***
– Дима, Лилит, рада видеть вас, – сказала улыбчивая ведущая по имени Алёна. Она определённо располагала к себе и пыталась создать ощущение безопасности. Я чувствовала её усилия, но также понимала, что всё это – искусственно созданная атмосфера. Никакой безопасностью тут и не пахло. По её глазам это было чётко видно и ясно. Я чувствовала всей своей кожей, что она непременно воспользуется любым моментом моей слабости и ни за что его не упустит. – Взаимно, – ответил Дима, слегка улыбаясь. Я лишь кивнула, мысленно решив, что буду немногословна сегодня. Пусть всё говорит Матвеев, раз ему так угодно. Я приехала на съёмку, как меня и просили, но на большее я не соглашалась. Мы сидели с Димой на одном диване слишком близко друг к другу. Так, что наши коленки едва соприкасались. Но я отчаянно пыталась как бы вжаться в обратную сторону, чтобы ухватить для себя хотя бы мизерный отрезок личного пространства, которого… у меня уже очень давно не было. – Какие у тебя впечатления от участия в Битве Сильнейших? – ведущая посмотрела на меня. – Смешанные, – пожала я плечами. – Почему? – удивилась она. – Сложно морально, – честно призналась я, – сложно на испытаниях, сложно жить всем вместе. Постоянные провокации и неудобные вопросы. Это… утомляет. – Да, наверное, трудно находиться под одной крышей с такими самобытными и разными людьми, – пыталась понять нас Алёна, – а ты, Дим? Какие ощущения в этот раз? – Мне спокойно, – ответил он, – чувствую себя увереннее. – Ну… – задумалась ведущая, – ты и выглядишь совершенно иначе. Тебя прям не узнать. Что так повлияло на смену имиджа? Я взглянула на Диму, пытаясь скрыть удивление. Ведь я понятия не имела, о чём идёт речь. Я никогда даже и не задумывалась посмотреть Битву с его участием. Сейчас в моей голове беспокойно мелькали совершенно разные представления образа чернокнижника пару лет назад. Я попробовала даже представить его с дурацкими дредами, но чуть не рассмеялась от этой мысли. Такое, конечно, совсем бы ему не подошло.«Может, поэтому у него шрам возле уха?» – молча корила я себя за такую невнимательность.
– Тот Дима был слабым и абсолютно неопытным, – спокойно ответил чернокнижник, – как только я почувствовал достаточную силу и абсолютную уверенность в себе, я решил, что тот образ никак не подходит мне. Захотел перемен. Увидел себя именно таким однажды во сне. Так… я и изменился. – Ты приснился себе? То есть… ты в будущем? – Алёна округлила глаза. – Да, такое иногда случается, – задумался он, – интересный опыт. Пытаясь представить себе Диму из прошлого, я еле сдерживалась, чтобы не достать телефон и не загуглить его фотографии. Как он выглядел? Почему он решил, что та оболочка больше не подходит ему?«И почему я никогда, чёрт возьми, не смотрела выпуски с ним?» – не покидало мою голову.
– Лилит, – обратилась ко мне ведущая, – тебе сразу понравился Дима? Вот оно. Кажется, Алёне уже порядком надоело слушать обо всех мистических вещах, и она перешла в наступление. Даже не пытаясь никак завуалировать это. – Да, – улыбнулась я, – он сразу украл моё сердце. Я словила взгляд Димы, который говорил обо всём. Конечно, он ни на секунду не поверил мне. Ведь я ненавидела чернокнижника с самого первого дня знакомства и пыталась избежать его компании любыми способами. Но это… уж точно не стоит знать всей стране, потому что пришлось бы рассказать всю чёртову историю наших больных отношений. Лучше пусть все верят в идеальную картинку, которой не существует. Которая невозможна для нас. Ведь в реальности… я готова была разорвать парня в клочья буквально пару часов назад. Чуть усмехнувшись, Дима положил руку на моё колено, сжимая его. Его грудь чуть вздымалась вверх, а глаза стали совсем чёрными. Мы улыбались, смотря друг на друга. Абсолютно точно понимая, что всё это – фальшивка. – Как это романтично! – умилилась Алёна. – Дима, а чем тебя зацепила Лилит? – Своим нежным характером, – чуть оскалился парень, – она – нежный цветочек. Чуткая, нежная, всегда понимающая. Такая, какую я искал всю жизнь. Мы вновь встретились взглядом, притворно улыбаясь. Его рука чуть сильнее сжала моё колено, а я невольно вздрогнула. Стёб со стороны Матвеева был засчитан, и мы выровняли счёт в этой схватке лицемерия. – Удивительно, – сказала ведущая, – а по выпускам можно сделать вывод, что у Лилит довольно-таки сложный... то есть... сильный характер. – Так и есть, – согласился он, – но в реальной жизни всё немного по-другому. Всё же… это шоу, вы должны понимать. Иногда эмоции моей принцессы зашкаливают в готическом зале, но в итоге… у нас полное взаимопонимание. – Да, настоящая идиллия, – улыбнулась я, гладя Диму по плечу. Удивительно, но эта чушь начинала мне нравиться. Я будто бы вжилась в роль. Почувствовала себя настоящей актрисой, обманывая ведущую и весь мир заодно. – А как же эта история с Константином? – ведущая хитро улыбнулась, подбираясь к самому интересному. – В сеть слили, что вы знатно повздорили с Лилит и даже подрались с провидцем. – Константин… – задумался Дима, – у него просто кризис среднего возраста. А с Лилит мы уже всё решили. Правда, солнышко? – Конечно, милый, – улыбнулась я, – Димочка просто очень ревнивый, как и я. Но мы вообще не умеем обижаться друг на друга. Рука парня всё сильнее сжимала моё колено. С каждой новой ложью, срывающейся с моих уст. С каждой фальшивой улыбкой, которой я одаривала его. А его вторая рука легла мне на спину и спускалась всё ниже и ниже с каждой секундой. – У вас же достаточно большая разница в возрасте, так ведь? – спросила Алёна. – Пять лет, если я не ошибаюсь. – Это не так уж и много, – улыбнулась я. – И всё же… – настаивала ведущая, – ощущается разница, Дим? Ведь твоя жена была чуть старше тебя, насколько мне известно. – Бывшая жена, – холодно сказал чернокнижник. Его напускная весёлость и дружелюбность в миг исчезли с лица, но в следующую же секунду натянутая улыбка вновь вернулась, а руки... руки всё так же сильно сжимали меня. В моей груди что-то обрывисто кольнуло. Стало будто бы тяжелее дышать. – Точно, прошу прощения, – Алёна, будто почувствовав опасность, исходящую от парня, стала сдавать позиции. – Мне многому приходится учить Лилит, – мягко улыбнулся Дима, – но это… меня не утомляет. Мне приятно быть её первым и лучшим учителем. Правда, малышка? – он кинул на меня тёмный взгляд. Я смогла лишь молча выдавить улыбку, ощущая, как начинаю проигрывать в своей же игре. Испытывая сильную раздражённость и неприязнь. Ведь сейчас мне хотелось послать Матвеева к чёрту с его нравоучениями и уроками. Подальше. Обратно к его долбанной бывшей жене. – Лилит, прости, если вопрос прозвучит некорректно, я просто не могу упустить этот момент, – тихо сказала Алёна, – ходят слухи, что у тебя были, так скажем, какие-то увечья на теле. Якобы… тебя избили. Звучит, конечно, бредово, ведь ты выглядишь шикарно. Никаких синяков не замечено, я могу подтвердить для наших зрителей, – ведущая кивнула в камеру. Я взяла себя в руки и заливисто рассмеялась, а Дима сильнее сжал меня за талию. Ведь это, наверное, был самый провокационный вопрос, которого я и ожидала изначально. Нужно было убедить всех, что я в полнейшем порядке. И в первую очередь маму, которая уже успела начитаться новостей, и обрывала мне трубку. – Да-да, я тоже слышала про это, – улыбнулась я, – глупости, конечно же. Я абсолютно здорова. Никто меня не бьёт и не пытает. – Да уж, это она меня терзает иногда, – ухмыльнулся Дима, – вот тут фанаты немного ошиблись. – В каком смысле? – удивилась ведущая. – Хотите… посмотреть? – Матвеев вскинул брови в вопросе.«Что ты задумал, чёртов чернокнижник?» – пронеслось в голове.
Я притаилась, ожидая очередного удара от Димы. Готовясь к худшему. Ведь он мог выкинуть, что угодно. Я видела, как в глазах чернокнижника уже плясали черти, и этот взгляд… не предвещал ничего хорошего. Для меня. – Смотря, конечно, что посмотреть… – хитро улыбнулась Алёна. Парень встал, медленно расстёгивая пуговицы на пиджаке, а я замерла, уже понимая, что произойдёт. Сердце отбивало каждое его движение, а пульс начинал ускоряться. Дима оголил торс, показывая всем свой белоснежный пресс, а потом повернулся спиной, на которой… были десятки, если не сотни царапин. Ран, которыми было изувечено его тело. Некоторые из них даже сейчас кровоточили. Кожа вокруг была покрасневшая, будто его избивали розгами несколько часов. Я обомлела, а внутри стала подниматься паника. Тревога и непонимание.«Неужели это сделала я?» – звенело в голове.
Неужели я могла сотворить такую жестокость с его телом? Причинить такую боль и даже не подозревать об этом? Как же он мог так спокойно сидеть всё это время, молча принимая эти шрамы? Я содрогнулась, а Дима, кажется, ничуть не смущался. Ничуть не был расстроен, наоборот. Он улыбался, будто это… только доставляло ему удовольствие. – Господи, – ужаснулась ведущая, – это… тебе не больно? – Конечно, нет, – улыбнулся Дима, надевая пиджак, – это отметины моей любимой. Как они могут ранить меня? Только доставить счастье. В ушах зазвенело от сказанных слов. Ультразвук пронзил моё сознание, и я будто отключилась на секунду. Выпала из реальности.«Любимой».
Он сейчас издевается? Продолжает играть или говорит серьёзно? Насмехается надо мной? Я не могла понять. Не могла разглядеть за его фальшивой улыбкой хоть каплю искренности. Я ни черта не понимала, ведь Дима меня переиграл. В его извращённых играх ему не было равных. И я полная дура, если решила посоревноваться с ним, ведь сейчас… чувствовала себя абсолютно растерянной, но… продолжала безмолвно улыбаться. Только уже нервно. – У вас всё серьёзно, как я понимаю? – сменила тему Алёна. – Вы уже говорите о любви? – Конечно, я люблю Лилит всем своим чёрным сердцем, – оскалился Матвеев, – она – самый яркий луч, который освещает мне дорогу. Мы вновь встретились взглядом. Глаза Димы были бездонные, будто неживые. Такие, от которых хочется сбежать очень далеко. Забыть их навсегда и насовсем. Я была абсолютно сбита с толку. Не понимала, где та самая грань? Ведь он перешёл её уже давным-давно, вовлекая и меня за собой. Без разрешения. Определяя всё за меня. – А ты, Лилит, уже признавалась Диме в любви? – спросила она. Я не могла пошевелиться, не то, чтобы сказать что-то. Судорожно опустив глаза, я пыталась найти подходящий ответ в своей голове, но тщетно. Захотелось разрыдаться от бессилия перед ним. От непонимания его слов и абсолютного непонимания самого Димы. Кто он, блять, такой? Без всех этих масок и фальшивых улыбок. Почему всегда такой разный? – Нет, – спокойно ответил чернокнижник, кладя мне руку на колено вновь, – Лилит очень стеснительная. Ей просто нужно чуть больше времени, чтобы раскрыться. – Лилит? – вопросительно посмотрела на меня ведущая. – Мне кажется, – слова сами слетали с моих губ, – что у меня вовсе не осталось сердца. Для любви. Так оно и было. Я не умела любить. Я пыталась… изо всех сил пыталась научиться, сама того не понимая, но он… он убивал практически все зарождающиеся во мне чувства. Искоренял их, а затем вновь взращивал. Выкорчёвывал и растаптывал, а потом заботливо поливал. И так по кругу. Да, Дима в каком-то смысле разбивал мне сердце каждый раз. А потом вновь склеивал его по частям, чтобы вновь разбить. Улыбнуться самому себе и швырнуть его со всей силой об стену. Наслаждаясь тем, как звонко летят осколки. Наслаждаясь своей жестокостью. – Глупости, принцесса, – улыбнулся чернокнижник, – в твоём сердце ещё очень много места для любви. Дима смотрел на меня уверенно, но я видела испуг в его глазах. Он на секунду выдал себя. Он раскололся. Я чувствовала это, ведь лицо парня вновь стало более заострённым, а голос ниже. Он был потрясён, я знала это. И мне… нравилась его реакция. Нравилось, что я ошарашила его так же, как он это делал со мной. Постоянно. – Что ты имеешь в виду, Лилит? – не унималась Алёна. – Ты хочешь сказать, что не сможешь полюбить Диму? – Я не умею, – улыбнулась я сквозь слёзы. Я вышла из съёмочного зала под оглушительную тишину.