POV Дима
Когда-то давно, в другой жизни, я мог бы стать отцом. Мог бы быть молодым папой и гулять с коляской по вечерам. И даже мне самому было интересно: какого бы это было? Смог бы я быть действительно достойным родителем? Несомненно... смог. Но об этом чуть позже. Никто не знал, но мои первые отношения закончились, потому что она была бесплодна. Мне было шестнадцать лет тогда, но я очень предусмотрительно подумал о будущем. Я всегда был намного умнее своих сверстников, которые закрывали глаза на все недостатки своих вторых половинок, лишь бы быть вместе. Ну а мне... не потребовалось много усилий, чтобы понять это. Печать бесплодия сияла на девчонке, как звезда на новогодней ёлке. Я же не успел или не смог полюбить её, поэтому расставание не ударило по мне так сильно, как по ней. Возможно, это эгоистично, но я фанатично хотел, чтобы моего ребенка выносила только моя женщина. И только она. Чтобы это произошло естественным путем. Без внешнего вмешательства. После нашего последнего разговора я был послан далеко и надолго. Так бывает, когда обижаешь юную девушку. Они все немного преувеличивают свою значимость для этого мира. И свою значимость для меня. По большей части они были лишь развлечением. Все те, кто постоянно мелькал перед глазами, скрашивая моё одиночество. Отношения же я строил лишь с теми, кто хоть немного мог пробиться сквозь мою броню. Таких как раз было двое. Бесплодная бывшая девушка и бывшая жена. Любил ли я их? Жену… да. Она в какой-то степени и заставила меня ещё стремительнее повзрослеть. Она будто взяла меня за грудки и окунула в эту совсем уж взрослую жизнь, к которой я так отчаянно стремился. И мне это нравилось. Даже несмотря на то, что я не горел с ней. Не был живым. Она всегда знала, что сказать мне, чтобы порадовать. Что сделать, чтобы я не вспылил. На какие мои точки нажать, чтобы я немного оттаял. И она этим всегда пользовалась. И со временем… полностью стерла всю свою индивидуальность, за которую я её и полюбил. Стёрла ради меня. Я не мог даже смотреть на неё спустя год, настолько она мне осточертела. Но я надеялся, до последнего ждал и верил, что все наладится. Возможно, всё могло бы стать лучше, появись бы у нас ребенок, который так и не родился. Она сделала аборт, скрыв это от меня. Забавно, что я узнал о самой беременности из выписки об аборте. Случайно нашел в её сумке. И она... буквально валялась в ногах, умоляя меня не уходить, не бросать её. Крича о том, что просто испугалась. Уговаривая попробовать ещё раз. Спасти наш неблагополучный брак. Спасти нас. Но в тот момент… в тот самый момент, когда я увидел ту выписку, бывшая жена умерла для меня безвозвратно. Я больше не произносил её имя вслух. Не замечал её существования. Молча, я собрал вещи и вернулся в Россию, где меня поджидала Лилит. Она тихо притаилась и, кажется, объявилась именно тогда, когда мне было необходимо. В самый лучший период в моей жизни. Тогда, когда я наконец почувствовал долгожданную свободу от гнетущих отношений и был волен делать, что угодно. Желать, кого угодно. И иметь, кого угодно. Именно в этот момент появилась ты, Лилит. И вместе с собой ты привнесла в мою жизнь сотни причин выбирать только лишь тебя. Тысячу причин искать взглядом каждый день лишь тебя. И миллион причин прощать тебе все твои выходки. Я знал наверняка, что больше не испытаю таких эмоций, как с ней. Никогда не буду чувствовать себя так, как с ней. По-особенному. Я ощущал себя абсолютно живым рядом с ней. Я познавал все эмоции заново, ведь Лилит никогда не пресмыкалась передо мной. Никогда не думала, как мне угодить. И уж тем более не заботилась о моих чувствах так, как заботился я о ней. И своей такой холодностью она взяла надо мной верх в самом начале, грубо кладя меня на лопатки. Она и сама не знала, но она всегда была сверху, ощущая себя абсолютно по-другому. Уверен, она чувствовала себя подавленной иногда. Чувствовала, что я слишком жестокий и даже бессердечный. Я мог быть и таким. Я мог быть разным рядом с ней. Но только лишь для того, чтобы она ни на секунду не расслаблялась. Чтобы всегда помнила и знала, что я рядом. Сейчас… лежа на кровати, Лилит боялась. Но уже не меня. Она боялась последствий, которые бывают после незащищённого секса. И это, конечно, безумно злило меня. Я абсолютно спокойно мог представить себе наше будущее вместе. И пусть бы оно наступило прямо сегодня, я бы не испугался. Ведь жизнь рядом с ней – то, чего я так отчаянно хотел. Почему же она не хотела? Почему боялась? И боялась она настолько сильно, что готова была убить таблетками всё то, что могло зарождаться в ней прямо сейчас. Наша жизнь. Совместная жизнь, которая вот-вот могла нас настигнуть. Связать нас по рукам и ногам так, что Лилит не посмела бы больше так стремительно бежать от меня. У неё бы были другие заботы. А у меня… одна единственная – оберегать нашу новую жизнь. Неужели Лилит была такой бессердечной? Готовой загубить ни в чём неповинную жизнь из-за своих детских страхов? Из-за глупостей, которыми была полна её бестолковая голова. Я вновь был предельно честен с ней. Лилит умрёт для меня, если поступит таким жестоким образом. Как умерла бывшая жена. Но не только морально, но и физически. Ведь теперь… я не смогу так просто уйти. На этот раз я сдержал себя от слишком бурной реакции и постарался успокоиться. Ведь я знаю: у каждой ведьмы где-то очень глубоко спрятано сердце. И твоё, Лилит, будет найдено лишь мной.***
Когда проснувшись, я увидел Лилит рядом, я выдохнул. Ведь она пришла ко мне во сне сегодня. Она часто мне снилась, но никогда прежде сны так сильно меня не настораживали. Этой ночью я увидел Лилит полностью обнажённой в ванной. Она мылась. Только вместо воды была её кровь. Алые реки растекались по всей комнате, выходя за края ванны. А я не мог ей помочь, не мог даже шелохнуться, ведь погряз в этой бурой жидкости. Как в болоте. И этот сон повторялся раз за разом ночью, изводя меня. Если это был знак, то я его понял бы и с первого раза. Необязательно было сниться так настойчиво и часто, чтобы наверняка свести меня с ума. Я и так был практически на грани. И сейчас, разглядывая Лилит в утреннем полумраке серой осени, я хотел лишь одного: чтобы это как можно дольше не заканчивалось. Чтобы та безопасность, в которой она была, находясь рядом со мной, стала нашей вечностью. И для такой вечности нам определённо нужно было жить вместе. Иметь большой дом с просторными комнатами. Чтобы в гостиной был рояль, на котором бы я играл по вечерам, а Лилит бы завороженно слушала с подступающими слезами на глазах. Чтобы камин постоянно горел и согревал бы нас холодными ночами. Чтобы рядом был лес и кладбище, а за окном – речка. Чтобы ни одной живой души не было вокруг нашего дома в радиусе трёх километров – не меньше. А в самом дальнем углу дома чтобы была библиотека с бархатными диванами и подсвечниками на стенах. Это, наверное, была идеальная и до мелочей продуманная мечта, которая совсем скоро станет реальностью. Я знал это. Ощущал с самой первой нашей встречи, как только взглянул ей в глаза. И от такой прекрасной реальности Лилит хотела сбежать? Ведь сейчас она смотрела на меня с выражением вселенского испуга на лице. Чего она боялась? Знакомства с родителями или перспектив нашей совместной жизни вместе? Я не знал. Жаль, что я так и не мог проникнуть в эту маленькую голову в поисках ответов. Жаль, Лилит… не впускала меня. Намеренно или нет – не так важно. Хотела она или нет – абсолютно не важно. Ведь я всё решил за нас двоих. Я буквально прожил в голове это наше будущее вместе и не собирался им жертвовать. Ни за что на свете. Она должна поскорее смириться с этим.***
Что я знал о биполярном расстройстве? Наверное, то же, что и другие люди. Интересно: знала ли об этом Лилит? Ведь в ней определённо проявлялось что-то очень похожее. Как иначе можно объяснить то, как она вела себя сейчас? То, с какой искренностью и злостью она выпалила свой монолог прямо мне в лицо. Что сподвигло её на это? Моя элементарная обеспокоенность? Моя, и без того раздутая, тревожность за неё? Как мне, блять, ещё поступить с этой малолеткой, когда она вытворяет такое? Когда она ставит под сомнение мой неоспоримый авторитет, общаясь с какими-то долбаебами в баре? Не покидать моё поле зрение в ближайшую жизнь – меньшее, что могло достаться Лилит за такое идиотское поведение. Меньшее, что я мог позволить ей. И она это, конечно же, не ценила. Опять ни во что не ставила меня, опровергая любую нашу взаимосвязь. Вновь отталкивая меня. И сегодня это прекратится. Ведь судьба, будто бы чувствуя мою необходимость быть услышанным, подкинула нам совместное интервью. Я не мог игнорировать такие знаки. Я знал, что там всё и встанет на свои места. Я раз и навсегда проучу Лилит. Преподам ей маленький урок и детально разъясню, как нужно вести себя в отношениях. Обозначу раз и навсегда, что она – моя. И по-другому быть не может. Ей стоило смириться и с этим.***
Лилит совершенно не умела лгать. Ведь этот навык можно приобрести лишь врождённо, с молоком матери. Наработать его очень трудно. Тогда придётся постоянно жить во лжи, бесконечно практикуясь. И она, заводя эту игру в идеальную пару, очень помогла мне. Как и всегда, мы дополняли друг друга, сами того не понимая. Улыбаясь своей невинной улыбкой, в глазах Лилит читалась лишь обида. Я знал этот взгляд, ведь не один раз видел его. Заслуженно и нет. Она любила обижаться. Моя маленькая непослушная жертва обстоятельств. Жертва ужасного, тёмного и мрачного чернокнижника, от которого веет лишь смертью и чернухой. Как это мило. Я принял её правила, быстро вживаясь в роль. К счастью, лгун из меня намного лучше, чем из неё. И благодаря мне все могли поверить в наш счастливый союз. Даже проникнуться этой идиллией. В реальной же жизни меня бы стошнило от таких отношений. Наигранных и абсолютно нечестных. В реальности… всё намного сложнее. И любовь… это редкое чувство, доступное лишь избранным, не такая лёгкая и воздушная, как описано в книгах. Любовь заставляет страдать день за днём. Принуждает тебя бороться за неё, всё больше повышая ценность. Заставляет чувствовать тебя живым. Чувствовать себя убитым и самым окрылённым. Печальным и весёлым. Радостным и разбитым. И я… я чувствовал. Каждым сантиметром своего тёмного сердца я чувствовал эту боль и счастье одновременно. И я бы уже давно сказал ей об этом, если бы не обстоятельства. Ведь это признание должно быть идеальным. Самым лучшим и прекрасным. Таким, чтобы она запомнила его на всю жизнь. Таким, от которого невозможно будет сбежать – не хватит сил. Я раздумывал об этом, когда навязчивый голос ведущей вернул меня на Землю. – … ходят слухи, что у тебя были, так скажем, какие-то увечья на теле… якобы… тебя избили… – с наигранной жалостью сказала она. «Избили». Забавно, но к этому мы ещё не приступали. Как же люди любят преувеличивать масштаб проблемы. Но самое главное – люди не видели настоящей проблемы. А она заключалась в том, что Лилит скрывала свои отметины, бездумно оставленные мной, на своём теле. Не хотела говорить о них, чтобы лишний раз не подтвердить свою неоспоримую принадлежность мне. Злило ли меня это? Несомненно, да. Я бы хотел, чтобы она встала с этого чёртового дивана и смыла этот поганый грим, скрывающий мои деяния. Скрывающий мою к ней любовь. Я бы хотел, чтобы она изо всех сил крикнула: «Да! Дима это сделал, смотрите. Я была не против, ведь я – его. Запомните». Это... определённо, порадовало бы меня. Но… раз у Лилит не хватало смелости на заявления такого масштаба, это должен был сделать я. Обозначить наконец нашу нерушимую связь. И, обнажая свою спину, украшенную узорами от моей принцессы, я не пожалел ни на секунду. Ведь её застывшие слёзы на глазах говорили мне обо всём. А конкретно… о том поражении, которое она потихоньку принимала сейчас. Ведь назад дороги не было. Теперь все наверняка поймут, что она лишь моя. Теперь никто и не посмеет думать иначе. И Лилит сейчас поняла это. Представая передо мной в моём любимом её выражении – полной растерянности. Но в одном… я знал точно, я перешёл грань. В этом искромётном признании, слетевшего с моих губ. И оно заставило Лилит буквально содрогнуться. Уверен, только я во всей съёмочной студии заметил то, как она покрылась мурашками. Как её это ошарашило. Как она не могла подобрать слов в ответ. Мне они были не нужны. Я знал, что с ней всё будет не так быстро и просто. Не так взаимно, как могло бы быть. Ведь она скорее спрыгнет с обрыва, чем признается в своих чувствах. Страшнее моральных слабостей для неё не было ничего. И она была права в этом. Ведь, если (а точнее, когда) она признается мне во всём, что так мучительно переживает в своём сердечке, она признает тотальное поражение. Сложит передо мной всё своё оружие и больше не посмеет нападать. После белого флага кулаками не машут – она это знала. И оттого так мучительно долго оттягивала этот момент. Так губительно долго не позволяла себе полюбить меня. Мерзавка. Мучительница. И Дьявол во плоти. И... в следующее мгновение на прочность проверяли уже меня. Она, ни капли не раздумывая, вылила на меня ведро с ледяной водой. Воткнула в тело буквально тысячу иголок, чтобы я наверняка почувствовал, как больно бывает. – … мне кажется, что у меня вовсе не осталось сердца... для любви… – искренне прошептала она со слезами на глазах. А моё сердце, которое было предназначено только лишь Лилит, сейчас как-то слишком уж сильно заболело. Сжалось. И с оглушительной силой разлетелось на мелкие осколки, раздирая внутри органы. Удивительная боль, которую прежде я не ощущал. – … ты хочешь сказать, что не сможешь полюбить Диму?… – главный, пожалуй, и самый важный вопрос нашего интервью. – … я не умею… – Лилит вышла из съёмочного зала.***
Принимая сотое извинение от ведущей за компрометирующий вопрос, я мечтал поскорее выйти на улицу. Я не винил её за то, что она выполняла свою грязную работу. Я не винил никого в том, что произошло. Ведь всё в итоге приводило меня к простой истине: Лилит – поистине… самая большая моя любовь. Та, кто мог ранить меня сильнее любого оружия. Та, от которой не было придумано ни одного бронежилета. Одним лишь своим словом она убила меня. Насмерть. Растоптала и выкинула на обочину, оставляя наедине со своими демонами. Она приносила мне такую сладкую боль. Заставляла меня чувствовать абсолютно каждый день по-особенному. И никогда… никогда не позволяла мне скучать.«Я буду ждать тебя на нашем месте. Приезжай и не глупи, принцесса.»
Моё первое сообщение, отправленное ей. Я уже сидел в такси, направляясь к той поляне, куда я приводил Лилит. Мне показалось, это место понравилось ей. Заставило взглянуть на мир под другим углом. Ощутить его мощь. И именно там должен был состояться наш разговор. Сегодня. Но Лилит не отвечала. Ни на сообщение, ни на звонки. Вновь игнорировала меня, делая вид, что совсем взрослая. Это было не так.«Я буду ждать тебя до утра, если потребуется. Но не дольше. Потому что выйдет солнце, и я сгорю, как вампир.»
Моё второе сообщение ей, которое так же осталось без ответа. Почему она была такой невыносимой? Такой несносной паршивкой, которая постоянно убегает? За что меня так наказал Дьявол? Я ведь не убил ребёнка или старика. Я смотрел на город, продолжая продумывать то, что я скажу ей при встрече. Составляя в голове план, которому не суждено было воплотиться в жизнь. Тогда я этого не знал. Я таил надежду, что она приедет.«Скажи мне, где ты, Лилит, я вызову тебе машину. Или заберу тебя. К себе. Насовсем.»
Моё третье сообщение, канувшее в бездну.«Ты знаешь, тут пиздец как холодно, малышка. Я так могу и простудиться. А ты будешь лечить меня?»
Мои пальцы немели от холода, что неудивительно. На улице лежал снег, а я стоял уже два часа на одном месте в одном долбанном пальто. В ожидании.«Очень жестоко с твоей стороны так поступать. Ты совсем не заботишься обо мне, принцесса. Неужели ты такая бессердечная?»
Четвёртое сообщение. Без ответа.«Я не сдвинусь с места, Лилит, я умею сдерживать обещания. До утра ещё долго, а ты, кажется, разучилась пользоваться телефоном.»
Пятое сообщение. Телефон начинал разряжаться, а ног я уже не чувствовал. Как и рук. Они окоченели, ядовито покалывая меня. Призывая согреться. Но я был настойчив. И продолжал ходить вокруг, вырисовывая на снегу узоры. Это было моим развлечением этой ночью. – … Лилит дома? – позвонил я Олегу в три часа ночи. – … эм… да… – раздался сонный голос в трубке, – … она точно возвращалась, я видел… – убедил меня он, – … ты где, брат, всё нормально? – … да, спасибо… – я положил трубку. Лилит была дома, а значит, вариант с её очередным загулом исключался.«Ты можешь привезти мне чай? Тут прохладно, знаешь ли.»
Моё шестое сообщение. Но она была непробиваема. Такая же упёртая, как и я. Непокорная и несносная. Со временем я перестал замечать, как течёт время. Моя голова, кажется, совсем обледенела без шапки, а ноги уже не держали, поэтому я уселся на снег. Захотелось спать. Так сильно, что я не мог отказать себе в этом удовольствии. А если я просплю приезд Лилит? Вдруг она появится? Эти мысли навязчиво крутились в моей голове, не давая окончательно провалиться в сон. Я бы уже и уснул, если бы не фары, ослепляющие меня. Из машины вышли две фигуры. Парень и девушка лет двадцати. Наверное… это было не только наше место. – … чувак, что с тобой? – раздался голос парня. – … он живой? – пропищала девчонка. – … – братан, вставай… – руки обхватили меня, усаживая в машину. Я отключился, кажется, на несколько минут. Привыкая к теплу, которое так стремительно растекалось по всему телу. Мне казалось, что я был в аду. Настоящем. Ведь всё пылало. Во всех моих обледеневших конечностях. – … где твой дом? – спросили меня. И спустя пару минут я смог назвать адрес, перебирая в голове варианты. Правда... не с первого раза удалось сказать точный. Ведь первый адрес, который выдало моё сознание, был мой дом в Тольятти. – … поехали… – я отключился.***
Путь до кровати я не помнил, как и не помнил то, как попрощался со своими новыми знакомыми. Может, я и вовсе выдумал их? И добрался как-то сам? Я не знал, ведь меня одолевал сильнейший жар. Я был в бреду и понимал это. Но… не хотел бороться. Если мне было суждено умереть так – окоченев от холода в ожидании девушки. В ожидании Лилит, чтобы признаться ей в любви по-настоящему… то так тому и быть. Это было бы даже романтично. Слишком сопливо, но сойдёт. Может, она бы написала потом книгу об этом. Было бы забавно. И, лёжа на кровати, я уже не помнил ничего. Пребывал в пограничном состоянии между сном и реальностью. Болезненное небытие. Я даже подумал, что так ощущают себя души, когда умирают. Вроде бы и на земле, но в то же время... где-то очень далеко. Сознанием находишься на другом конце мира, а телом – на земле. – … проснись же… – голос Лилит разрезал пустоту, возвращая мою душу обратно. Всё, что было дальше, я мало помнил. Суматоха. Её руки вокруг моей шеи. На моём теле. Холодная вода, пронизывающая до костей. Что-то очень прохладное на лбу. Её голос, вновь окунающий меня в реальность. И опять она, лежащая у меня под боком, сжимающая мою руку. В этот момент я стал возвращаться. Видимо, жар стал спадать. Лилит стала его причиной и его устранением. Она одна могла меня спасти сейчас. Конечно, только она. И, лёжа с ней рядом, я знал лишь единственное: она больше не сможет так просто оставить меня. Не посмеет и даже не подумает о таком. Лилит же не знала ни черта, глупо бродя вокруг, как слепой котёнок. И в этом, несомненно, была её исключительная красота и прелесть. И моя задача отныне – направлять её неокрепшее сознание на правильный путь. – … твоя жизнь теперь навсегда переплетена с моей… до скончания веков… до тех самых пор, пока весь мир не сгорит в огне… и даже после этого… я найду тебя в любом другом мире и повторю то же самое… ты просто… поскорее смирись с этим – моё последнее предупреждение. Потом я вновь провалился в небытие, ощущая ледяную воду повсюду. Ощущая Лилит повсюду. – … ты так напугал меня, чёртов сукин сын… – отдавало где-то далеко, – … как же я смогла бы без тебя жить... – голос Лилит был повсюду. Я пытался открыть глаза, чтобы убедиться, что это не сон, но не смог. – … я так тебя ненавижу, что кажется, люблю… После этого был лишь мрак.