Драбблы и немножко нервно

— Душа моя, признавайся, — Игорь с наслаждением откинулся на сиденье и с улыбкой взглянул на сидящую за рулем Леру. Та и не подумала повернуть в ответ голову, сосредоточенно смотря на дорогу, — зачем ты нас на этот раз позвала? Ставить забор, колоть дрова, что там еще было в культурной программе в прошлом году? А, точно, разгребать завалы на чердаке? — Очень мило с твоей стороны сначала согласиться поехать, а потом уже спрашивать, на что вы подписались, — легко улыбнулась женщина. — Но в этот раз никаких подводных камней: отдых, шашлыки, можно на озеро сходить или в бассейне поплавать. С заднего сиденья разнесся невнятный шорох. Ланская бросила беглый взгляд в салонное зеркало и следующую фразу произнесла уже практически шепотом: — Сашу что, опять ночью муза посетила? Он всю дорогу не просыпается… — Сашу посетил жестокий самообман. “Еще одну серию — и спать” называется, — усмехнулся в ответ Балалаев. — Я часа в четыре вставал, наверное, так он меня упорно пытался убедить, что сна у него ни в одном глазу и вообще сейчас-сейчас, уже конец. — А ты? Мужчина пожал плечами. — А что я? Должен же в этом доме хоть кто-то взрослым быть. Пульт отобрал, телевизор выключил. Так это чудо заснуло, по-моему, не долетев до подушки. Машина мягко завернула к дому. Дождавшись, пока Лера припаркуется и выйдет из автомобиля, мужчина широко открыл двери, запуская в салон солнечный свет. Судя по мгновенно скривившемуся лицу Маракулина — тому такая вариация на тему “Проснись и пой” не очень-то понравилась. Но когда Игорь начинал причинять добро и наносить справедливость — уйти не удавалось никому. Протестующе застонав, Александр всё же поднялся на сиденье, ожесточенно потер глаза и зевнул так широко, словно пытался вывихнуть себе челюсть. — Очнулся, жертва смоленских вампиров? — по-доброму усмехнулся Балалаев. — Давай, подъем и в дом, я вещи достану пока. И не вздумай там в спячку укладываться! Даже под согревающими лучами полуденного июньского солнца открывать глаза у Александра получалось через два шага на третий. В смысле, когда обо что-то спотыкался — тогда глаза и открывались. — Здорово приезжим! — разнесся громогласный голос откуда-то со стороны забора. — Вы, что ли, новые хозяева, аль просто навестить приехали? Александр помотал головой, медленно приходя в себя. За оградой стоял по-настоящему большой мужчина, огненно-рыжий и в тельняшке. — Мы в гости… — собрав по черепной коробке остатки восприятия реальности, откликнулся артист. — А, ну понятно. Закурить не будет тогда, гость? — Не будет! — на плечо Маракулина опустилась женская рука. Тот оглянулся: Лера смотрела на нежданного визитера пристальным взглядом. — Он не курит, Вань, иди уже, куда шел. — Да что ты сразу ругаешься, хозяйка… Смотреть на попятившегося от хрупкой женщины амбала было забавно. Окончательно проснувшийся мужчина перевел на Ланскую вопросительный взгляд. — А это у нас Ваня — "профессиональный берун", как его в посёлке называют, — ехидно откликнулась та. — Кто поумнее и его давно знает, ну или с психикой покрепче — сразу его куда подальше шлет. А остальные готовы отдать все, что он просит, только бы отвязался… — Включая честь, совесть и девственность, я понял, — хмыкнул Александр. Подошедший сзади Игорь положил голову к нему на плечо и иронически прошептал: — У меня и к первым двум понятиям в твоем исполнении есть очень большие вопросы, дорогой. Но давай-ка поподробнее поговорим за третье... Находиться в доме из-за жары было совершенно невозможно. Но если Лера предпочла оккупировать бассейн и изображать в нём русалку, то мужчины, выпытав у неё направление, отправились на поиски разрекламированного женщиной лесного озера. А оно и правда было чудесным: чистое, с кристально-прозрачной водой, удобным песчаным берегом, а главное — тщательно скрытое от посторонних глаз. — Игорь, ну ты чего? — вынырнувший Александр тряхнул головой, да так, что его спутнику, уже успевшему стянуть с себя футболку и шорты, пришлось спешно отодвигаться: получить на разгоряченное тело капли кажущейся еще более холодной воды… бррр. — Иди сюда! Вода — огонь! — мужчина на секунду задумался и улыбнулся, признавая нелогичность своего высказывания. — Не хочу, Саш, — Балалаев подтянул колено к груди и опустил на него подбородок. — Попозже, может. Хочу прогреться как следует. — Такими темпами ты не прогреешься, а прожаришься! — Маракулин тяжело упал рядом, подставляя лицо пробивающимся сквозь кроны деревьев лучикам. Игорь опустил взгляд на знакомое до последней родинки тело, по которому теперь сбегали нахальные капли. Движение одной такой он даже проводил пальцем, отчего Саша моментально завозился, уворачиваясь от щекотки. Лишь несколько минут спустя Маракулин открыл глаза и поднялся на локтях, улыбаясь партнеру. — А хорошо, что мы сюда вырвались, да? — мечтательно протянул он. — Сто лет так нигде не были: чтобы ты, я… — мужчина прищурился, глядя куда-то наверх, — …и белка на сосне. — М? — Балалаев повернул голову, ища ту, что так нагло потревожила их уединение. Быстрый, словно украденный поцелуй в шею тут же доказал ему, что никакого хитрого животного рядом не было и в помине — только один не в меру хитрый Александр. Впрочем, одним поцелуем тот и не думал ограничиваться — зачем, если на километр вокруг никого, а Игорь — вот он, рядом, такой теплый, уже откинувший голову, чтобы дать ему лучший доступ… мужчина сдавленно зашипел от открывшейся ему картины. В такие моменты ему хотелось запереть партнера в самой высокой башне и охранять так, как не каждый дракон способен стеречь своё сокровище. Чтобы только его. Чтобы только с ним. Потому что никто больше не должен проводить руками по напряженным мышцам, запускать пальцы в волосы, чтобы притянуть Игоря к себе, ловить срывающиеся с его губ тихие стоны. Никто. Только он — ну и, может, этот солнечный луч. Но и тот — только в порядке исключения.