But I crumble completely when you cry
It seems like once again
You've had to greet me with goodbye
I'm always just about to go and spoil the surprise
Take my hands off of your eyes too soon
Но я гибну, когда ты плачешь
Кажется тебе опять пришлось
Поприветствовать меня фразой "До свидания"
Ведь я всегда беру и порчу сюрприз
Слишком рано убираю свои руки с твоих глаз
(Arctic monkeys – 505)
Прошёл месяц с того момента, как в компанию меня и Стэна влилась Венди. Прошло две недели с той злополучной вечеринки, где я перегнул палку, защищая свой секрет. Я... могу понять, почему после этого мы стали более... Отстранёнными друг от друга. Это было неизбежно – недомолвки рождают недоверие. Это очень грузило меня, но я наивно надеялся, что оно само собой рассосётся, поэтому в целом не предпринимал попыток рассказать, в чём дело. Я просто надеялся, что мне не придётся ни в чём признаваться и Стэн просто примет мой секрет. Но было ещё и кое-что, что заставляло меня раздражаться все последние недели. Стэн пытается свести меня с Венди. И нет, мне так кажется не из-за того, что мы с Маршем немного отдалились друг от друга, да и в целом перестали проводить время чисто вдвоём. У этого совсем другие проявления, которым я раньше не придавал значения, но теперь я в факте сводничества, чёрт возьми, уверен. У этого есть доказательства, которые я коплю, чтобы предъявить их Маршу в разговоре, который, я надеюсь, хоть немного поможет нам рассудить ситуацию. Пусть я и не могу сказать ему правду о своих чувствах, но я могу сделать так, чтобы он не думал лишнего. И не делал лишнего, принося мне ещё больше боли с моими безответными чувствами. Началось всё с небольших промежутков времени, когда Стэн, как бы невзначай, один отлучался в магазин, или в туалет, или ещё куда. Может показаться, что ничего такого в этом нет, но отлучался он как-то на дольше, чем обычно люди ходят в магазин или туалет. Тогда я ещё не заподозрил его в сводничестве, потому что слишком странным это всё не казалось. Венди, на удивление, более сильных знаков внимания наедине не проявляла, а он, по крайней мере, всегда возвращался. С течением времени же начались откровенные побеги с наших общих прогулок, под предлогом плохого самочувствия или ещё каких внезапных обстоятельств. По-началу я и тут его ни в чём не подозревал, пусть тревога и подсказывала неладное, но потом это приобрело откровенно цикличный характер. В один момент он стал себе позволять и совсем свинские вещи: просто не приходить на наши общие гулянки, опять же, ссылаясь на какие-то внезапные обстоятельства. Надо ли говорить о том, как грустно и больно мне делало это всё? Но больше злило. Действительно грустно и больно мне было от отстранения. Оно хоть и повлекло усиление моих с Венди и Кенни дружеских уз, но ведь они – не Стэн. Тот же, мне кажется, стал чаще общаться с Толкином. Это не могло не вызывать у меня ревность, особенно когда это доходило до занимается им рядом со Стэном моего места в автобусе. Конечно, я никому из них не мог предъявить, что это место – моё. И особо демонстрировать свои чувства тоже. Однако иногда, когда я нечаянно заглядывал Маршу в глаза, мне казалось, что он понимает. Понимает, что со мной творится, но не теряет гордости, чтобы заговорить первым. Собственно, как и я. Боже, неужели мы ничему не научились? Самое главное, что я не могу понять, зачем ему вообще так старательно сводить меня с Венди? Неужели он, блять, не видит, что она мне не нравится? Я понимаю, почему он мог не поверить тем моим словам на вечеринке, но неужели он так сильно долбится в глаза?? К сегодняшнему дню у меня накопилось достаточно обиды и раздражения, чтобы наконец-то поговорить с ним. Я был готов это сделать хоть в автобусе, но там моего друга там, почему-то, не было. Меня это, конечно, обеспокоило, но услышав от Толкина, что наш полуночник Марш проспал, я лишь раздражённо вздохнул и сел рядом с Блэком. – Слушай, а с ним... всё в порядке?– вдруг поинтересовался он. Я отреагировал сильнее, чем нужно. – Ты меня спрашиваешь? – пусть я и звучал раздражённо, его вопрос заставил меня беспокоиться ещё сильнее. – Воу, чувак, спокойнее. – Толкин подозрительно приподнял бровь, выставив ладони вперёд – Конечно я тебя спрашиваю, ты с ним общаешься чаще меня. В груди что-то сжалось. – Не знаю. – мне было немного стыдно за взвинченность, поэтому я выдохнул и заговорил более спокойно. – А что с ним не в порядке? Ты заметил что-то странное в его поведении? – Ну... Мне кажется, что он снова пить начал. Я давно не видел, чтобы он к алкоголю притрагивался. Он даже на вечеринке моей не пил. – Толкин задумчиво смотрел перед собой, вздохнув. – Вчера я застал его за этим... Когда пришёл на вечер настолок к нему домой. О котором он, как оказалось, вообще забыл. – он снова вздохнул, и в этом вздохе прям чувствовалась грусть. Блэк перевёл обеспокоенный взгляд на меня.– И что-то мне подсказывает, что пил он не в первый раз на неделе. Стэн в целом какой-то странный последнее время. Я немного беспокоюсь за него. – ...Понятно. – мою голову сразу же нагрузили переживания. Мало того, что он каким-то непонятным сводничеством меня с Венди занимается, так ещё и сам от чего-то страдает. И что-то мне подсказывает, что причиной его страданий являюсь я. – У вас какие-то проблемы? –осторожно спросил меня Толкин. – Ну... Можно и так сказать. – я выдохнул, прикрыв лицо руками. – Он зачем-то пытается свести меня с Венди. Уже как месяц. Меня это дико раздражает. Мы вообще перестали с ним тусить вдвоём, и в целом общение у нас как-то не клеится. Конечно, дело было не только в этом, но это было тем, чем я мог поделиться с Толкином. – Оу... Так он не шутил тогда. – задумчиво проговорил Блэк, что заставило меня вымученно улыбнутся. Даже он до сих пор не верил в окончание их пары. – А ты ему говорил об этом? Ну, что тебе оно не нужно. Зачем ему это вообще? – Я не знаю, зачем ему это нужно, но я нравлюсь Венди. Я думаю, он хочет сделать как лучше и для неё и для меня. Но я его об этом не просил, блин! И мне почему-то, кажется, что и Венди не просила. – А ты проявлял что-то против? – Толкин недоверчиво изогнул бровь. – Чёрт возьми, да. Я прямо сказал ему, что Венди мне не нравится. – Но похоже, он тебе не поверил? – Ты прямо прорицатель, чувак. – Знаешь, я вот тоже со стороны не вижу, чтобы ты был прямо против её симпатии. Если он тебе не верит, то ты должен не только ему обозначить, что Венди тебе не нравится, но и ей самой. В целом, ей в первую очередь, ты и должен был обозначить это. Ты это делал? Я лишь неловко молчал, понимая, что он прав. – Вот то-то и есть оно самое. – Да, чувак. Ты прав. – Я понимаю что ты, возможно, боишься ранить Венди, но поверь, своей неопределённостью ты делаешь ей только хуже. Даже если она сама этого не показывает. Чёрт возьми. Я ведь даже не думал об этом раньше. Что, если и вправду? Что если я и её страданий не замечал, будучи настолько поглащённым собственными? – ...Господи. – я растерянно смотрел перед собой. Как я мог быть таким слепым идиотом? Я ведь и правда мучаю не только нас, но и её. А я этого не просто не замечал, я даже не думал об этом. Как я умудрился стать таким бесчувственным ублюдком? Боже, мне так стыдно. – Эй, эй. – Толкин потряс меня за плечо, заставив посмотреть на себя. – Не загоняйся только, ради Бога. Просто поговори с ними. Сначала с Венди, потом со Стэном. – Поговорю. – я слабо улыбнулся ему, накрыв его руку своей. – Спасибо, чувак. – За что? – За то, что решил мою проблему. – Да ладно тебе, я её не решил. Это тебе её ещё нужно решить. – Ты прав. Но ты подсказал мне, как это сделать. За это и спасибо. Правда спасибо. Толкин с пониманием улыбнулся мне, дружески похлопав по плечу. Мне и раньше стоило поговорить с кем-нибудь об этом. Почему я не считал это достаточно важным для разговора? Не знаю, может, дело в том, что я и не хотел об этом разговаривать вовсе. А стоило. Давно как стоило. Весь первый урок я думал о том, как же мне, чёрт возьми, отвергнуть Венди. По-хорошему, я должен был сделать это ещё давно, но честно... Она так ненавязчиво проявляла свою симпатию ко мне, что я иногда и вовсе забывал, что у неё есть ко мне чувства. Конечно, я помню то письмо, исполненное ярких образов и не думаю, что она в нём врала. Может она просто закрытый человек, который с большой осторожностью открывается? Только этим я могу объяснить, почему её появление чувств ко мне настолько невелико. Даже когда мы наедине. Этот вывод ещё больше заставил меня думать о том, что она вполне может скрывать все свои переживания внутри. – Хей, Вен. – я подошёл к ней сразу после урока. Она заинтересованно посмотрела на меня. Мне так не хочется её расстраивать... Но я боюсь, что если не сейчас, то я снова расстяну до невозможного. – Слушай, я должен тебе кое-что сказать... – О, Стэн! – я и не заметил, как её взгляд ушёл за меня. Обернувшись, я тоже увидел Марша, который стоял недалеко от нас. Как он вовремя, конечно. – Ты пришёл. – А вы меня ждали? – он слабо улыбнулся. – Мне кажется вам и вдвоём хорошо. Я мгновенно нахмурился. Чёрт, как он уже заебал меня подобными замечаниями. Ещё и выглядело это сейчас не как шутка, а как серьёзное утверждение. – Стэнни, ну что ты так говоришь, будто не нужен нам... – Вот именно. – я уже не мог сдерживаться, поэтому мой тон сразу стал грубее. А сам я не отрывал взгляда от его лица: на нём играла странная ухмылка, не поймёшь, грустная она или наигранная. – Ты не третий лишний. Если не хочешь тусить с нами, то так и скажи. Не придумывай лишнего. – Что ты, я и не придумываю. Я просто не хочу портить ваши сладкие моменты, такие как этот, например... Блять, он не шутит? Он не шутит. Какого, блять, чёрта? – Да чёрт тебя возьми! – я порывисто схватил его за руку, поведя прочь из класса. Похуй, что мне нужно было сначала поговорить с Венди, Стэн завёл меня достаточно, чтобы я потерял контроль и сделал то, что мне подсказывали чувства. А они подсказывали мне выбить из Марша всю дурь. Не буквально, конечно. Поэтому я повёл его прочь из класса. Этот разговор был не для такого количества ушей. – Чувак, чувак. – ноги завели нас в мужской туалет и только там я взглянул на него. Он был явно возмущён, но на его лице продолжала играть улыбка, которая теперь выглядела насмешливой. – Ты чего взвинченный такой? – Чего я?! – я ещё сильнее сжал его запястье, которое, оказывается, до сих пор держал. – Чего я-я???!?!? Да это ты себя не пойми как ведёшь! – Это как? – он продолжал держать эту дурацкую ухмылку. Господи, блять, Боже, он невыносим. Я ненавижу, когда он так делает. Ещё и веки слегка опустил. – Я не затаскиваю тебя в туалет и не кричу на тебя, в отличии от некоторых. – А я не свожу тебя со своей бывшей, сводить с которой ты меня не просил! Я уже кричал, но кажется, чем больше я горячился, тем холоднее становился мой оппонент. Ухмылка ушла с лица Марша, на её месте осталась непреклонная холодная маска. – А я не вру тебе о своих чувствах к другому человеку. – спокойно, до жути отчётливо проговорил он. – Но я тебе не вру! – я тряс руками как сумасшедший, впиваясь в Стэна глазами. – Мне не нравится Венди! Всё его лицо исказилось. Он выглядел злым, но в голосе звучали лишь обида и боль. – Тогда кто тебе, чёрт возьми, нравится? Я застыл, и жизнь во мне выдавало лишь сбитое от приступа злости дыхание. Стэн смотрел на меня твёрдо, но выжидающе, требовательно. Теперь меня вместо гнева стал одолевать ужас. Что я должен сказать? Снова отмолчаться, или сказать правду? Что из этого станет концом? Я не могу сказать этого сейчас, он не может меня заставлять... Не дождавшись от меня ответа, Марш разочарованно вздохнул и покинул туалет. Я даже не шевельнулся, чувствуя себя абсолютно разбитым, после такого эмоционального припадка. Прозвенел звонок, оповещающий о начале урока. Какой-то чувак вышел из дальней кабинки, быстро прошмыгнув около меня. Я кое-как вернул себе возможность двигаться, благодаря которой покинул туалет и отправился на урок. Слава богу, этот у нас не был общим со Стэном. Мне казалось, что я просто не выдержу нахождения с ним в одном помещении. Все оставшиеся уроки, вплоть до обеда, я пребывал в прострации. Осадок, образовавшийся между мной и Стэном ощущался прямо в воздухе, давил на плечи и лёгкие. Я был настолько отстранён, что на обеде Картман даже оставил попытки меня задеть, потому что у меня было ровно ноль реакции на все его подъёбы. Он переключился на Марша, по поводу которого у него теперь былая новая любимая тема для шуток – я и Венди. Меня они даже не особо бесили, потому что (я ни за что в этом не признаюсь вслух) здесь он был, сука, даже местами прав. – Стэн, какого быть куколдом в квадрате? – выдал он с ухмылкой, надеясь вытянуть эмоции хотя бы со Стэна. – Пихать бывшую подружку нынешнему любовнику это прям ве-ерх куколдизма. Марш, обычно на реагирующий на подъёбы от Картмана в свою сторону, в этот раз ответил ему, пусть и довольно спокойно. Даже уставше. – Жиртрест, заткнись. Мы все – друзья. Тебе не понять. Да ладно, а ты сам-то так считаешь? – Конечно. Его то никто другом и не считает. – всё посмотрели в сторону Баттерса, который внезапно вмешался в разговор. Ещё и с таким утверждением. Хотя это был уже не первый раз, когда он шокировал нас. После той злополучной вечеринки он, кажется, стал стремительно сходить с ума. Честно, изменения в его поведении были заметны и раньше, но за последние две недели они набрали уж слишком крутые повороты. Он мог спокойно послать кого-либо из нас на три весёлых буквы, нагрубить или сагрессировать (пусть и вполне заслуженно), с его лица пропала постоянная невинная улыбочка, и в целом его состояние стало каким-то нестабильным. То он был собой, обычным милым и добрым Баттерсом, то резко переходил в состояние пубертатной язвы. Особенно сильно у него это проявлялось рядом с Кенни, но тот, кажется, спокойно это воспринимал, и как мог поддерживал своего буйного друга. Может Стотчу вновь нужно было посетить Гаваи, может ещё что – никто не понимал, но Маккормик утверждал нам, что всё в порядке, и что нам нужно просто принять его таким, каким он стал. Это всё странное, если, конечно, не упоминать его внешний вид: отросшие волосы и выбритый висок с рисунком молнии. Насколько я знаю, работа того же Кенни. Удивляюсь, как Баттерса ещё не прибили родители. Хотя, может уже и прибили, поэтому теперь вместо него мы имеем дело с его злым братом-близнецом. – Чё несёшь, Баттерс? – Эрик сразу перешёл в режим защиты, нахмурившись и чуть ли не рыча. – Сам чмо без друзей, с которым никто общаться не хочет. – У меня то они есть. А говоришь ты будто про себя. – хоть голос Стотча и звучал мило и в его обычной манере, но взгляд был издевающимся, даже злым, жестоким. – Ты кусок дерьма, который завидует тем, у кого есть дружба или любовь, поэтому и не перестаёшь говорить гадости про Стэна и Кайла. Или про нас с Кенни. – Баттерс, ты чего? – невольно вмешался я, хоть и был обескуражен не меньше остальных. – Не надо говорить такие вещи, каким бы куском дерьма он не был. – Жид, не твой разговор! – Картман шикнул на меня, но внутри я знал, что он просто смущён защитой с моей стороны. – А тебе, пидорок несчастный, я сейчас яйца на уши натяну! Кенни мой друг, так ведь Кенни? – Да. Как и мы все. – напряжённо ответил Маккормик, положив руку на плечо Стотча. – Лео, прекрати, ты зачем такое говоришь? – Вы все такие милые, но знаете, я Эрика жалеть больше не хочу. – простодушно ответил Баттерс, нахмурившись. Его ухмылка стала ещё злораднее. Не могу поверить, что это Баттерс. – Нет у тебя друзей, Картман, повторюсь. И Кенни с тобой дружить не хочет, он просто жалеет тебя, потому что хороший человек, в отличии от тебя. Как и все, в прочем. А ты просто маленький, обиженный на весь мир беспапный мальчик, у которого ещё и мать шлюха. В любой другой ситуации, я бы, наверное, с упоением наблюдал за шокированным лицом Картмана, но сейчас никому здесь не было смешно или забавно. Картман, конечно, тоже часто говорил нехорошие вещи, но это никогда не было всерьёз. А вот Стотч был серьёзен сейчас. – Лео. – Кенни сделал голос строже, но глаза выдавали его сильнейшее волнение. – Кенни всех жалеет, и Стэна с его куколдизмом в том числе. Он очень хороший человек и любит здесь всех и каждого. Тебе до него как до луны, Картман. Поэтому ты к нему и тянешься, тем более, что Стэну с Кайлом ты не нужен. Как и никто, в целом, они слишком по-пидорски любят только друг друга. Венди дурочка, если надеется разлучить их. Чего? – Чёрт возьми, Баттерс! – рык Кенни заставил вздрогнуть каждого за столом и перевести удивлённые взгляды уже на него. Он из тех людей, которые крайне редко повышают голос. – Ты вообще себя слышишь?! Ты как можешь такое говорить о своих друзьях?! – Маккормик был в бешенстве, но быстро стал потише, не отрывая строгого взгляда от Стотча. – Это уже перебор, Лео. Я не верю что это ты. Я знаю тебя, ты не такой. Но сейчас ты конкретно проебался. Я рад, что ты больше не терпила, но и мудаком не нужно быть. Боже, теперь на Баттерса больно было смотреть. Ещё когда Кенни повысил на него голос, тот сразу из подростка-язвы превратился в забитого ребёнка: вся его фигура сжалась, губы поджались, а по глазам было видно, что он вот-вот заплачет. Возможно, именно поэтому он выскочил из-за стола и побежал прочь из столовой. Даже вскрик Маккормика его не остановил. – Чёрт возьми... Лео! – его голос звучал теперь до жути взволнованно, и он поспешил вслед за Баттерсом, вскочив из-за стола. Мы ещё с минуту-полторы просидели в ступоре, смотря им вслед. Ситуация была пиздец какая экстраординарная. Кому скажи – не поверят, что Баттерс унизил Картмана, а Кенни накричал на кого-то. – Да... – Эрик первым подал голос, но даже предложение не закончил. Не думаю, что ему было совестно из-за случившегося, но он охренел не меньше всех нас. – Да... Херня какая-то, пацаны. – С Баттерсом да. – включился в разговор Стэн, смотря куда-то в сторону. В прочем, как и все за этим столом. – Он совсем сам не свой... И Кенни из-за него тоже. – Не только он. – отметил я, благодаря чему Стэн обратил на меня внимание, взглянув озадаченно. Я же смотрел на него спокойно, но решительно, вдруг поняв, что я готов продолжить разговор. Мы его совсем не закончили. Я показал ему набранное в заметках: "Доедай и пошли. Надо поговорить". Он лишь цинично приподнял бровь, но послушался, закинув в себя остатки ланча и убирая свой контейнер обратно. Я свой не доел: у меня изначально аппетита то не было, а теперь тем более. Выйдя из столовой за 15 минут до конца обеда, мы направились в сторону мужского туалета. Слава богу, не того же самого, в который я его затащил в первый раз. В нём было безлюдно, к счастью, поэтому мы устроились у раковин. – Ты что-то хотел, Кайл? – спросил Стэн, вновь надев эту издевательскую маску с цинично полуопущенными веками. – Стэн, пожалуйста. – я не хотел снова на него злится, у меня уже не было на это сил. Кажется, это было слышно даже в моём голосе. – Не надо этого. Просто прекрати сводить меня с Венди, пожалуйста. Она правда мне не нравится. Прекрати пропадать с наших гулянок и придумывать для этого нелепые причины. Зачем ты это делаешь? – Я не свожу тебя с Венди. – он нахмурился, скрестив руки. – С чего ты вообще взял это? – Ты постоянно пытаешься оставить нас одних и отпускаешь шуточки, указывающие на нас, как на пару. Чувак, меня это уже достало. – мой голос вдруг смягчился, потому что говорить следующие слова было немного тяжело. – Я не хочу, чтобы ты исчезал. Я и так с тобой кроме как на наших общих прогулках не вижусь, а теперь ты и с них сбегаешь. Мне... "Мне тебя не хватает. Я скучаю" Хотелось сказать мне, но слова почему-то застряли в горле. Обычные слова, в них не было ничего такого, но мне страшно было проявить сейчас больше нежности. Как будто после этого я тресну, как фарфоровая ваза. – ...просто... зачем ты это делаешь? Для чего? Неужели тебя Венди об этом просила? Или я? В глазах Марша проскользнула боль, но он отвернулся в сторону. Он сильнее прижал руки к туловищу, как будто обнимая самого себя. Не поворачиваясь ко мне, он негромко выдал. – Почему ты думаешь, что дело именно в вас двоих? Или в Венди? – А в ком ещё, Стэн? – так же тихо спросил его я. – Да в том, что ты, почему-то, не доверяешь мне. – Стэн повернулся ко мне. Он больше не хмурился, его глаза казались ещё прозрачнее, чем обычно, а губы поджались в обиде. – Ты что-то скрываешь от меня. Что-то, что тебя очень мучает. Я уже даже не спрашиваю про это, потому что ты в очередной раз ответишь мне: "Ничего страшного" или "Всё нормально". А если я попробую копнуть глубже, ты так же вновь скажешь: "Потом расскажу, сейчас не могу". Я, возможно, открою для тебя тайну, но я переживаю за тебя, Кайл. Ты мой лучший друг. А кто я для тебя, я уже не понимаю. Я понял, почему глаза такие прозрачные. Они влажные. Марш силится не заплакать. Пожалуйста, не надо, я не хочу чтобы ты плакал. – Стэн, ты чего? – я подошёл к нему ближе, не зная, что именно сделать, чтобы подбодрить его. – Ты мой лучший друг, супер-лучший-друг, другого и быть не может. Прости, я не думал, что ты так мучаешься из-за этого. – кусая внутреннюю сторону щеки от переживаний, я спросил то, что меня волновало ещё до этого. – Надеюсь, ты не из-за этого снова пить начал? Марш вновь нахмурился, опустив руки вниз. – Откуда ты знаешь? – Толкин рассказал. Молчание повисло в воздухе, пока Стэн не вдохнул воздуха в лёгкие. Он смотрел мне прямо в глаза. – Что. Тебя. Мучает? У меня всё сжалось: внутри и снаружи. Кулаки, губы, веки, лёгкие, желудок, сердце. Я знаю что ситуация дошла до края, знаю, что мы на грани реальной ссоры. Моё сердце разрывается и его, думаю, тоже. Но я не могу сказать тебе. Прости меня прости меня прости меня прости меня Марш посмотрел на меня с минуту, после чего его печальное лицо накрыла та же измученная ухмылка, пытающаяся обесценить всё происходящее. Слова прозвучали жёстко, так, что меня даже дёрнуло – будто иглой проткнули. – Тогда не думай, что я буду искренним с тобой, Брофловски. Он простоял ещё пару мгновений, но на этом, его шанс, данный мне, закончился. Стэн вновь обошёл меня и молча покинул туалет, хлопнув дверью при закрытии. Что же я творю? Что же я натворил?