Драбблы и немножко нервно

— Скажи честно: ты издеваешься? — Александр стоял в дверном проеме, скрестив на груди руки. Взгляд его выражал что угодно, только не доброту и понимание. Ищущий что-то в шкафу Игорь прекратил раскопки, сел на пол и посмотрел на собеседника исподлобья. — Саш, ну а что мне, отказываться было? Кто мог предсказать, что Кирилл заболеет? Всего один концерт… — Один концерт — и двое суток из жизни с этими разъездами! Ты и так уже два месяца играешь вообще везде, я тебя вижу либо на сцене, либо спящим! — Это последний раз, обещаю… — убедительности в голосе Игоря явно недоставало. — Ну да. Конечно. Просто забавно выходит: значит, как я тебя в кои-то веки прошу время вместе провести — так ты все время занят; а как Рагулин звонит — ты к нему первым рейсом сбегаешь! Мне что, ревновать начинать? — Саш, ты больной? — глаза Игоря от этих слов забавно округлились. Он встал, подошёл к партнеру и попытался положить руку ему на плечо; тот возмущённо отстранился. — Ну что ты дергаешься, а? Давай хотя бы на вокзал вместе доедем. Понимаю, это вообще не то, чего ты ждал, но всё-таки… — он слабо улыбнулся. — Балалаев, не зли меня еще больше, я тебя как человека прошу. Я и так сейчас злой и нервный, — Маракулин прошёл мимо мужчины и опустился в кресло, показывая, чтобы ближайшую сотню лет из него не встанет. — Угу, а ещё последовательный донельзя, — пробурчал Игорь, выходя из комнаты. — Уезжаю — плохо, хочу время вместе хотя бы сейчас провести — плохо... в этом доме что, логику на жвачку обменяли?! Питер встретил мужчину на удивление ярким солнцем. Жаль только, что даже его согревающим лучам оказалось не под силу растопить угнездившуюся внутри обиду. Неужели Саша и в самом деле не понимает, как для него это важно? Еще и последний спектакль сезона… Ладно, может, он и в самом деле перегнул палку с занятостью. Чуть-чуть. Но это все равно не повод так возмущаться! После концерта в гримерке было многолюдно. Артисты не спешили покидать “Колизей”, понимая, что в следующий раз увидятся в таком составе только через пару месяцев. — Ты когда в Москву? На подлокотник дивана рядом с Игорем изящно опустилась Ланская. Тот привычно обхватил ее за талию и взглянул снизу вверх, прижавшись к боку женщины. — Завтра… на ночной поезд билетов не было уже, представляешь? — А самолетом? — Неохота. Так что вы сейчас на служебку, а я в гостиницу. Сил нет улыбаться и что-то из себя изображать. Лера в этот момент внимательно смотрела на экран смартфона. Не особо вслушиваясь в то, что он говорил, она взлохматила мужчине волосы и улыбнулась. — Прости, но твои планы чуть-чуть меняются. Пойдём со мной! Остановить её в такой момент можно было только бульдозером. Игорь послушно позволил вытащить себя на служебный выход вместе с остальными артистами. И всё бы было как обычно — фотографии, подписи, восторженные глаза фанаток — если бы сзади не раздался знакомый голос: — Игорь Владимирович, а своему самому преданному поклоннику автограф не дадите? Балалаев изумленно обернулся, не поверив своим ушам. Саша, в белоснежной рубашке поло, такого же цвета кедах, джинсах и черных очках стоял, прислонившись к стене “Колизея”, и сдержанно улыбался. Несколько минут спустя мужчины уже шли в направлении Фонтанки. И вроде бы ничего не поменялось: солнце так же ослепляло, почти что обжигая кожу прикосновениями — но именно в этот момент Игорь почувствовал, что у него в душе настало лето. Правда, оказалось, что это был еще не конец сюрприза. Пройдя по Аничкову мосту, Маракулин махнул рукой в сторону пришвартованного у причала справа небольшого катера. — Ты серьезно сейчас? — только и смог выговорить Игорь. Его спутник нервозно кивнул. — В честь чего, Саш? И это, да и вообще твой приезд? — Ты против? — глухо спросил тот, отворачиваясь. — Нет! — быстро произнес Балалаев, только сейчас понимая, как прозвучали его слова. — Я… счастлив. Очень. Просто не ожидал, понимаешь? — он запустил пальцы в волосы, не зная, как выразить весь тот сумбур, что творился внутри. — Пойдем уже, счастливчик, — взглянув на него, хмыкнул Александр. Кажется, Маракулин сделал все, чтобы им в этот вечер было спокойно и комфортно вдвоем: молчаливый рулевой, обменявшись с мужчинами рукопожатиями, скрылся в рубке и явно не намеревался покидать ее до самого конца. Катер, утробно заурчав, вышел на большую воду, даря Александру возможность взглянуть сразу на все лучшие достопримечательности Петербурга. Чем он и занялся, опершись на ограждение. А Игоря сейчас волновала только одна достопримечательность: подойдя к партнеру, он осторожно обнял его за талию и положил голову на плечо. Зарывшись носом в так знакомо пахнущие короткие волосы, он прошептал: — Спасибо. Ты правда замечательно всё придумал. И если бы ты знал, как я рад тебя видеть… — А я знаю, — ухмыльнулся Маракулин, разворачиваясь в его руках. — Видел, как у тебя неаристократично челюсть отвисла на служебке. Как будто тень отца Гамлета увидел. Полулёжа спиной на ограждении, Александр с прищуром смотрел в глаза собеседнику. А тот не мог поверить, что все это и правда происходит: его ждет не одинокий гостиничный номер, а любимый человек, улыбающийся, разомлевший на солнце. Которому можно провести пальцами по волосам, скользнуть по шее и утянуть того в глубокий прочувствованный поцелуй. Чьи губы, которые почему-то пахнут кофе, послушно разомкнутся, а сам он прижмется ближе и обхватит руками за спину, пробираясь под футболку. И можно, закрыв глаза, ловить чужое дыхание, пытаясь прикосновениями выразить ту переполняющую тебя нежность, которую никак не получается высказать словами… — Знаешь, — Игорь отстранился, улыбаясь, не в силах оторвать взгляда от зацелованных губ напротив. — Кажется, мне и вправду надо меньше работать… — Запомни эту мысль, — проворчал Маракулин, не открывая глаз. — Хорошая мысль. Не выкидывай её. Интересно только, с чего она тебе в голову пришла? — Я вдруг понял, что за работой упускаю жизнь…