— Чего ты боишься, Яков?
Этот вопрос застаёт врасплох, когда Немо находится непозволительно близко, что он ощущает размеренное дыхание на своей щеке. Чего он боится? Да всего помаленьку: змей, высоты, одиночества, смерти…— Главный страх.
— Предательство, — шепчет Яков, глядя в тёмно-алые глаза, почти не моргая. Он напугано накрывает губы ладонями, ведь не хотел произносить это вслух, но что-то всё-таки сподвигло. Рыжеволосый расслабленно улыбается, пальцем подзывая к себе… второго Немо. Он встал рядом, уставившись на того безжизненным взглядом, отчего Яков громко сглотнул, вызвав у более радушного усмешку. Вопрос до сих пор остаётся открытым: почему их двое и кто из них настоящий?— Я вижу, что ты обескуражен, но ещё не время.
— Прости, Яков. За спиной слышится щелчок, а сердце начинает отбивать ритм быстрее, чем обычно. Звук снятого пистолета с предохранителя невозможно спутать с чем-либо, особенно, когда холодный металл упирается прямо в затылок, заставляя кровь в жилах замереть. Яков хочет обернуться, взглянуть в чужие глаза и прочесть то, что в них скрыто, но громкий выстрел обрывает абсолютно всё. Яков раскрывает глаза, резко отрывая голову от мягкой подушки, прикасаясь к затылку, проверяя на наличие одной лишней дырки. Сознание медленно приходит в норму. Это был самый странный сон за всё время…***
Я разворачиваю из пищевой плёнки сэндвич из пекинской капусты и ветчины, сделанный сегодня утром перед школой, привлекая на себя внимание Якова, что до этого скучающе листал книгу под названием «Tell me your dreams». Пожимая плечами, я переключился на свой обед, но накрывшая тень с головой, не дала мне даже сделать один укус. Передо мной стояла Руби, спрятавшая руки за спину, приветливо улыбалась. Я дружелюбно улыбнулся девушке, а из-за её спины вышла Анна. Яков раздражённо цокнул языком, отворачиваясь от нас, утыкаясь обратно в книгу, всем видом говоря, что ему неинтересно участвовать в том, что они придумали. — Немо, — русоволосая смотрит прямо на меня, явно нервничая. — Слушай, у меня есть к тебе одна просьба, точнее, у Анны… — Ничего подобного, это твоя идея! — возмущается девушка, демонстративно топая ножкой, чем вызвала ещё большее раздражение у Якова, старающегося вчитаться. — Дамы, не спорьте, это моя идея. Из-за угла вышел вице-президент студенческого совета, присоединившийся к несчастным попыткам девушек о чём-то попросить меня. Он мягко кивнул мне, присаживаясь на край лавочки, сдвигая меня ближе к Якову, что насупился, обернувшись ко мне. Мы встретились взглядами, его лицо расслабилось, а дальше глупо пялились друг на друга несколько секунд, прежде чем Габриэль не продолжил свой монолог. — Так вот, я лично прошу тебя от лица всего студенческого совета помочь школьному ансамблю с подготовкой к новогоднему выступлению. Я лично убедился в том, что ты музыкант, а значит, сообразишь как помочь. — Подожди… — я нахмурился, обернувшись к Габриэлю, растерявшись. — Я не занимался музыкой очень долго, к тому же, это было фортепиано, а оно уже есть, — я кивнул на Анну, стоящую за спиной Руби. — Хочешь сказать, ты не сможешь занять место скрипки? Так и думал. Немо, нам больше некого просить. Анна на отрез отказывается пересаживаться с пианино на скрипку, хотя она умеет играть на ней, — он недовольно обернулся на девушку, но та, поджав губы, смотрела в противоположную сторону. — Ты не понимаешь, это повредит моей репутации. Анна Эванс, будущий великий музыкант и композитор пересела со своего родного пианино на скрипку! Неведомо! Смотря на девушку, меня не покидает ощущение, что она слишком высокого мнения о себе. Никто даже не заметит, если она временно пересядет на другой музыкальный инструмент, а жизнь на этом не закончится. — Вы понимаете, что я не смогу полноценно и профессионально играть на скрипке за один несчастный месяц. Я буду лишь вставлять палки в колёса и звучать отвратительно… — Я другого и не ожидала, — пробубнила Анна, но все присутствующие смогли уловить сказанное, одарив недовольством. Даже Яков. — А что? Руби обречённо вздыхает, стараясь решать всё на ходу. Было заметно, как она устала от навалившихся на её плечи проблем, ведь именно совет школы отвечает за репутацию учреждения. — В таком случае, я могу лишь предложить вам отменить музыкальное вступление. Мы начнём так. Анна резко оборачивается на президента, хватая за руку, умоляюще уставившись на неё. — Ты не можешь отменить! Я писала эту мелодию несколько месяцев, чтобы всё так легко обломалось? — Я бы не сказал легко, — протянул Габриэль, стараясь вглядеться в текст книги у Якова, что всё это время молча слушал, не вставляя ни одного слова. — Ученика жестоко убили, а убийцу всё ещё не обнаружили, — он переглянулся со своей сестрой, отчего мне стало неуютно и я ближе прижался плечом к плечу Якова, заворачивая сэндвич обратно в плёнку, пряча в рюкзак. — Мы можем сыграть трио! Я немного подправлю и всё! — Анна хлопнула в ладоши, продолжая умолять девушку. Глядя на это выступление, невольно заболела голова и захватила непонятная слабость, что захотелось спать. Я облокотился на колени, устало уставившись в пол, всё ещё размышляя над просьбой. Не было никакого желания занимать место убитого. У них точно нет больше претендентов на эту роль? Как бы мне не хотелось, что-то внутри подсказывало согласиться на эту авантюру, хоть я и понимал, что совсем не вытяну игру на незнакомом инструменте. — Немо, пожалуйста, — прошептал Габриэль возле уха, а я лишь сильнее сжал свои волосы между пальцев. — Вальтер… Отклонившись на стенку позади, я тяжело вздохнул, потирая лицо ладонями, тихо рассмеявшись. — Хорошо, я согласен, — оторвав руки от лица, я взглянул прямо на Габриэля. Яков с хлопком закрыл книгу, обернувшись в нашу сторону, не выглядя удовлетворённым от моего ответа. Я усмехнулся, внимательно всматриваясь в его бездонные глаза. Он заметно поёжился, невольно отведя взгляд. Можно считать, что я выиграл у него в его же игру. Анна удивлённо оглянула присутствующих, но заметив мой презрительный взор тут же отвернулась, поджав губы. Эта девушка и правда слишком высокого мнения о себе… Таких трудно спустить с небес на землю. — Я рад, что ты всё-таки решился, — успокаивающе протянул Габриэль, улыбнувшись своей сестре. Я раздражённо закатил глаза от его миловидного тона. Неужели кроме меня, никто не догадывается, что эта пара сиблингов что-то знают? Задержав взгляд на Якове, я невольно улыбнулся. Нет, он тоже понимает, однозначно. Понимает даже больше, чем можно предположить. Интересно даже, чем он так напуган в данную секунду?***
— Только веди себя прилично и не позорь меня перед друзьями, ясно тебе? — фыркает девушка, с недоверием смотря на меня. Она серьёзно думает, что я собираюсь позорить её? Нет, я собираюсь позорить их всех вместе, но чуть позже. Честное слово, я даже успел забыть о том, что всё-таки согласился на этот бред, а про репетицию, вместо последнего урока, так и вообще не вспоминал. Нет, серьёзно, где я был, когда это всё упоминалось? Я лениво киваю девушке, проходя за ней в музыкальный класс. Волнение накрывает сразу же, как я переступаю порог. Глазами бегло прохожусь по полу, будто бы на нём всё ещё разбрызгана кровь от недавнего преступления. Приобняв себя за плечи, невольно представляю себя на месте того бедолаги, что аж волосы на руках встают дыбом. Это всё ещё странно, что парня, который совсем никак не выделялся в школе, убили средь бела дня, так ещё и так жестоко. И через неделю после траура обратились ко мне. Уже совсем потерял нить событий, даже не предполагаю, кто может быть убийцей, кроме того, что он явно пытается преследовать меня… На мгновение вспомнилась та самая злосчастная записка, что выпала из тетради. Я поёжился, стараясь отбросить все волнительные мысли прочь. Интересно, Яков всё ещё держит её у себя? — Итак, мои дорогие друзья и коллеги, позвольте представить вам нашего нового скрипача, — девушка указала на меня, гордо задрав носик. — На скрипке играть он не умеет. Парень со светло-зелёными волосами удивился, странно осмотрев своего лидера, а чуть ниже, с зелёными глазами, слегка замялся. Стало неловко. Ужасно неловко и напряжённо. — Но он обещал научиться, — Анна вздохнула, проследовав к пианино. Меня просто бросили так и не объяснив что делать? Серьёзно? Издевательство какое-то. — Ладно, — вздохнул парень чуть пониже, подходя ко мне, ярко улыбаясь. — Меня зовут Том, а это Ганс, ты совсем не разбираешься в струнных инструментах? — Ну, в теории понимаю, но никогда в руках не держал. — Тогда, ты сможешь всё выучить, я уверен, — Том кивает мне в сторону скрипок где стоял второй парень, и я, наполненный решимость с его уверенности, следую за ним. Репетиция начинается не с того, как обычно, где они могли сразу проигрывать композицию, а с обучения базовой игры на скрипке и продолжается так почти час. Анна совсем не участвует и даже не заинтересована, она просто продолжает оттачивать игру на пианино. Придерживая скрипку, как показывал Том, я старательно пытаюсь водить смычком по струнам, иногда сбиваясь. Да и как бы я сейчас не старался, ноты звучали, мягко говоря, отвратительно. Уже начинаю медленно жалеть, что согласился. Всё было бы хорошо, пересядь я за фортепиано, а Анна на скрипку. — Ребята, приветик, — из-за двери выглядывает голова Руби, она тепло улыбается нам. Все присутствующие, в том числе и я, дружелюбно приветствуем её. — Я не сильно помешала? Она проходит внутрь, оббегая глазками всю комнату, анализируя, всё ли в порядке. Я прищурился, отставляя скрипку на подставку. Девушка подходит ближе, облегчённо выдыхая. — Я рада, что с вами всё хорошо, ребята, — она расслабляет плечи и спину, опираясь поясницей на пианино. Мне стало чуть легче, заметив, что Руби всего лишь волнуется за нас. — Столько всего навалилось за всё это время, ощущение, что я вот-вот сойду с ума. Ох, ладно, извините, что тут начинаю вываливать на вас свои проблемы. — Нет, всё в п-порядке, — Ганс подходит к президенту, натянуто улыбаясь. — Если т-тебе от этого л-легче… Заметно, как Ганс старается поддержать её, дабы ей хоть немного стало легче и то, как ему даётся это с трудностью. Руби мягко кивает, касаясь его плеча, но заметив ещё бо́льшую неуверенность, убирает руку, извиняясь. Всю приятную атмосферу резко обрывает громкое столкновение двери со стеной, а из-за угла появляется фигура высокого парня, гордо прошедшего внутрь. Руби резко выпрямляется, замечая братца, поправляя галстук, торчащий прямо из тёмно-синей жилетки. Прямо за Габриэлем входит Яков, с приподнятым настроением. Такое поведение озадачивает не только меня, но и сидящую за музыкальным инструментом Анну и Руби. — Приветики, мы вам… о, Руби, сестричка, ты что тут делаешь? — парень поправляет спадающую на глаза чёлку, оборачиваясь к Якову. — Вот тот, кого ты искал, дружище. «Дружище»? Мне сейчас не показалось, или он реально назвал его своим другом? Что произошло за один урок, на котором меня не было? Нет, Габи может назвать любого человека другом, братом, парнем, девушкой и так далее, но улыбающийся Яков… Такого феномена я видел… не видел. — Да, спасибо, — кивнул светловолосый, поправляя рюкзак на плече, подходя ко мне. — Вы закончили? Не против прогуляться до дома со мной? Габриэль довольно улыбнулся, стоя позади Якова, а Руби накрыла губы ладонями, удивлённо уставившись на нас. Я был не менее удивлён такому неожиданному приглашению… Только утром он был таким угрюмым, совсем не разговаривал, хоть и находясь всё это время рядом, а сейчас улыбается и зовёт с собой. Габи промыл ему мозги? — Если зовёшь, то я согласен, — я неловко усмехаюсь, пряча руки по карманам брюк. Габриэль положительно кивает, хватая сестру под локоть, утаскивает за собой прочь из класса. — Тогда пошли, — Яков склоняет голову в бок, глядя на меня. Не медля, я подхватываю рюкзак с пола, кратко прощаюсь с новыми друзьями, вылетая с другом из музыкального класса. Не знаю почему, но это предложение Якова будто зарядило меня энергией и хорошим настроением. Я в самом деле был рад наконец-то полностью провести время наедине с ним, зная, что никто из знакомых не потревожит. Нам давно было что обсудить и первое, что я так хочу рассказать, это про фиктивные отношения с Габриэлем. Ничего криминального за это время не происходило, хотя Яков иногда вёл себя странно, всячески стараясь как-либо задеть меня при Габи; без какой-либо брезгливости мог пить из одной бутылки и даже делиться своим обедом, когда я забывал свой. Всё это небольшое время, до «отношений» с его бывшим парнем, Яков всегда скептично относился к предложенной ему еде, не принимал то, что предлагают. Но со временем всё начало меняться, что не могло радовать. Мы с ним одновременно разные и одновременно одинаковые, в самом деле. Яков не доверяет людям, а я не доверяю самому себе. Когда мы познакомились, он начал стараться открыться мне, а я пытаться осознавать свои чувства и эмоции. Возможно, Яков двигается вперёд, но я стою на месте. Да, я чувствую раскрепощение рядом с ним; да, я чувствую себя в безопасности рядом с ним; да, я доверяю ему почти с первого дня; и да, я осознаю свои романтические чувства и глубокую привязанность к нему, но не могу. Просто не могу принять окончательное решение, ведь всё ещё не осознал самого себя. Для чего я живу? Зачем продолжаю заводить знакомства и морально привязываюсь к людям? В конце концов, что со мной происходит? На самом ли деле это тот диагноз, который мне диагностировал самый первый психиатр ещё в Мюнхене, или всё же проблемы с памятью в стрессовых ситуациях? Могу ли я вывалить такое на плечи Якова? Примет ли он мои проблемы? Как отреагирует на другую сторону? Очень много вопросов, но ни одного ответа. Всё было бы просто, будь у меня возможность узнать второго себя, а именно — возможность поговорить самим собой тет-а-тет…«Ты можешь, но не пытаешься»
Я вздрагиваю, останавливаясь посреди улицы, нервно озираясь по сторонам. Яков также перестаёт идти, замечая, что я по-настоящему напуган. Чувствуя тёплое прикосновение, согревающую мою замёрзшую ладонь, я оборачиваюсь к нему, умоляюще уставившись в чёрные глаза, которые отражали свет уличного фонаря, но более живыми их не делали. — Ты ничего не слышал? — шепчу я, а изо рта вылетает тёплый пар, растворяясь в воздухе. Яков отрицательно качает головой, не отпуская меня. Тело мелко подрагивает и непонятно от чего, то ли от холода, то ли от страха. — Значит, показалось. Сжимая тёплую ладонь крепче, я утыкаюсь носом в свой чёрный шарф, продолжая молча идти с ним за руку. И этот человек хотел обсудить со своим объектом воздыхания всё, что накопилось? Габриэль был прав, я сам себе признаться не могу, а тут собирался вывалить такое… — Мне сегодня такой странный сон приснился, — произносит он, останавливаясь рядом с лавочкой у дороги, освещённую тусклым светом от фонарного столба. Я тяну его дальше, но Яков не двигается. — Давай сядем? — Что за сон? — всё же присаживаясь рядом с парнем, я продолжаю пытаться вести с ним непринуждённый диалог. — Не подумай, что я странный, но мне приснился ты. Яков отпускает мою ладонь, опуская взгляд в землю. Я чувствую, как мои щёки пылают алым цветом, хотя они должны быть такими ещё из-за холода, из-за чего сильнее натягиваю шарф на нос. Странный сон, где я участвовал… что там может быть? — Там был твой двойник и он сказал, что ещё не время, а после, ты застрелил меня. Эта фраза, как ножом по сердцу. Я ожидал услышать что угодно, даже открытых признаний от него, но никак не это. Обычно, подобные сны снятся, когда весь день думаешь о чём-то таком, переживаешь по этому поводу… Неужели, Яков думал о том, что я могу убить его? — Извини, а что там было ещё…? — всё-таки решаюсь продолжить щепетильную тему, нервно отбивая пальцем по колену незамысловатый ритм. — Ну, один из вас спросил, чего я боюсь, — Яков поднимает голову вверх, так и не взглянув на меня. Он тяжело вздыхает, прикрывая глаза. — Я сказал, что это предательство и потом, ты посмеялся и застрелил. Будто бы предал моё доверие во сне, когда узнал. Совершил то, чего я больше всего боюсь. — Прости, Яков, — вырывается с моих уст и на этот раз, Яков оборачивается ко мне. — Я бы так не сделал… но у меня тоже есть одна вещь, которую тебе стоит знать. Он хмурится, разворачиваясь ко мне почти всем телом, показывая, что весь во внимании. Я собираюсь с мыслями, дабы преподнести это более мягко. — Я и Габриэль не встречаемся, — я выжидающе смотрю на его реакцию, но ни один нерв на бледном лице не дрогнул, а брови всё были сведены ближе друг к другу. Даже под слоем одежды, я заметил, как его грудь опустилась, — он выдохнул. — И весь этот цирк был подстроен специально для тебя. — Для меня? Это в смысле? — Яков растерялся. Заметно, что ему было легче от такой новости, но такой поворот он точно не ожидал. — Позлить? — Хочешь сказать, тебя злило, то что я встречаюсь с твоим бывшим, а не с тобой? Я решил резко вывести диалог в другое русло, как только мне представилась возможность. Теперь, он окончательно завис, теряя нить разговора. Было забавно наблюдать за тем, как Яков пытается собраться с мыслями, бегая глазами по моему лицу. Я знал. Давно уже знал, что не безразличен ему. Но знал ли он то же самое обо мне? — Это была идея Габриэля совместно с Руби. Мы поговорили по душам в тот день, он рассказал о том, что между вами произошло и решил дать тебе такую почву, чтобы наши отношения продвинулись… — улыбнувшись, я взял его за руку, безбожно скрещивая наши пальцы. Яков попытался отстраниться, но я не дал ему этого сделать, крепче сжав ладонь в своей. Он заметно смутился, я вместе с ним. — Получается, что… — Нет, Яков, ещё не время. Его зрачки сузились, а хватка ослабла. Я в недоумении покачал головой, требуя ответов, но он молчал. Молчал и над чем-то размышлял. — Я сказал что-то, ой… Мою фразу оборвала снежинка, упавшая на щеку. Она мгновенно растаяла, оставив холодную каплю на коже. Поднимая голову вверх, я заворожённо следил за медленно падающими с неба снежинками, пока Яков пытался собраться с духом. Снег в конце ноября считают самым противным и неуместным, но я же всегда считал иначе. Находил в этом что-то волшебное и загадочное, и оказался прав. Он выпал прямо в момент нашего разговора, который я так долго откладывал, возможно и сам Яков. Угрюмый прохожий натянул капюшон своей куртки чуть сильнее, прибавив скорости, дабы быстрее добраться до своего местоназначения. Я усмехнулся с этого, вновь взглянув на Якова, заметив, что всё это время он смотрел прямо на меня. Он улыбнулся, а моё сердце пропустило удар. Яков раскрепил замок из наших рук, перехватывая ладонь своими двумя, поднося к губам. Я замер. Всё внутри меня замерло, когда его губы коснулись моих покрасневших от холода пальцев, оставляя обжигающий поцелуй. — Хорошо, Немо, я буду ждать тебя столько, сколько понадобится.