Silver/Серебро

— Теперь, Гарри, что касается бедного Седрика Диггори, вы сделали несколько подстрекательских заявлений. Не могли бы вы пояснить для протокола, что именно произошло, что привело к его трагической смерти.? Гарри бросил на Гермиону болезненный взгляд. Она слегка улыбнулась в ответ и попыталась перестать ерзать под столом. — Ну, я же говорил, что мы коснулись портключа — чашки — одновременно. — Рита яростно записывала. — Значит, он пошел со мной на кладбище… Гермиона сглотнула, переводя взгляд с Гарри и Риты Скитер на тусклую атмосферу «Кабаньей головы». Казалось, с ним всё в порядке, хотя она видела, что в его глазах тихо таится боль. — Гермиона, это безумие. — Это единственная возможность для тебя рассказать свою версию истории! — Да, но Рита Скитер? Он всё ещё выглядел скептиком, даже когда входил в дверь и искал платиновую голову Скитер. — Два мальчика… Чемпионы Трех Волшебников сами по себе… одинокие и напуганные… — Точно. Ну, Седрик не должен был приходить.– Гарри сглотнул. — Это должен был быть только я. Поэтому они… они убили… убили его. Они убили его. Убийственным проклятием. —Какая невероятная трагедия… Один из лучших в Хогвартсе, и такой молодой… Кого именно ты имеешь в виду под «они», Гарри? Мерлин, если это бросится им в глаза, Гарри никогда ей этого не простит. Он уже был в плохой форме; ему не нужно было больше публичного унижения. Или возмездие Амбридж за попытку рассказать свою историю! — Она просто напишет всё, что захочет, Гермиона. Ты же знаешь. Помнишь прошлый год? — Не волнуйся, у меня есть… гарантия. Гарри тогда всматривался в её глаза. — Просто доверься мне, хорошо? Она напечатает правду. У нее нет выбора. Гарри нахмурился и сделал то самое прищуренное лицо, которое он делал, когда сильно задумывался. —Хорошо. Когда это произойдет? Иногда ей казалось, что она не заслуживает его дружбы. При всей своей паранойе Гарри Поттер был невероятно преданным. Но это сработает! Если общественность прислушается, то поймёт, что он говорит правду, и тогда Амбридж и Министерство не смогут продолжать обманывать всех. — Утверждение, что ты видел Пожирателей смерти, — это очень серьёзное обвинение, Гарри. У тебя есть имена? — Да. Я не всех их узнал, но там был Люциус Малфой… — Люциус Малфой! — И кто-то по имени Макнейр, Эйвери, Крэбб… К тому времени, когда Рита заявила, что исчерпала все вопросы, Гермиона уже почти полностью распутала конец своего шарфа. Гарри встал из-за стола, выглядя одновременно и разгорячённым, и невероятно вымотанным. — Спасибо, что уделили мне время, мисс Скитер. — Вовсе нет, Гарри. С вами всегда так приятно брать интервью. — Повернувшись к Гермионе, она значительно напряглась. —Я отправлю статью редактору к концу недели. — Нет, сначала ты пришлёшь её мне, а я отправлю её мистеру Лавгуду. Рита рассердилась. — Это же цензура! — Ну, если ты не хочешь, я уверена, что Министерству будет очень интересно узнать… — Ладно. — Взгляд Риты мог бы охладить огонь. Гермиона ответила на него сладкой улыбкой в стиле Амбридж. — С Днем Святого Валентина, Рита! — И, схватив Гарри за руку, она потащила его на улицу. Когда они направились к замку, Гарри резко выдохнул воздух. — Хочу ли я знать, что это было? — спросил он. Гермиона обхватила его за локоть и стала наблюдать за другими студентами, бредущими по сырой центральной улице. — Наверное, нет. — Тогда я не буду спрашивать. Гермиона остановилась. — О! Я совсем забыла — как прошло твое свидание с Чжоу? Гарри слегка покраснел и потащил ее дальше по улице. — Не могла бы ты говорить потише, пожалуйста? —Хорошо. Но как все прошло? Ты… — Это было… не очень. Ее сердце упало. — Что случилось? С ней все в порядке? Как ты думаешь, стоит ли мне спросить ее, если… — Нет! Пожалуйста, Гермиона, не надо. Вообще-то, тебе лучше избегать ее некоторое время… — Почему? Какое отношение я имею ко всему этому? — Я, э-э, возможно, случайно намекнул, что ты мне нравишься. — Гарри! — Ну, я не хотел, правда? Просто зашел разговор о тебе, а она восприняла все не так! Гермиона рассмеялась, как следует рассмеялась. Казалось, в последнее время буквально ничего не может идти правильно. С точки зрения Слизерина. Ха! Может, она и была (почти) такой же хитрой, как Драко Малфой, но она знала, что он никогда не сможет этого сделать — радоваться вместе с друзьями и смеяться над трагически неудачными романтическими начинаниями. — С Днем святого Валентина, Гарри. Веселье угасало по мере того, как продолжалась неделя, полная насмешек Амбридж и неприятной погоды. Гарри оставался беспокойным и угрюмым. Ни она, ни Рон не могли его развеселить, поэтому Гермиона посвятила большую часть своей энергии школьным делам и дополнительному зельеварению, пытаясь убедить себя в том, что если она будет достаточно терпелива, то всё само собой уладится. Похоже, эта стратегия не сработала, думала Гермиона, вертя перо в пальцах. Гарри и Рон редко приходили на занятия раньше времени, но и опаздывали они нечасто, и уж точно не так поздно, не в это время суток. Убедившись, что профессор Биннс слишком занят лекцией, чтобы заметить ее, Гермиона посмотрела на дверь. Восемь минут. Они что, сбежали? Зачем им понадобилось пропускать Историю магии с хаффлпаффцами? В этот момент дверь тихонько открылась, и в комнату вошли Гарри и Рон. Головы повернулись в их сторону, но Биннс продолжал говорить, словно не замечая их. На самом деле, скорее всего, так и было. Мальчики опустились на свои места рядом с ней с хмурыми красными лицами. — Что случилось? — прошептала она, приготовившись к рассказу об Амбридж. Гарри прошипел: «Малфой», — это было не то, чего она ожидала. —Он поймал нас в коридоре, когда мы возвращались с обеда, — пояснил Рон. —Думаю, он использовал сглаз или что-то в этом роде. — Да, а потом он назвал меня… неважно, просто забудь об этом. — Кто-нибудь видел? Тебе ведь не придется больше сидеть под стражей? — Нет. — Гарри поставил чернильницу на стол с чуть большей силой, чем было необходимо. — Просто брось это, хорошо? — Но ты должен признать, что это странно, Гарри! Малфой не беспокоил тебя уже несколько недель. С чего бы ему начинать сейчас? Рон и Гарри озадаченно переглянулись. — О чем ты говоришь? — спросил Гарри. — Если уж на то пошло, то в последнее время Малфой был хуже, чем обычно. — Но последний раз я видела, как он преследовал тебя, должно быть, несколько месяцев назад! — Да, но если он не делает этого, когда ты рядом, это не значит, что он оставляет нас в покое, — кисло ответил Рон. — Шшш! Все трое бросили извиняющийся взгляд на хмурого хаффлпаффца позади них и тут же замолчали. Оставшаяся часть урока прошла в скучном однообразии, и Гермиона пыталась сосредоточиться на уроке, вместо того чтобы внимательно пересматривать все свои публичные разговоры с Малфоем. Когда он перестал ее дразнить? Почему? Если подумать, когда он вообще в последний раз издевался над ней? Может быть, ему это надоело, раз он так издевается над ней во время их приватных посиделок за зельеварением. Если это происходило почти каждый вечер, то, возможно, у него просто закончились силы, чтобы издеваться над ней в коридорах. Но вот уже несколько недель он вел себя почти вежливо. Мог ли он просто… забыть? Неутолимая потребность знать беспокойно шевелилась в ее мозгу в течение нескольких дней, и, с колотящимся от любопытства сердцем, однажды она нагло толкнула его плечом, уходя с Защиты от Темных Искусств. Она затаила дыхание, ожидая крика «Ой! Грязнокровка!» или грубое проклятие. Но ничего не дождалась. Абсолютно никаких признаков признания, кроме мигающего взгляда и едва заметного кивка головы. Она бросилась прочь, подавляя стон и желание вырвать волосы. Что с ним не так? Гермиона не любила перемен, которых не могла понять. В тот вечер, когда они вдвоём варили зелье, она наблюдала за ним, едва заметно поглядывая на него. Выражение его лица было спокойным и сосредоточенным, обычные морщины от усмешек и хмурости разгладились. Когда он закончил добавлять первую порцию цинготной травы, его поза расслабилась, и Гермиона заметила, что он то сжимает, то разжимает губы. Может быть, нервный тик? Он был существом, с которым она никогда раньше не сталкивалась. — Эй, Грейнджер, — поинтересовался он, вытирая нож, — а что такое, черт побери, телевизор? — О, ну, это что-то вроде фотографии, я полагаю… — Гермиона почувствовала, как ее щеки заливает румянец, и старательно отвела взгляд. Она не хотела думать о том, что он скажет, если поймает её взгляд. Да и вообще, кто знает, скажет ли что-нибудь этот новый Малфой? — Но магглы не могут этого делать. — Что ты имеешь в виду? — Маггловские картины и рисунки не двигаются и не разговаривают, потому что у них нет магии. А теперь ты говоришь мне, что они могут? — Ну, это разные вещи. Фотография неподвижна, да; она фиксирует только момент времени. Видео же записывает звук и изображение в течение некоторого времени, от нескольких секунд до нескольких часов. Драко размышлял над этим, пока готовил следующую порцию трав для цинги. — И почему это опять так важно? Кажется, что вы, выросшие среди магглов, постоянно ноете, что вам этого не хватает. — Ну, я не скучаю по этому так сильно, как некоторые. Но это большая часть того, как магглы употребляют медиа. Новости, искусство… Это также важная часть семейной жизни. Предполагается, что друзья и семьи проводят время за совместным просмотром телевизора. Гермиона нахмурилась. — Вообще-то, я не уверена, что это можно назвать магическим эквивалентом. В культурном плане. Не похоже, чтобы семьи волшебников собирались вместе и читали вслух романы для развлечения. — Она подняла глаза. — Или все же читают? Он пожал плечами и осторожно добавил следующую порцию цинготной травы. Гермиона заглянула в котел, наблюдая за тем, как она впитывает в себя густое зелье. — Странно звучит Телик, — заметил Драко. Белые лепестки цветков цинготной травы медленно становились темно-фиолетовыми по мере того, как их стебли растворялись в зелье, темнея ещё на несколько тонов.

***

Гермиона безуспешно пыталась проглотить очередной зевок. Обычно она довольно хорошо вставала по утрам, но совокупный стресс Амбридж, Волдеморт и ночное зельеварение начали серьезно сказываться на ее уровне энергии. Почти все уже ушли на завтрак к тому времени, когда она сонно направилась в гостиную, и обнаружила, что идет в Большой зал одна. — Не очень хорошее утро, да, девушка? — окликнул ее один из портретов. — Да, выпьем за парня, который украл ваш сон! Не очень-то это подходит для школы, подумала Гермиона, поднимаясь по лестнице на площадку. Надеюсь, он не стал бы говорить такое первокурснику! Неужели Дамблдор не может отсеять эти картины или ввести какие-то правила? Это неприемлемо. Удивительно, что до сих пор не издан Указ об образовании, запрещающий им разговаривать. Может быть, это будет следующий… Гермиона остановилась у входа в Большой зал. Обычный утренний шум отсутствовал, сменившись негромким шепотом. Любопытствуя, Гермиона вошла в зал и направилась к гриффиндорскому столу. На фоне серого неба в воздухе висело напряжение. За всеми четырьмя столами студенты перешёптывались между собой, бросали взгляды в сторону Гарри и Слизеринцев; даже персонал, казалось, был на взводе. Амбридж, казалось, готова была раздавить свою чашку с чаем. Гермиона обнаружила, что Рон жуёт тост, а Гарри выглядит серьёзным. — Что происходит? Гарри кивнул на ее тарелку. Там, на ее тарелке, лежал экземпляр «Придиры».