Sanctuaries

Добравшись до пещеры, Клаус бросил долгий взгляд вниз на свою жену. Она стояла у подножия утеса, держа Елену за руку, и смотрела на него снизу вверх. Даже отсюда Клаус видел напряжение на ее лице. Ему не хотелось заставлять Кэролайн волноваться, но нужно было хотя бы попытаться узнать больше. Они уничтожили Другую Сторону, поэтому у него было дурное предчувствие — что бы ни случилось в будущем, это затронет всех его близких. Кэролайн, Давину и его самого больше всего, поскольку они сыграли важную роль в разрушении темного мира, и если и было что-то, чего он никогда бы не допустил, так это чтобы его девочке причинили какой-либо вред. Следовательно, если бы ее защита стоила гнева и беспокойства с ее стороны, он с готовностью заплатил бы эту цену. — Струсил? Голос Деймона прозвучал в паре ярдов ниже. Он был не так быстр, как Клаус, поэтому ему потребовалось больше времени, чтобы взобраться на скалу. Кэролайн настояла на том, чтобы ее муж не входил в пещеру один, да и Деймону в любом случае было бы трудно остаться в стороне. Для старшего Сальваторе весь мир был не чем иным, как гигантской игровой площадкой для приключений, что было одной из черт, что Клаусу действительно в нем нравились. В пределах разумного, конечно. — У меня нет выбора, кроме как наблюдать за твоей скоростью в попытках не замерзнуть. — ответил первородный, ухмыляясь, когда Деймон материализовался рядом с ним. — Не суди вампира, вынужденного жить не на стероидах, Лэнс Армстронг. Итак, каков план? Указав на туннель, Клаус сказал: — Я подойду к краю и попытаюсь установить какое-то общение с нашим новым другом. Предпочтительно на одном языке, — добавил он со смешком. — Ты останешься здесь, прямо у входа. Нет необходимости, чтобы более чем один из нас подвергся воздействию всего, что он придумает. Если я не вернусь примерно через двадцать минут, спускайся обратно и возвращайся на корабль. С дамами. Деймон фыркнул и закатил глаза. — Придумай план получше, Квотермейн. Ты же знаешь, что Кэролайн никогда не покинет это место без тебя. И даже если мне удастся утащить ее с острова, она прыгнет с корабля при первой же возможности и приплывет обратно. Если ты не вернешься через двадцать минут, я проверю, как ты, и если что-то случилось, нам придется импровизировать. — Отлично. Делай как хочешь. Есть ли у тебя на телефоне достаточно игр, чтобы развлечься в мое отсутствие? — Не волнуйся, я всегда могу придумать новую. Большой плохой гибрид в поисках утраченного гримуара. Как тебе? Деймон усмехнулся, на что Клаус снисходительно похлопал его по плечу. — Тебе повезло, что ты вампир, приятель. Автор из тебя никудышний. Он перевел взгляд на далекую фигуру Кэролайн и некоторое время пристально смотрел на нее. «Я люблю тебя» одними губами произнес он, дотрагиваясь до своего Сигнума и чувствуя, как внутри разливается тепло. Она коснулась своей шеи в том же месте, и еще больше успокаивающего сияния затопило его организм. Бросив последний взгляд, Клаус повернулся и вошел в пещеру. Продвигаясь по туннелю размеренным шагом, он обдумывал тактику. Арамейский? Существо говорило на нем, в этом можно было не сомневаться, но знание санскрита Клауса было чрезвычайно рудиментарным и в основном ограничивалось письмом, поэтому нет. Однако у него не было ни малейшего сомнения в том, что колдун, или кем бы он ни был, свободно говорил на огромном количестве языков, учитывая тот факт, что он существовал в той или иной форме более семи тысяч лет. Но сейчас ему нужно было сделать кое-что гораздо более важное. Он остановился примерно в двадцати ярдах от обрыва, закрыл глаза и за секунду достиг вестибюля своего дворца памяти. Темное, мрачноватое здание, напоминающее средневековый замок. Однажды он объяснил Кэролайн, что единственным существующим зданием, планировку которого можно сравнить с его дворцом, был замок Бран в Румынии, только его собственная версия была примерно в десять раз больше. Впервые он увидел Бран примерно в те времена, когда начал строить свой дворец памяти, а это было где-то в начале четырнадцатого века, что неосознанно повлияло на визуальную составляющую. Ирония заключалась в том, что позже там жил Влад Цепеш, также известный как валашский князь, который якобы послужил источником вдохновения для "Дракулы" Брэма Стокера. Ни один сценарист никогда бы не придумал что-то настолько абсурдное. На протяжении веков Клаус развивал в себе способность взаимодействовать с окружением, в то же время находясь в дворце памяти. Для этого ему требовалась абсолютная концентрация, но он знал, что именно это поможет сосредоточиться, если колдун снова попытается его загипнотизировать. Закрыв глаза, он перенесся в светлый, просторный коридор, где большое количество дверей вело в те комнаты, в которых он хранил свои самые счастливые воспоминания. С тех пор как он встретил Кэролайн, это крыло дворца переместилось гораздо ближе ко входу. Раньше ему требовалось много времени, чтобы добраться до чего-то хорошего, по той простой причине, что хорошего было мало — не первое место в подсознании. Он выбрал большую бронзовую дверь и шагнул в воспоминания о ночи, проведенной со своей любимой девушкой. Это было на Мауи, и после занятий любовью Кэролайн заснула в его объятиях, прижавшись и обвив его тело. Ее последними словами перед тем, как уйти в царство Морфея были: "Я дома". Она говорила ему это и раньше, но никогда так. Его сердце чуть не разорвалось от невыразимого чувства сопричастности, любви, радости, сладости и искупления. Он провел ночь без сна, присматривая за ней, и никогда еще не чувствовал в себе такого покоя, безмятежности и тихой удовлетворенности. Это было именно то воспоминание, в котором он нуждался. Все еще с закрытыми глазами он впитывал в себя детали, хранившиеся в этой комнате. Легкий океанский бриз, прошелестевший по гостиничному номеру, смятые белые простыни, запах франжипани, витавший в воздухе... и то, как шелковистые локоны Кэролайн рассыпались по его груди, как ее кожа чувствовалась на его, и как каждый из тихих вздохов счастья навсегда запечатлелся в его памяти. Он медленно открыл глаза, ощущая все, что только что вызвал в воображении его разум, но сосредоточившись на внешнем мире. Хрупкое равновесие, тщательно уравновешиваемое и практикуемое на протяжении многих лет. Чувства обострились, он продвигался вперед, пока не достиг края крутого обрыва. Направив луч своего фонарика на невероятно голубые воды внизу, он тихо заговорил по-арамейски. — Кто ты? Наступила минута полной тишины, прежде чем Клаус почувствовал, как на него снова накатывает прежнее оцепенение. Как раз в тот момент, когда оно грозило поглотить разум, он позволил своему сознанию вырваться в широко открытую комнату внутри дворца памяти, чувствуя, как Кэролайн мягко двигается в его объятиях, нежно целуя ее волосы и позволяя всепоглощающему ощущению завершенности распространиться по всему его существу. И это действительно сработало. Щупальца, пытающиеся заключить его в ловушку транса, не могли достичь его мозга. Очень медленно он снова переключил свое внимание на пещеру. — Позволь мне высказать предположение. Ты родился в Мехргархе много тысячелетий назад у отца-человека и матери сверхчеловеческого происхождения. Тебя изгнали, когда магия начала проявляться, и ты наказал их за это. Затопил свою деревню, а вместе с ней и свою семью и друзей. Тогда ты много лет бесцельно скитался по Земле, не имея ни пристанища, ни дома, где можно было бы расслабиться, пока не создал свое собственное царство, царство теней и тьмы, где все созданные сверхъестественные существа должны были провести свою вечность. Я ошибаюсь? Клаус говорил по-арамейски, удивляясь тому, насколько свободно. Прошли столетия с тех пор, как он в последний раз пользовался мертвым языком, и его знания несколько подзабылись. Мгновение спустя на его безмолвный вопрос был дан ответ. Мало-помалу озеро просветлело. То, что было смутно различимым отблеском темно-синего цвета в глубине купола, превратилось в глубокий ультрамарин, затем в сверкающий оттенок сапфира, пока, наконец, не стало ярким, сияющим королевским синим цветом. Строго наказав себе не тратить драгоценную энергию на любование потусторонней красотой, Клаус сосредоточился. Теперь было видно всю пещеру, залитую призрачно-голубым светом. Озеро буквально светилось, а стены состояли из черной лавы, напоминая о том, что под толстыми слоями льда и снега Буве все-таки имеет вулканическое происхождение. Вокруг воды было несколько небольших лавовых террас, но он не смог обнаружить никаких признаков жизни. Возникший из ниоткуда гипнотический голос эхом разнесся над озером. — Твой ум остер, как и твоя воля, бессмертный. Не так уж много было тех, кто мог противостоять моему принуждению. — Не так уж много было тех, кто мог бы принудить меня, — ответил Клаус. — Не так много? Склонив голову, Первородный поднял руки в знак поражения. — Никто, кроме тебя. Кто ты такой, колдун? — повторил он свой предыдущий вопрос. Призрачный смешок, звучавший безрадостно и пусто, отразился от лавовых стен. — Имя, данное мне при рождении — Чатураанан, но в течение тех лет, что я ходил по этой Земле, я был известен как Человек в капюшоне и разные производные этого прозвища. Последовало недолгое молчание, и Клаус понял, что его знания проверяются. Надо отдать должное Деймону – теперь он действительно чувствовал себя Индианой Джонсом. — Чатураанан. На санскрите это означает "Тот, у кого четыре лица", — сказал он после минутного раздумья. — Очень хорошо, бессмертный. Мои мать и отец испытали редкий момент просветления, даровав мне это имя. Клаус коротко кивнул. — Одно лицо, совершенно очевидно, твое собственное, то, с которым ты родился. Остальные три — вампиры, волки и чернокнижники. Действительно, вполне уместно. Почему ни твое имя, ни легенда так и не стали частью фольклора Инда? — Я препятствовал любому письменному свидетельству о моей жизни и наследии, за одним исключением — папирус, который ты держишь в руках, я сам приказал изготовить его в Ассирии много тысячелетий назад. Никаких других письменных свидетельств моего существования нет, но даже я недостаточно силен, чтобы заставить устные предания исчезнуть. Но давай покончим с любезностями. Ты вернулся, чтобы задать мне вопрос, не так ли? Парень был хорош. Клаусу нужно было напомнить себе, что он столкнулся с существом намного, намного старше себя, с кем-то, кто знал мир так же, как и он, если не лучше. Новое ощущение, и он не был уверен, что оценил его по достоинству. Ему нравилось быть самым старым, могущественным и знающим существом на планете, и он не собирался отступать в сторону даже ради предполагаемого полубога. — Два вопроса, — поправил он, глазами осматривая великолепный купол в поисках намека на своего противника. Там никого не было. — Могу я предположить, что первый вопрос касается моего наследника? — Раз ты называешь его своим наследником, значит, он твой отпрыск? Послышалось что-то похожее на вздох. — Это не так. Он родился с тем же проклятием, что легло бременем на мои собственные плечи. Это проклятие обрушится на него скоро, как только ему исполнится четырнадцатое лето. — Значит, этот мальчик уже родился. Кто он такой и каков его нынешний возраст? — потребовал ответа Клаус. Еще один невеселый смешок эхом разнесся по пещере. — Бессмертный, ты уничтожил мир, который я создал, и все же веришь, что я готов поделиться своими знаниями о том, кто, скорее всего, отомстит за потерю моего королевства? Это несколько самонадеянно с твоей стороны, согласен? Теперь ухмыльнулся Клаус. — Скромность никогда не была одним из моих самых выдающихся качеств. Я признаю, что ты являешься кем-то вроде отца-основателя всех сверхъестественных существ, а это значит, что в определенной степени я обязан тебе своим существованием. И все же я никому не кланяюсь, особенно существу, которого я даже не в состоянии увидеть собственными глазами. Интересно. Что-то подсказывало ему, что колдун, за неимением лучшего слова, не способен принимать постоянную форму, иначе уже принял бы. Это может быть связано с уничтожением Другой Стороны, но не обязательно. Он вспомнил, как Эстер говорила что-то о том, что неуловимого создателя призрачного мира нельзя найти ни в одном из трех царств, что было не только необычно, но и совершенно невозможно, поскольку каждое существо должно быть привязано к одному из миров. Во время пребывания на Другой Стороне Кэролайн узнала, что колдун перешел в Царство Вечности после нескольких тысяч лет пребывания в своем королевстве. Судя по его характеру и тому факту, что он создал монстров, бродящих по Земле по сей день, не говоря уже о целом мире тьмы, Клаус был относительно уверен, что судьбой Чатураанана была бы Падма. Но, в конце концов, он был больше, чем просто колдун, и, возможно, нашел способ избежать этого. И то, что он был обречен влачить существование бесформенного духа, заключенного в пещере на самом отдаленном, одиноком острове в мире, было ценой, которую ему пришлось заплатить. — Я не могу читать твои мысли, — сказал колдун. — поскольку ты закрываешь свой разум. Но я предполагаю, что ты задаешься вопросом, могу ли я принять телесную форму. Ответ — нет. Или, скорее, пока нет. В пределах этой пещеры я способен оказывать влияние на разум любого человека или сверхъестественного существа, даже на воды Сапфирового озера, не то чтобы это был очень полезный дар. Я также могу бродить по миру, не выдавая своего присутствия, но видя и слыша. На протяжении многих столетий это было пределом моих возможностей. Я предпочел это бестелесное существование альтернативе, которая была мне не по душе, но теперь этот период изгнания подходит к концу. Мальчику, что разделяет мое проклятие, суждено освободить меня из плена, и вместе мы будем править этим миром и восстановим то, что разрушил ты. Думаю ты поймешь мой отказ говорить о нем, — Голос умолк, и когда он зазвучал снова, в нем был какой-то странный намек. — Но я скажу тебе вот что, бессмертный. Ты был моим величайшим триумфом, моим самым могущественным творением. Клаус покачал головой. — Моя мать сделала меня таким, колдун. — Какой бы магией ни обладала твоя мать, я дал ей ее. Я был ее создателем. И я был тем, кто заставил ее разделить постель с твоим отцом. Видишь ли, никогда прежде ведьма не спаривалась с волком, и я верил, что как только все три существа — творящий магию, пьющий кровь и перевоплощающийся — объединятся в одно, это породит человека, который станет равным мне. Ты был экспериментом, бессмертный. Широко раскрыв глаза, Первородный уставился в пустоту. — Но у меня нет магии, — пробормотал он, не в силах переварить услышанное. — значит, эксперимент все-таки провалился. — У тебя действительно есть магия, хотя она никогда не пробуждалась. И все же ты прав. Эксперимент провалился, потому что я не учел главного. Я не слияние различных существ, поэтому никакая комбинация чего бы то ни было никогда не смогла бы создать меня. — Тогда что может? — потребовал Клаус, все еще ошеломленный новостью о том, что какая-то форма магических способностей, по-видимому, дремала внутри него. — Ничего. Я, так сказать, каприз природы. Полагаю, современный термин "генетическая мутация", я и не подозревал, что она повторится после меня. Магия сама по себе была частью природы, частью мира с незапамятных времен. У моей матери была она, но та никогда не осознавала своих способностей. Я родился с мутацией, или проклятием, если хочешь, которая впервые проявилась сразу после моего четырнадцатого лета. Я создал пьющих кровь, людей-волков и первых ведьм и колдунов, которые действительно осознавали свой дар и постоянно его усиливали. А теперь... появился еще один. Я чувствую его присутствие, поскольку он единственный равный мне, и он положит конец моим векам заточения. Я вернусь на Землю с полными силами. Блестяще. Наступают мирные и спокойные времена. Мне так жаль, моя Кэролайн! Клаус закрыл глаза при мысли об еще одной угрозе, которую необходимо было стереть с лица Земли. На короткое мгновение он задался вопросом, была ли это цена, которую им всем пришлось заплатить за то, что они были частью сверхъестественного мира. Ладно, думай, Никлаус. Мальчик, о котором идет речь, уже родился, следовательно, максимальный срок, которым они располагали, составлял тринадцать лет, при условии, что ребенок появился на свет совсем недавно. В худшем случае, до того момента, когда проклятие пробудится в новом супер-чернокнижнике, оставалось всего несколько дней или недель. Ни одна ведьма или колдун никогда не подвергались инициации до четырнадцати лет, и им требовалось много времени, чтобы достичь полного расцвета своих сил, но Клаус предположил, что большинство обычных правил в данном случае не работали. Им нужно было найти этого мальчика и убить на месте. Если его вообще можно убить. Нужно предупредить друзей в Вечном Царстве, чтобы они попытались узнать что-то со своей стороны... Боги, когда же это наконец закончится? Внезапная мысль мелькнула у него в голове, и он снова перевел взгляд на купол. — Для всего и вся должен быть контрапункт, колдун. Есть способ остановить тебя и мальчика, точно так же, как был способ уничтожить Другую Сторону. Ты был вынужден оставить намек на то, как это можно было бы осуществить, и ты создал рукопись, в которой говорилось о моей Золотой крови. Так в чем же разгадка на этот раз? Еще один смешок наполнил пещеру. — Очень хорошо, бессмертный. Если бы ты так не стремился к моему концу, я бы действительно нашел тебя приятным. Да, есть способ уничтожить меня и мальчика, как диктует природа, так и должно быть. Кроме Вечного Царства Мертвых, ничему не позволено быть по-настоящему нерушимым, вот почему ты поступил очень мудро, приняв решение оставить в живых носителей Бледной Крови. Должен быть способ прекратить твое существование, как бы трудно это ни было. Как бы то ни было, не в моих интересах, чтобы ты узнал, как можно нас уничтожить. Тебе придется выяснить это самостоятельно, и ты, конечно, можешь попытаться, но я сомневаюсь, что у тебя это получится. — Это кажется не слишком справедливым? — сухо прокомментировал Клаус. — Ты хорошо осведомлен о способах убить меня, и я не сомневаюсь, что со временем ты поделишься этой информацией со своим наследником. И все же, у меня нет ни малейшего представления о том, как устранить вас двоих. — Я нахожу удивительным, что за многие столетия от твоего внимания, по-видимому, ускользнуло то, что жизнь никогда не бывает справедливой. Что ж. Иди и попытайся это выяснить. Сегодня я хорошо развлекся, вот почему я любезно поделюсь с тобой одним знанием — у тебя есть один год, бессмертный, пока проклятие не падет на Другого. Кивком Клаус подтвердил слова колдуна. Один год. Год, который он надеялся провести на Гавайях со своей девушкой, беззаботный год, полный любви, смеха и веселья, лишенный каких-либо забот или опасностей. Что ж, Чатураанан был прав. Жизнь никогда не была справедливой. Но он заполнит этот год поисков выхода такой радостью и наслаждением для Кэролайн, какой только сможет, чтобы как-то компенсировать еще одну угрозу, с которой придется столкнуться. Он бросил презрительный взгляд на купол. — Есть способ свергнуть тебя и твоего преемника, и я найду его, колдун. Можешь быть уверен. А пока, надеюсь, ты будешь наслаждаться своим одиночеством, потому что не думаю, что его будет много в Падме. После недолгого молчания колдун заговорил снова, старательно игнорируя последнее замечание Клауса. — У тебя было два вопроса, по крайней мере, так ты сказал. Какой второй? Теперь настала очередь Клауса колебаться. Это был глупый вопрос, но ему было не по себе от любопытства со времен совершеннолетия. — Легенды гласят, что ты произошел от богини, которая сочеталась браком с человеком, и я ничему из этого не верю. Ты сказал, что твоя мать была ведьмой, не подозревавшей о своих силах, а значит, не богиней. Но есть один вопрос, над которым я всегда размышлял, и кому лучше задать его, как не тебе? — он замолчал и перевел дыхание. — Существует ли вообще какое-либо божество? На этот раз молчание затянулось, и Клаус уже начал сомневаться, получит ли он ответ, когда голос Чатураанана снова завибрировал в спертом воздухе. — Это очень хороший вопрос, бессмертный, и мой ответ таков: я не могу сказать. Ни разу за многие тысячелетия, проведенные в этом мире или в других, не было доказательств ни существования, ни отсутствия божеств. Единственное, что заставляет меня подозревать, что может существовать какая-то форма высшей юрисдикции — это процесс отбора по достижении Вечного Царства мертвых. Существует общее мнение о том, что именно природа выбирает тех, кто приговорен к вечности в Падме, но я нахожу это объяснение несколько расплывчатым. Как бы то ни было, я никогда не видел, не слышал и не чувствовал ничего, что убеждало бы меня в существовании или несуществовании высших существ. Кроме меня самого. Кивнув, Клаус задумчиво прикусил губу. Он никогда бы в этом не признался, но был несколько разочарован. Он не верил и никогда бы не поверил, но ему хотелось знать. Что ж, учитывая все, что они недавно обнаружили, и все развернувшиеся события были шансы, что в конце концов они узнают. Теперь первым и первостепенным приоритетом было выяснить, что может убить колдунов и кем был этот чертов мальчик. У них один год, и он определенно не собирался проводить его в праздности. Он знал, что Чатураанан больше ничего не скажет, он услышал это в его голосе, ведь столетия научили его распознавать точную тональность, которая передавала конец флагштока. — Что ж, чародей, это было весьма поучительно, но, я уверен, ты поймешь, что сейчас я должен с тобой попрощаться. Он почувствовал, что Деймон поднимается по туннелю, и поднял руку, чтобы удержать его. — Наши пути снова пересекутся. — Так и будет. На мгновение воцарилась тишина, и Клаус повернулся, чтобы уйти. — Бессмертный. — Да? — Я могу называть тебя бессмертным, но мы с тобой знаем, что это не так. И существует не один способ убить тебя. Тебя и… твою жену. Он ненавидел этот момент раскаленного добела страха, охватившего все тело и разум. Его лицо не выдало никаких эмоций, когда он холодно усмехнулся. — Истинного бессмертия не существует, чародей, ни для меня, ни для тебя. Что ставит нас в своего рода тупик, согласен? Мы еще посмотрим, кто останется в живых, когда все закончится, не так ли? Без дальнейших церемоний он повернулся и направился к Деймону. Старший Сальваторе с любопытством посмотрел на него, но Клаус только покачал головой и указал на отверстие. Они вернулись на "Валгаллу", но еще не подняли якорь. Клаус только что закончил краткое изложение своего разговора с колдуном, и воцарилась оглушительная тишина. Рев ветра и волн — вот и все, что можно было услышать, и все трое выглядели пораженными, даже Деймон. Без предупреждения Кэролайн вскочила из-за стола, вылетев из комнаты на вампирской скорости. Она не могла больше ни минуты думать о новой угрозе, подстерегающей их впереди, и ей просто хотелось побыть одной. Но она знала, что Клаус не растерялся, заметив слезы, навернувшиеся на ее глаза, и услышала, как он пробормотал: — Деймон, возьми штурвал. Воспользуйся GPS и проложи курс на Кейптаун. Я задержусь ненадолго. Она широко распахнула дверь в их каюту, прежде чем броситься на кровать и спрятать лицо в ладонях, давая волю слезам. Это было так несправедливо! Что они натворили? Почему все просто не могли оставить их в покое? Она ничего не хотела, кроме как мирной жизни с Клаусом, полностью принадлежать ему и сделать его таким же счастливым, какой он сделал ее. Почему, черт возьми, я прошу слишком многого? На долю секунды она задумалась, не были ли ее мысли о возможном ребенке своего рода нарушением, за которое теперь полагается наказание, но она сразу же отбросила эту инфантильную идею. Они всегда были в некотором роде в осаде, и простые мысли не могли повлиять на реальные события. Мгновение спустя она услышала, как он закрыл дверь и присоединился к ней на кровати, нежно притягивая ее спиной к своей груди и заключая в свои сильные, защищающие объятия. На мгновение Кэролайн испытала восторг от этого чудесного чувства, но тут же прогнала его прочь. Ей хотелось злиться, хотелось плакать и хотелось обижаться. — Хм... но ты же знаешь, что это не его вина, верно? — Мне все равно. Это несправедливо, и я просто не хочу этого! — Кэролайн, это определенно будет правильно. — Я не хочу быть правильной, так что, может, ты просто заткнешься? 
Его губы коснулись ее волос, и она заплакала еще сильнее. Это было действительно все, чего она хотела — быть в его объятиях, путешествовать с ним по миру и ни о чем не беспокоиться. Просто немного счастья! — Мне так невероятно жаль, моя дорогая, — прошептал он ей на ухо. — Ты можешь быть уверена, что я не больше твоего хочу тратить свое время на поиски способа убить этих колдунов. Но как бы мне ни хотелось, я не могу игнорировать эту угрозу, особенно учитывая, что она в какой-то степени касается тебя. Я клянусь, Кэролайн, как только мы переживем это, без каламбура, не останется никого, кроме нас с тобой. Я клянусь в этом своей жизнью. Она резко села, вырываясь из его объятий и свирепо глядя на него. Тихий голосок внутри нее продолжал шептать, что она была крайне несправедлива, но ей было все равно. Не сейчас. — Ты продолжаешь это говорить, и, в конце концов, этого не происходит. Этого никогда не случится! Если мы переживем это, то будет что-то с Колом в Новом Орлеане, или твоя долбаная мать найдет способ сбежать от Падмы, или кто-то подвергнет сомнению твое о-очень-важное положение самого могущественного существа на Земле, или что-то еще. Мы никогда не будем только вдвоем, Никлаус, разве ты не видишь этого? Кэролайн уже не осознавала, что кричит. Она была так разочарована, так напугана и так устала бояться, что ей просто нужно было сорваться. Она знала, что Клаус видит ее насквозь... и она была права. — Любовь моя, хотя я действительно понимаю твой страх, твой гнев и недовольство ситуацией, я бы предпочел не становиться мишенью твоего разочарования. Ты можешь поверить, когда я говорю, что я более чем огорчен этим развитием событий. Ты правда думаешь, что я предпочел бы расправляться с врагами, а не проводить свои дни, делая тебя счастливой? Если это так, то я действительно считаю, что нам нужно будет очень серьезно поговорить, Кэролайн. Как раз в тот момент, когда она хотела спрыгнуть с кровати, он схватил ее за руку и притянул к себе. Прислонившись к изголовью кровати, он заключил ее в объятия, ее спина снова прижалась к его груди, его губы прижались к ее уху. — Я люблю вас, миссис Майклсон, я люблю вас так сильно, что иногда это переполняет меня. И вы с самого начала знали, что я уничтожу все и вся, кто угрожает вашей жизни и нашему счастью. Как бы мне ни было больно, я не могу и не буду игнорировать сложившуюся ситуацию, но я найду способ положить этому конец, как и всегда. И как только способ будет найден, как только колдуны будут нейтрализованы, ничто не помешает мне дать тебе все, чего желает твое сердце. На самом деле, у нас есть один год до посвящения нового чернокнижника и еще немного времени, пока его силы не достигнут полного расцвета. Да, мы проведем год в поисках, но это не значит, что в течение этого времени не будет времени для счастья и наслаждения. Я знаю, что прошу о многом, но, пожалуйста, поверь в меня. Я сделаю так, чтобы это произошло. Для тебя. Для нас. Она перестала сопротивляться железной хватке и прижималась к нему. Его умоляющий голос был тем, чему всегда было трудно сопротивляться, особенно когда она знала, что на самом деле он прав. Это была не его вина, и ей нужно было перестать вести себя как неразумный подросток. Если бы только она не была так сильно разочарована! Она с таким нетерпением ждала их более спокойных времен, еще сильнее после того, как почувствовала вкус спокойствия на Мауи. Мысль о еще большей опасности и драме почти душила ее, но если они не будут держаться вместе, если они не будут полагаться друг на друга, ситуация усугубится. И она не хотела ссориться с ним, ни сейчас, ни когда-либо еще. Вероятно, временами с этим ничего нельзя было поделать, но если бы она могла избежать этого, просто не ведя себя по-детски, она бы это сделала. Поэтому Кэролайн, наконец, кивнула и опустила голову. Какой бы разумной она ни была, ей было очень грустно, и однажды она пообещала ему никогда не скрывать своих чувств. Сильные руки обнимали ее, и она чувствовала его губы на своих волосах. — Никлаус, — пробормотала она, когда одна мысль пришла ей в голову. — ты сказал, что колдун, как его звали? Чатураанан. Тот, у которого четыре лица. Я думаю, я просто назову его Чат. Так легче. Клаус усмехнулся. — Уверен, он был бы в восторге. — В любом случае, Чат сказал, что есть другой способ убить тебя. Что это за другой способ? — спросила она, стараясь, чтобы ее голос не звучал слишком устало. Но она действительно устала от всего этого дерьма. Прочистив горло, ее муж крепче сжал ее в объятиях и запечатлел поцелуй на виске. — Он не уточнил, но предполагаю, что это ты, сердце мое. — Я? Как? — воскликнула она, закрывая глаза при мысли об этом. Боже, могут ли вампиры страдать синдромом эмоционального выгорания? Если так, то она определенно склонна к этому! Он прижался щекой к ее щеке, руками нежно поглаживая ее плечи. — Пока это всего лишь в теории, но я немного поразмыслил над этим. Я относительно уверен, что наша связь крепчает и будет усиливаться со временем. Кэролайн кивнула. — Да, я это чувствую. Каждый день немного больше. И мне нравится эта мысль. Я хочу быть настолько близко к тебе, насколько это возможно. Что, кстати, является одной из причин, по которой я считаю, что для нас должен быть способ... — Не надо. Пожалуйста. Удивленная резкостью голоса, она повернулась, чтобы посмотреть на него. Его лицо было каменным, но мгновение спустя взгляд смягчился. — Моя дорогая, я не хочу быть грубым, но эта тема не из тех, которые я очень хочу обсуждать. — Почему нет? — Я уже изложил свои причины. Во-первых, я не верю, что это вообще возможно. Во-вторых, ты нужна мне, и только ты. И, если быть до конца честным, я даже думать не хочу о том, чтобы делиться твоей любовью с кем-либо, даже с сыном или дочерью. В–третьих, и это самое главное - ты знаешь, кто я. Ты знаешь, откуда я родом. Ты серьезно веришь, что из всех именно я должен стать отцом? Она одарила его яркой, любящей улыбкой. — О, я совершенно точно думаю, что это должен быть ты. Но ты прав в одном – сейчас не время это обсуждать. Просто ни на секунду не верь, что мы оставили эту тему навсегда, Никлаус, — подмигнув, она сменила тему и вернулась к недавним событиям. - Ладно, значит, наша связь укрепляется. Какое это имеет отношение к тому, что я и есть способ убить тебя? Клаус некоторое время ничего не говорил, просто зарылся лицом в ее волосы и глубоко дышал, вдыхая запах. Когда он, наконец, заговорил снова, его голос звучал немного напряженно. — Я пришел к убеждению, что наша связь усилится до такого уровня, когда ни один из нас не сможет жить друг без другого, и я имею в виду это в буквальном смысле. Я думаю, мы достигнем точки, которая убьет меня, если ты когда-нибудь умрешь, и наоборот. Он затаил дыхание, очевидно ожидая, что она придет в ужас и ошеломленно замолчит. Но Кэролайн просто пожала плечами и сказала: — Хорошо. Обхватив ее лицо ладонями, он немного повернул ее голову и посмотрел в глаза. — Хорошо? Это все, что ты можешь сказать? Очень нежно она накрыла его губы своими, медленно целуя, прежде чем снова отпустить. — Ты серьезно веришь, что я захотела бы прожить еще минуту, если бы ты умер? Еще секунду? — она сделала паузу, осмыслив его опасения по-своему. — Но это всего лишь я, любимый. Я имею в виду... ты, вероятно, отнесешься к этому немного по-другому. Раздался тихий стук, когда его голова ударилась о спинку кровати, и Кэролайн не смогла удержаться от улыбки, услышав его раздраженный стон. — Ты знаешь, что мне всегда нравились твое остроумие и острый ум, моя прекрасная женщина, поэтому мне придется вдвойне извиниться за то, что я собираюсь сказать, но иногда ты можешь быть немного придурковатой. И я говорю о шрифтах. Как ты думаешь, почему я оставил в живых носителей Бледной Крови? Теперь она посерьезнела и повернулась, чтобы посмотреть на него в упор. — Равновесие природы? — тихо спросила она, заставив его усмехнуться. — Чертов баланс может пошатнуть сам себя, мне все равно. Нет, Кэролайн. Я сохраняю им жизнь и защищаю их, потому что мне нужен способ покончить с собой, если моя теория о степени нашей связи окажется неверной. Я либо живу с тобой, либо не живу вообще. Она знала, что должна была бы ужаснуться, разозлиться или возмутиться при одной только мысли о том, что Клаус подумывает о самоубийстве из-за нее, но все, что она чувствовала — это порхание бабочек в животе. Не то чтобы это признание застало ее врасплох, на самом деле нет, но слышать, как он действительно облекает это в слова, было совсем не похоже на смутное осознание того, что он не захотел бы жить без нее. И он высказал некоторые конкретные мысли о том, как он сам найдет свой конец, если она когда-нибудь умрет, что делало все еще более реальным. Но она по-прежнему не была напугана или расстроена, потому что так хорошо понимала его. Однажды, несколько недель назад, когда Клаус и другие разговаривали со старейшиной в одной из отдаленных пакистанских деревень, что они посетили, она сидела на берегу небольшой речки и ждала. Другие женщины отправились на короткую прогулку, но Кэролайн попросила минутку побыть одной, и в этот момент она по какой-то причине очень напряженно думала о том, что бы она чувствовала, если бы Клауса не было, если бы он ушел навсегда. Сначала ее разум отказывался даже развивать этот сценарий, но потом она заставила его показать ей жизнь без любимого, и именно тогда ее знание превратилось в железную уверенность — для нее не было жизни без Клауса, и ей было все равно, если это делало ее слабой. Если он умрет, умрет и она, и именно по этой причине она просто не могла бросить в него камень сейчас, даже если мысль о смерти Клауса пронзила ее вспышкой агонии. Сглотнув, она нежно поцеловала его Сигнум, наслаждаясь приглушенным вздохом. — Итак, нам придется следить друг за другом, за семьей, за носителями Бледной Крови, и нам нужно будет выяснить, кто этот новый колдун, и как устранить и его, и старого доброго Чата. И узнать, сказал ли он тебе правду о твоей магии — не то чтобы я сомневалась в ее существовании, ты заставляешь меня постоянно чувствовать себя привороженной, — Она снова подмигнула, улыбнувшись, когда он крепко поцеловал ее. — Между всем этим, когда именно ты планировал провести немного счастливых дней? Его губы были на ее глазах, а руки прижимали все тело. — Прямо сейчас, — прошептал он, — и каждое мгновение, которое мы проводим вместе. Я не могу поверить, что говорю это, но, в конце концов, мы не одни. Семья поможет с поисками, и у нас будет много возможностей сбежать на некоторое время, только ты и я. Это обещание, и я хочу, чтобы ты хоть немного верила в меня, моя Кэролайн. Чтобы доказать это, я поручу первую часть исследований Элайдже и Давине, просто указав направление, и как только мы прибудем в Кейптаун, ты сможешь выбрать, где мы проведем следующие пару недель, прежде чем погрузимся в охоту за Святой Грааль. — После того, как ты купишь "Валгаллу", конечно, — добавила Кэролайн с усмешкой, забираясь в его объятия и снова закрывая глаза. Раздался смешок, когда он прошептал ей в волосы: — Леди, вы слишком хорошо меня знаете, не так ли? Так скажи, куда бы ты хотела? Она как раз собиралась заговорить, когда кое-что еще пришло ей в голову. Сжав губы в тонкую линию, она взвесила все варианты. Больше всего на свете ей хотелось забыть о новых опасностях, нависших над их головами, но она также должна была быть практичной — чем быстрее они что-нибудь найдут, тем скорее смогут покончить с колдунами и вернуться к тому, что действительно имело значение. Их любви, жизни, семье. Подавив разочарованный вздох, она сказала: — Моей первой мыслью были Гавайи, поехать посмотреть на наш новый дом и провести там некоторое время. — Но? — с любопытством спросил он. Кэролайн подняла на него глаза. — Я думаю, вместо этого нам следует отправиться в Париж, потому что что-то подсказывает мне, что твой подозреваемый Луи Ван Тэйл и есть тот самый мальчик, о котором идет речь, не так ли? Его лицо расплылось в улыбке с ямочками, и он притянул ее к себе для еще одного обжигающего поцелуя. — Я беру назад все, что сказал ранее о твоей придурковатости, любовь моя. Да, я действительно предполагаю, что молодой Ван Тэйл может быть тем самым. Я помню, Лау говорил что-то о том, что он еще не прошел инициацию, так что он мог бы соответствовать возрастному критерию. Однако нам нужно будет заново поговорить с Лау, и я уверен, что это будет не очень приятный разговор, как только он узнает о нашей теории. Я попрошу Давину начать поиски Лау в Вечном Царстве, что может занять некоторое время. И я ценю твое дальновидное мышление, любовь моя, но сначала мы действительно отправимся на Гавайи, чтобы немного побыть наедине. Остальные могут присоединиться через несколько недель, чтобы обсудить результаты и дальнейшие шаги. — Я уже говорила тебе сегодня, как сильно я люблю тебя, Никлаус? — прошептала она, оседлав его и взяв его лицо в свои ладони. Как раз в тот момент, когда она собиралась накрыть губы своими, зазвонил мобильный. Перед отъездом Клаус купил один из тех навороченных спутниковых телефонов, которые работали практически везде, возможно, даже на подводной лодке на дне Марианских островов. Или на Юпитере. Она схватила телефон и протянула ему, ободряюще кивнув, когда он хотел отложить его в сторону. — Это может быть важно. — Не так важно, как это. В мгновение ока он избавил ее от рубашки, и его рот ощутил вкус кожи на маленьком промежутке между ее грудями. Минуту спустя они оба забыли о телефоне, Чатураанане, Луи Ван Тэйле и возможном создании новой Другой Стороны. Они были Клаусом и Кэролайн, мужем и женой, страстно погружающимися в свою страсть и находящими себя друг в друге снова и снова, пока почти не стали единым существом. Только гораздо позже Клаус взял свой телефон и взглянул на полученное сообщение. Его глаза расширились, и он недоверчиво уставился на экран, пока Кэролайн, наконец, не поддалась жгучему любопытству и не толкнула его локтем. — Что там? Он молча протянул мобильный, не сводя глаз с ее лица. «Ник. По какой-то непостижимой причине Давина согласилась выйти за меня замуж. Ты знаешь, что я люблю ее, но она, по-видимому, сумасшедшая, потому что спрашивает, согласишься ли ты проводить ее к алтарю. Дай мне знать. Кол.» Кэролайн завизжала от восторга, прыгая на кровати. — Боже мой! Наконец-то! О, и ты поучаствуешь в церемонии, разве это не мило? — она болтала еще с минуту, пока не заметила его молчания. — Что случилось, любимый? Покачав головой, он указал на телефон. Он нервничал? — Я не могу этого сделать. Почему она не попросит Элайджу? Он самый старший, он больше похож на... Лицо Кэролайн смягчилось, когда она закончила предложение за него. — Отца? Что ж, Давина определенно считает иначе, не так ли? Я думаю, это прекрасно, что она спрашивает тебя, и я также думаю, что это много значило бы и для Кола. Он всегда восхищался тобой, Никлаус, точно так же, как Давина с самого начала смотрела на тебя снизу вверх. Помнишь, как ты рассказывал мне о том дне, когда она сказала, что у нее возникло чувство принадлежности к нашей семье, и как тебе показалось, что твое принятие было очень важно для нее? Она определенно видит в тебе кого-то, кто для нее очень важен, кого-то, кто стоит того, чтобы отдать ее мужчине, за которого она выходит замуж, и это невероятная честь, ты так не думаешь? Клаус смотрел в пустоту, очевидно, не совсем в состоянии осознать, что есть люди, кроме Кэролайн и, возможно, Элайджи, для которых он был достаточно важен, чтобы они всерьез попросили его сыграть такую значительную роль в таком знаменательном событии, как это. Ему нравилась Давина, всегда нравилась, и было относительно ясно, что в какой-то момент она станет его сестрой, но этого он определенно не ожидал. Кэролайн дала ему время, просто взяв его за руку и нежно поцеловав ее. Он вплел свои пальцы в ее и уставился на их соединенные руки, словно надеясь найти там какой-то ответ. Затем он поднял глаза и слегка улыбнулся ей. — Что бы это ни было, моя дорогая, мы это переживем. Супер-колдуны, создание новых миров, морские путешествия с Деймоном и Еленой и выдача моей будущей сестры замуж. Просто пообещай, что ты всегда будешь со мной. Хихикнув, Кэролайн пошевелила бровями. — Почему бы тебе просто не заполучить меня снова прямо сейчас? — она протянула ему телефон. — После того, как ты скажешь своему брату, что для тебя будет честью повести его невесту к алтарю, хотя я не думаю, что это будет настоящая церковь. Напечатав сообщение, он нажал "Отправить" прежде, чем Кэролайн успела схватить мобильный, чтобы проверить, что он написал. Он позволил ей вырвать телефон из его рук и ухмыльнулся, когда она прочитала вслух. «Казалось бы, кто-то должен был вразумить бедную девушку. Будем надеяться, мне удастся переубедить ее в совершении такой ужасной ошибки во время короткой прогулки к любому языческому алтарю, который ты выберешь, брат.» Закатив глаза, она сунула телефон обратно ему в руки. — Тебе не кажется, что следует кое-что добавить? Прикинувшись дурачком, Клаус провел пальцем по ее шее... плечу… груди… животу… Она резко вздохнула и прямо перед тем, как закрыть глаза и сконцентрировать все свои чувства на его прикосновении, пробормотала: — Давай, Никлаус. Вздохнув, он схватил мобильный. «Поздравляю, Кол.» — А теперь, — хрипло прошептал он, откладывая телефон в сторону. — вы дорого заплатите за то, что так мной командуете, миссис Майклсон. И она заплатила. С процентами. Ты прав, мой прекрасный Никлаус. Мы все выдержим. Обещаю.