***
Дебби резко закрыла книгу и задумалась. Буря началась в обед и не заканчивалась до сих пор. От этих завываний за окном читать историю становилось просто невыносимо. Они были правдивыми? Возможно. Самый лакомый кусочек ужасов Судьба записал себе, чтобы порой вспоминать. Дебби отложила книгу и, подойдя к камину, подбросил полено. То затрещало, и это немного успокоило её. Неожиданно кто-то стал царапать дверь снаружи. Мертвецы пришли за мной! — с ужасом подумала она. Подойдя к двери, Дебби схватила висевший длинный зонт и резко дёрнула за ручку, выходя на улицу. Порыв ветра знакомо ударил по ней, и она обнаружила на своём крыльце замерзающую, бездомную собаку, которую принесло к ней морозом. От сердца отлегло, и женщина быстро пропустила её во внутрь. — Заходи, заходи, дорогая, — та, дрожа, остановилась и уставилась голодными, грустными глазами на неё. — Не буду давать тебе клички, не знаю, могу ли тебя оставить, но бурю, думаю, тебе можно переждать. Словно поняв это, собака подошла к камину и улеглась у него, отогреваясь. Это согрело сердце Дебби. Где-то далеко у неё остались собаки и кот, которых уже, наверное, куда-то пристроили. Найдя консервы, Дебби вытряхнула всё содержимое в тарелку и поставила перед своей гостьей. Та с жадностью принялась за еду, и под это чавканье Дебби продолжила читать историю, уже не так сильно боясь.***
…своими на удивление острыми зубами, прокусив его кожу. Тёплая кровь брызнула, заставив закричать мужчину. На его крик прибежали слуги и Иви. Нянька крепко схватила девочку, еле отодрав от руки врача. Мужчина отшатнулся в сторону, чувствуя, как кровь капает ему на сапоги. Элизабет кричала… нет, это было не правильно. Визжала, точно сумасшедшая, и с неистовой силой пыталась вырваться из рук няньки. Иви, обладающая хорошей силой, едва могла с ней справится. А Элизабет билась в истерике, крича алыми губами на белом лице. Наконец-то в комнату прибежала мать. Аннет кинулась к дочери, но, увидев её лицо, остановилась и безмолвно наблюдала за припадком девочки. В какой-то миг Элизабет изогнулась, вздрогнула и поникла в руках няньки. Иви аккуратно опустила девочку на постель, а Эмету не нужно было тратить годы на медицину, чтобы понять, что та скончалась.***
Алисия Баул приходилась женой Эмету Баулу вот уже девять лет. За эти годы у них произошло многое: смерть их единственного ребёнка в трёхлетнем возрасте, расширение её мастерской, где она изготавливала на продажу корзинки, плетёные коврики и мелкую утварь для дома, постройка второго этажа, приезд брата Эмета, который закончился тем, что они окончательно рассорились и не общались последние два года… и, конечно же, потрясающая врачебная практика её мужа. Алисия вязала шарф, смотря на серый вечер, зная, что муж не вернётся раньше завтрашнего дня. Дочь Фишеров заболела, а путь туда был долог. Она гордилась Эметом, знала, что он заботливый и толковый врач. Он не был виноват в смерти их сына, в тот год умерло много детей… Но она больше не хотела этого переживать. Алисия стала редко подпускать мужа к себе. И пусть он был чуток и добр, в последнее время это дало холод между ними. Но Алисия продолжала любить своего мужа. А потому с безмятежным спокойствием она продолжила вязать.***
Эмет наспех перевязал рану и вышел из ванной, услышав рыдания хозяйки дома. Иви тоже плакала, пусть и тихо. Доктор замер посреди гостиной, ощущая лишь неприятный, липкий страх. Рука пульсировала болью, мешая думать. — Похороны… похороны состоятся послезавтра, — сказала Иви, обнимая хозяйку за плечи. — Надеюсь, вы придёте, чтобы попрощаться с малышкой Элизабет. Вы очень много сделали для этой семьи. Эмет смог только кивнуть. Дурнота подступала к нему, и срочно хотелось выйти на воздух. Оказавшись на крыльце, он выблевал свой обед и, содрогнувшись, уселся на ступени. Чуть больше пяти лет назад он помог появится на свет Элизабет Фишер. А теперь провожал её в вечный мир. Годы работы сделали его более спокойным к смерти, но сегодня… Эмет опустил глаза на окровавленную повязку. Недалеко раздался хруст, и он увидел удаляющегося садовника, чья фигура тут же скрылась во мраке сада. Ехал Эмет обратно в полном забытье. Ему снились кошмары, которые усугублялись болью в руке. В них Элизабет разрывала глотки своим игрушкам, набивая рот пухом и опилками. Она с жадностью ела их, а когда Эмет попытался забрать их, она вновь вцепилась ему в руку. — Мы приехали, сэр, — Эмет заморгал, выпрямляясь и ощущая, как всё тело затекло. За окнами наступило раннее утро. Выбравшись из кареты, Эмет забрал свои вещи и прошёл в дом, из которого уютно пахло цветами и пропущенным ужином. Алисия уже проснулась и хлопотала наверху. Спустившись вниз в сорочке и халате, она от неожиданности запахнулась, а затем, расслабившись, удивлённо посмотрела на него. — Не ждала тебя раньше обеда. — Боялась, что застану с любовником? — Эмет потёр лоб. — Только если он будет из большого города, — Алисия заглянула в лицо мужа. — Ты плохо выглядишь. Что случилось? И, о! Что с твоей рукой? — Элизабет Фишер умерла этой ночью, — Эмет скинул обувь и сел в кресло. — Господи! — Алисия села в другое и прикрыла глаза рукой. — Надеюсь, бедняжка не мучалась. Эмет внимательно посмотрел на жену. Он знал, что Алисия сильная женщина и не испугается подробностей. Но ему не хотелось расстраивать её ещё больше и рассказывать про эпизод с рукой. Поэтому встав, он лишь с лёгкостью поцеловал её в лоб. Женщина убрала руку от лица, и он нашёл её губы. Поцелуй затянулся, и он дотронулся её волос, но Алисия тут же отстранилась, укутавшись плотнее в халат. — Нужно приготовить тебе завтрак. — Да, конечно, — Эмет отвернулся и посмотрел на руку. — Пойду отдохну пока. Уже в ванной Эмет подумал о том, что боль постепенно притупляется, правда усталость навалилась на его плечи. Размотав ткань, он заметил, что укус не кажется таким глубоким, каким был ночью. Но всё равно, повторно обработав его, Эмет умылся и лёг в постель. Ему вновь приснилась Элизабет. Она сидела в кресле с куклой и покачивала ножкой в красивой, лакированной туфельке. — Он укусил меня, мистер Боул, — проговорила она, прижимая крепче куклу. Затем её большие, голубые глаза уставились на него. — А я укусила вас. — И я тоже умру?.. — Это лучшее, что может с вами случиться, — девочка выронила куклу, и он заметил, что она была вся в крови. Проснулся он весь дрожа и ощущая, как пот струится по его лицу. Тело жутко болело, как в юные годы, когда он днями играл в футбол. Поднявшись, Эмет понял, что проспал до вечера. Во рту жутко пересохло и, взяв кувшин, он стал пить прямо оттуда и, осушив его до дна, понял, что жажда не ушла. На лестнице раздались шаги, и в комнату заглянула Алисия. Улыбнувшись, она положила на комод чистую одежду. — Не стала будить тебя, ведь твоя ночь была бессонной, — лицо её поникло. — Благодарю, — Эмет потёр лоб. — У нас есть компот? Или вино? — Да, конечно, — женщина закивала. — Пойду накрою тебе на стол. Когда жена ушла, мужчина развязал повязку, желая заменить её на чистую. И с каким же удивлением он обнаружил, что от укуса не осталось и следа. Он тёр руку, царапал кожу, даже посмотрел на другую, но ничего не обнаружил. Удивление сменилось ужасом, и он осел на кровать. Спустившись вниз, Эмет заметил, что совсем не ощущает голода. А вот пить хотелось по-прежнему. Выпивая один стакан вина за другим, он едва ощущал его вкус. Алисия, успевшая уже поужинать, налила себе полстакана вина и с удивлением наблюдала, как мужа мучает жажда. Невольно ей вспомнились страшные истории из детства, когда они с братьями и сестрой закрывались в сарае и под звуки ветра и дождя, с единственными источником света в виде свечи, рассказывали все легенды, которые знали. Её старший брат, который уже как несколько лет умер, на каких-то работах в Европе, рассказал самую жуткую. — После того, как добровольцы отправились искать новые, более благоприятные земли, никто их больше не видел. В поселении у леса говорили, они там и сгинули, кто-то предположил, что они пошли через горы, и заблудились, да там и померли. Короче, — её брат обвёл малышню взглядом. — Никто их больше не ждал. Но вот одним вечером, по прошествии года… — Ой, — пискнула Алисия, и они с сестрой прижались к друг другу. — …в дом к самой зажиточной женщине того места постучались. Был уже вечер, и каково было её удивление, когда она застала на пороге своего брата, который ушёл добровольцем с остальными. Худой, в порванной одежде, он хотел лишь одного — пить. Дети переглянулись. Алисия отчётливо помнила, как в ту минуту прижималась к сестре. Её рассказанная история о снежном человеке, даже в половину не была такой страшной и увлекательной, а потому ей было ещё и горько. Другой её брат грыз ногти, и лишь самый младший Рудольф сидел спокойно, словно не верил. — Она дала всё, что было в его доме, но ни вода, ни вино, ни даже бренди не могли утолить его жажды. Тогда она попросила его лечь спать и сказала, что утром вызовет доктора. Но утром не суждено ей было это сделать. Проснулась она от странных чавкающих звуков и шумом борьбы. Схватив ножницы, женщина вышла из спальни и с ужасом обнаружила, как её брат разодрал глотку её дочери и пил кровь. Когда он поднял голову на шум, то улыбнулся кровавым ртом и, усмехнувшись, сказал: «напился». — Ой! — её сестра резко освободилась от Алисии и закрыла лицо руками. — Хозяйка проткнула брата ножницами и продолжала так делать, пока он не издох. Никто, конечно, не поверил ей, решив, что мужчина действительно повернулся, но от блужданий рехнулся и напал на семью ночью. Однако, затем, в течении всего лета в поселение стали возвращаться ушедшие мужчины. Те, кто пускал их, вскоре становились чудищами, похожими на них же. — Ты лжёшь! — воскликнул один из братьев. — Нет, — серьёзно ответил он. — Мне эту историю рассказал Меттью, а он её узнал от своей бабки, у которой отец ребёнком и жил в том поселении. — Отец от бабки, бабка от внучки, а внучка от жучки, — прыснул Рудольф. И жуткая атмосфера мигом рассеялась, напомнив, что это лишь выдуманная история. Старший брат насупился, ощущая потерю своего триумфа в рассказе самой страшной истории. — Эмет, — женщина робко протянула руку, чтобы дотронуться до запястья. — Оставь меня сейчас, — резко отозвался он и зажмурился, точно от боли. — О… да, конечно, — Алисия вытерла руки об фартук и ушла в свою мастерскую. Сдержав слёзы, женщина переоделась в дорожное платье густого зелёного цвета и, подремав в мастерской до рассвета, решила поехать за город на ферму. Поймав повозку, Алисия отправилась к сестре. Ей не хотелось уезжать, но и быть рядом с Эметом было слишком тяжело. Она не помнила, чтобы он хоть раз просил оставить её и был так резок. Эти думы приводили к слишком тяжёлым мыслям. Алисия приехала на ферму Роджерсов, когда день был в самом разгаре. Она находилась в часе езды от города и славилась обширными полями. Единственная сестра Алисии — Элис, она вышла замуж почти двенадцать лет назад и с тех пор постоянно была беременной. Этот Питер только и делал, что брюхатил её. За двенадцать лет десять детей, двое из которых погибли в тот же год, что и её сын. Сейчас сестра была на восьмом месяце и находилась в доме в связи с плохим самочувствием. Бледная, уставшая, Алисия целовала её в тусклые щёки, ненавидя её мужа всем сердцем. — О, милая, — Элис обмахивалась газетой. — Прости, что не вышла встречать. Последний месяц даже из постели с трудом вылезаю. Ноги так распухли, что Питер нанял из города девку для помощи. — Я всё понимаю, — Алисия сжала руку сестры. На фоне разносился шум детских голосов, крики, смех и плачь, которые, казалось, не замолкали в этом доме ни на минуту. Через кухню, где они сидели, пробежали две девчонки с косичками, которые уже растрепались. — Бетти, хватит гнаться за Митси! — слабо крикнула Элис, её слова затерялись в детских криках, никем не услышанные. — Я могу пойти помочь, успокоить их… — Алисия начала подниматься. — О, нет, сиди-сиди, — Элис потянулась к кувшину и плеснула лимонаду. — Это всё равно не поможет. Не смотря на то, что Бенни уже ездит с Питером на поля, этому шуму не суждено утихнуть, — она грустно улыбнулась. — Какой смысл, вырастит один — я рожу другого. — Элис, может уже хватит? — Алисия оглядела ослабевшую сестру. — Сколько женщина может вынести деторождений? Мне больно смотреть на то, как ты выглядишь. — А что я могу? — она всплеснула руками. — Не могу же я не возлегать с мужем. Алисия скупо улыбнулась и взяла стакан с лимонадом. Поговорив об урожае, о том, что Бенни достойный старший сын, и что после родов Питер хочет уехать в другой штат за новой техникой для фермы, что даст Элис небольшую передышку. — Его не будет примерно месяца три, а может четыре. Я люблю Питера всем сердем, ты знаешь, но я хочу нагибаться чаще, чем пару месяцев в году. Лучше расскажи, как Эмет? Как твоя лавка? Алисия, которая немного отошла от дурных мыслей, вновь к ним вернулась и посмотрела в окно, где виднелся двор. Барти пытался командовать сёстрами, но те набрали в руки грязи и бросали в него. — Думаю, мы отдаляемся друг от друга, Элис. Возможно, дело в том, что мы не занимались любовью уже год. Да и тот раз… В середине я так испугалась, что столкнула его с себя, — от этого признания на глазах навернулись слёзы, и Алисия опустила голову. — О, — Элис сжала руки сестры. — Всё хорошо. Не переживай. Думаю, он всё понимает. — Понимать, может и понимает. Но вдруг начнёт спать с другими и… или уже спит! — Эмет так бы не поступил, — решительно заявила женщина. — Он любит тебя. Алисия кивнула, но лишь затем, чтобы больше не тревожить сестру. В мыслях по-прежнему стояло бледное, отрешённое лицо мужа. — Алисия, ты ли это! — Питер снял соломенную шляпу и вытер тыльной стороной руки лоб. — Ну здравствуй, душенька. Женщина повернулась и вежливо кивнула. Смотря на рослого Питера с этой его густой, русой бородой, ей невольно стало противно. Одной из причин, помимо вечной беременности Элис, было ещё то, что изначально Питер пришёл к её отцу, такому же зажиточному фермеру, просить именно руки Алисии. Но ныне покойный Майкл Бакер решил, что его четырнадцатилетняя дочь ещё молода для замужества, и пару лет ей ещё стоит посидеть под домашней крышей. Алисия по-прежнему была благодарна отцу за это. С горечью помнила она то лето. Питер увидал её на ферме, когда приезжал к отцу познакомится. Молодой мужчина унаследовал землю от дяди и весьма успешно вёл работу на ней. Взамен, отец предложил старшую дочь, Элис, которой уже стукнуло семнадцать. И пусть та была не такой хорошенькой на лицо, бёдра были её широки, а нрав спокоен, что даже больше устроило молодого фермера. И той же осенью они сыграли пышную свадьбу, а следующим летом Элис разродилась своим первенцем. — Я рад, что ты приехала к Элис, — он встал напротив и упёр руки в бока. — Недавно заезжал доктор, сказал, что сейчас для неё лучше покой. Ей нужна компания. — Да, поэтому ты нанял ей помощницу? — слова получились слишком резкими, и Алисия отвела глаза. — Что ты хочешь этим сказать, м? Щёки женщины вспыхнули. Но в чём отец их был прав, она не кроткая овечка. — А то, что пару лет назад ты уже приглашал помошницу в дом, незадолго до родов Элис. И её «помощь» уже подрастает у нас в городе, — Алисия шагнула вперёд и заглянула в его лицо. — Так кому эта будет помогать? Моей сестре или тому, что между твоих ног? Она видела на его лице страх и растерянность, и это принесло ей несказанное удовольствие. Наконец-то мужчина собрался и насупил брови. — Ты говорила Элис? — медленно спросил он. — Нет, — она покачала головой, и тяжесть обрушилась на её плечи. — Узнай она это… Бедняжке это разобьёт сердце. Хотя это бы и спасло её от вечного пребывания в положении. Только вечное нахождение здесь спасает от внешнего мира и знания, какое её муж дерьмо. — И хорошо… Послушай, я оступился всего лишь раз, правда… — О, не ври мне, Питер! — воскликнула Алисия и отвернулась, ей надо было поспешить, чтобы успеть на повозку. — Да даже если и так, — крикнул он ей вслед. — Я люблю Элис. Знаешь, а я рад, что не женился тогда на тебе. Женись я на тебе, то дом бы разрывался не от детского смеха, а от твоей язвительности. — Да, как ты смеешь! — воскликнула она, резко развернувшись. — Я потеряла сына! — Мы тоже потеряли в тот год близнецов, — Питер ударил себя в грудь. — Эта боль до сих пор в моём сердце. Да чего уж, в округе от эпидемии тогда многие семьи лишились детей и плачут по ним по сей день. Но жизнь продолжается, Алисия. И малыш, который растёт под сердцем Элис, тому доказательство. А ты, так видать, больше и не легла к своему мужу, не удивлюсь, если у него есть дети на стороне. И не буду винить его за это. Да, мне действительно не стоило так оступаться, ведь моя жена исполняет свой долг, но Эмету это в грехи не запишут с такой-то жёнушкой. Алисия бледнела и краснела. Не зная, что сказать она лишь пошла прочь, пробираясь через поле пшеницы. Когда она вышла к дороге и стала ждать повозку, щёки её намокли от слёз, и весь путь до города она была бледнее призрака.***
Эмет, тяжело дыша, рухнул на колени. Голова кружилась, а сердце билось так быстро, что было больно грудной клетке. Он умирает? Возможно. Оперевшись о забор на заднем дворе, мужчина, глубоко дыша, пытался прийти в чувства. Двери соседнего дома открылись, и на крыльцо заднего двора вышла дочь соседей. Девушка несла корзину с бельём, чтобы развесить его. Увидев доктора, она приветливо улыбнулась ему. Эмет сдавленно кивнул, а затем увидел на её руке ссадину. Она уже подтянулась коркой, но казалось, он мог чувствовать свежую кровь, которая так и норовила прорвать едва запёкшуюся ранку. Горло точно сжало. Жажда стала такой сильной, что мир завертелся перед глазами. Бред, он бредит… Что было сил, Эмет бросился в дом и, рухнув на пол, разрыдался. А затем он ощутил через пол манящий, ни с чем не сравнимый запах и уткнулся в древесину носом. Сколько прошло времени, он сказать не мог, но когда силы вернулись к нему, он поднялся с пола и подошёл к погребу, где было прохладнее всего, и где Алисия хранила скоропортящиеся продукты. Оттуда и исходил запах. Эмет аккуратно спустился вниз и увидел в тазу свежее мясо, из которого уже стекла вся кровь. Дрожащими руками Эмет выложил мясо и, поднеся таз ко рту, начал пить. От удовольствия его даже потряхивало. Энергия с новой силой распределилась по телу и, выдохнув, мужчина вернул мясо обратно в таз. Но что это с ним было? Он пил животную кровь… Присев за стол, Эмет опустил голову и стал лихорадочно думать. Кошка, тот садовник жрал кошку… — "Он не жрал её, Эмет," — усмехнулось подсознание, он пил её кровь. Переодевшись и тщательно прополоскав рот, Эмет нанял карету и поехал в поместье Фишеров. Карета тряслась при каждой выемке в земле. Его потряхивало, но далеко не от этого. Мозг лихорадочно думал и никак не мог прийти к решению. И это жутко пугало. Наконец-то карета остановилась. Укутавшись плотнее, доктор огляделся, отметив то, как испортилась погода. Он не пошёл сразу в дом. Обойдя его, он увидел красивый сад, который выглядел ухоженным даже сейчас. Голые ветви деревьев сгибались от порывов ветра и тянулись, точно когтистые лапы. Оглядевшись, Эмет заметил фигуру, стоявшую у живой изгороди и внимательно смотревшую на него. — Доктор? — раздался позади голос. Эмет резко повернулся и увидел Иви. Перед глазами всё тут же завертелось, и, покачнувшись, мужчина упал на землю, теряя сознание.***
Алисия глубоко вдохнула прохладный воздух и увидела надвигающееся серое небо. Накинув платок, она неспешно двинулась к своему дому. Идя по улочкам мимо людей, ей казалось, что она была совсем далеко отсюда. А затем она стала замечать детей… Кто-то сидел на руках мам или нянек, кто-то уже вышагивал сам. Двое озорных мальчишек пробежали мимо, и Алисия невольно обернулась им вслед. Ей было горько признавать, но в чём-то, возможно, Питер был прав. Будь у них ещё дети, потеря их мальчика не была бы столь трагичной, да простят её все матери за такие мысли. Но что если она потеряет и это дитя? Остановившись, женщина посмотрела вперёд и, сама того не ведая, поняла, что ноги привели её к магазину «мадам Леблан». Эта женщина приехала из Франции пару лет назад и открыла в их городке небольшой магазин со всякими женскими штуками. Сама Алисия была там пару раз. Один раз на разведке с соседкой. И другой — купить пару шёлковых платков. Она нерешительно зашагала в магазин. Тут же её окутал запах духов и пудры. Несколько дам столпились рядом со столиком, на котором стояла косметика. Две других разглядывали нижнее бельё, смущённо хихикая. — А, миссис Баул! — мадам Леблан была полной, но весьма красивой женщиной с напудренными щеками. Протянув руки, она подхватила под локоть смущённую женщину. — Рада вас видеть в своём магазине. Как раз вспоминала вчера вас. Постелила вашу скатерть вчера для гостей, её хвалили все мои подруги. Я тут же посоветовала вашу мастерскую! — подмигнула она. — О, благодарю, — Алисия благодарно улыбнулась и огляделась. — Как же тут у вас всего много. — Да, многие товары прямо из Европы, — она подвела её к витрине с платками. — Вы хотите обновить гардероб? — О нет, я… гм… — Алисия опустила глаза и понизила голос. — Хотела прикупить что-то для себя, более… хм… — Женское? — понимающе кивнула мадам Леблан. — Угу. — Идём, — она ласково повела её в комнатку за красной шторкой.***
Эмет очнулся в гостиной. Во рту сильно пересохло, и, поднявшись, доктор осознал, что жажда вернулась. В кресле сидела госпожа Фишер. Отложив шитье, она посмотрела на него поникшим взглядом. — Иви нашла вас в саду, — женщина тяжело вздохнула. — Благодарю, что вы приехали проведать нас. Видимо вы так утомились, что рухнули без сил. Оставайтесь до утра, а там уже будут похороны. — Сколько… сколько я так пролежал? — Несколько часов, до утра осталось немного, — женщина вновь принялась за шитьё. Эмет встал с дивана и отправился в ванну. Плеснув себе на руки воду из кувшина и умыв лицо прохладной водой, Эмет встряхнул головой, что немного прояснило мысли. Ему нужно найти этого садовника и вытряхнуть из него всё, что известно. Скорее всего он болен какой-то инфекцией, которая убивает его, и если узнать подробнее, возможно, будет время вылечить её. А если нет, он хотя бы предотвратит распространение. Мысль о возможной смерти стала комом в горле. Невольно вспомнилось детство, его врачебная практика, Алисия, множество идей и планов, которые ещё предстояло совершить. Опустив голову в таз, он вылил на себя кувшин целиком. За ночь выпал небольшой снег тонким слоем. Он ещё успеет растаять, но а пока он хрустел под ногами, оставаясь на земле и на голых ветках кустов. Эмет был рад холоду, который помогал ему немного прийти в себя. Домик садовника должен был быть на территории сада. Небольшая лачуга с одной комнатой. Она действительно находилась там, стоя одиноко, смотря ярким глазом окна. Эмет без стука распахнул дверь и прошёл внутрь. Небольшая печка, кровать и шкаф — это всё, что было в ней. На небольшом ящике, служившем заменой столу, стояла банка, наполненная кровью. Мужчина с ужасом уставился на неё, а внутри него всё затряслось, точно от приступа. Горло сжалось ещё сильнее. Он упал на колени рядом с ней и какое-то мгновение продолжал смотреть на неё, а затем трясущимися руками потянулся к ней. — Не стоит, — раздался хриплый голос. Эмет с неимоверным усилием заставил себя опустить руки и посмотреть на хозяина лачуги. Он явно принадлежал к мексиканцам или испанцам. Эмет плохо различал их. Низенький, ему было около сорока, и выглядел он весьма уставшим. Скинув шарф и тонкий, шерстяной плащ, он закрыл дверь и, подойдя к печке стал греть руки. — Что ты сделал с Элизабет… Что ты сделал со мной? — Гм, — только и сказал он, какое-то время прибывая в молчании. — Я не хотел этого. Девочка была хорошей, просто она оказалась не в том месте и не в то время. До неё я не пил кровь с самой мексиканской войны. — Не может быть… — Эмет отодвинулся от банки. — Тогда тебе должно быть… — Лет восемьдесят, ага, — наконец-то он убрал руки от печки и уселся на край кровати. — Тогда-то меня и обратили. А там было большое раздолье для пропитания. Нет лучше места для вампира, чем кровопролитные войны. Ну, а там уже и война за независимость… правда, тогда я скрылся в горах, ведь многие годы боролся с жаждой при помощи животных. Хватает не надолго, буквально на сутки, если животное крупное, вроде оленя, отпустит на несколько дней. Но ничто не сравнится с человеческой кровью. После Элизабет я по-прежнему не испытываю жажду… Бедное дитя, — он опустил голову. — Кровь в банке испортилась. — Что ты несёшь? У тебя бред! — Бред? — его губы изогнулись в горькой улыбке. — Ты сгораешь от жажды у меня на глазах. Процесс не обратим. Дитя укусило тебя, передав яд. — Если это правда, тогда почему Элизабет умерла? — Дети редко выживают, — Эмет видел сострадание в его глазах, но вместе с этим чувствовал ненависть и презрение к нему. Ярость становилась сильнее, заставляя его дрожать. — Чтобы полностью обратиться, нужно осушить одно живое существо, и для первого раза должен быть человек, такова цена. Дети этого не могут, так как не понимают. У них нет возможности отдаться инстинкту, и, подобно девочке, они сгорают от жажды, пока их не хватит припадок, и сердце не выдержит. — Так значит мне нужно убить? — Да, увы, так. — А если я не хочу… Я не могу! Я клялся защищать жизни, — от горечи ему хотелось рыдать, но ещё больше ему хотелось убить это чудовище, из за которого всё это началось в его жизни. — Тогда ты умрёшь, просто сгоришь, как она. — Да будет так, — Эмет поднялся, ощущая короткий, но сильный прилив сил, данный ему ненавистью. — Но я не умру просто так, заберу тебя с собой. — Меня? — он больше не улыбался, но откинув голову назад холодно и громко рассмеялся. Эмет воспользовался этим моментом и, схватив метлу, резко сломал её о свою ногу. Мужчина перестал смеяться, увидев, как доктор приготовился вонзить ему обломок в грудь, широко раскрыл глаза и оскалил зубы. — Я сверну твою шею, если ты сделаешь хоть шаг ко мне! Но Эмету было плевать. Он кинулся на садовника, ощущая, как его собственная кровь кипит в нём, напоминая, что он ещё жив, пусть и на грани смерти. Они упали на пол, и обломок выпал из его рук, закатившись под кровать. Руки садовника нащупали его горло, приготовившись сжать его, но Эмет перехватил запястья, не давая этого сделать. Он ощущал, как на руках стучит кровь в венах. Голод стал яростней, пересилив всё. Зубы непроизвольно вцепились в вену, и садовник закричал не своим голосом. Тёплая кровь брызнула на губы, но она была гадкой, не такой как нужно. Выплюнув её, Эмету удалось его столкнуть с себя. Замахнувшись, он нанёс удар в челюсть. А затем, ещё… ещё… и ещё… Его кулаки окрасились кровью, его злость превратила его в животное. Отступив на шаг назад, он взглянул на тело, которое лежало бездвижное, на растекающейся луже крови под ним. Забравшись под кровать, он достал "кол" и вогнал его в грудь. Садовник резко открыл глаза, которые стали необычного, янтарного цвета и, издав вскрик, обмяк. Эмет ощутил прилив тошноты и, выскочив из домика, выблевал содержимое желудка.***
Алисия сразу поняла, что мужа нет дома. Тихо вздохнув, она поднялась в их спальню и развернула купленный свёрток на кровати. Там лежал красивый шёлковый халат, красного цвета. Ткань приятно скользила между пальцев и вызвала у неё улыбку. К нему прилегала ночная рубашка из такой же ткани, только в отличии от её обычной, та была украшена кружевами и показывала неприличное декольте. Тонкие лямки казались такими хлипкими, что, казалось, могли легко лопнуть на плечах. Неспеша сняв с себя одежду, Алисия решила хорошенько помыться, прежде чем облачиться в новое. Интенсивно натирая кожу, ей казалось, что с каждым резким движением, она пытается не просто смыть пот и грязь после дороги, но ещё и свой страх. Когда с ванной было покончено, Алисия отрыла деревянную шкатулку и достала небольшой флакон духов. Эмет подарил их ей много лет назад, и она пользовалась ими всего пару раз. Нанеся каплю на запястье, она поморщилась и приятно удивилась. Она уже было забыла о том, как они приятно пахли. А затем повторила и добавила пару капель на грудь и шею. Затем последовали волосы. Расчесав их, Алисия была рада, что они по-прежнему были густы и мягки. И только после этого она переоделась. Подойдя к окну, она стала нервно покусывать губу в ожидании мужа.***
Эмет не знал, сколько слонялся по дороге обратно до города. В какой-то момент силы оставили его, и он просто рухнул, щекой ощущая, как щебёнка царапает кожу. Жажда душила его, казалось, он сгорал живьём. Но он должен был добраться до дома. Должен был подготовить все документы, прежде чем умрёт. Алисия должна была получить всё, его обязанностью было позаботится о ней. А потому, когда он услышал стук копыт, остановил повозку, которая понесла его в город. Солнце уже взошло, но оно было ему противно. Снег вновь пошёл, но он едва чувствовал его. Всё это напоминало безумный кошмар, который ожил и втягивал его. Добрался Эмет до города к вечеру. Пройдя в дом, он, шатаясь, дошёл до своего кабинета. Усевшись за стол, мужчина ощущал, что сердцу всё труднее работать, и несмотря на то, что он был холоден, кровь его кипела. Обмакнув перо в чернильницу, мужчина начал писать. Я, Эмет Баул, в свои полных тридцать семь лет, и в здравом уме…***
Алисия видела подъезжающую к их дому повозку и в страхе отскочила от окна. Ноги её уже болели, но она едва ощущала это от волнения. Нерешительно шагнув к двери, женщина замерла. А затем, дождавшись, когда муж скроется в кабинете, быстро спустилась на кухню. Достав пыльную бутылку вина, она плеснула себе в стакан. Алисия едва помнила, когда пила в последний раз. Эмет пил редко, но любил пропустить стаканчик у камина после долгого отъезда. Сама женщина могла вспомнить три раза: на свадьбе, после смерти сына, и когда Эмет уехал почти на неделю в соседний городок, и от тоски, читая книгу вечером, она выпила полстакана. Самый долгий его отъезд за всю его семейную жизнь. На самом деле больше от страха и для крепкого сна. Чем дольше Эмета не было, тем более не уютно было в доме. Залпом выпив несколько глотков, Алисия громко выдохнула и поморщилась. Кровь прилила к щекам, и, постояв немного с пустым стаканом, женщина неожиданно улыбнулась. Точно, когда-то она восемнадцатилетняя так же быстро выпила своё вино на свадьбе. Эмет, уже возмужавший, мужчина с врачебной практикой, пошутил, чтобы она не перебарщивала, иначе первую брачную ночь она проведёт в сновидениях. А ведь они и познакомились благодаря его работе. Младший брат приболел, и приехал доктор. Они понравились друг другу сразу. И после её писем благодарности, у них завязалась переписка, через месяц он привёз ей цветы, и она тайком ушла гулять с ним на поля. А ещё через месяц он пришёл к её отцу просить руки. Свадьбу играли зимой на их ферме, и как же они были счастливы. Это придало ей уверенности больше, чем вино, и Алисия уверенно постучала в кабинет.***
— Я занят. Но дверь всё же открылась. Эмет отложил письмо, и удивление на долю мгновения пересилило агонию. Он в жизни не видел её в таких одеяниях и уже совсем забыл, что у его жены прелестная фигурка. — Алисия, что происходит? — Эмет, я бы… ты… я… — она глубоко вздохнула, беря себя в руки. — Я хотела сказать, что ты мой муж, и даже спустя столько лет я люблю тебя. И хочу провести эту ночь вместе. — Алисия, — выдохнул он и вышел из-за стола. — Прошу, милая, иди в спальню, я не… — Тише, — она подошла к нему и взяла его лицо в руки. — Я знаю. Понимаю… позволь исправить. Она стала покрывать его лицо поцелуями, и он закрыл глаза. А затем он ответил. Нашёл её губы и прижался к ним. Ткань халата соскользнула с её плеч и упала к их ногам. От женщины чудесно пахло, а кожа была такой тёплой и мягкой. Его губы скользнули к её шее, и он ощутил вену, бьющуюся на её шее. Сначала он мягко поцеловал её, затем немного прикусил, вызвав у неё тихий вздох, а затем его укус стал сильнее. — Эмет… Эмет, мне больно… — Алисия попыталась отстраниться, но мужчина крепче прижал её к себе. Зубы его прокусили кожу, и тёплая кровь хлынула в рот. Он перестал слышать её крики, не замечая, как сжимает её тело, не давая вырваться. Но от чего-то ему вспомнилась их первая встреча. Она такая юная, с двумя косами, смущённо подала ему полотенце, после того как он помыл руки. А затем их первый поцелуй на тех полях. Как тогда было красиво, и какой красивой была и оставалась Алисия. С каждым глотком его наполняли силы и невыразимое чувство удовольствие. А тело билось всё слабее в его объятьях, пока совсем не затихло. Когда всё закончилось, Алисия повисла на его руках, широко раскрыв застывшие глаза. Мгновение доктор тяжело дышал, а затем, уронив тело, громко закричал, вцепившись руками в волосы. Крик исходил прямо из его груди, рёв раненного зверя. Упав на колени, он обнял жену и разрыдался, точно ребёнок. — Алисия… Алисия… прости, прости, милая… Сколько он так просидел, он не знал. Но наступила глубокая ночь. Подняв свою жену, доктор отнёс её в спальню и полотенцем обтёр следы крови. Затем, замотав в простынь, он уложил её на диван в гостиной. Посидев несколько минут рядом и вспомнив все молитвы, которые знал, Эмет поцеловал самодельный саван и ушёл в мастерскую жены. Там он нашёл масло для ламп в ящике с инструментами. Всё вокруг было сделано руками его жены. Её подчерк, её труд, её память… Вернувшись в дом, Эмет расплескал всё масло. Мастерскую он не желал трогать, в память о ней. А затем, достав спички, он чиркнул одной по коробке и, посмотрев на огонёк, бросил в масло. Тот тут же вспыхнул, а сам доктор, бросив последний взгляд на силуэт на диване, который уже освещало разгорающееся пламя, ушёл прочь, не желая умирать рядом со своим преступлением. Пусть её смерть очистит огонь, а сам он захоронит себя подальше, тем самым сохранив её покой по другую сторону. Эмет Баул бродил по городу, слыша, как едут повозки с бочками, и те пару пожарных, что были в их городке. Опустив голову, он шёл прочь, далеко, далеко на север… Силы после выпитой крови в нем хватало, и, казалось, даже холод был ему нипочём. Так через сутки он добрался до воды. Обрыв в море. Красивый вид. Идеально. Эмет старался ни о чём ни думать, иначе мысли убьют его раньше, чем это сделает он сам. Скинув плащ, мужчина подошёл к краю и посмотрел вниз. Волны с шумом разбивались о скалы, показывая пугающую силы стихии. Эмет раскинул руки и закрыл глаза. Подули северные ветра, пусть они унесут его горе. И сделав шаг вперёд, доктор полетел вниз…Конец второй истории