке. — Ты не должна была есть его одним махом! — шипел Драко. — Оно сочетается с шоколадом – их нужно есть вместе, иначе у тебя онемеет рот. Он взглянул на Гермиону, у которой заслезились глаза. — Вот так. Магическая еда – это просто смешно! Во главе стола Слизнорт хлопнул в ладоши. — Чудесно! Какое умное маленькое блюдо, а? А теперь мне очень хочется узнать, кого вы пригласили на мой рождественский вечер. Всегда приятно познакомиться с новыми перспективными студентами. А теперь – ах – мисс Грейнджер? Гермиона сглотнула и попыталась заставить свой язык работать. — Да? — Кого же вы пригласили? — О, Рона Уизли, сэр. — Уизли! — Мой старший брат, — уточнила Джинни. — Ах, конечно. — Он тоже в команде по квиддичу, — с энтузиазмом сказал Гарри. — Отличный стратег. — Правда? Наверное, это у них семейное! Дальше Гермиона не слушала. Драко мягко проинструктировал её по поводу оставшейся части десерта, чтобы она не активировала ещё какие-нибудь пугающие чары. Когда тарелка опустела, Гермиона почувствовала себя скорее победительницей шахматного матча, чем завершительницей трапезы, и с тоской подумала о тихом одиночестве в своей постели, где она могла бы спокойно поразмышлять о воспитании Тома Реддла. Наконец ужин закончился, гости разошлись, и Гермиона вслед за Гарри и Джинни отправилась в башню, с головой уйдя в прошлое на десятки лет.

***

Зима подкрадывалась к Хогвартсу все ближе и ближе. Солнечный свет стал редкостью, в отличие от снега с потолка Большого зала. Гермиона проводила большую часть времени в библиотеке, лаборатории или нервно наблюдала за тем, как Гарри листает книгу Принца в общей комнате. Он по-прежнему был лучшим в классе, любимцем Слизнорта, и она была возмущена. Но если она не сможет предоставить неопровержимые доказательства того, что Принц-полукровка – это кто-то непростительно ужасный и опасный, Гарри не услышит никакой критики. По-видимому, самое опасное из того, что сделали его заклинания, – это перевернули Рона вверх ногами. Вряд ли это работа убийцы-психопата. Гермиона с этим не соглашалась. Она точно знала, что на полях этой книги было написано много зловещих вещей, и будет искать её владельца до тех пор, пока Гарри не образумится. Пока же она отставала от Гарри на Зельях (на волосок!) и начинала готовиться к выпускным экзаменам. Драко фыркнул, когда увидел ее расписание уроков по Древним Рунам. Она лишь бросила на него взгляд и постучала палочкой по разделу "Нумерологии", окрасив его в зеленый цвет. Другое дело, что Драко с каждым днём становился всё более худым и бледным, словно умирал изнутри. Может быть, она бы и не заметила этого, если бы они не проводили столько времени в тесном кругу, но сейчас она не могла смотреть на него, не замечая бледного цвета его кожи и того, как его мантии свисают с его тела. Почему никто другой не замечал этого? Когда она в первый раз принесла еду в лабораторию, он набросился на неё с упрёками, что она не его мать. Она не уступила, и он с угрюмым выражением лица съел бутерброд. Но он его съел. Больше он почти не ходил за едой. По крайней мере, она этого не замечала, и у нее стало получаться определять его местонахождение в зале. Она стала ходить на вечеринки Клуба Слизней только для того, чтобы убедиться, что он нормально ужинает. Она не могла ничего сделать – ни в лаборатории, ни на Рунах, – если бы ей приходилось беспокоиться о том, что он умрет от голода! В конце концов, если он считает, что может быть настолько самонадеянным, чтобы поцеловать ее без спроса, то он не имеет права жаловаться на то, что она требует от него время от времени нормально питаться. Она нахмурилась, глядя на свой кубок с тыквенным соком. Чертов слизеринский псих... остроумный, бледный идиот! — Эй, Гермиона? — Что? — Ой – извини – если ты занята, я могу спросить тебя позже... — Нет! Нет – извини, Парвати. Я немного отвлеклась. Что такое? Взволнованная, Парвати скользнула на место рядом с Гермионой. — Ну, я тут подумала – помнишь галлеоны, которые мы использовали в прошлом году? Чтобы объявлять о встречах с ОД? Ты использовала для этого Протеевы чары, верно? — Да... — Так вот, мы с Падмой думали сделать нечто подобное, но с дневником. Понимаешь, из наших общежитий мы можем общаться только совами или иногда домовым эльфом, который возьмет записку – это смешно! Она же моя сестра! В общем, дневники у нас уже есть, но мы не можем заставить чары работать. Не поможешь? — Ох... — Голос Парвати на минуту закружился в голове Гермионы, прежде чем ее мозг уловил суть происходящего. — Конечно, конечно, я могу помочь. — Отлично! Я скажу Падме. Ты сможешь сделать это сегодня вечером, как думаешь? — Э-э... У меня есть кое-какие дела на сегодня, но если для тебя это не слишком поздно, то я смогу сделать это после. Хотя, возможно, мне придётся провести небольшое исследование – похоже, что для этого придётся внести некоторые изменения в чары... — Спасибо, Гермиона! — Парвати умчалась. Гермиона увидела, как она показала большой палец вверх своей сестре, которая тихо сидела за столом Рейвенкло, и задумалась над тем, как много значат однояйцевые близнецы, рассортированные по разным факультетам. — Ты сегодня встречаешься с Малфоем, Гермиона? — Гарри с озорным блеском в глазах ухмыльнулся. — Да. Вообще-то мне нужно идти минут через десять. — Не забудь поблагодарить его за меня. Харпер совершенно не умеет летать на метле. Если мы выиграем Кубок в этом году, я, возможно, пошлю Малфою корзину. Гермиона могла честно сказать, что Драко было все равно, так или иначе. Слизерин может занять последнее место, а он и не заметит. Она добавила это в список вещей, которые ее беспокоили, и положила себе на тарелку еще немного картошки и пирога. — Увидимся позже – только не дожидайся меня. Думаю, я вернусь после комендантского часа. Может быть, даже позже, если что-то пойдет не так. — Да, не беспокойся, Гермиона – ты что, воруешь еду? Она замерла, пирог был наполовину завернут в салфетку. — Что? — Ты так голодна? — О! — Она нервно засмеялась и запихнула завернутый пирог и картошку в сумку. — Просто длительная варка может вымотать, а так как я засиживаюсь допоздна, то неплохо было бы поесть, вот и все... — Ты никогда не говорила. Мы можем принести что-нибудь в башню, если хочешь... — Да! — согласился Рон. — Тогда тебе будет что поесть, когда ты вернешься, и не придется таскать это с собой повсюду. — О, это очень мило с твоей стороны, Гарри, но ты не обязан, правда... Вообще-то, мне пора идти... пока! Выходя из Большого зала, она посмотрела на Драко, который обычно сидел на своем месте. Это была его вина. Он не поблагодарил ее, когда она поставила перед ним ужин. Впрочем, она этого и не ожидала. Достаточно было увидеть, как он угрюмо убирает еду в сумку. Дальше все пошло по накатанной схеме: нарезка, сок, перемешивание и ожидание. Гермиона пролистала несколько конспектов по Чарам. Драко черкал на клочке пергамента. Она предположила, что это для какого-то урока (возможно, рун, так как он, похоже, работал с какими-то сложными диаграммами и символами), но когда она села, чтобы размять спину, и взглянула на его работу, то нахмурилась. Пергамент был полностью покрыт чернилами, но ничего из этого Гермиона не узнала. Диаграммы, схемы, заклинания на латыни и греческом... а в середине – набросок того, что, судя по всему, было гардеробной. — Что это? Он вздрогнул, словно она ударила его, и пергамент исчез. — Домашнее задание. Дополнительное теоретическое исследование. — О. Хорошо. — Она не поверила ему ни на секунду, но он снова стал хитрить, и она не стала настаивать. — Кстати, Гарри передал тебе спасибо. — За что? — Похоже, он считает, что твой уход из квиддича обеспечил Гриффиндору победу до конца года. Губы Драко скривились, а глаза заблестели озорством. — Я и не знал, что он такого высокого мнения обо мне. Передай ему, что я польщен комплиментом. — Верно. Я уверена, что именно этого он и добивался.

***

К тому времени, когда они закончили свою работу на ночь, Гермиона уже отчаянно хотела спать. Ей очень не нравился этот этап варки: по её мнению, он был неоправданно долгим. Наверняка будущие поколения мастеров зелий придумают, как сократить рецепт до более удобного? Это сделает его более доступным и для оборотней, а потенциальные возможности, которые откроются перед ними, неисчислимы. Возмутительно, что никто не был заинтересован в проведении исследований. По крайней мере, не сейчас, когда настрой против оборотней был практически максимальным. Может быть, поэтому Амортенция пахнет для меня немного волчьим аконитом. Может быть, она олицетворяет мою страсть к справедливости...? Она сняла Пузырь с головы и почесала зуд на носу, который не давал ей покоя уже два часа. Волосы тоже упали на глаза минут сорок назад, и она со вздохом убрала их назад. — Спокойной ночи, Драко. До завтра. — Она взвалила сумку на плечо и направилась по коридору. Если бы Парвати дождалась её, Гермиона не была уверена, что смогла бы многое сделать. У неё не было времени читать о сложных Протеевых чарах, а этот, похоже, требовал двух заклинаний: по одному на каждый дневник, которые будут действовать одновременно, но без взаимодействия... Честно говоря, она уже наполовину заснула, и было гораздо больше шансов, что она вызовет какую-нибудь непоправимую петлю. Придётся извиниться перед Парвати и пообещать повторить попытку после посещения библиотеки... — Грейнджер? Шаги приблизились, она повернулась и увидела Драко, бегущего в её сторону. — Да? — нахмурилась она. — В чем дело? Он остановился на расстоянии вытянутой руки от нее. Тени отбрасывали на его лицо пугающие очертания, подчеркивая резкость черт и меняя выражение между мрачной решимостью и чем-то более мягким, неуверенным. — Тебе сейчас куда-то нужно идти? Гермиона подумала о Парвати и вздохнула. — Нет. Только моя кровать. — О. Точно. — На мгновение он явно боролся с собой; она наблюдала за этой борьбой по смещению его глаз и сжатию губ. — У меня есть вопрос, — резко сказал он. Вопрос? Если ему нужна помощь с домашним заданием, почему он не спросил меня тогда? — О. Хорошо. Что это? — Можно я тебя поцелую? На какой-то нелепый миг Гермиона подумала, что он не хотел этого говорить. Не вслух. Он выглядел потрясённым, зрачки поглотили его радужку, и он стоял совершенно неподвижно, не дыша. Она не могла отвести взгляд. Можно я тебя поцелую... Нет. Нет! Они уже проходили через это – она ненавидела это! Ненавидела каждую секунду! Разве не так? И она так и сказала ему, что если он еще раз вздумает провернуть что-то подобное, она хотела бы, чтобы ее спросили первой. У меня есть вопрос. Что-то глубоко внутри нее затрепетало в экстазе. Он так сильно хочет меня, что послушался. Она смотрела на него, явно готовясь к унижению от ее неизбежного отказа. Она не хотела его целовать – верно? Но она хотела. По правде говоря, несмотря на все отвлечения и маскировку, она не могла перестать думать об этом, и ей действительно следовало бы отказать ему, положить конец этой нелепой затее, но та штука в животе, которая подбрасывала ее и скользила, посылая волнующую дрожь по нервной системе, подстегивала ее, потому что если она уйдет, то наверняка всю оставшуюся жизнь будет сожалеть об этом... — Да. Никто из них не ожидал этого. Драко выдохнул с тихим "ох". Сердце Гермионы забилось в горле, тревожно ускоряясь. Что он собирается делать? Будет ли это как в прошлый раз? Это было не так. Не было ни грубых каменных стен, ни бессистемного разжимания ртов. Просто он подошел ближе, его глаза в панике искали ее, а потом он сглотнул, взял себя в руки и наклонился, чтобы поцеловать ее губы. Это было намного мягче. Он нежно поцеловал ее губы и отступил на сантиметр. Она услышала, как он ошеломленно вдыхает, а затем медленно возвращается, проверяя, сколько ему позволено. Мягкий жар от этого поцелуя прокатился по ее позвоночнику, растапливая все на своем пути. Она почувствовала, что улыбается ему в ответ; их рты оказались под странным углом, и зубы столкнулись. Она засмеялась, и он тоже, а затем тепло его губ притянуло ее ближе к нему, и она не смогла вырваться. Ее руки поползли вверх по его груди, пальцы запутались в его мантии, а его ладонь прижалась к ее талии. Вдалеке послышались голоса, но они звучали так далеко и... Поцелуй резко прервался. Она удивлённо вскрикнула, но этот звук был быстро заглушён грудью Драко, когда он прижал её к себе, заставив замолчать, а его руки защитно обхватили её спину, увлекая в тень. Ему не стоило беспокоиться – это был всего лишь Почти Безголовый Ник, рассказывающий об Охоте на Безголовых, вероятно, несчастному призраку, который не смог найти вежливого способа уйти. Руки Драко расслабились и опустились на бока. Долгую секунду они смотрели друг на друга со всей искренностью, которую с трудом могли выразить словами, а потом и это оборвалось, и Гермиона зашаркала ногами. — Мне... мне надо идти... уже поздно... — Точно, мне тоже... Она посмотрела на его плечо, потому что если бы она посмотрела на его лицо, то, наверное, сошла бы с ума. — Спокойной ночи. — Спокойной ночи, Грейнджер. Они повернулись и поспешили в разные стороны.