We Are the Little Things That Live in the Trees

      Руки Уилбура тепло лежали на бёдрах Квакити, а подбородок — на его плече, пока тот пытался сосредоточиться на складывании только что высушенного белья. На самом же деле сердце Квакити всё ещё бешено колотилось, а мысли представляли собой беспорядочную мешанину из счастья и потрясения. Ему казалось, что он наконец-то собрался с мыслями, а потом Уилбур что-то шептал ему на ухо и он снова терял голову.       Он словно жил в каком-то сне, не желая просыпаться. Всё, о чём он когда-либо мечтал теперь было у него на ладони, и это было невероятно.       Уилбур целовал его при каждом удобном случае, и какое-то время Квакити не был уверен, что вообще закончит с бельём. Но каким-то образом он справлялся даже когда руки кудрявого почти не покидали его. Это сводило с ума, и всё, чего он хотел — вернуться наверх, забраться под одеяло и обнимать того до тех пор, пока им не придётся вставать утром.       — Знаешь, — сказал Уилбур, когда Квакити запихнул высушенную одежду обратно в импровизированную корзину для белья, — ты так и не вернулся в комнату за моей одеждой.       Квакити с насмешкой отстранился от него и направился к лестнице, неся в руках мусорное ведро, наполненное бельём. Уилбур поспешил за ним, не желая, чтобы тот скрылся из виду.       — И что теперь, только потому, что ты пару раз меня поцеловал ты думаешь, что я теперь твоя домохозяйка?       — Ну я же купил тебе кольцо, — Квакити снова посмеялся и покачал головой, почувствовав, как Уилбур проводит пальцами по коже его шеи в поисках шнура, который когда-то там находился.       — Где оно, кстати?       — У меня в кармане, — ответил Квакити, стараясь не вздрогнуть от прикосновения. Он должен был начать привыкать к этому. Уилбур был достаточно тактильным ещё до того, как они признались друг другу в своих чувствах, но Квакити всё ещё смущался. И если быть честным, его это вполне устраивало. Он не был против того, как Уилбур заставлял мурашки подниматься по его коже от каждого мягкого прикосновения.       — Ты будешь действительно носить его? — спросил Уилбур, в его вопросе слышалась надежда. Квакити улыбнулся.       — Ты будешь смеяться надо мной, если буду? — он не ответил, хотя прекрасно знал, что кольцо вернётся на его палец ещё до того, как они выедут из дома утром.       — Возможно, — признался Уилбур, когда они вместе вошли в лифт. Его рука обвилась вокруг плеча Квакити и притянула ближе, пока они не стали бок о бок, и Уилбур нежно поцеловал того в висок.       Квакити прижался к нему сильнее, закрывая глаза от чистого удовольствия, которое так неожиданно ворвалось в его жизнь. Он всё ещё не мог прийти в себя. Он не мог поверить, что Уилбур испытывал к нему те же чувства, что он считал Квакити кем-то большим, нежели просто другом. Он знал, что это будет ощущаться немного странно, по крайней мере первое время, пока они будут пытаться ориентироваться в своих новых отношениях, но казалось, словно так и должно было быть всегда. Поцелуи, прикосновения, признания шёпотом, хихиканье между фразами, мурашки по коже.       Это было комфортно, и Квакити повернулся так, чтобы снова прижаться к губам Уилбура. Тот удивлённо промычал, его глаза слегка расширились, а затем закрылись, и он расслабился. Лифт просигналил о прибытии слишком рано, заставив их отстраниться друг от друга, но Квакити мог бы оставаться в этом маленьком пространстве навсегда, если бы ему позволили.       Уилбур улыбнулся, когда они вышли:       — Не могу поверить, что мы не делали этого раньше. Серьёзно, почему мы не целовались всё это время?       — Потому что мы оба не знаем, как говорить о своих чувствах, — Квакити пожал плечами и повёл их по коридору к комнате, дверь которой Уилбур открыл ключом, распахнув её.       Пока Квакити укладывал одежду обратно в чемодан, Уилбур явно задумался. Они дружили достаточно долго, чтобы Квакити знал, когда тот хочет что-то сказать, знал, когда у него что-то на уме, и хотя последний год он только предполагал и держал свои вопросы при себе, он не собирался возвращаться к этой привычке теперь, когда они стали чем-то большим, чем просто друзья.       — В чём дело, Уил? — спросил Квакити, застёгивая чемодан, ставя его на пол и садясь на край кровати.       — В чём дело?       — Я знаю, когда тебя что-то беспокоит, и мы больше не будем хранить друг от друга секреты после того, что только что произошло. Давай, — он похлопал по месту на кровати рядом с собой, — сядь и расскажи мне.       Уилбур нахмурился, но не стал отрицать, что его что-то мучает. Вместо этого он тяжело вздохнул и, повинуясь указаниям Квакити, сел рядом с ним достаточно близко, чтобы их плечи соприкасались. Квакити положил руку ему на ногу, чтобы тот знал, что он рядом и не отвернётся от него, что бы ни было сказано в следующий момент.       — Я просто… — Уилбур сглотнул, прервавшись. — Я просто не хочу— не хочу тебя разочаровать.       Квакити нахмурил брови.       — Как ты можешь разочаровать меня, Уилбур? Чего ты боишься?       Лицо того выглядело несчастным, и Квакити готов был сделать или сказать всё, что угодно, лишь бы снова увидеть там улыбку. Но сейчас Уилбур нуждался в его тихом комфорте. Как только Квакити поймёт, в чём корень проблемы, он будет знать, как с ней справиться. По крайней мере, он надеялся на это. Если Уилбура беспокоили лишь какие-то сомнения в себе, то он был уверен, что сможет переубедить того. Он был уверен, что сможет доказать Уилбуру, что в мире нет ничего, что могло бы его разочаровать. Ничто из того, что мог бы сделать Уилбур, не испортит ему настроения, в котором он сейчас находился.       — Я просто не хочу— не хочу... ничего делать. По крайней мере, не сейчас. Может быть, ещё долго, и я не хочу, чтобы ты ожидал чего-то, чего я не готов тебе дать, — Уилбур смотрел на него, приподняв брови, его глаза с ужасом следили за реакцией Квакити. — И я знаю, что это может быть очень важно, и я прекрасно понимаю, если это что-то изменит. Но пока всё не настолько— серьёзно... Смотри, я просто хотел выложить всё как есть, и раз уж мы сегодня решили признаваться во всём, я подумал: "а почему бы и нет?”. И просто ты мне очень дорог, и я очень боюсь всё испортить и расстроить тебя—       Квакити поднял руку, тем самым обрывая собеседника, но при этом уверенно улыбнулся, чтобы развеять тревогу, которую мог испытывать Уилбур.       — Ты заговариваешься, Уил.       — Прости, — извинился он, голос стал тише, его рука легла поверх руки Квакити и он глубоко выдохнул, пытаясь успокоиться.       Конечно, Квакити знал, о чём тот говорил. Он догадался ещё до того, как Уилбур что-то сказал, но он был рад, что понял. Он больше не хотел, чтобы между ними были какие-либо секреты. Он не хотел, чтобы Уилбур или он сам когда-либо ещё что-то скрывали. Они и так потеряли слишком много времени, а Квакити собирался сделать так, чтобы было понятно, что беспокоиться больше не о чем.       — Тебе не за что извиняться, — начал он, сохраняя спокойный и уверенный тон. Он слегка повернулся на кровати, скрестив ноги так, чтобы можно было смотреть прямо на Уилбура. Тот последовал его примеру, и Квакити взял его руки в свои. — Честно говоря, мне всё это безразлично. Я хочу, чтобы ты был счастлив, Уилбур. Я хочу, чтобы тебе было комфортно со мной. То, что это— чем бы это ни было— произошло, не означает, что мы должны вести себя как-то иначе. Если ты хочешь, чтобы всё было так же, как последние два года, только с дополнительными поцелуями и объятиями, то я не против. Если же ты хочешь… — Квакити сглотнул, пытаясь заставить себя произнести слова, которые он, честно говоря, не хотел говорить, но Уилбуру было важно их услышать. — Если ты хочешь оставаться открытым для—       — Нет, — отрезал Уилбур, качая головой. — Нет, я не хочу быть ни с кем другим. Я хочу только тебя.       Квакити никогда бы не признался, какое облегчение принесли ему эти слова, но всё же он сказал:       — Хорошо, потому что я тоже.       Уилбур улыбнулся, наклонился вперёд и нежно прикоснулся лбом ко лбу Квакити, и его радость была заразительна. Казалось, с плеч пассажира сошло всё напряжение, и пока он был счастлив, Квакити не мог просить ничего большего.       — Я это к чему, — продолжил он, когда оба с облегчением выдохнули, — меня устроит любое твоё решение. Если ты хочешь подождать, то мы подождём. Если ты вообще никогда не захочешь идти дальше, я тоже против не буду. Я никогда не буду давить на тебя, Уил. Я не Салли.       При упоминании её имени Уилбур замер, а его улыбка превратилась в пустую гримасу. Квакити знал, чего тот боится, знал, через что ему пришлось пройти с ней. Он был там в ту ночь, на вечеринке, видел Уилбура в его самые худшие моменты. Он видел, как женщина, с которой он встречался пару месяцев, продолжала давить на него, продолжала подливать ему выпивку, продолжала изображать из себя жертву, когда Уилбур не давал ей того, чего она хотела.       Изначально они планировали пойти на вечеринку вместе, но Салли устроила такой скандал, что Квакити отказался, даже когда Уилбур продолжал с ней спорить. Ему не хотелось вставать между ними, он уже видел, до какого изнеможения может довести себя Уилбур, когда пытается добиться своего. Эта вечеринка не стоила всего этого стресса.       — Пойдём вместе в следующий раз, — пообещал он и позволил Уилбуру выйти за дверь, подавленный. Он переоделся в пижаму и устроился перед телевизором, но не обращал на него особого внимания. Он бездумно листал что-то в телефоне, делая вид, что немного расстроен, ведь его друг развлекается без него. Он действительно ненавидел Салли. Всегда ненавидел, о чём много раз говорил Уилбуру. Он всегда считал, что тот заслуживает лучшего, чем она, но в конце концов выбор должен был сделать сам Уилбур. Квакити мог быть рядом с ним только тогда, когда это было нужно.       И нужно было той ночью.       Он помнил звонок от Сапнапа очень чётко. Помнил, что был озадачен, потому что какого чёрта Сапнап звонит ему. Насколько он знал, он и Карл тоже были на вечеринке. Они должны были веселиться, танцевать и пить со своими друзьями. Почему же он звонил именно Квакити?       У него появилось неприятное ощущение в животе, и он тут же ответил на звонок.       — Уилбур выглядит не очень хорошо, — невнятно проговорил Сапнап, крича так, чтобы Квакити мог услышать его сквозь оглушительную музыку. — Он много выпил, бро. Они с Салли ругаются. Ты должен забрать его. Сейчас.       Квакити обулся за считанные секунды. Он схватил ключи и вышел из комнаты общежития ещё до того, как Сапнап успел положить трубку. Он не стал терять времени, он не задавал никаких вопросов. Он не думал о том, какие проблемы возникнут между Салли и Уилбуром. Честно говоря, ему было всё равно. Он услышал, что Уилбур нуждается в нём, и этого было достаточно, чтобы его задница, одетая в пижаму, поехала на костюмированную вечеринку посреди ночи.       По прибытию, он пробивался сквозь толпу пьяных студентов, повсюду разыскивая своего друга.       Он нашёл Уилбура пьяного, развалившегося на стуле в уединённой боковой комнате, с Салли на коленях.       Квакити кричал на неё до тех пор, пока у него не пересохло горло. Он устроил самый большой скандал, на который только был способен. Люди заглядывали в комнату от того, насколько громко звучал его голос, пока он разрывал её на части, пережевывал и выплёвывал. Он не помнил, что именно говорил, только то, что было много ругательств и оскорблений в её адрес. Она расплакалась, выбежала из комнаты и ушла с вечеринки со стекающей по щекам тушью. Она всегда играла роль жертвы. Всегда выставляла всех плохими.       Ему давно уже было всё равно.       Квакити помог Уилбуру встать. Тот прислонился к нему, когда Квакити выводил его из комнаты. Они медленно и осторожно пробирались сквозь толпу. В какой-то момент Квакити заметил, что Сапнап с тревогой смотрит на них обоих. Он слегка помахал рукой и кивнул в знак благодарности. Он не знал, что было бы, если бы тот не позвонил ему. Да и не хотел об этом думать.       Каким-то чудом Квакити удалось усадить Уилбура в джип, но прежде чем он успел закрыть пассажирскую дверь, Уилбур вцепился в рукав его кофты.       — Кью?       — Да, я здесь, приятель. Всё в порядке.       — Хорошо, — Уилбур улыбнулся, его глаза закрылись, и пальцы разжались, отпуская кофту. Квакити захлопнул дверь, обошёл машину и забрался внутрь.       Он и по сей день не знает, как Уилбуру удалось вернуться в общежитие и не блевануть в машине, но ему это удалось. Удалось выбраться из машины, прежде чем его вырвало на парковке. Квакити всё это время был рядом, придерживая его кудрявые волосы и поглаживая плечи круговыми движениями.       Им потребовался целый час, чтобы подняться в комнату Уилбура, и по пути им приходилось часто останавливаться, чтобы тот мог передохнуть, поймать равновесие или пробормотать, как ему жаль. Квакити был терпелив, внешне спокоен, но внутри он был вне себя от ярости. Он с трудом держал себя в руках, с трудом сохранял это спокойствие, в котором так нуждался Уилбур.       Он просто хотел пойти туда, найти Салли и сделать так, чтобы она больше никогда не приближалась к Уилбуру. Того, что он сказал ей на вечеринке, было недостаточно. Ему нужно было, чтобы она поняла: если она хоть раз выдохнет имя Уилбура, он заставит её пожалеть об этом.       Но он не мог оставить Уилбура. Не сейчас. Никогда больше.       Он уложил его на кровать, снял ботинки, его покрытую рвотой рубашку и переодел во что-то чистое. Тёплым мокрым полотенцем он вытер с его лица засохшие слёзы и сопли, после чего доставая из кармана Уилбура телефон и ставя его на зарядку. Принёс чашку воды и немного таблеток. Перевернул того на бок, поставил мусорное ведро рядом с кроватью и укрыл одеялом.       Квакити не знал, как много Уилбур вспомнит из этой ночи. Не знал, как много ему придётся объяснять, когда тот проснётся утром. Однако он ни разу не подумал о том, чтобы бросить Уилбура вот так. По дороге в общежитие он решил, что останется с ним до тех пор, пока не убедится, что с ним всё в порядке.       Он устроился на полу возле мусорной корзины, включил Нетфликс и стал смотреть что-то случайное в непонятном ему оцепенении. Телефон Уилбура зазвонил один раз с тех пор, как снова включился, и, как только Квакити увидел, кто это, то снова отключил его. У него возникло желание заблокировать её, но, опять же, это уже было решение Уилбура.       Где-то под утро Квакити, видимо, уснул, потому что не успел он опомниться, как Уилбур уже тряс его за плечи, спрашивая, что, чёрт возьми, произошло прошлой ночью.       Квакити рассказал.       В тот вечер он оборвал все связи с Салли после долгих слёз, смятения и отвращения. Квакити не отходил от него ни на шаг, обнимал и говорил, что всё будет хорошо. Они заказали еду и смотрели любимые мультфильмы Уилбура.       Квакити уехал только на следующее утро, Уилбуру пришлось практически выталкивать его за дверь, раз за разом уверяя, что всё в порядке. Он был в порядке, переоденься в чистую пижаму и возвращайся после того, как примешь душ.       После этого Уилбур на некоторое время перестал пить, и Квакити с удовольствием сопровождал его в этом. Так они нашли время, чтобы спланировать путешествие, в котором и были сейчас.       Так они и оказались сидящими друг напротив друга, руки сомкнуты, губы покраснели от поцелуев, сердца бились одновременно.       Квакити никогда бы не подумал, что всё это дерьмо приведёт к чему-то настолько прекрасному, настолько удивительному, настолько блаженному, как то, чем они сейчас делились.       Уилбур всё ещё хмурился, но, закрыв глаза, он выпустил весь негатив с глубоким вздохом. Он наклонился вперёд и положил голову на плечо Квакити. Не раздумывая, тот обнял его за плечи и притянул ближе, так что Уилбур практически сидел у него на коленях.       — Спасибо, — вздохнул тот.       — Я серьёзно, — сказал Квакити. — Если я когда-нибудь сделаю что-то, что тебе не понравится, просто скажи мне. Мы поговорим об этом. Ты никогда, никогда не сможешь разочаровать меня, Уилбур, и мне нужно, чтобы ты это понял. Я просто счастлив, что ты меня поцеловал.       Уилбур рассмеялся, его руки обвили талию Квакити.       — И я сделаю это снова.       — Да? Докажи это.       Уилбур отстранился ровно настолько, чтобы поднять голову с плеча Квакити и дотянуться до его губ. Это всё ещё не было похоже на реальность. Казалось, рано или поздно Квакити проснётся и захочет вернуться в этот сон. Но сон не проходил. Не было и резкого пробуждения.       Был только сладкий вкус Уилбура на его языке. Тёплое ощущение его рук. Запах пота, пыли и смолы, всё ещё прилипающий к их коже, был самым манящим из всех, и Квакити не променял бы это ни на что на свете.       Уилбур повалил его на кровать, навис над ним и позволил своим рукам блуждать по бокам тела Квакити. Руки водителя запутались в волосах Уилбура, пальцы пробирались сквозь бронзовые кудри так, как им всегда хотелось, а поцелуй становился всё глубже.       Он знал, что в конце концов им придётся расстаться. Знал, что им придётся оторваться друг от друга, чтобы перевести дух, встать и принять душ, чтобы оставить этот отель в зеркале заднего вида, продолжая свой путь. Знал, что и само путешествие подойдёт к концу, что Уилбуру придётся возвращаться домой через океан. Знал, что однажды они закончат колледж, найдут работу и возможно останутся вместе. А возможно и нет.       Но сейчас Квакити держал Уилбура в своих объятиях и не собирался отпускать его в ближайшее время.       Этого было достаточно.       Уилбура всегда было достаточно.