***
— Что-то случилось, Грейнджер? Гермиона посмотрела на Драко и нахмурилась. Где был профессор Снейп? Почему он не может поторопиться и дать им возможность заняться делом, а не оставлять их вот так без дела в коридоре? Она снова переместила свой вес, пальцы беспокойно барабанили по ноге. Холод Гарри сохранялась весь день, и будь она проклята, если не сможет найти способ облегчить им всем жизнь. Дверь открылась. Гермиона последовала за Драко внутрь. Снейп стоял перед их обычной скамьей, на которой ждали серебряный котел и коробка с цветами. — Вы оба уверены в своей способности самостоятельно приготовить Волчье зелье? Они кивнули. —Тогда начинайте. Когда Гермиона надела перчатки, Снейп уже ушел. Она взяла цветок из коробки и начала осторожно отделять лепестки, а Малфой делал то же самое рядом с ней. — Осторожно, Грейнджер, этим цветам нужно нежное прикосновение ведьмы, а не агрессивное обращение, которое ты сейчас с ними делаешь. Ну, — добавил он через мгновение, — если только они сами не попросят об этом. Она стиснула зубы, осторожно проводя лезвием по краю стебля, нащупывая его естественное место соединения. — Заткнись, Малфой. Или ты хочешь, чтобы я ошиблась? — О, вовсе нет. Я просто хотел дать тебе совет, поскольку ты выглядишь… расстроенной. — Какой совет мне может понадобиться от тебя? — Ну, я просто подумал, что раз уж наш дорогой Верховный Инспектор теперь лично следит за всеми уроками, которые проводит наш местный великан, и вообще вмешивается так, что вам, похоже, это не нравится… — Драко сделал паузу, чтобы аккуратно срезать особенно длинный лепесток. — Я подумал, что ты, возможно, оценишь точку зрения Слизерина. — И что же это будет? — насмешливо спросила Гермиона. — Проявлять нежность к ней и уделять ей внимание, как жалкий угодник? Малфой пожал плечами. — Может быть, если это даст тебе то, что тебе нужно. Он бросил обрезанный стебель в коробку и достал свежий цветок. — Я хочу сказать, что не нужно бросаться во что-то с головой и поджигать его, если хочешь, чтобы оно изменилось. Или пытаться заставить его принять несколько десятков вязаных шапочек. Есть и более… тонкие подходы. — Ты хочешь сказать, что я должна быть такой же, как вы, и жалко целовать ее задницу, чтобы добиться успеха? — Ты хочешь сказать, что это не будет эффективнее, чем постоянно ходить несчастным или, как в случае с Поттером, активно провоцировать противостояние? —То, что делает Гарри, оправдано! — Однако, это не очень полезно для него, не так ли? Гермиона ненавидела ухмылку на его губах. Не могла этого выносить. Она уставилась на него, забыв о своих цветах. — Амбридж может быть ужасной и олицетворять собой всё плохое, но я не опущусь до её уровня продажных манипуляций. Кем бы я была, если бы сделала это? — В гораздо лучшем положении, чем сейчас, например… — Но какой ценой? Я был бы не лучше! Средства так же важны, как и цель, Малфой… — О, черт возьми, ты же не веришь в это, правда? — Конечно, верю! Малфой смотрел на неё со странным любопытством, словно видел какую-то её часть, которую она ещё не понимала. Она вернула нож и прищурилась на брошенный цветок, вслепую ища подходящее место для среза. Она сделала три вдоха, ругая себя за то, что позволила ему разволновать её, что позволила драме Гарри так задеть её эмоции. Раз. Два. Три. Срез. — Зачем ты мне это рассказываешь, Малфой? Она услышала тупой звук его собственного ножа, работающего против аконита. Это ничуть не заглушило ухмылку в его голосе. — Потому что я знал, что ты так отреагируешь. Типично. — Но если ты не можешь опуститься до того, чтобы быть немного коварной ради того, во что веришь, то насколько это тебя волнует? — продолжил он задумчиво.***
— Нет, извини, дорогая. Попробуем еще раз? Гермиона моргнула, глядя на Полную Даму. Она никогда не ошибалась в паролях. — Когда он был изменен? — Только вчера утром! Ты и днем все правильно поняла… — Картина начала тщательно изображать что-то сгорбленное и с выпученными глазами. — О… емм… О! Роза буфо? — Вот так! — воскликнула Толстая Дама, когда портрет распахнулся. Гермиона с благодарностью пролезла сквозь него и оказалась лицом к лицу с двумя палочками и парой разъярённых волшебников. — Где он? — потребовал Гарри. — Что? — Он что-нибудь сделал? Ты в порядке? —Рон! Говори тише! А Гарри — уберите свои палочки, оба! Они повиновались, но всё ещё выглядели очень возмущёнными, и только тогда Гермиона заметила пергамент в другой руке Гарри. Вот черт. — Гермиона, ты в порядке? Мы видели Малфоя на карте… — Я в порядке, Гарри. Все в порядке. — Но. — Правда! Правда, все в порядке. Когда она смотрела между ними, что-то в районе ее печени упало. — Она знала, что это случится, но что она могла с этим поделать? — Не волнуйтесь, — настаивала она со всей легкостью, на которую только была способна, — Малфой — мой партнер по зельеварению. Гермиона, приготовившись к такому повороту событий, нервно наблюдала за их близнецовыми выражениями растерянности, а затем возмущения. — Но ты же варишь для Люпина, — заикался Гарри. — Для Ордена! —Малфой не знает, для чего это! Снейп сказал ему, что это — внеклассное преподавание. Для продвинутых студентов. — Снейп? Гермиона поморщилась, но продолжила. — Он не хотел, чтобы я варила его сама! И, честно говоря, учитывая рецепт, я тоже не хочу делать это сама. —Но ты же варила «Оборотне»… — И я вообще почти не спал в тот месяц, или ты не помнишь? — Малфою позволили помогать Ордену? — Я знаю, просто послушай — послушай! — Гермиона умоляюще посмотрела между ними. — Мне это тоже не нравилось, ясно? Но это все Снейп сделал, и я ничего не могла поделать! — Ты могла бы сказать нам, — пробормотал Гарри. — Я могла. — Почему ты этого не сделала? — спросил Рон. Гермиона затаила дыхание, удивляясь. — Это ничего бы не изменило. И это была правда. Может, мы уже пойдём спать? — Но… — Пожалуйста, Гарри, — попросила Гермиона. — Мне надоело говорить об этом. Я устала и иду спать. Если вы хотите остаться и поспорить друг с другом, то давайте, но мне больше нечего сказать. На мгновение показалось, что Гарри будет кричать на неё, его челюсть скрежетала, но затем он с шипением бросил: — Ладно, — и скрылся на лестнице.Наступила тягостная тишина, прежде чем Рон зашевелился. —Спокойной ночи, Гермиона., — пробормотал он, проходя мимо неё, и шаги его гулко отдались на лестничной площадке позади Гарри. Гермиона смотрела ему вслед, и слезы жгли ей глаза, она не могла отделаться от ощущения, что каким-то образом обманула его. Но должна ли она была чувствовать себя виноватой? Действительно ли она сделала что-то ужасно плохое? Она поднялась к себе в комнату, сжав губы. Пижама была прохладной на ее коже, и она покрылась мурашками, поймав себя на том, что слишком долго смотрит в окно. Действительно, ей следовало бы лечь спать, но в голове крутилось столько незаконченных мыслей, что она еще не чувствовала себя собранной. Насколько это действительно важно? Что Драко может знать о ней и ее заботах? Что он может знать о той ярости, которая сжигала её изнутри каждый раз, когда она видела Амбридж, вышагивающую по коридорам? Или читала антимаггловскую пропаганду, которая, казалось, с каждым днём всё чаще и чаще попадала в «Пророк»? Или видел, как к Хагриду и кентаврам относились как к другим? Что он мог знать обо всём этом? Да ничего! Он умел только лгать и пробираться в милость к тем, кто стоял у руля, потому что хотел получить часть этой власти для себя. Это было отвратительно и невыносимо, и она предпочла бы умереть, чем быть такой, как он, или похожей на него. Потому что средства были так же важны, как и цель. Сказал бы он то, что сказал, если бы знал о Оборотном зелье? Как она спрятала его на виду у всех, где никто не мог его найти? Как она организовала кражу ингредиентов из складов Снейпа? И сделала всё это, чтобы поговорить с ним, а он даже не подозревал об этом? Его брови приподнялись. Правда, Грейнджер? сказал бы он. Это всё ты? Маленькая второкурсница Гриффиндора, нарушившая столько правил? Он бы сделал вид, что все обдумал, этот ублюдок. Возможно, для тебя еще есть надежда. Но это было бескорыстно, настаивала она, заставляя его понять, чем она отличается от других. Я делала это не для того, чтобы списать на экзаменах или выиграть что-то для себя. Это был акт отчаяния, попытка защитить себя от угрозы. От тебя. Ах, ах, ах; но это был конец. И какое значение имеет твой мотив, если твои средства были такими — он ухмыльнулся — Слизеринскими? Гермиона застонала и, подергав себя за волосы (ей действительно нужно было избавиться от этой привычки), отошла от окна и направилась к кровати. Чистый пергамент, который она достала, лежал пустой и забытый на столе. Он ошибся! Всё было по-другому! Всё, что она сделала — поджог мантии Снейпа, Запретная секция, оборотное, Маховик времени — всё это было! Всё это было сделано во имя Гарри и движения, которое олицетворял его шрам. И она сделала бы всё это снова, если бы пришлось. Неужели? Она проснулась от ощущения, что почти не спала. Её мысли беспокойно ворочались, снова и снова воспроизводя одни и те же аргументы, ожидая откровения, ясного ответа, который оправдал бы её во всех прошлых и будущих проступках. Оправдывает ли цель её средства? Она не знала. Да и как она могла знать, если некоторые цели еще даже не произошли? Ее шаги к Совятне были тяжелыми и медленными. Есть и более тонкие подходы. Если в ближайшее время ничего не изменится, Гарри сгорит, и кто знает, что ещё с ним случится? Она должна была что-то предпринять. Готова ли она к такой перспективе Слизерина? Сможет ли она смириться с тем, что совершит нечто отвратительное во имя того, чтобы уничтожить Амбридж? Наверное. Она обвела взглядом круглую башню в поисках совы, готовой выполнить её просьбу. На глаза попалась пухлая коричневая сова, которая порхнула в её сторону. Драко ухмыльнулся. — Ты заставила Поттера и Уизли войти и выйти из гостинной Слизерина, а я не заметил? Конечно, мне было лет двенадцать. Но должен сказать, Грейнджер, я впечатлен. Смогла ли она смириться с тем, что совершила поступок, который заставил бы Малфоя гордиться собой? Сова не шевелилась, пока она осторожно привязывала письмо к её лапке. Птица моргнула, приготовившись к инструкциям. — Отнеси это Рите Скитер, пожалуйста.