***
Октябрь прошел в ветреных днях и растущей куче заданий. Варка волчьего аконита протекала гораздо тише, и Гермиона старалась следовать новым негласным правилам, согласно которым во время работы они должны были держаться как можно дальше друг от друга. В свободную от Малфоя неделю, предшествующую полнолунию, она не обращала внимания на него во время занятий по Древним рунам и проводила свободное время, наблюдая за тренировками по квиддичу. Гарри очень хорошо освоился в роли капитана, а стратегии Рона, похоже, работали очень хорошо. Пока команда отрабатывала различные маневры, Рон мог наблюдать за ними с запасных трибун, держа в руках диаграммы или подсказывая Гарри, как сделать расстановку более эффективной. МакЛагген, кажется, был очень обеспокоен тем, что советы Рона по стратегии были приняты во внимание. Несколько раз Кормак пытался подсказать Гарри или, что еще хуже, сам поправить игрока. Особенно болезненным был случай, когда МакЛагген решил покинуть пост вратаря, чтобы присоединиться к охотникам и показать им, как надо бросать квоффл; Гарри немедленно отстранил его от участия в тренировке, а вместо него отправил Рона. Но в целом они выглядели хорошо подготовленными к первому матчу в начале ноября. Если повезет, Слизерин не узнает, что его поразило. Кстати о Слизерине: Гермиона вернулась к тому, чтобы во время еды украдкой поглядывать на их стол. Она ничего не могла с собой поделать: когда в комнате появлялся Драко, она искала его взглядом, хотя бы на мгновение. Он был как маяк, с его светлыми волосами и острыми чертами лица. И почти всегда на его лице было выражение мрачного созерцания. Это завораживало ее, хотя она никогда бы в этом не призналась. Может быть, он и попал на распределении на факультет, который гордился своей хитростью и осторожностью, но за шесть лет знакомства с ним вся его нежность была, как у тролля в посудной лавке. (Что и было продемонстрировано в тот вечер, о котором она старательно не вспоминала). Она не думала, что он сможет провернуть по-настоящему проницательный план, если бы от этого зависела его жизнь; он был слишком горд, слишком быстро находил самое простое и привлекательное решение, а не продумывал его до конца. Он никогда бы не посвятил себя тому, за что не получил бы похвалы. Как бы он мог похвастаться? В чём-то он был похож на Гарри, хотя мотивы у них были совершенно разные. И внимание, как правило, привлекал Гарри, а не наоборот. И всё же ей хотелось узнать, что вызвало такое выражение на его остром лице. Ведь что бы это ни было, оно беспокоило его уже несколько месяцев. Но она никогда бы не спросила его об этом. Тем более не сейчас, не после… ну. Им удалось сохранить вежливые коллективные отношения, даже если они время от времени неловко крутились вокруг друг друга у шкафа с ингредиентами. — Прости… позволь мне просто… спасибо. — Лицо Гермионы вспыхнуло, в руке появились семена лаванды, и она поспешно вернулась к столу. Через секунду из-за шкафа появился Драко с двумя парами серебряных пинцетов, и они принялись за работу, пересчитывая семена по четыре штуки. Молчание не было неприятным, но Гермиона не могла удержаться от неловкого движения, слишком хорошо осознавая, что между ними есть пространство, и что семена тихонько позвякивают в пинцете. Ей хотелось поговорить — хоть о чём-нибудь, чтобы отвлечься от этой пустоты, в которой она думала только об одной ночи, — но что она могла сказать, чтобы это не прозвучало навязчиво? Возможно, он даже не хотел с ней разговаривать, во всяком случае, не после… — Надеюсь, Поттер готов к тому, что в субботу ему дадут по заднице, — самодовольно произнёс Драко, не отрываясь от своей работы. Гермиона вздрогнула, затем насмешливо произнесла. — Надеюсь, Слизерин будет готов к поражению! Гарри — отличный капитан, и он очень хорошо подготовил своих игроков. — Откуда тебе знать? Ты ничего не смыслишь в квиддиче, Грейнджер. — Я могу узнать хорошо организованную команду, когда вижу ее! — Она сжала руку; выщипывание крошечных семян обычно приводило к судорогам. — Гарри и его команда прекрасно умеют общаться друг с другом во время игры. У них не будет проблем с победой. Она очень надеялась на это; ей не хотелось терпеть самодовольство Драко, если Слизерин выиграет. — Значит, ты передумала уничтожать МакЛаггена? — Что? — Она вытащила семечко из трещины в дереве, куда оно упало. — Я никогда не относилась к этому серьезно, Драко. — По крайней мере, не совсем. — Так он будет играть? — Он задумчиво хмыкнул, на его губах заиграла улыбка. — Приятно слышать. — А что ты собираешься делать? Кричалки сочинять? — Знаешь, я собирался в прошлом году, в честь Уизли, но у меня, черт возьми, не было времени. Не с этим гребаным зельем. Но раз уж ты заговорила об этом… Закончив, Гермиона осторожно положила пинцет рядом с аккуратной кучкой семян. Драко оставалось еще несколько штук, но, видимо, это было приоритетным. — Он не может удержаться на своей метле… Трогает ее так, будто это его член… До тошноты всех доведет… Кормак — идиот! Гермиона разразилась смехом и тут же попыталась прикрыть его ехидством. — Это было ужасно. Драко ухмыльнулся, явно довольный собой. — Спасибо. Жаль, что я не смогу ее спеть. — Что ты имеешь в виду? Мы должны варить только вечером, в субботу. Ты не пойдешь на матч? Драко пожал плечами. — Но ты же был в команде! — Так это значит, что я должен пойти сейчас? — Ну, нет, но — разве ты не хочешь? Это же матч Гриффиндора против Слизерина! Разве ты не хочешь поддержать свой факультет? — У меня есть дела, — пренебрежительно сказал он. — Этот проект по Древним Рунам… — Я сижу рядом с тобой на Рунах, Драко. Я точно знаю, что ты уже почти закончил его — не говоря уже о том, что он будет сдан только через две недели! Неужели ты думаешь, что я поверю в то, что именно поэтому ты не можешь позволить себе сходить на один матч по квиддичу? Его позвоночник выровнялся, как у отпрянувшего животного, и она поняла, что зашла слишком далеко. — Брось это, Грейнджер. Она так и сделала. Пока что.***
Гермиона радостно вскрикнула и плотнее натянула плащ на грудь. Игроки летели над головой с тошнотворной скоростью, не обращая внимания на зябкий ветер, трепавший их мантии. Мадам Хуч вмешалась, когда один из игроков Слизерина совершил фол, но игра быстро возобновилась, и Гермиона была вполне удовлетворена тем, что это будет один из самых спокойных матчей, на которых она присутствовала. МакЛагген отклонил квоффл, прежде чем он успел пройти через центральное кольцо, и трибуны взревели. В буквальном смысле — огромный львиный головной убор Луны был слышен над толпой. — Молодец, Кормак! — Гермиона вздрогнула от громкости вскрика. Позади нее Лаванда продолжала кричать. — Это было великолепно! Кормак улыбнулся, поприветствовал гриффиндорскую толпу, и кваффл пролетел мимо его головы в кольцо. Звук, изданный слизеринцами, можно было описать только как победный клич. Гарри что-то крикнул Кормаку, который, очевидно, был шокирован произошедшим, и игра продолжилась. Несмотря на то, что игра прошла без происшествий, это был один из самых продолжительных матчей, который Гермиона видела в Хогвартсе. Примерно на второй трети игры Гарри поменял МакЛаггена на Рона, что было необычно, так как запасные игроки никогда не играли, если основной не был выведен из строя. Гермиона болела за Рона так громко, как только могла, и вскоре все гриффиндорцы присоединились к ней, когда стало ясно, что он ничуть не хуже МакЛаггена, только без тщеславия. Гарри выиграл снитч у Харпера — нового ловца Слизерина, и Гермиона почувствовала огромное облегчение от осознания того, что ей больше не придётся сталкиваться с насмешками Драко. Вечером, в теплой и хаотичной общей комнате, Гермиона наблюдала за праздником с веселым раздражением. Она гордилась Гарри за то, что он выиграл свой первый матч в качестве капитана, и Роном за то, что он так хорошо справлялся как на поле, так и вне его, но этим её удовольствие и ограничилось. Домовики принесли пиво и печенье, которыми она полакомилась, и теперь была готова уйти. За пределами башни замок был холодным и тихим. Может быть, она накинет плащ, пока они будут варить зелье. У Драко была та же идея, только он поступил еще лучше и взял с собой шарф. — Надеюсь, ты слышал? — невинно спросила она, пока они собирали ингредиенты. — Что? Что МакЛагген полностью унизил себя? Может быть, вам следовало придумать, как его сместить? Это было бы милосерднее. Избавить его от страданий. Гермиона подумала о Кормаке, сидящем сейчас в узком кресле с Лавандой на коленях, и втайне не согласилась. — Полагаю, вы все там рвете помещение в клочья, — хмыкнул Драко, водружая оленью шкуру на столешницу. — Более или менее, — признала Гермиона, роясь в карманах своего плаща. — Но я принесла тебе кое-что — вот. Драко взглянул на сладости, завернутые в салфетку, и насмешливо хмыкнул. — Я не нуждаюсь в твоем жалком печенье. — Нет, нуждаешься. Я не видела тебя сегодня ни на одном приеме пищи. — Теперь ты за мной следишь? — Я не хочу, чтобы ты упал в обморок, пока мы варим, потому что ты не поел! — Я не могу здесь есть, Грейнджер, или ты хочешь объяснить Слизнорту, почему я упал замертво от вдыхания волчьего варева? Гермиона смотрела на него, пока он, тяжело вздохнув, не поднял сверток и не положил его в карман. — Теперь довольна? На самом деле, она была довольна. Его и без того худощавое телосложение в последнее время становилось всё тоньше, и это её настораживало. Не помогало и то, что с прошлого семестра он вырос на несколько сантиметров. Они работали в комфортной обстановке, мало разговаривая, но непринужденно. Руки Драко часто опускались к карману, наполненному печеньем, явно испытывая искушение, и Гермиона боролась с желанием похвастаться этим. Она была в слишком хорошем настроении, чтобы подманивать его. Воспоминания о том, как Гарри приземлился на поле со снитчем в руках, как Захарий Смит объявил, что капитан Поттер привел свою команду к победе… Это было, пожалуй, одно из лучших событий, произошедших с момента отъезда Фреда и Джорджа. Драко выругался, когда его клинок выскользнул из рук, проехав по шкуре и едва не порезав палец. С мрачным видом он продолжил работу, но Гермиона не могла оторвать от него взгляда, забыв о квиддиче. Он выглядел бледным — почти серым, бледность говорила не только о недостатке еды и сна. В глазах залегли тени, почти наверняка те самые, которые делали его рассеянным и дерганым во время еды. Ему становилось всё хуже. Почему, Гермиона не знала, да и не интересовалась, но очевидно, что то, что его беспокоило, никуда не делось. Если он будет продолжать в том же духе, решила Гермиона, ей придётся с ним поговорить. Ради её же безопасности: недолго ему осталось быть некомпетентным. Что, если котел взорвется у нее перед носом из-за того, что он не смог уделить внимание помешиванию? Если он в ближайшее время не возьмет себя в руки, ей придется позаботиться об этом самой.