***
— Может, стоит поговорить с ним, как ты думаешь? — Я не уверена, Рон… Разве он не сказал тебе, что хочет побыть один? — Да, чтобы «попрактиковаться в Окклюменции». По мне, так это полная ерунда. -О? — легкомысленно спросила Гермиона, переворачивая страницу. Рон, сидящий за столом, судорожно сжимал перо, а его взгляд метался по залу. — Что из этого является чушью: Окклюменция сама по себе или то, что Гарри практикует ее? — Думаю, и то, и другое. Он рассказал тебе то, что сказал ему Снейп, верно? Не понимаю, как наведение порядка в голове Гарри может помешать Сами-Знаете-Кому влезть в неё. Трансфигурация нейтральных объектов в замороженные требует особого мастерства, пишет Гермиона. — Честно говоря, из того, что я читала по Окклюменции и Легилименции, такую умственную дисциплину я считаю невероятно важной. — Нахмурившись, Гермиона снова перелистала раздел с приложениями к книге. Где она нашла эту цитату — про резкие движения запястьем? — Я просто не уверена, что Снейп — подходящий человек, чтобы научить этому. Рон фыркнул. — Слишком уж он заносчив. — Нет. Вот оно! «Температурные трансфигурации и жесты палочек». Рон обмакнул перо в чернила, и часть их капнула на кончики пальцев, которые уже успели испачкаться. — Я имею в виду, что изучение этого вида магии, вероятно, требует большой эмоциональной… нейтральности, я полагаю. А у Гарри такие сложные отношения с профессором Снейпом, что я сомневаюсь, что он сможет легко этого добиться. — Я так и сказал: он просто слишком уж заносчив. Гермиона перечитала только что законченный абзац. — Ни один из них не был слишком многословен. Просто они плохо ладят друг с другом. Вот и все. Рон размышлял над этим, а Гермиона постукивала палочкой по пергаменту, высушивая наполовину написанное эссе. Она быстро поняла, что слишком долгое ожидание может привести к тому, что часовая работа будет размазана по предплечью. — А ты? — Что ты имеешь в виду? Я не могу научить Гарри Окклюменции. Я не знаю, как… — Нет, я имею в виду, как насчет тебя и Снейпа? Вы виделись с ним один на один почти каждый день с октября, и вы еще не убили друг друга. Гарри едва выдержал два дня. Закатив глаза, Гермиона закрыла учебник и потянулась к другом, лежащему под ним. — На самом деле, мы не так уж часто взаимодействуем. Теперь, когда я знаю, как действует зелье, он вообще почти ничего не говорит — не говоря уже о том, что он не следит за моими мыслями, — если только мне не грозит опасность сделать что-то не так. — Она открыла свою книгу и бросила на Рона пристальный взгляд. — А разве тебе еще не нужно писать эссе? Рон смущенно отвернулся к своему учебнику, который он игнорировал, и обмакнул свое изуродованное перо в чернила. Она перечитала эссе еще раз — и еще. Ей оставалось еще три дюйма анализа, и у нее было увлекательное теоретическое предположение, которое она хотела куда-нибудь включить, но теперь в ее голове совершенно не было теории Трансфигурации. Я так и не рассказала им о Малфое. Конечно, не рассказала! Сейчас всё плохо — а если б они узнали. А надо было? Сейчас уже слишком поздно, они все равно узнают. А разве они не узнают? А кто-нибудь вообще знает, кроме Снейпа? Люпин, кажется, нет… Благодарность Ремуса казалась искренней, когда он застал её на площаде Гриммо. «Я слышал, это ты готовишь мне ежемесячную дозу», — усмехнулся он, весь такой тёплый и мягкий. Иногда она удивлялась, как свирепый зверь уживается с его добродушным характером. Воспоминания о его превращении до сих пор иногда преследуют ее в кошмарах, но она никогда не скажет ему об этом. «Этот рецепт не так прост. Я искренне благодарен тебе за него, Гермиона. Спасибо.» Она улыбнулась ему и вежливо уклонилась от остальных комплиментов. Они казались ей такими незаслуженными. Разве Малфой не заслуживает такой похвалы? Он проделал не меньшую работу. Но разве это имело значение, если ему было наплевать на то, что это принесло пользу? Она не знала, но ей казалось, что это должно быть так. — Гермиона? — Что? — огрызнулась она. — Извини, просто… Ты не могла бы сказать мне, в какой главе говорится о движениях запястьем для цветных трансфигураций? Я буду читать, обещаю, просто я не могу найти главу… Посмотрев на свой полуготовый реферат и три учебника, лежащих перед ней, она вздохнула и протянула ему соответствующую книгу. — Вот, возьми мою. Она в лучшем состоянии. Посмотри в приложении, я там сделала кое-какие пометки. — Правда? Спасибо. Я отдам ее, когда закончу, обещаю… — Он весело посмотрел на нее, как она смотрит на последние творения Фреда и Джорджа. — В чем дело, Рональд? — Ты опять дергаешь себя за волосы. Неужели это эссе действительно настолько ужасно? Гермиона опустила руки, которые сжимали кожу головы, что, вероятно, придавало ей несколько дикий вид. Голос Малфоя захихикал в ее голове. Видела бы ты свои волосы после того, как уснула на полу в классе. Она вздохнула. — Все в порядке, Рон. Я пойду проверю, все ли в порядке с Гарри.***
Ночью в Хогвартсе было жутко. Она ненавидела гулкий стук своих ботинок по пустым коридорам, когда спускалась в подземелья. Зимой, с ее короткими днями и тяжелыми ночами, было еще хуже. Ей хотелось оказаться не здесь, а в мягком золотистом тепле своей постели, кутаясь в плащ и пытаясь убедить себя, что всё будет хорошо, что Амбридж не усугубит и без того ужасную ситуацию, что Драко… — А, вот и она! Добрый вечер, Грейнджер. Гермиона посмотрела на Малфоя и Амбридж, стоявшую рядом с ним. Судя по всему, их разговор был приятным, но в глазах Амбридж было такое выражение, что Гермиона заподозрила, что ей не будет оказана подобная привилегия. — Добрый вечер, Малфой, Верховный инспектор. — Амбридж, казалось, слегка надулась при этом, как какая-то розовая птица с чрезмерным оперением. Гермиона изо всех сил старалась не закатить глаза и вместо этого жестом указала на дверь. — Мы ждем профессора Снейпа? — Да, мисс Грейнджер, — прощебетала Амбридж. — Северус был достаточно любезен, чтобы пригласить меня посмотреть на вашу замечательную работу. Вы должны быть невероятно благодарны за такую честь, я уверена. — Да, конечно… — Драко сказал мне, что вы двое обратились к профессору Снейпу, это правда? Из-за розового плеча Амбридж Драко поднял брови. Что я тебе сказал? Клубника. Точная копия. — Да, это так. — Весьма дерзко с вашей стороны, не правда ли? Профессор Снейп, в конце концов, мастер своего дела. Почему вы решили, что заслуживаете того, чтобы так мешать ему? Вы, должно быть, невероятно высокого мнения о своих способностях в зельеварении. — О, я просто… мне просто очень нравятся Зелья, вот и все. Это само по себе искусство, вы не находите? — О, да, вполне. Драко закатил глаза. Гермиона потратила все свои силы на то, чтобы сохранить прямое лицо. — Я благодарна профессору Снейпу за то, что он считает нас с Драко достойными такой дополнительной опеки… — Я уверена, дорогая, уверена. В конце концов, не часто такой человек, как ты, получает возможность сделать что-то особенное, не так ли? — Что? Я… Драко скорчил такую рожу, будто только что съел лимон, а Гермиона запнулась как раз вовремя, чтобы он успел наброситься на ее незаконченную фразу: — Ну, вот почему профессор Снейп такой щедрый, не так ли? Позволяет ученикам всех… классов общества участвовать в продвинутом обучении. Будучи старостой Хогвартса, мой отец… — О, да, мистер Малфой! Я уже несколько раз имела честь работать с вашим отцом, вы знаете… А, Северус! А вот и ты. — Амбридж важно прошествовала в класс за внушительной фигурой профессора Снейпа, оставив Драко и Гермиону следовать за ней. Гермиона не могла сказать, что с нетерпением ждала этого момента, но быстро стало ясно, что всё будет не так, как она ожидала. Волчье зелье совсем исчезло; Гермиона неловко застыла возле привычного стола и ждала указаний, размышляя, как ей следует действовать. Украдкой взглянув на Драко, она увидела его непринуждённую позу и нейтральную улыбку — он спокойно и беззаботно наблюдал за тем, как Амбридж донимает профессора Снейпа всевозможными бессмысленными вопросами. — Верховный инспектор, поскольку я не хотел бы тратить ваше время, возможно, нам лучше перейти к вечернему уроку? Сарказм, прозвучавший в голосе Снейпа, должен был обжечь кожу, но Амбридж не обратила на это внимания, а лишь удивленно воскликнула, когда перед Гермионой и Драко появился целый набор ингредиентов. — Мы не хотели бы нагружать учеников зельями, превышающими их уровень… — Нет, нет, конечно, нет… — Я обучил их тонкостям подготовки ингредиентов. — Ах, прекрасно! — Это часто упускаемая из виду часть зельеварения, и, к сожалению, жесткая учебная программа С.О.В. не дает студентам достаточно времени для обучения. — Понятно — возможно, если я поговорю с советом или даже с министром… — Сегодня, — обратился он к ним двоим, и сердце Гермионы сжалось, когда она взглянула на набор ингредиентов, — вы измельчите корни златоцветника, высушите серебристую траву и соберёте кровь и селезёнку обыкновенной летучей мыши. Можете начинать. Гермиона посмотрела на Драко, тот в ответ посмотрел на неё, а затем смиренно стал перебирать ингредиенты. Полагаю, ты не хочешь заняться летучей мышью? — пробормотал Драко. Наморщив носик, Гермиона ответила: — Может, оставим это на конец? Вот. — Она ткнула в его сторону ступки. — Я сделала это вчера. Возможно, ты захочешь попробовать. Если бы он мог, то, как подозревает Гермиона, он бы резко вздохнул. Но он молча взял инструменты и принялся нарезать златоцветник на мелкие кусочки, пока Гермиона осторожно высушивала одну за другой серебристые водоросли. Воцарилась тишина, лишь грубое измельчение корней в порошок, треск высушиваемых растений и непрекращающиеся приставания Амбридж. — Надеюсь, вы никогда не попросите их приготовить опасные вещества, Северус? — Поскольку ингредиенты, которые они готовят, будут использоваться на уроках, они никогда не будут работать с тем, что не разрешено вашим учебным планом, Верховный инспектор. — Понятно… — Она почесала перо. — И для какого урока все это предназначено, если можно спросить? — Для разнообразия, — ответил Снейп, причем с такой легкостью, что она засомневалась, было ли это вообще ложью. Она перевела взгляд на сидящего рядом с ней Малфоя, но обнаружила, что он хмуро смотрит в ступку. Наверняка он тоже считает это нелепым? — Например, летучие мыши будут использоваться на следующей неделе вторыми курсами. — Понятно, понятно… И дальше она шла, щебеча бессмысленные вопросы и царапая что то на пергаменте. Гермиона изо всех сил старалась не обращать на неё внимания, и когда Амбридж предложила Гермионе и Драко поменяться заданиями, она несомненно подчинилась. Процесс осушения летучей мыши и извлечение её селезёнки оказалось предсказуемо ужасным и кровавым занятием, и Гермиона получила немалое удовольствие от того, что Драко, похоже, был так же возмущён. Только после того, как все ингредиенты были подготовлены и уложены на хранение, Амбридж объявила, что проект удался на славу, и похвалила Снейпа и Драко (Гермиона тихонько посмеивалась над вопиющим исключением) за проявленную инициативу. — Спасибо, Верховный инспектор, — ответил Драко, — и могу ли я сказать, как я благодарен вам за то, что вы разрешили нам продолжить наши внеклассные тренировки. Амбридж одарила его отвратительной улыбкой и ушла, а Гермиона задумалась, поняла ли она, что вообще-то не давала разрешения. Драгоценный миг тишины после закрытия двери длился недолго. — Эта стадия варки, как вы знаете, требует не более чем наблюдения, поэтому сегодня вы будете заниматься этим самостоятельно. Если потребуется помощь, позовите меня. Чары Пузыря головы, пожалуйста не забудьте. Они наложили чары, Снейп убрал все, что было сделано за последний час работы, и заменил его серебряным котлом, а потом они остались одни. Гермиона устало вздохнула. — Знаешь, я действительно думал, что он отпустит нас, как только она повеселится, — сказал Драко после паузы. — Видимо, это было глупо. По правде говоря, Гермиона думала так же. — Да ладно, это займёт всего минут сорок. А потом мы сможем пойти спать. — Она зевнула и потянулась за бутылочкой с заячьей кровью, стараясь не думать о том, как она была получена. Она никогда больше не сможет смотреть на летучих мышей, после того как двадцать минут наблюдала как она истекает кровью. Когда кровь была введена, они уселись поудобнее и стали наблюдать за тем, как зелье переливается разными оттенками, пока не остановилось на чём-то голубом. — Ты выглядишь разбитой, Грейнджер. Гриффиндорская храбрость не даёт тебе спать по ночам? Каникулы не так расслабили, как ты надеялась? Гермиона нахмурилась. Травма мистера Уизли, последующая паранойя Гарри, тревожная встреча с родителями Невилла… Нет, каникулы не были особенно спокойными, если не считать рождественского джемпера. Драко, однако, выглядел озабоченным. — А ты ездишь домой на каникулы? — Домой? В смысле, к родителям? Драко кивнул. — Иногда… — Гермиона вздрогнула: с какой целью он спрашивает ее об этом? — В последнее время нет, но обычно да. Драко, казалось, размышлял над этим. — Наверное, это странно, — сказал он в конце концов. — Странно? — Возвращаться туда и обратно, я имею в виду. Как ты можешь выдержать переход от этого, — он обвел жестом вокруг них, — к… магглам?. Гермиона пожала плечами. — Это не так уж сложно. В любом случае, я бы не смогла колдовать, даже если бы мои родители были волшебниками. Нужно несколько дней, чтобы снова привыкнуть ко всему этому, но это немного волнительно, не так ли? Вдруг телик — это новая чудесная вещь. — Телик? — Это как — неважно. Я могу объяснить позже, если ты действительно хочешь знать. Драко нахмурился, явно погрузившись в раздумья, а Гермиона нервно наблюдала за ним. Наконец, он спросил, — Зачем, во имя Мерлина, тебе возвращаться?. — Потому что они — моя семья! — в ужасе воскликнула Гермиона. — Я люблю их! — Но они не могут любить тебя! Ты ведьма! Гермиона открыла и снова закрыла рот, поражённая его словами, разрываясь между яростным криком и ошеломляющим осознанием того, что он никогда раньше не считал магглов за людей. В её голове боролись тысячи ответов: от логического разбора его несостоятельных аргументов до выбегания из комнаты в бессвязной ярости. Неужели он всерьёз думал, что её родители — да и вообще любой маггл! — так отреагируют, столкнувшись с магией? Неужели он ошибался? Знание о том, как обращались с Гарри его тётя и дядя, до сих пор иногда не давало ей покоя. Но, конечно, они были исключением? Сколько студентов прошли через Хогвартс, имея любящих и принимающих их родственников-магглов? Она слишком долго молчала. Малфой смотрел на неё со странной смесью победы и любопытства. Глаза Малфоя сузились, и он поджал губы. — Твоя информация устарела, — вот и все, что она в итоге сказала. — Значит, твои… — Моим родителям все равно, понимаешь, Малфой? Им действительно все равно. Я рассказываю им о семестре, когда приезжаю в гости, и о том, как там мои друзья, и что это не сильно отличается от маггловской школы. Они пытаются узнать и понять, как — как это отличается, иногда, например, какие предметы я изучаю, и, честно говоря, им это очень нравится. Я уверена, что большинство других магглорожденных или полукровок сказали бы то же самое. — Мне трудно в это поверить. Вскинув руки вверх, Гермиона воскликнула: — Очень жаль! Я не совсем понимаю, чего ты хочешь, Драко. Неужели моего слова недостаточно? Опыт всех остальных людей на моем месте? Может, попробуешь поговорить с людьми, прежде чем решишь верить чему-то безосновательно? — У нас достаточно оснований для… — Ваша информация устарела, я же говорила. Охота на ведьм и тому подобное прекратилась много веков назад. Вы боретесь с врагом, которого больше не существует. — Этот разговор очень быстро надоел. — Мои родители спрашивали меня об этом, знаете ли. Когда мы только узнали, что я ведьма…» Она сглотнула; она никогда никому не признавалась в этом, и не знала, почему делает это ради него. — Они очень переживали, что магическое сообщество будет плохо думать о магглах за то, что произошло сотни лет назад, или что люди в Хогвартсе будут думать обо мне плохо, потому что я выросла не в магической семье. — Твои родители были правы. Взгляд Гермионы блуждал по комнате, ничего не видя. Она не хотела смотреть на него и находить какие-либо эмоции в его бледных глазах. — Я сказала им, что некоторые люди до сих пор испытывают некоторую неприязнь и считают, что люди с маггловским происхождением не могут так же хорошо владеть магией, как они. — Это было просто смешно. Он не имел права знать ничего из этого. И всё же, горько вздохнув, она продолжила. — А потом я сказала им, что они все передумали, когда увидели, как быстро я учусь и как усердно работаю. — Досадно наивно, если вспомнить. Она резко посмотрела на него, чтобы убедиться, что у него возникла подобная мысль. - Мне было двенадцать. Я не думала, что это так важно. И я не хотела, чтобы они волновались и не позволили мне вернуться. Гермиона уставилась на зелье, которое теперь имело бледно-желтый оттенок. - Они до сих пор ничего не знают, ни о войне двадцатилетней давности, ни о Гарри, ни о Волдеморте. Они понятия не имеют, что происходит. Прошло мгновение задумчивости, медленной и вязкой, как вихрь зелья. - Почему? Что бы они сделали, если бы знали? Гермиона пожала плечами. - Честно говоря, я не знаю точно. Сомневаюсь, что они позволили бы мне вернуться в школу, но они ведь не могли удерживать меня в маггловском мире, не так ли? - Она сдержала внезапный зевок, но глаза начали слезиться: час раздражающего наблюдения Амбридж, а теперь ещё и этот допрос — всё это было уже слишком. На зелье оставалось не более нескольких минут, в лучшем случае, а потом, если понадобится, она побежит к своей кровати. В конце концов, она заявила: - Куда бы я ни пошла, мне всегда не очень рады, Малфой. Вот к чему это приводит. Драко, в свою очередь, выглядел осторожно-задумчивым, и она вспомнила о том, что, по её мнению, он никогда не задумывался о том, каково это — быть кем-то другим, кроме себя. Зелье запульсировало и, мягко пульсируя, медленно приобрело более холодный оттенок, похожий на молочность неба на рассвете. Готово! Как только Драко наложил на котел защитные чары и оставил его мариноваться на ночь, Гермиона осторожно положила рядом оставшуюся заячью кровь. Не заметив Снейпа, они тихо вышли из класса. Первое, что она заметила, когда сняла чары пузыря головы, — это пыльный запах коридора. Второе — это то, что глаза не переставали слезиться; она смахнула капли со щек. Боже, как она устала. А ведь был всего лишь январь. Почему башня Гриффиндора должна быть так далеко? с досадой подумала она. Поправив сумку на плече, она начала свой путь. - Спокойной ночи, Драко. Она уже почти скрылась из виду, когда услышала его мягкий ответ. - Спокойной ночи, Грейнджер.