— Ну, как? Сходили к Гуру? — не успевает с губ слететь шаблонное «алло», как звонко доносится с того конца провода едкий голос Киры, позвонившей как раз после выхода из фавел. — Ты теперь тоже жаждешь крови мэра?
— Это не смешно, — в привычной хмурой для себя манере обрывает её издевательства Марк, медленно шаркая ботинками по предзакатным улицам в сторону своего дома на этот раз без Алисы, так как та сказала, что должна обсудить пару вопросов с Гуру прежде, чем возвращаться к нему.
— А я и не смеюсь, Марк! — не собиралась успокаиваться литагент. — Откуда у тебя вообще время на заигрывание с радикалами вроде той загадочной Алисы?! Хотя... если тебя это вдохновляет, и ты снова хоть что-то пишешь... у тебя будет прекрасная возможность...
Ненадолго женщина замолчала, явно обдумывая следующие слова.
— Короче, можно мы с мужем единственный раз в жизни выберемся из дома, а ты посидишь с Ником? Он быстро отрубится, и ты сможешь спокойно закончить «Поли...», «Полигон», или как ты там говорил? А то я уже, честно, не помню, когда в последний раз что-то твоё читала, — более ласково заговорила она и, не успевает писатель ответить, тут же сбрасывает, зная, что и это достаточно.
Ведь за время их сотрудничества, тот ни разу не отказывался, тем более, что иногда сидеть с Ником ему даже нравилось, так как он спокоен, беспечен, ему плевать на статусы и единственное, что поистине впечатляет — найденный оловянный солдатик из сказки Ганса Христиана Андерсена, где не способный нормально выполнять свои функции человек влюбляется в прекрасную девушку, однако на пути их счастью встаёт некто могущественный, и в конце концов оба они гибнут в огне. И всё это в унисон радио, откуда голос мэра призывает взять и покарать, а кого конкретно — без понятия да и неважно, потому что, как бы там ни было, уже поздно. Силы зла восстают со дна, за окнами холодный макрокосмос, масса мокрых спин, промозглый дым, гора наростом, под ней руда, камней обвал, сверху — кварталов гроздья, банды, наркота, жандармы, а то, что назревает, называется концлагерь, в котором таким, как Нику, не место.
И, понимая это, Марк ещё раз обдумывает слова Гуру о том, что Горгород болен, после чего, как только мальчишка засыпает под кипиш с патрулями, берёт ручку в руки и принимается заново переписывать тот самый «Полигон», беря за основу совершенно другую идею и других, более живых и разносторонних персонажей, совсем не похожих на тех, про кого он писал раньше. Когда страха мешал творить в привычном дерзком стиле, помогающем обличать недобрый мир, новый бой за бабки, территорию, контроль и то, что каждый в роли войска и рукава в крови из-за того, что вокруг провокаторы, главари, теперь фигурирующие в главной роли на протяжении всего романа, что Марк незаметно для себя заканчивает в тот же вечер и оставляет на прочтение поздно вернувшейся Киры, которая на следующее же утро спешит оставить отзыв:
Всё круто, конечно, но тебе не кажется, что ты за два дня как-то нереально политизировался?
Я тебя не узнала, если честно
Понимаю, что ты теперь делишь с Алисой постель, но не обязательно же делить друзей и мировоззрение. Тем более, что мы до сих пор не знаем, кто она такая
Я начинаю сильно за тебя переживать
Эти сообщения он оставляет без ответа, а всё потому, что не может оторвать взгляд от Алисы. От её очертаний, подчёркиваемых лунным светом, льющимся из полузашторенного окна. От её плеча, что ещё совсем недавно оставлял отпечаток на кафеле ванной. От её божественно красивого лица, обрамлённого пшеничными прядями, которые он незаметно поправляет, за это себя предавая анафеме, ведь она — особенная. Ставшая его эпитафией. Забравшаяся каким-то образом под кожу и рёбра так, что её оттуда уже никак не вытащить, о чём, впрочем, Марк не переживает, так как это ночь перед финальным падением, ведь завтра перевернёт всё и пара человек не вернётся домой из-за того, что там тесные гнёзда для тех, кто свято верит в место под солнцем, не мог наглядеться на звёзды и к перевалу бездны пойдёт сам.
Не говоря уже о том, что он и представить не мог, что роковая встреча с такой девушкой, как Алиса, приведёт его к каким-то революционным движениям и более того — поможет придумать новый роман, который он пишет по три листа в полчаса, слыша свой внутренний голос, который помнит, как юн был и молод до того, как Молохом был в пух перемолот, до премий, хора клубов, билбордов, журналов, где сходу был вдруг титулован, словно по мановению чьей-то руки, что опять же неважно. Поскольку срок истёк — обратного пути уже нет.
И, несмотря ни на что, он продолжает орудовать словом, осознавая, что спящая до сих пор Алиса узнает обо всём в новостях, так как на утро, скорее всего, его не будет рядом, и всё, что останется — законченный накануне роман «Где нас нет».
