***
Праздник шёл своим чередом. Гимны сменяли плясовые песни сатиров и вакханок, визгливые смешки и выкрики разгорячённых вином богов и богинь. Утончённая изысканность уступала место низменному началу, и вот женщины сбрасывают покрывала с волос, показывая все оттенки золота, эбенового дерева и меди своих кудрей, а мужчины устраиваются так, что бы и не пропустить ни одну красотку, ни одну игру, и не пролить ни капли вина мимо. — Праздники наверху всегда… такие? — женщина неопределённо махнула рукой, показывая своё отношение к увиденному. — Практически, — Аполлон чуть повернул голову вправо, рассматривая из-под полуопущенных ресниц профиль собеседницы. — Вы хотите уже уйти? — Я бы с радостью, но пока я не имею права удалиться раньше владыки Аида. — Жаль. Дальше не будет ничего интересного. — Ясно. Я приношу вам свои извинения ещё раз, — женщина повернула голову, чтобы видеть Аполлона. — Я не хотела доставить вам хлопот. — Не страшно, — он подозвал одну из подавальщиц, и потребовал разбавленного вина для себя и спутницы. — Арес в любом случае нашёл бы повод подраться. Поверьте мне на слово. — Верю. И благодарю вас за помощь, — женщина сделала глоток. Смех становился всё громче, а танцы откровеннее. Аполлон с брезгливой скукой наблюдал, как Гермес подбивал подвыпивших богов соревноваться в беге, а Дионис ставил призом своё лучшее вино. И с каждым новым взрывом смеха становилась мрачнее Гера и веселее Зевс, азартно торгующийся за право участвовать в беге с Посейдоном, всё сильнее хмурился Аид, сдерживаемый лишь Персефоной. — Как ужасно. Аполлон повернулся к женщине, с негодованием смотрящей на раздевающихся участников предстоящего забега. — Хотите уйти? — внезапно для себя предложил Аполлон, отставляя бокал с вином в сторону. — Да. Если можно было бы, — грустно ответила женщина, опуская голову, чтобы не видеть, как мужчины подвязывают крайнюю плоть к талии, чтобы ничего не мешалось при беге. — Отчего же нельзя? Аид сейчас занят, вряд ли он обратит внимание на отсутствие одной жрицы из свиты, — Аполлон с интересом наблюдал, как на лице женщины отражаются все сомнения и желания. — Это всё равно неправильно, — женщина закусила губы, удерживаясь от ответа. — Неправильно, когда Гермес, подзуживаемый Аресом, поставит на кон тебя, — Аполлон скривился. Какого демона он уговаривает несговорчивую женщину, жаждущую в итоге приключений на свой зад в компании пьяных богов? — Как на кон? — ужас в голосе заставил Аполлона усмехнуться. — Просто. Поставит, и всё. Гарантирую, что Арес, или любой его приспешник, выиграют тебя. А что будет дальше — я могу сказать и так, не обращаясь к звёздам. Так что я повторю вопрос — хочешь уйти или нет? — А как же царица? Она прогневается не хуже владыки, — сдалась. Как легко уговорить того, кто и сам жаждет уйти подальше. — Персефоной займусь я, если на то будет необходимость, — чуть резче, чем хотел, ответил Аполлон, отмечая краем глаза подготовку к старту и намечающуюся потасовку между Зевсом и Посейдоном за право бежать первым. — Вы точно сможете её убедить, что всё было в рамках приличий? Царица очень строгая, — женщина задала вопрос с такой детской надеждой в голосе, что даже у сурового Аполлона дрогнуло сердце. Закричали зрители, приветствующие участников забега, что на правах хозяина открывает Зевс. Что-то задорно-низкое прокричал Гермес, подогревая участников, нетерпеливо бьющих пятками о землю. — Дай мне руку. Брось вино, и пойдём. Не бойся, — Аполлон встал, протягивая открытую ладонь женщине. — Ну же, поторопись. — Куда мы? — женщина вскинула голову, настороженно сощурив глаза и протягивая руку. — Тебе понравится, — Аполлон дёрнул женщину на себя, прижимая к телу. Краткая — буквально секундная — вспышка света, и вот вместо гомона голосов наступила тишина, омываемая лишь волнами моря и трепетом шелестящих от ночного бриза листьев. — Не бойся, — Аполлон осторожно отнял судорожно сцепленные пальцы от своей хламиды. — Мы на месте. — Куда вы меня привели? — чуть дрожащим голосом спросила женщина, осторожно осматривая местность. — Не хочу, чтобы у тебя остались плохие воспоминания об этом вечере. Пойдём, я покажу кое-что тебе. Я не варвар, ворующий девушек с праздников, — Аполлон передвинулся так, чтобы женщина могла опереться на его правую руку. — Идём. Осторожно подойдя к кромке воды, Аполлон отпустил руку спутницы, и, отстегнув фибулу, расстелил хламиду, предлагая жестом сесть. — Сними сандалии. Вода сегодня тёплая, — посоветовал бог, расстёгивая ремни и вытягивая ноги вперёд так, чтобы волны накатывали на стопы. — Я поверю вам на слово, — коротко ответила женщина, не торопясь следовать примеру Аполлона. — Смотри вперёд. Вода начала волноваться чуть сильнее. Издали послышался звук, похожий на крик ребёнка. Женщина напряглась, готовая в любой момент сбежать. В воде замелькали острые треугольные плавники, приближающиеся с большой скоростью. — Всё не так страшно, как ты думаешь. Смотри, это не дети, — Аполлон лишь улыбнулся, смотря на профиль спутницы. — Это… — Дельфины, — выдохнула потрясённо женщина, чуть подавшись вперёд. — Дельфины!.. Из воды выпрыгнули дельфины, крича и приветствуя своего покровителя. В неярком лунном свете они казались практически чёрными, отчего становились похожими на огромных гибких змеев, так легко и красиво появляющихся и исчезающих в водной глади. Дельфины плясали, кричали, требуя, чтобы мужчина и женщина на берегу подошли к ним, дали немного ласки и любви. Извивались, то приближаясь к берегу, то отдаляясь, зовя и маня с собой. Вскидывали гладкие головы с длинными носами и обнажали радостно зубы в приветствии. — Они прекрасны, правда? — Аполлон улыбнулся, наблюдая за детским восторгом, что так и застыл на лице спутницы. — Да, — женщина, широко распахнув глаза, чуть привстала, протягивая вперёд руку. — Очень. — Теперь-то снимешь сандалии? Тогда сможем немного подойти и даже погладить дельфинов. — Да, конечно, сейчас, — женщина опустилась на хламиду и принялась расстёгивать ремни. — Не забудь снять гиматий и поднять одежду хотя бы до колен. Так будет удобно идти, — посоветовал Аполлон, вставая и протягивая руку. — Конечно, сейчас. Отвернитесь, пожалуйста, — даже при лунном свете было заметно, как женщина покраснела. — Разумеется, — Аполлон послушно выполнил просьбу, слушая, как спутница забавно пыхтит, пытаясь снять гиматий и не помять. — Может, помочь? — Нет, нет, что вы, я справлюсь, — заверила женщина, судорожно прикидывая, чем бы ей закрепить полы одежды, чтобы та не мешала в воде. Если она выдернет несколько нитей из гиматия, то ведь ничего же страшного не будет?.. — Используй фибулы. Если надо, то я помогу закрепить одежду, — Аполлон пожал плечами, глядя на дельфинов в нетерпении бьющих хвостами по водной глади. — Я готова, — пеплос и хитон были подвязаны так, чтобы быть на уровне колен. И не мешает, и прилично выглядит. — Пойдём, — Аполлон крепко сжал горячую ладонь, чуть дрожащую то ли от страха, то ли от предвкушения, — и не бойся. Я удержу тебя, если вдруг ты не умеешь плавать. — Умею, — краска румянца не сходила с лица, и было не ясно, чего больше стыдится женщина — того, что обнажила ноги словно гулящая, или того, что находится в несколько компрометирующей ситуации? Аполлон не хотел думать об этом. В любом случае, новый брак ему не нужен, а доставить маленькую радость для той, что вряд ли выйдет ещё раз на поверхность, хотелось.***
— Что ты тут делаешь, Фобос? — Эрос недовольно покосился на брата, пришедшего так некстати. Только-только стало понятно, какую дозировку пыльцы применить для голубков, что гладят сейчас этих треклятых дельфинов, и опять!.. — Отец просил присмотреть, как идёт выполнение плана, — молодой мужчина с обезображенным лицом сел рядом. — Тебя что-то не устраивает? — Меня устраивает всё, как и всегда. Ладно, следи, надсмотрщик. — Значит, эту девчонку Феб отбил? Недурна собой, но не в моём вкусе, — скривился Фобос, рассматривая женщину. — Да, эту. Проклятье, ну когда уже? — заныл Эрос, что-то подсчитывая на пальцах. — Посыпал бы их уже пылью своей, да пошли бы домой, — заворчал Фобос, поняв, что старший брат будет ещё долго в засаде. И ведь не скажешь по этому толстяку, что тот может тоже часами сидеть, ожидая удобного момента для удара, как и Деймос. — Нельзя так быстро. Тогда же Аполлон побежит за отворотным зельем к Медее, — скривился Эрос. — Ты хочешь расстроить родителей? — Ладно, сиди столько, сколько надо. Я принёс по настоянию матушки тебе поесть и пожелание, чтобы всё завершилось удачно. Отцу скажешь, что я был с тобой до рассвета, — Фобос достал из-за пазухи небольшой узел с горшком еды и маленькой амфорой вина. — Я пошёл. — Куда? Опять в бордели Македонии? Я не буду снова договариваться с Асклепием, чтобы тот твои болячки лечил, — прорычал Эрос, развязывая ткань платка. — На сей раз лучше. В Афинах появились индийские гурии, — довольно причмокнул Фобос. — И не переживай, я уже забежал к Асклепию за парой мазей. — Хоть на это ума хватило. Иди давай, я прикрою перед родителями. — Ешь, и не обляпайся, толстячок, — хохотнул Фобос, перекидываясь в ворона и улетая. — Толстячок, — проворчал Эрос, зачёрпывая ложкой наваристое рагу из овощей и баранины. — Посмотреть бы на тебя при деле, так ведь не захочешь, сопляк малолетний. А это уже интереснее…***
— Они прекрасны, — женщина с благоговением касалась чуть шершавой кожи дельфина, радостно тыкающегося носом куда-то в подмышку. — Я никогда не думала, что они такие игривые. Как кошки. — Есть такое, согласен, — кивнул Аполлон, стоя чуть за спиной спутницы, и ловя её при каждом толчке. — И ещё они очень умные. Честное слово. Моряки иногда думают, что в тумане поют русалки и сирены, а это дельфины, подражающие песням людей. Это волшебно выглядит. — Как забавно. Никогда не думала, что люди настолько суеверны бывают. — Да. Иные готовы увешаться таким количеством амулетов, что порой и от женщины не отличить. — О да, про это я тоже слышала, — фыркнула женщина, осторожно поцеловав одного из дельфинов в лоб. Аполлон промолчал, не зная, что ещё сказать. С этой женщиной до странного хотелось молчать и радоваться её восторгу. На секунду даже захотелось почувствовать себя варваром, украсть эту женщину, сделать своей. Но здравый смысл подсказывал, что опять из этого ничего хорошего не выйдет. Ничего… А может?.. Нет. Забыть! …Но рука сама тянется, чтобы коснуться плеча спутницы, отбросить выбившийся локон из «афинской дыни», оставить свой след на мраморной белизне кожи… Целовать до нехватки воздуха в лёгких, до мошек перед глазами, до дрожи в ногах. Овладеть прямо сейчас спутницей, ведь они одни, и никто не придёт ей на помощь, хоть кричи, хоть нет… Остановиться! Аполлон судорожно сжал пальцы, не позволяя себе вольности. Он не имеет никакого права ломать жизнь женщины, что стоит перед ним. Он только покажет дельфинов, и всё… Создатели, как же хорошо, что он в ночной воде, и не видно ничего, что творится под его туникой! — Что это там, наверху? — спутница указала рукой в направлении Луны, начавшей ярко разгораться. — А, это кони Селены, — чуть охрипшим голосом ответил Аполлон, приходя в себя от наваждения, стоящего всё ещё перед глазами. — Кони? Я думала, что у неё нет никаких животных, кроме её кошек, — недоумение в голосе спутницы было неподдельным. — Они есть. И сейчас будет ещё кое-что красивое. Пойдём на берег, у тебя уже синие губы. — У меня есть имя, хоть вы его ни разу и не спросили, — фыркнула женщина, опираясь на поданную руку, и гладя в последний раз дельфина, разочарованно крикнувшего от такой несправедливости. — И какое же? — Ламия. Меня зовут Ламия, — спутница гордо расправила плечи. — Красивое имя, — Аполлон улыбнулся, глядя на забавно вздёрнутый нос. — И сколько же тебе лет, Ламия? — Шестнадцать. — Такая взрослая, и до сих пор не обручена? — удивлению Аполлона не было предела. Он думал, что она уже замужем или вдова, но что на выданье… Чудны дела ваши, Создатели. — Матушка кого-то подобрала, но мне это не слишком интересно. Люди всё равно живут меньше, чем боги, и, к сожалению, как показали разные истории с владыкой Зевсом и прочими, люди не всегда готовы адекватно воспринять подаренное бессмертие, — передёрнула плечами Ламия, останавливаясь и давая воде стечь с ткани. — Необычайно… трезвое суждение для столь молодой особы, — Аполлон был поражён столь циничным размышлением спутницы. — Позволь помочь. Только не дёргайся. Я просушу твою одежду, и после мы подальше отойдём, чтобы ты снова не промокла. Скоро надо будет возвращаться обратно на праздник. — Где мы вообще оказались? — поинтересовалась Ламия, старательно глядя по сторонам. — Мы на берегу Коринфского залива, — Аполлон создал кокон горячего воздуха вокруг Ламии. — Я иногда сюда прихожу, когда мне надо подумать или развеяться. — Понятно, — Ламия вздохнула: высыхающая одежда кололась, отчего хотелось снять её и закутаться в гиматий. Но если она в таком виде вернётся на праздник, то точно не избежать проблем с матушкой и владыкой Аидом. — Поверь, мы не делаем ничего дурного. Если потребуется, то любая повитуха сможет подтвердить, что с тобой всё в порядке. Прости уж за откровенность, — Аполлону впервые за всю его жизнь стало неловко, и было непонятно, отчего больше — от того, что разговор стал более откровенным, или же от чего-то другого, что неуловимо витает в воздухе, но не находит слов для выражения?.. — Благодарю за проявленную заботу о моём благополучии, — Ламия не удержалась от шпильки. — Позвольте мне пройти вперёд и одеться, одежда уже сухая. — Да, конечно, — Аполлон поспешно перенаправил кокон на себя. — Я также отвернусь. — Я правда вам очень благодарна за вечер. Вы спасли меня от Ареса и смерти от скуки, — Ламия поспешно разрывала нити, которыми подвязала полы хитона и пеплоса. Закутаться в гиматий было делом минуты, как и накинуть часть покрывала на голову, прикрывая волосы, растрёпанные ночным бризом. — Не стоит благодарности, правда, — кажется, он пришёл в себя настолько, чтобы не показывать возбуждение от близости молодой женщины. В конце концов, он взрослый, солидный, и трезвомыслящий бог, а не вечно похотливый пан или безусый юнец! … Но он не может произнести ни слова, глядя в глаза напротив, в лунном свете из цвета дыни ставших серебряными. Тонкие губы шевелятся, но не произносят ни звука! Неужели он оглох?.. … Над головой проносится топот коней, выбивающих чёткую дробь, и осыпающих серебряной пылью. Ламия испуганно вскинула руки, будто желая закрыться от несущихся над головой зверей. Закричали дельфины, приветствуя новых товарищей по игре, с радостным ржанием прыгнувших в воду с громким плеском за спиной… — Нет! — прохрипел Аполлон, перехватывая тонкие запястья без каких-то украшений и прижимая к себе Ламию. — Нет. Они не причинят вреда. Слышишь меня? — Они… Я… Простите… — залепетала ошарашенная женщина, часто моргая и пытаясь прийти в себя. — Всё хорошо, — зашептал Аполлон, утыкаясь носом в макушку Ламии, и вдыхая аромат дыни. — Всё хорошо. Они лишь прыгают рядом, но никогда не спускаются на землю. Максимум — в море. — Почему? — Ламия, пришедшая в себя отстранилась от Аполлона, осторожно сбросив кольцо рук с плеч. — Если кони Селены спустятся, то люди их быстро разберут на составляющие для эликсиров, — пояснил Аполлон, убирая руки за спину. — Это не просто кони, это единороги. Они были здесь задолго до нас всех, даже до Махий. — Вот как, — Ламия обошла спутника, встав у самой кромки воды. — Теперь понятно. Мне жаль, что никто не может видеть их красоту. — Но лучше так, чем оказаться в котле какого-нибудь недоучки, — Аполлон развернулся, радуясь, что пальцы почти не дрожат. — Тем более, что сейчас мы в пыли с их копыт. — Что?! — Не пугайся, пыль не грязная, не земная, — Создатели, что же он несёт такое? — Она чистая, и если хочешь знать, то пыль может усиливать эффект от зелий или заклинаний. Так что не отдавай потом одежду служанкам, перетряхни её сама. На тебе пыль не будет заметна, но чуть позже она станет серебряной, и… — Это… щедрый подарок от вас, — Ламия повернулась к Аполлону, всматривающемуся в игры дельфинов и единорогов. — И я не знаю, смогу ли я вас отблагодарить за него. — Поверь, мне не надо ничего. Пора возвращаться обратно, — Аполлон развернулся, и принялся отряхивать свою хламиду от песка. — Не обувайся сразу, иначе сотрёшь ноги. — Как скажете, — Ламия последовала примеру, и собирала сандалии, брошенные рядом. Пальцы почти не гнулись, игла фибулы никак не хотела вставать на своё место. … Но как же хочется на неё наброситься! Он должен коснуться губ, глаз, лица… Должен…