Can you hear me cry out to you?
Words I thought I'd choke on figure out.
I'm really not with you any more.
I'm just a ghost, so I can't hurt you any more,
So I can't hurt you any more.
Ты слышишь, как я взываю к тебе?
Со словами, которые едва сходят с губ.
Я, правда, больше не с тобой.
Я просто привидение, поэтому я больше не сделаю тебе больно,
Я больше не сделаю тебе больно…
(My chemical romance – This Is How I Disappear)
Уже полдвенадцатого, а я до сих пор не сплю. Сейчас я уже перестал воспринимать это с особым беспокойством. Как будто бессоница стала моей нормой. Я, конечно, понимаю, что мы невольно перенимаем привычки наших возлюбленных но чтоб настолько... Конечно, дело тут было не в банальном отсутствии сна. Весь оставшийся день после нашего с Маршем разговора я ходил как зомби. Венди несколько раз спрашивала у меня, что случилось, на что я ей выдавал лишь безжизненное: "Ничего". Стэн на тот же вопрос отвечал с выжатой улыбкой: "Всё в порядке, он просто устал". Не то чтобы я просил его за меня отвечать, но я был даже благодарен, что он не даёт Тестабургер возможность достучаться до меня. Я не хотел ни с кем говорить. И смотреть тоже ни на кого не хотел, поэтому мой взгляд был опущен в пол весь день. Особенно мне не хотелось смотреть на Стэна, который вёл себя как ни в чём не бывало. И дело было даже не в том, как он себя вёл. Я прекрасно знал, что внутри он так же эмоционально мёртв, как и я. Не понимал только, зачем и для чего он держится. Может, чтобы до него не докапывались так же, как до меня, а может потому, что в нашей паре хоть кто-то должен был оставаться сильным, иначе мы окончательно распадёмся. Мне было просто больно смотреть на него, больно находится рядом с ним, зная, сколько боли я ему причиняю. Сколько боли уже причинил. Слишком много боли что-то. Может, стоит всё-таки признаться ему? Не думаю, что я сделаю хуже словами: "Я гей и я влюблён в тебя". Может так он по-крайней мере возненавидит меня, и больше не будет мучаться, потому что в целом перестанет чувствовать ко мне что-либо доброе. От одной мысли об этом слёзы снова выступили у меня из глаз. А мне казалось, что в моём организме жидкость уже закончилась. Как только по окончанию дня я коснулся головой подушки, эмоции, которые, как я думал, умерли во мне, накрыли меня с головой. Я заплакал, как ребёнок, который очень расстроил свою маму. И плакал я так больше часа, пока все эмоции не вышли, а мысли о худшем не исчерпали себя. Я больше не могу молчать об этом. Мне нужно это обсудить. И я уже знал, с кем я буду это обсуждать. Кенни и раньше пытался как-нибудь узнать, как у меня обстоят дела с попыткой рассказать о своих чувствах Маршу. Мы хоть и стали с Маккормиком куда ближе, чем раньше, но мне по-прежнему было тяжело открываться ему. Я не хотел снова ворошить всё болезненное, что было на вечеринке, даже когда он попытался поговорить об этом со мной, не хотел говорить про попытки свести меня с Венди от Стэна, считая, что сам со всем этим разберусь. Он и сам казался каким-то напряжённым последнее время, будто кроме проблем дома у него появились новые беспокойства. Это было ещё одной причиной, почему я не спешил говорить с ним обо всём. Мне так жаль, что я не справился. Утешала лишь мысль о том, что у меня всё ещё есть тот, кто может меня поддержать. Никто не даёт мне такую поддержку, как Кенни. Да и не доверяю я больше так сильно никому. Ну, кроме Стэна, конечно. Хотя это пока, наверное, неправда. Я открыл чаты в Фейсбуке и нашёл нашу с Кенни переписку. У него горел значок онлайна. BROflovski: Привет. Ответ последовал не сразу. neverdead: Привет. Что такое? BROflovski: Почему так спрашиваешь? neverdead: Почти 12, а ты не спишь. Да и не думаю, что ты бы мне просто так ночью написал Я невольно улыбнулся. Он слишком проницательный. BROflovski: Понятно. Ты сам чего не спишь? neverdead: Случилось некоторое дерьмо. BROflovski: Серьёзное? neverdead: Достаточно. BROflovski: Оу. Тогда, наверное, не буду отвлекать? neverdead: Да... Прости, давай завтра поговорим, хорошо? Утром или в полдень. Сейчас у меня очень важное дело. BROflovski: Не извиняйся, всё хорошо. Завтра в полдень, окей? neverdead: Окей. Доброй ночи BROflovski: Удачи. neverdead: Спасибо Засыпать от этого мне легче не стало, но я успокаивал себя мыслями, что завтра я это всё разрешу. Однако, теперь мою голову занимали и мысли о Кенни. Что у него случилось такого ночью? Стоило ли мне просить разговора? Может, мне стоило предложить ему помощь? Хотя, наверное, это что-нибудь семейное, и до этого он бы не стал меня допускать. Уж в его то семье кризисные ситуации могут возникнуть в любое время суток. Бедный Кенни. У всех жизнь как жизнь, а он с малых лет столько дерьма переживает. Надеюсь, его проблема разрешится. Думаю, свожу его завтра в кафе, в качестве благодарности. Ему своих проблем хватает, а он мои ещё слушать взялся. Баттерс был прав – он реально бесконечно добрый. Мне кажется, никто из нас его не заслуживает. Кроме, разве что, того же Стотча, но и он последнее время заставляет Кенни нервничать. Проснувшись где-то полдевятого, я увидел сообщение от Кенни, которое пришло в шесть часов утра. Господи, он вообще спал? У него и значок онлайн. neverdead: Напиши, как проснёшься. Я подойду к твоему дому. BROflovski: Доброе утро... neverdead: Проснулся? BROflovski: Ну, да? neverdead: Могу я попросить кофе с барского плеча? И сигареты, если вдруг найдешь BROflovski: Конечно можешь. Ты вообще спал, чувак? neverdead: Буду через 20 минут Я поднялся с кровати, выдохнул и потянулся. Теперь только я заметил, что дома удивительно тихо: ему это не свойственно. Спустившись вниз, я никого из домашних не обнаружил. Ответ был найден на холодильнике. "Бубочка, доброе утро. Ты так сладко спал, что я тебя решила не поднимать и мы поехали без тебя. Дело очень срочное, но к обеду мы обязательно будем! Мы даже не завтракали, поэтому приготовишь себе сам. Люблю, целую" Ну и отлично. Накормлю Кенни нормальной едой, заодно и посидим в уединении. К тому моменту, как в мою дверь зазвонили, я успел только выполнить утренние процедуры и поставить вариться кофе. В глазке, как и ожидалось, я увидел Кенни, но его вид уже с открытой дверью меня ужаснул. Он не то что одну ночь не спал, он был похож на труп, который не спал неделю. – Доброе утро. – хмуро, даже без своей фирменной ухмылочки сказал мне он. – Выглядишь так, будто умер. Он крайне вымученно улыбнулся. – Я был бы даже рад, если бы это было так. Мои губы обеспокоенно сжались. На кухне я усадил его за стол и налил апельсинового сока. – Кофе сейчас сварится, прости, только поставил. Подожди немного, сейчас завтрак сделаю. – разъяснял ему я, закладывая хлеб в тостер. Так же оперативно я занялся приготовлением яичницы. – Может, тебе умыться там нужно, или душ? – Не стоит. – устало проговорил он, тупо смотря в свой стакан. – Так, что у тебя случилось? – Чувак, давай сначала ты попьёшь кофе и поешь. – ответил я, уже вынув тосты. – И вообще, что у тебя самого случилось? Мне кажется, там проблемы посерьёзнее моих. Кенни очень устало, но в то же время с благодарностью посмотрел на меня, вновь вымученно улыбнувшись. – Давай всё-таки о твоих сначала. Ты первый обратился. Мне пусть и было очень неловко, но я понимал, что более не уговорю его, поэтому постарался как можно быстрее доделать завтрак. Тосты с глазуньей, кофе, ветчина, сыр и даже какие-то овощи поместились на столе, после чего я сел. – Кушай, Кенни. – я протянул ему вилку, после чего глубоко вздохнул. – Приятного аппетита. – Тебе тоже. – он принял вилку, но первым делом заглотнул чуть ли не полкружки кофе. – Итак... Ты начнёшь говорить, или мне вытягивать? Я снова вздохнул, но собрал яйца в кулак. Сейчас совсем не хотелось заставлять его ждать. – В общем... Стэн пытается свести меня с Венди, потому что считает, что она мне нравится, а когда я говорю ему, что она мне не нравится, он мне не верит, потому что я не отвечаю ему на вопрос, кто же мне нравится, а на этот вопрос я ему ответить не могу потому что... – Брл брл... – пробулькал что-то Кенни, выпивая ещё кофе, после чего сказал уже нормально. – Тише тараторь, мозг не поспевает. – В общем... – я растерянно развёл руками. – Меня бесит, что он пытается свести меня с Венди, а я его расстраиваю тем, кто скрываю, в кого я влюблён. Мы вчера попытались поговорить и теперь практически в ссоре. Если не уже. Всё дошло до точки кипения. – эмоционально выдал я, закрыв лицо руками. – Я не знаю, что мне делать. – Давай обозначим короче. Проблема в том, что ты не говоришь Стэну, кто тебе нравится, так? – Ну... По сути – да... – я опустил взгляд вниз. – Это очень обижает его. Он говорит, что я ему не доверяю. – Так покажи, что доверяешь. Признайся. – Ты с ума сошёл, что-ли? Он убеждён, что мне нравится Венди. Он пытается свести нас. – Тогда соври. – Я не хочу ему врать, да и не смогу... – Ну, признайся тогда. – Чувак, нет! – А по-твоему есть ещё какой-то выход? – голос Маккормика стал строже, а взгляд тем более. – Ты умнее меня, Брофловски, а всё трусливо думаешь, что есть какой-то иной выход? Ты должен ему сказать. Либо переступи себя и соври, либо так же переступи себя, но скажи правду. Я же тебя знаю: ты сильный, ты справишься. Тебе нужно лишь сделать выбор, как поступить. – Видимо нет. – я не хотел звучать так обречённо, как прозвучал по итогу. – Я так боюсь услышать отказ, хотя только в нём теперь и уверен. Более того, я боюсь, что после этого мы не сможем дружить, как раньше. И что он вовсе не примет меня. – Чувак, он твой лучший друг. Супер-лучший друг. И, я уже говорил, что вы безумно по-пидорски друг к другу привязаны. Какие-то нестандартные чувства от тебя к нему не заставят его отказаться от тебя, поверь мне. Может быть да, на некоторое время он будет в шоке и отстранится, но мне почему-то кажется, что он спокойно тебя примет. Я вздохнул, чувствуя себя полнейшим слабаком. – Я... В какой-то степени, я и сам это знаю. Но я всё равно не хочу слышать отказ. А я уверен, что он будет. Заглянув в глаза Кенни, я увидел тяжёлый, сочувствующий мне взгляд. Он, видимо, тоже не хотел обещать мне радужного конца, но всё равно думал, как меня поддержать. – Кайл. – он дотянулся до моей руки, накрыв её своей сверху. – Реши, что хуже: услышать, что Стэн не любит тебя так же, как и ты его, или рассориться с ним и вернутся к тому, что у вас было? Ответ ты и без меня знаешь. Всё моё лицо невольно сжалось, как и пальцы Маккормика на моей ладони. Было тяжело это признавать, но мне придётся выбирать из двух зол то, что менее болезненно. А ничего не будет для меня так болезненно, как снова потерять Стэна. – Чувак, он примет тебя. Может быть не в моменте, но обязательно примет. Он любит тебя. Может, не как парня, но как друга – невероятно крепко. И он ни за что не откажется от того, кого так любит и кем так дорожит. Таким добрым и ласковым глазам невозможно было не поверить. Я перевернул ладонь, чтобы взять руку Кенни в ответ, и улыбнулся ему. – Спасибо, Кенни. Спасибо за поддержку. – Всегда пожалуйста. Мог бы и раньше обратится. – Я думал, что сам справлюсь. Да и ты казался каким-то... Тут я заметил, что Кенни даже не притронулся к своему завтраку. Этот парень никогда так не церемонился с едой. Не думаю, что весь аппетит перебила бессонная ночь. Ему плохо. Боюсь даже представить, насколько, учитывая его вид. – ...кстати об этом. Что случилось у тебя? Его улыбка быстро спала с лица, выражение которого стало и вовсе нечитаемым. Сначала он просто молчал. Молчал, и я по взгляду видел, какая буря эмоций накатывает на него. И в то же время, бурю эту удерживали сомнения – сомнения, а стоит ли меня в это всё посвещать? Я это ясно понял по его взгляду, который тот обратил на меня. Я смотрел на него умоляюще и крепче сжал его руку, которую до сих пор не отпустил, стал поглаживать по ней большим пальцем. Его губы задёргались, и он не отводил от меня взгляда, пока не прошептал готовым сорваться голосом. – Лео пропал. Он тут же закрыл лицо свободной рукой, локтём оперевшись на стол. По дрожжи было понятно, что он либо сейчас заплачет, либо уже плачет. Сердце сжалось, видя его таким опечаленным, таким потухшим. Кенни, наш солнечный Кенни, которого и грустным то не увидишь практически никогда, не смотря на все трудности в его жизни, сейчас был на грани истерики. – ...В плане пропал? – осторожно поинтересовался я, не сводя взгляда с Маккормика. – В прямом! Он исчез... телефона с собой не взял... я искал его, но нигде не нашёл... – жалобным и срывающимся голосом отозвался он, после чего внезапно рыкнул, стукнув кулаком по столу. – Сука, отец его – мудак ёбанный! Чмо последнее, ублюдок, мразь, биомусор! Как вообще такие люди могут быть... блять! От такого потока брани я вздрогнул и слегка опешил. – А-а, что его отец? – конечно, вопросов о том, что отец Стотча – мудак, даже не возникало. Но всё-таки, не просто же так Кенни начал констатировать это. – Мудак он конченный, вот что! Сука, как можно так относиться к собственному, блять, сыну?! Какими бы хуёвыми не были мои родители, сука, они хотя бы не ублюдки гордые с какими-то ебанутыми принципами. А этот...Блять! – Маккормик снова ударил кулаком о стол, после чего вырвал свою руку из моей и закрыл лицо обеими руками. Послышался всхлип. – Это я виноват... – Почему? Нет, почему ты так думаешь? – я подсел ближе к нему, положив руку ему на плечо. – Я... я слишком сильно повлиял на него... Я, я должен был быть осторожнее. – его голос стал рыдающим, а между предложениями слышались всхлипы. – Он всю жизнь как в тюрьме рос, понимаешь? И ещё я его контролировать стал. Потом перестал, поощрая вообще всё, думал, так будет лучше... А по итогу в самый ответственный момент поступил как мудак! – он старался тише и реже всхлипывать, но по дрожжи его тела ощущалось, как сокрушительно он рыдает. – Я-я не знаю что ты сделал, но уверен, что ты хотел как лучше. Не кори себя за это. – я старался звучать как можно успокаивающе, паралельно гладя Кенни по плечу. – Ты не несёшь за него столько ответственности. Он не твой ребёнок или что-то такое, просто друг, ровесник. Ты, я уверен, сделал для него лучшее, что мог. И если уж кто и виноват в том, что он пропал, так это его отец. Кстати, он вообще в курсе о пропаже? – Д-да... Этот ублюдок... – Маккормик убрал ладони от зарёваного лица, посмотрев на меня. – К-когда я пришёл к ним, надеясь, что Лео будет там... Когда я объяснил ему, что тот убежал неизвестно куда... Тот, сука, лишь на секунду выдал хоть какую-то эмоцию кроме безразличия. Сказал, что дома его нет, и чтобы он даже не возвращался. Блять... – слёзы шли ручьём по его лицу, не смотря на все попытки их остановить. – П-понимаешь, насколько он урод конченный? – Понимаю, понимаю... – я притянул Маккормика к себе, обняв его. – Всё будет хорошо, я уверен. Баттерс, может, и импульсивный, но далеко не глупый. Он не сделает что-то действительно глупое. – паралельно я гладил Кенни по спине, в то время как он крепко обнял меня в ответ. – Ты всю ночь его искал, да? – Да... – Думаю, он просто где-то укрылся на ночь. Уже теплеет, поэтому, от холода точно не помер. Сегодня-завтра вернётся домой. – А что если его вообще в городе нет? – истерично заявил Кенни. – Город то маленький, я знаю его, как свои пять пальцев... А Лео не нашёл... Где он мог спрятаться? Что если с ним что-то случилось? – Кенни, не гадай. Если он и сегодня не появится, подай заявление в полицию. – я отстранился от Маккормика, взяв его лицо в свои ладони. – Тебе нужно поспать. И поесть. Ты сейчас в таком состоянии ничего не сделаешь. Давай ты успокоишься и поешь, хорошо? Потом, если хочешь, поищем его вместе. Слёзы стали тише течь из его глаз, а он сам послушно повернулся к своей тарелке. Пусть ел он медленно и вяло, но всё-таки поел. Я тоже съел свою порцию, после чего повёл его к себе. Тот даже шёл медленно и нерасторопно, словно зомби. Оказавшись в кровати, Кенни снова стал плакать: я остался рядом с ним и держал за руку. Боже, сколько слёз уже из него вышло... Не думаю, что Кенни из тех, кто часто плачет. Он даже в детстве не плакал, когда разбивал колени или ещё что-нибудь. Его было некому пожалеть. Но у всех есть предел, и тут, думаю, настал предел его. Кенни плакал вплоть до момента, когда его уставшие глаза, наконец, сомкнулись, и он упал в сон. Поразительно, насколько же сильно он переживает за Баттерса. Хотя, как тут ещё? Он его лучший друг, а сам Маккормик нередко обращается с ним так, будто он его младший брат. Комплекс старшего в некотором роде. Может, от этого и ощущает такую ответственность, из-за которой сходит с ума. Думаю, я бы тоже с ума сходил, если бы Стэн пропал. Хотя у меня к нему немного другое отношение. Стэн... Хотел бы я собрать всю волю в кулак и признаться ему хоть сейчас, но пока на моих плечах Кенни в подобном состоянии... Думаю, оно подождёт. Возможно это просто отговорки, но мне правда совесть не позволяет разбираться со своей жизнью, пока здесь такое горе у Кенни. Через часа три мама, папа и Айк вернулись домой. Отнеся их покупки на кухню, я осторожно предупредил маму о Кенни, который спал в моей комнате. Мама немного удивлённо повела бровями и на её вопрос, а как так случилось, я честно ответил, что у него произошли беда, бессоная ночь и истерика. Больше она вопросов не задавала, только тихо вздохнула: "Бедный мальчик", и настояла на том, чтобы тот обязательно попил чаю по пробуждению. Всё-таки, не смотря на её предубеждения, материанская жалость к ребёнку из неблагополучной семьи была куда сильнее. Кенни очнулся только после обеда, и я без лишних церемоний отправил его в душ, а сам спустился делать чай. В гостиной были только мама с папой, Айк был в своей комнате. Я остался наедине с собой и чаем, который мне надо было заварить до прихода Кенни. Я молча делал то, что делал, параллельно думая о том, что мне нужно как можно срочнее поговорить со Стэном. Я не вынесу этого напряжения между нами, только не снова. Обычно мне не страшно быть честным и прямолинейным, но с этими чувствами я стал таким уязвимым. Правда... если он разобьёт мне сердце... как я смогу поддерживать Маккормика, у которого такая беда? Я признаюсь ему, но точно не в ближайшее время. Или это всё просто отговорки. Ты трусишка, Брофловски. Снова. Какое разочарование. Все думают, что я весь такой альтруист, а я просто убегаю от себя же, пусть и общественно поощраемыми методами. За этими невесёлыми мыслями я и не заметил, как заварил чай. Из транса меня вывел Маккормик, пришедший на кухню после душа. Я сразу переключил внимание на него. – Чувак, ты как? – Уже не чувствую себя так, будто я умер. – он зевнул, неловко почесав затылок – Прости, что занял твою классную кровать. – Ничего страшного. – я налил чая и поставил его на стол. – Садись, пей. – Спасибо. – Кенни сразу же плюхнулся за стол, и поднёс кружку к губам, дуя на чай. – Что делать сегодня планируешь? – как бы невзначай поинтересовался я, поставив еду на разогрев. Взгляд Маккормика сразу стал серьёзнее. – Лео искать буду. Попробую, по крайней мере. – Давай помогу с поисками. Так быстрее будет. – Да ладно, не надо, это моя проблема... – сконфуженно ответил он, продолжив дуть на чай. – Помогу. – утвердил я. – Ладно... Спасибо. – он отпил немного чая, смущённо улыбаясь. Его смутило моё предложение о помощи, или что? – Ты мой друг, Кенни. И я буду рад посодействовать тому, чтобы тебе стало легче. – я посмотрел на тарелку еды, которую ещё не поставил перед ним, что сразу исправил. – Ты и сам многое сделал для меня. – Да ладно тебе. – я мог поклясться, что он звучал не просто робко, он звучал застенчиво. Кенни то и застенчивость. – Я ничего такого не сделал. – Чувак, ты буквально не спавши пришёл ко мне, чтобы выслушать мою проблему! – я вскинул руки, улыбаясь. Было что-то забавное и милое в таком Маккормике. – А своей, видимо, даже делиться не собирался. Ты помог мне понять себя, даёшь советы, хранишь мои секреты. Я не знаю ещё людей, которые бы сделали такое для меня. – Стэн? – окончательно добитый моим потоком любезностей, Кенни только пикнул из-под опущенной головы. Стэн. Стэн... – Ну... ну да. – нейтрально ответил я, надеясь, что не выгляжу поникшим. Кенни протянул руку и накрыл ей мою, с улыбкой смотря мне в глаза. – Признайся ему, чувак. Всё между вами наладится – зуб даю. – Прям зуб? – улыбнулся я, смотря на него чуть исподлобья. – Чувак, зубы это тебе не хухры-мухры. – серьёзно заявил он, отставив чай и принявшись за еду. – Без них не поешь. – Глубокие мысли посещают тебя порой. – он лишь слегка нахмурился из-за моих подшучиваний. Я ухмылялся, пока не встал из-за стола. – Ладно, приятного аппетита тебе. Я пока пойду соберусь. Наши поиски Баттерса не увенчались успехом, а искали его мы долго, тщательно. Учитывая, что и городок то маленький, тут нельзя спрятаться настолько хорошо. Мы даже прочесали лесопарк возле пруда Старка и окрестности города – Стотча и след простыл. Кенни вновь впал в отчаяние, в этот раз, к счастью, без слёз, и на восстановление ему потребовалось около получаса и мои объятия. Я уговорил его напоследок заглянуть в дом Баттерса. Сам он, правда, наотрез отказался разговаривать с семьёй Стотчей, поэтому остался ждать меня неподалёку. Дома Баттерса тоже не оказалось, но его отец отреагировал совсем не так, как я ожидал. Наслушавшись Кенни, я был уверен, что он и при мне проявит холодность по отношению к сыну. Однако тот с явной тревогой выругался, узнав, что Баттерса вообще нет в городе. Конечно, за этим пошли всякие непонятно кому адресованные угрозы о наказании и прочие прелести, но было отчётливо видно, что мистер Стотч переживает по поводу произошедшего. Хоть и непонятно, насколько добросердечны причины его переживаний. Уже вечерело и я вызывался проводить Маккормика до его дома. Не хотелось оставлять его одного, тем более зная, как тяжело и плохо ему сейчас. Я видел, что он ещё не всё выплакал, что он сдерживал новые слёзы, поэтому упрашивал его порой остановится, чтобы обнять. Кенни не заслужил всего этого, да и за самого Баттерса уже становилось как-то тревожно. Он реально пропал, и хоть мы с ним не такие хорошие друзья, всё же, не чужие друг другу люди. Надеюсь, что с ним всё будет в порядке. Помню, раньше был период, когда я даже пытался дружить с ним ближе, но тот не особо воспринял мой жест тогда, потому что он, даже в отличии от меня самого, понял, что то было лишь проявлением жалости, а не искренним интересом. Не то чтобы Баттерс мне не казался интересным, но меня к нему особо никогда как к человеку не тянуло. А если и начинало тянуть, то лишь от желания помочь. Пока мы шли, утопая каждый в своих мыслях и переживаниях, подойдя уже к дому Маккормиков, мы не сразу заметили одну фигуру возле него. Подойдя ближе к двери, мы обнаружили никого иного как... Стэна, сидящего на потрёпанном временем стуле, успевшего даже задремать. Он встрепенулся и подскочил, стоило мне обратится к нему. – П-привет, Кайл, а что вы здесь делаете? – Это у меня к тебе такой вопрос, друг... – растерянно обратился к нему Кенни, на что Марш недоумевающе свёл брови к переносице. – Тебя жду. Мы в шесть договаривались затусить, совсем забыл? – А... Прости. – Кенни опустил взгляд вниз. На лице же Стэна эмоции сменялись быстро: с недоумения и возмущения на недоумение и обеспокоенность. Как хорошо, что Кенни сейчас не стал скрывать своё истинное состояние. – Эм... У меня такое ощущение, что что-то случилось. – неуверенно проговорил Марш, взглядом перейдя на меня. Я же ему и ответил. – Да, случилось. – я положил руку Кенни на плечо, собираясь всё взять в свои руки. – Поэтому, Стэн, если вы хотели просто по-дружески затусить, то сейчас не лучший момент. Я понимаю, что уже поздно, поэтому ты можешь пойти ко мне, чтобы ты не зря приезжал. – Кайл, всё в порядке... – не успел договорить Кенни, как его сразу перебил Стэн. – Чего ты сразу всё решаешь? Если у Кенни случилась беда, я останусь и поддержу его. Не думаю, что одному ему будет лучше. – ...хорошо? – не смотря на то, что это действительно позитивный исход событий, почему-то чувства я испытал не совсем приятные. Это глупо, типо, они просто договорились потусоваться, и опять же, для Кенни же лучше будет быть с кем-то, чем быть одному... Но почему так ревностно? Может потому, что мне Стэн давно не предлагал потусоваться чисто вдвоём? И даже говорить не хочет, что с ним, не так – он неискренен со мной. Как, впрочем, и я с ним. А с Кенни они довольно близки. – Ладно, тогда... – Маккормик приблизился ко мне, обнимая на прощание. – Спасибо большое, Кайл. За всё. Спасибо. – было что-то особенно трепетное в его объятиях сейчас. Мои пагубные мысли невольно отступили, и я обнял его в ответ, прошептав: "Не за что." Когда он отстранился от меня, я поймал взгляд Стэна. Тот смотрел на меня так будто... хотел чего-то. Но чего, мне остаётся только догадываться, потому что он отворачивается от меня и роняет на прощание лишь: "Пока." Я стоял на том же месте, вплоть до того, как они вошли в дом. Кенни вместе со своей бедой покинул меня, а Марш, своей встречей, напомнил о проблемах собственных. Я должен с ним поговорить. Теперь я отчётливее чувствую кризис, произошедший между нами. И если я хочу, чтобы он был со мной честным, я вынужден быть с ним таким же.