Он выбрал меня

Начнет выпытывать купе курящее Про мое прошлое и настоящее. Навру с три короба, пусть удивляются. С кем распрощался я, С кем распрощался я, С кем распрощался я, С кем распрощался я, Вас не касается.

Некоторые разлуки случаются, как ни майся, как ни кайся. Искать, за что зацепиться, глазами изучать всё подряд, кроме объекта, уставившегося на тебя с толикой невыразимой тоски. Жалеть о принятом решении и позорно хотеть пойти на попятную, лишь бы оставить всё, как есть. Гарри ожидал, что Том либо устроит из его отъезда в Хогвартс целое представление, либо даже не заметит его, окутанный своими многочисленными делами. Но Том поехал с ним на Кингс-Кросс, чтобы постоять под чарами Невидимости и в оцеплении из Пожирателей. Я не святой, и иногда мы не совпадаем, только взять себя в руки я смогу, если руки – твои. Том смотрел на него молча, обдумывая, поддерживая, дополняя. Скучая. Уже заранее, хотя всегда предвосхищал все эти чувства, всегда знал, когда нужно уйти или выгнать, всегда превозносил разум как абсолют, а чувства как рудимент в своем конкретном случае. Казалось бы, уедет мальчишка и всё, из головы – вон, можно будет заняться делами, что заждались, дымятся-томятся. Пожиратели кровью не кормлены, аппарат правления не вычищен, страна до сих пор на коленях, грязнокровки плодятся, олигархия обижена. Так чего ж ты стоишь тут, в рученьки белы вцепился, не надышишься на прелесть свою? Как Кощей над златом чахнешь, прямо под взглядами верных соратников, что, ни будь дураками, всё поняли и уже готовятся скандировать два имени вместо одного, только прикажи. Влюбился? Да, они отсняли несколько пилотных серий, да, это было интересно, даже волнующе... Нет, не по возрасту уже, не по статусу, не по возможностям уже, в конце концов. Давно он уже упустил свой вагончик последней трансформации сознания под другого человека, давно цельный, могучий, неоспоримый. Летит на встречу звездам, не путая педали, но привязанность спорая, глубоко эгоистичная не даёт оставить позади всего-то одного пацана. Сказать ему? Нет, всё равно, что перешагнуть через гордость, через самого себя и все свои слова за столетие, а там еще немного – и пиздец – все сказки Дамблдора оказались правдой. Но он будет скучать. Уже скучает. Гарри почувствовал, как его подрагивающие руки сжали сильные, уверенные ладони и вздохнул. Куча слов, которые надо бы сказать, вопросов, которые надо бы задать, а он молчит и дышит, что, в общем-то, уже хорошо. — Убивай своим молчанием, накажи своим отсутствием, побеждай своей улыбкой, – сказала ему Белла перед выходом. — Тебе нипочем флюгер толпы, когда у тебя за спиной сам Темный Лорд. Но Поттер, закаленный от всеобщего мнения, её красивые слова принял на счет Темного Лорда, так что отсутствием будет наказан, скорее всего, он сам. Морально готовясь пиздеть на все лады о сложившейся ситуации, он хотел одного – остаться. И что-то сказать. Хоть что-то. — Пора, Повелитель, – напомнил им о существовании реальности Барти. — Не волнуйся, – отчетливо произнес Лорд, глядя в глаза заметавшемуся Гарри. — Не переживай, будь тверд в своих словах, но не нарывайся зря. Что бы ты ни сказал или ни сделал, мне ты не навредишь, но я могу не успеть защитить тебя. Мои люди будут за тобой присматривать, помни об этом и ничего не бойся. В школе будут перемены, узнаешь о них от Северуса, – он скользнул по лицу Гарри взглядом и добавил уже мягче. — И не позволяй своим ушам слышать то, чего не видели твои глаза. Увидимся, солнце. — Увидимся... Гарри вдохнул, собираясь сказать что-то еще, но Том уже повернулся к Пожирателям, делая знак об отмене скрывающих заклинаний. Незримый купол безопасности лопнул, и Гарри вывалился в мир. Ого, а это сильнее, чем кажется. Ладони, оставшиеся без подстраховки, мигом вспотели. Кругом замелькали лица людей, в голову врезались крики и предупреждающий гудок поезда. Рядом тут же оказался Драко Малфой. — Поттер, соберись, у тебя моська как у щенка, которого от мамки оторвали, – прошипел слизеринец, тыкая Поттера под ребра, чтобы он двигался к поезду. — Ебало, блять, поприличнее. Барти поставил рядом с ним чемодан и сжал на прощание плечо. Гарри зашагал сквозь толпу провожающих и опаздывающих. Скользя взглядом по поезду, он наткнулся на машущих ему из купе Рона и Гермиону и, наконец, осознал, что уезжает, мать его, на целый год! Ему точно нужно было что-то сказать... — Поттер, ну что ты опять встал-то? – страдальчески заломил брови Драко. — Ты понимаешь, что на вас все смотрят? Но Гарри уже не слушал, он, бросив чемодан, бежал назад, туда, где у самого выхода на платформу всё еще стояли Том и его люди. В висках стучал адреналин и правда о том, что он не может просто уехать. Не может не сказать ему, что будет скучать и ждать, и... Чёрт, слова такая ненадежная субстанция, да и голос подростковый, не предназначенный для таких перепадов, подведет, не донесет, не убедит... Он влетел в Тома на полной скорости, подхваченный знакомыми руками вынимающими души, лишь краем сознания замечая, как Долохов, выругавшись, снова не накладывает, а швыряет на них связку чар бог-знает-чего, лишь бы скрыть от целого города то, что им видеть не нужно. — Что ты... Гарри не дал ему возмутиться. Красиво выгнувшись, он порывисто поцеловал Тома на глазах всего Ближнего Круга, повисая в его руках. И как только на его щеку легла рука Повелителя, всё стало исчерпывающе ясно избранным свидетелям. Доверчивые объятия за плечи и крепкий захват за талию, торопливые, жадные поцелуи – они сказали друг другу всё, что хотели. И тишина, громче грома и молнии. Воистину, вокзалы видели больше искренних поцелуев, чем церкви. — Милорд, поезд тронулся, – осторожно напомнила Белла. Реддл оторвался от Гарри, будто вынырнул. С горящим взглядом разжав пальцы, он чуть оттолкнул его от себя, кивая в сторону. — Иди, пацан. Быстрее! Гарри улыбнулся ему своей улыбкой грустного мальчика, пока Нарцисса спешно поправляла ему волосы и мантию и, развернувшись, вышел прочь из радиуса действия чар. — Что это было? Зачем ты к нему кинулся, придурок? – процедил Драко, пока они бежали к тронувшимся вагонам под взглядами окружающих. — Ты что-нибудь видел? – шепнул ему Гарри, забирая свой чемодан. — Нет, отец прикрыл тебя, как только ты понесся к ним. Что ты сделал-то? — Повел себя глупо, естественно, – улыбнулся Гарри, вскакивая на подножку. — Не отставай, хорёк! Замерев в тамбуре, он оперся о проем и высунулся наружу, выискивая взглядом Тома. Взгляд же зацепился за красноту аврорских мантий. Сердце пропустило удар, и Гарри едва не спрыгнул обратно на перрон, но Драко схватил его за шиворот. — Стоять, Поттер! Видишь, у Повелителя всё под контролем! Поезд набирал скорость и въезжал в туннель, чтобы покинуть вокзал, поэтому Гарри успел заметить немного. С щемящим сердцем он разглядел Тома, как тот разговаривает с кем-то в красном плаще, по обыкновению богатым языком слов и жестов. Вокруг него Пожиратели в боевой стойке целились в авроров, при этом захватив в качестве щита мирных. Почему-то Пожирателей было куда больше, чем запомнилось Гарри. Платформа скрылась за каменной, зачарованной стеной туннеля, и Гарри отпрянул, сжимая руки в кулаки. Стоило ему сесть на поезд, как все покатилось в пизду! — Спокойно, Поттер, они всё разрулят. Идём, нас ждут. Вопреки своим словам, Малфой и сам сбледнул с лица, очевидно, волнуясь за родителей, но уверенно пытался не подавать виду. Бодро схватив чемодан, он толкнул дверь в вагон, кивая Гарри следовать его примеру. Спрячем слезы от посторонних, печали нашей никто не понял. И слов не разобрать, когда в разгаре маскарад. Разойтись по разным купе, словно разорвать связь между светлым и темным. Непрочную, но такую важную, как подтверждение того, что всё решаемо, и они не просто враги, но недодрузья, люди, которые слишком близко подошли к разделительной линии. Гарри весь путь строил хорошую мину при хреновой игре, чувства не ампутировать, их нужно всего-то замаскировать, только с ложью всегда было плохо. Муть на душе от того, что сейчас происходит там, пока он в пути, застыла отвратительной пленкой, не давая успокоиться. Жар битвы или туман дипломатии происходили без его участия, и это давило на самоконтроль, шептало сорвать все стоп-краны в поезде и пешком нестись назад. Дверь знакомого купе дрожала от тряски разогнавшегося поезда и разговоров шумной компании внутри. При соприкосновении дрожи механической с дрожью нервной, едва не произошел взрыв. — Гарри! Наконец-то! Не в силах морально участвовать в обмене человеческим, Гарри терпеливо выждал все объятия и приветствия, и устало рухнул на сиденье, кинув в ноги Рону чемодан. — Ну, как дела? — Вы видели, что случилось на платформе? Когда появились авроры? — Как раз когда ты побежал к поезду с Малфоем, – ответила Джинни. — Наверное руководство вокзала вызвало, или кто-то из провожающих. Хотя, Пожиратели похоже всего лишь вас с Малфоем провожали, и никому не... — А надо было дождаться, когда им надоест провожать, и захочется схватиться за палочки? – скептически прервал её Невилл. — Скорее всего вызвали тогда, когда ты побежал к ним второй раз, все тогда просто охренели от такой внезапности. — А зачем ты побежал, Гарри? — А вы ничего не видели? – прикинулся дурачком Гарри. — Нет, со стороны казалось, что Малфой что-то сказал тебе, и ты кинулся назад к Лорду. Пожиратели скрыли вас чарами, и все испугались, что он похитил тебя с вокзала. Наверное, от этого и авроры, – пожала плечами Гермиона. Гарри прикрыл глаза, стукнув по колену кулаком. Ну вот и расплата за дурость, дебилёныш! Поднасрал ты своему суженному, герой ряженный! — Да так, надо было сказать кое-что... Тут в купе раздался пораженный вздох, и Гарри открыл глаза. Перед ним сиял Патронус-Василиск, одним своим видом внушая трепет. Василиск раскрыл пасть, и в купе разлился тягучий, гипнотический баритон с весьма узнаваемыми интонациями. - Выдыхай, солнце, все живы. И камень с души пал, плечи расправились, захотелось смеяться и обнимать всех разом. Гарри расплылся в улыбке, провожая растворяющийся в предзакатных лучах Патронус, как родную кровинушку. — Гарри? – осторожно, как перед ужасающим воплем, спросил Невилл. — Это что был Он? — Ну да, – с видимым облегчением ответил Гарри. — Мне послышалось со страху, или тебя Тот-Кого-Нельзя-Называть солнцем назвал? – высоким голосом спросил Симус. — Да у него просто мане-е-ера такая, – ответил за друга Рон, подмигнув Поттеру. — Кстати, о манерах, это походу к тебе, дружище. Он кивнул на дверь, за которой показался Драко. — Поттер, в общем... — Я знаю, Драко, спасибо, – доверительно кивнул ему с улыбкой Гарри. — Да? – удивился блондин, вскинув брови. — Ну... Ладно. — Я в этом мире магии уже всякого дерьма повидал, – проводил взглядом закрывшуюся за слизеринцем дверь Дин. — Но заткнувшийся на полуслове Малфой, и ласковый темный маг – это просто чудеса, блин. — Да что ты вообще знаешь о темных магах, братан? – развеселился Рон. — Может быть, в Кодексе Темных Магов принято раздавать лучезарные улыбки и отвешивать комплименты, прежде чем наматывать на палочки кишки в собственном соку? — Бля, ну тогда Локонс был Темным почище самого Того-Самого, – передернул плечами Симус. — Хэй! – воскликнула Гермиона. — О, у тебя еще есть к нему чувства? – поиграла бровями Джинни, толкая подругу на Рона. — Поди гоняешь к нему в Мунго каждые каникулы? — Уважаемый профессор Локонс, вы этого не помните, но вы сделали мне предложение стать вашей женой, и теперь мы вместе боремся за права домовиков по всему миру и пишем об этом книги! – вдохновенно затараторил Симус, пародируя Грейнджер. — Домовики всех стран, объединяйтесь! — Да ну вас, придурки, – возмущенно надулась Гермиона. — Так, Локонс уже не котируется, кто же тогда? – хохотнул Дин. — Ну хочешь, я тебя с каким-нибудь Пожирателем познакомлю? – ухмыльнулся Гарри. — Взорвешь ему мозг на первом свидании своими ресёрчами. — Уж лучше сразу с Волан-де-Мортом! – потер ладони Рон. — Он тебе слово, ты ему – десять! Вангую, они подпишут перемирие через час! — Ну уж, ребят, Волан-де-Морта я беру на себя, это дело чести, – поднял руку Гарри, посмеиваясь. — Эй, мы можем отделаться малой кровью! — Это я, значит, малая кровь? – пихнула Рона Грейнджер. — Уизли, ты охренел? — Не, ну, а чё? – пощелкал пальцами Дин. — Гарри тоже может соблазнить Лорда, он у нас парень хоть куда! Поттер поперхнулся жвачкой и согнулся пополам, пытаясь кашлять и смеяться над эпичностью ситуации одновременно. — А чё, реально! – подхватил Симус. — Короче, Гарри, в следующий раз похлопай глазками, нагнись шнурки завязать, и тихой сапой подсунь договор о прекращении огня! А иначе, какой смысл там обитаться? Гарри хмыкнул и утер слезы от смеха. Действительно. И никакого нет смысла в этой жизни, кроме любви.