***
Яков прикусывает губы, сжимая пластмассовую ручку зонта сильнее, стараясь сдерживать подступающие слёзы и крик, что так и желает вырваться из горла. Дождь льёт так сильно, как и в прошлом году, оплакивая ушедшую, вместе со всеми присутствующими, медленно омывая только что вскопанную землю. Больно осознавать, что человек, к которому зародилось доверие, покинул Якова, как это сделали другие. Но в данном случае, он не винит Кэйси в этом, совсем нет. Наоборот, — он винит себя. Винит в том, что снова доверился кому-то и не смог удержать этого человека рядом с собой. То в школе-пансионе большинство друзей, что у него было, покинуло его, теперь опекун, что стала ему словно родной тётей… Якову не суждено держать людей рядом, ведь рано или поздно они уйдут, как бы он не старался. Яков разворачивается к могиле спиной, поправляя чёрный галстук под пиджаком, уверенно ступая в лужу, совсем не заботясь о том, что его туфли и брюки запачкаются. Он всё равно собирает сжечь эту одежду сразу же, как вернётся домой. Но не только её, но сжечь мосты за собой. До шестнадцатилетия остаются считанные дни, Яков собирался просто сбежать и начать жить отдельно, ведь в этом возрасте уже открывается больше возможностей… но до отца Кейси дошёл слушок, из-за чего пришлось просидеть очень долго на утомительной воспитательной беседе. Ему не нравился этот человек с самого начала, как он тут оказался, из-за своих консервативных взглядов, но именно после той беседы он предложил свою помощь, к которой Яков изначально отнёсся скептично, но согласился. Опека до восемнадцатилетия. В этот же день, в день похорон, Яков стоит напротив кабинета мужчины и несколько боится постучаться. Он знает, что ему, как отцу, очень тяжело прямо сейчас. Сжимая плотный галстук в руке, юноша всё-таки неуверенно стучит в дверь несколько раз, пока по ту сторону не слышится хриплый голос. — Мистер Смит, — тихо произносит Яков, ступая за дверь. Мужчина, сжимая бокал с виски, спокойно смотрит в его сторону, внимательно выслушивая. — Вы обещали. — Я помню, Яков, — вздыхает он, проводя по белой бороде, задумчиво уставившись на фотографию на столе. — Знаешь, почему я предложил тебе помочь? — он переворачивает семейное фото, обращаясь к ребёнку. — Ещё недавно ты был таким зелёным и закрытым ото всех, никому не доверял кроме моей дочери, а потом… взял и свалился уже ко мне на голову, как снег летом, — на его губах проявилась улыбка. — Она любила вас всех одинаково, но ты, как мне казалось, занимал особое место в её огромном сердце. Мужчина поднимается из-за рабочего стола, медленно проходя прямо к Якову, взъерошив его отросшие пепельные волосы. Юноша же неловко отвёл взгляд, поджимая дрожащие губы. — Документы из школы забраны. Ты переедешь в Брайтон, как того и хотел, — Яков выпрямляется, а всю накатившую печаль как рукой стёрло, оборачиваясь на мистера Смита, глядя на него с восхищением и уважением. — Я буду присылать тебе деньги каждый месяц и раз в три месяца навещать, — он смотрит с улыбкой сверху вниз. — Вплоть до того, пока ты не станешь совершеннолетним. А дальше, тебе придётся лететь самому, но я точно не сомневаюсь, что у тебя всё выйдет. Яков кивает несколько раз, уже прикидывая в голове то, как покидает этот злосчастный Лондон и начинает жизнь с новой страницы. — И ещё кое-что, Яков. Раз в твоей жизни начинается новая глава, то постарайся вновь начать доверять людям. — Я не обещаю, — он горько усмехается, выдерживая на себе строгий взгляд. — В ночь, на шестое мая, самолёт, медленно собирайся. Тебя встретит мой старый товарищ и покажет, где ты будешь жить и учиться. Это Брайтонский колледж, школа-пансион. — Вы отправляете меня туда? — возмущено восклицает Яков, отпрянув от мужчины. — Отправляете в место, откуда сами меня и забрали? В чём тогда был смысл всего этого? Мистер Смит тяжело вздыхает, выглядя совершенно уставшим от сегодняшнего дня, но его лицо всё так же расслабленно, а улыбка не натянута. — Я знал, что ты так отреагируешь, — тянет он, касаясь худощавого плеча. — Но это не та школа, в которой ты раньше был, не та дыра… Хотя, помнится мне, ты очень хотел вернуться туда. В любом случае, тебя там никто не держит, ведь я всё ещё твой законный опекун. Ты можешь съехать в собственное жильё, но где ты найдёшь на это деньги? — Найду, вот увидите! — Яков нахмурился, скрещивая руки на груди. Нет, он искренне благодарен ему за всё, что он делает, но сегодня именно тот день, когда все обиды всплывают наружу, а старые раны отдают фантомной болью. — Я и не сомневаюсь, — мужчина улыбается, хлопая юношу по плечу.***
Возможно, Яков зря беспокоился о новой школе, ведь за прошедшие полгода, не учитывая летние каникулы, ведь во время них все одноклассники уехали по домам к своим семьям, а он, и ещё пару тройку людей остались на месте, всё шло благоприятно. В конце концов, он даже познакомился с действующими лицами студенческого совета. Ну, познакомился, это мягко сказано. Он вылил одному из них кофе на одежду… Это были брат и сестра, двойняшки, которым повезло жить в одном городе с престижной школой, в отличие от Якова. Они поддерживали активное общение на протяжении всего лета и даже после начала учебного года. Да чего скрывать, Яков даже неосознанно проникся симпатией к этим двум, но старался держаться на расстоянии, ведь всё ещё думал, что не заслуживает тесного общения с другими людьми, так как рано или поздно они уйдут от него, как это было и раньше. Но в итоге, он снова начал открываться перед ними, но ближе всего ему стал Габриэль. Яков никогда не имел с кем-либо романтических отношений, а такое чувство, как любовь не в платоническом плане, было для него чуждо. Он долго не понимал, как бороться с огромным желанием быть всё время ближе к объекту воздыхания и вести себя как обычно, но «как обычно» не получалось. В конце концов, Габриэль сделал всё за него и они сошлись. Казалось бы, первые и такие замечательные отношения, что могло бы пойти не так? Яков даже начал забывать о том, что когда-то, все близкие люди его покинули… Яростно сжимая в руке стаканчик из-под кофе, Яков стоял прямо под проливным дождём, глядя прямо перед собой. За столиком, что был ближе всего к панорамному окну кафе, сидел Габриэль и девушка, которую он несколько раз наблюдал в школе, — старшеклассница. Парень сидел боком к стоящему на улице Якову, поэтому он видел лишь профиль, но этого было достаточно, чтобы заметить на чужих устах мягкую и искреннюю улыбку. Габриэль накрывает женскую ладошку своей, вызывая у Якова огромное отвращение вперемешку с отчаянием. Нет, он бы мог воспринять это нормально, знаю раздражающую манеру общения Габи, но тот факт, что ему бесстыдно наврали и повесили длинную лапшу на уши, якобы он сегодня занят и совсем не сможет провести время вместе, но на деле он сидит в кафе, где было их первое свидание, за их любимым столиком с чёртовой старшеклассницей! Яков опускает голову, глядя на пластмассовую крышку стаканчика, чувствуя, как холодные капли дождя стекают вниз по лицу. С осознанием, внутри — ничего, просто пустота. Не хотелось ни плакать, ни кричать, ни злиться. Он не понимает, как ему стоит реагировать на это, ведь он снова оказался прав. Возможно, он всё это время жил ожиданиями, что когда-нибудь произойдёт что-то отвратительное и не стоит полагаться на розовые очки. Отношения — не гарантия того, что человек не уйдёт. Даже штамп в паспорте в поле «брак» — не каменная стена. — Яков, — голос Габриэля заглушает шум дождя, но он оборачивается на своего парня. Возможно, уже бывшего. — Что ты тут делаешь? И, Боже, просто зайди под козырёк! — возмутился он, хватая светловолосого за руку, притягивая ближе к себе. Но Яков не пальцем деланный, может, он не совсем понимает серьёзность ситуации, но понимает, что так или иначе ему наврали, поэтому шлёпает того по рукам, на что Габи даже не удивляется. — Ты весь вымок, — вздыхает он, глядя на прилипшие ко лбу пряди волос. — Слушай… — Ну, нет, теперь уж ты меня послушай, — возмущенно выпаливает Яков, сжимая бумажный стаканчик в руке, из-за чего кофе внутри него выплёскивается наружу, больно обжигая руку. Он резко разжимает стаканчик и тот падает между ним и Габриэлем, окончательно расплескавшись по сырому асфальту. — Ты в порядке? — Габи хочет схватиться за чужую ладонь, дабы проверить, но Яков одёргивает руку, пряча в карман куртки. — Я… извини, я понимаю, что ты чувствуешь. — Как раз таки не понимаешь, ведь я сам не понимаю, — бурчит он, отводя взгляд. — Это конец? — переходит на шёпот. — Ты меня спрашиваешь? О, эм, нет, это не может быть концом, я всё тебе объясню, — Габриэль мотает головой. — Тогда пойдём. Брось её и пошли, — Яков щурится, следя за тем, как парень мнётся. — Понимаешь, я не могу просто взять и бросить её. — Тогда я присоединюсь к вам. — Я не думаю, что это хорошая идея. Яков горько усмехается, понимающе кивая, на что Габи облегчённо выдыхает. — Тогда это конец, Габриэль! Он сжимает кулаки, разворачиваясь к парню спиной. Габриэль не двигается, молча глядя на затылок Якова. Видимо, и правда конец. Разве это не абсурдно? О, ещё как…***
Скрип качелей раздаётся по всему двору, но Якова это совсем не тревожит, он сидит и терпеливо ждёт. Переезжая в другой город, он думал, начни жизнь с чистого листа всё будет не таким, как раньше, что всё будет иначе… Но отголоски прошлого всё ещё звучат где-то внутри него. Но после знакомства с Немо, его по сей день не покидает чувство тревожности, а особенно, после тех событий с убийствами… Может, они те самые два брата по несчастью, и если они сойдутся, то произойдёт что-то ужасное? — Держи, — прямо перед носом появляется стаканчик с кофе, заставляя Якова вздрогнуть на месте. — Знаешь, ты говоришь, что у тебя бессоница поэтому ты пьёшь кофе, — он принимает горячий напиток, следя, как Немо присаживается на соседние качели. — Но если ты перестанешь пить кофе по вечерам, то ты сможешь нормально высыпаться. Это как замкнутый круг из которого трудно вылезти. — Если я перестану пить кофе, я буду ходить целыми днями вялым и не соображающим, — хмыкает Яков, согревая руки об горячий стаканчик. — Возможно, лучше походить один день вялым, чем каждую ночь страдать от того, что не можешь заснуть, как ты живёшь? — Снотворное хорошо помогает, — бурчит он, отводя взгляд, слыша со стороны негромкий смешок. — Если ты полностью подсадишь свой организм на таблетки, то в итоге он начнёт и их игнорировать, — Немо опускает взгляд на землю, поджимая губы. — Я даже готов помочь тебе избавиться от этой зависимости, ты просто должен сам захотеть. Знаешь, её можно даже сравнить с наркотической! — он спрыгивает с качелей, недовольно уставившись на друга. Яков смотрит прямо на него: на его небрежно лежащие рыжие волосы, порозовевшие от холода щёки, хмуро сведённые к переносице брови и ярко-алые глаза… Был бы Яков художником, как Элиас, он бы обязательно попытался передать всю красоту этого загадочного парня. — Чего замер? — ворчит Немо, скрещивая руки на груди, на что Яков лишь смущённо улыбается, заставляя того тоже перенять эту эмоцию и густо смутиться. — С каких пор ты мне улыбаешься? — С этого момента, — он ехидно усмехается, отпивая немного кофе. — Скоро Рождество, с кем будешь праздновать? — через полминуты интересуется Немо, стряхивая снег, что успел осесть на качели. — Один, как и всю жизнь, — Яков грустно улыбается, медленно раскачиваясь на качелях. Немо молчит, стараясь подобрать подходящие слова. Он даже немного завидует ему, что будет встречать такой важный праздник не в кругу раздражающей семьи… Может это шанс? — А давай отпразднуем вместе? Соберём ещё остальных, Лиена, Софию… Неважно, что произойдёт, если он сойдётся с парнем, несчастье которого может быть таким же. Он готов пожертвовать всем миром, лишь бы он никуда не уходил…