Вижу я сон

- Эй, ты! Как доешь, вали на кухню. Надо почистить чаны и котлы! Ло Бинхэ поднял глаза на шиди. Он, как всегда, обедал в укромном местечке за кухней, рядом с поленницей. Мало кому была охота забредать сюда, и можно было поесть, не опасаясь, что кому-нибудь покажется забавным заставить его подбирать еду с земли. Мальчику перед ним было лет двенадцать, и он явно нервничал. - И н-не вздумай отлынивать! - прикрикнул он, стараясь звучать угрожающе. Похоже, кто-то из старших адептов надоумил его спихнуть неприятное дело на всеобщего козла отпущения, но теперь, когда он остался один на один с нелюдимым шисюном, эта идея казалась не такой уж заманчивой. Отставив в сторону миску, Ло Бинхэ подобрал лежащий рядом тренировочный меч и встал, глядя на шиди сверху вниз. Несколько секунд тишины заставили того отвести взгляд и сделать шаг назад. - Конечно, - вдруг услышал мальчишка, - Если шиди просит о помощи, как я могу отказать? - Что? - он недоверчиво вскинул глаза. Ло Бинхэ ласково улыбнулся ему. - Сегодня, так и быть, я сделаю это за тебя, хоть ты и был недостаточно вежлив. Но к следующему разу придется научиться чистить котлы самому. Пик Цинцзин не для неумех. Это шиди возмутило. Но тут его взгляд упал на меч, пусть и деревянный, в руке шисюна, и он промолчал. - А теперь ступай, пока я не передумал. Мальчишка уставился на него пораженно. Видимо, он как-то иначе представлял себе исход дела. - Пошел вон! Стоило чуть повысить голос и младший адепт исчез, как ни бывало. Посмеиваясь, Ло Бинхэ вернулся под навес к брошенной миске. Работа на кухне была неплохим вариантом послеобеденных бытовых обязанностей: не самым долгим и, уж точно, не самым тяжёлым. Быть может, если он сумеет после этого ускользнуть, не попавшись на глаза шисюнам или учителю, останется немного времени на духовное совершенствование. Что пришлось бы кстати: не за горами был день визита на пик Ваньцзянь. Умом Ло Бинхэ понимал, что ему вряд ли откажут в мече на основании низкого уровня духовного развития, раз уж оружие без проблем получают даже адепты Аньдин. Умом понимал, но сердце в преддверии знаменательного события все равно было не на месте. Слишком уж правдоподобной казалась картинка: злорадствующий учитель пинком сбрасывает с пика недостойного ученика, которому даже мастера-оружейники дали от ворот поворот, потому что он чертов неудачник. Несколько месяцев назад одна такая мысль сподвигла бы Ло Бинхэ тайно тренироваться ночами, но сейчас это время было уже занято другой наукой: старейшина обучал его хождению по снам. Немалого труда стоило убедить Мэнмо в готовности сознания его ученика посвящать занятиям каждую ночь, без пропусков. Старик все продолжал твердить, что неокрепшему разуму не выдержать наращивания темпа занятий, что Ло Бинхэ совсем о себе не думает и непонятно куда спешит. В конце концов, старый демон сдался, взяв с ученика обещание немедленно прекратить тренировки, когда что-то пойдет не так. Шли дни, и Ло Бинхэ по-прежнему чувствовал себя отлично, чему старейшина не переставал удивляться. А его ученик только плечами пожимал, поскольку так и не понял, что с ним такое должно было случиться. В общем, Мэнмо перестал тревожиться понапрасну и занудствовать почём зря. И, желая сохранять такое положение дел подольше, ученик благоразумно умалчивал наличие цели, для достижения которой работал с упорной решимостью: Ло Бинхэ положил себе конечный предел. Срок, по достижении которого он будет готов войти в сон учителя. Он сделает это в первую ночь после получения собственного меча. Судя по опыту Ло Бинхэ, старейшина, услышав об этом, не замолкал бы часами, вещая о самонадеянности и недальновидности, стараясь отговорить его изо всех сил. Возможно, Мэнмо затягивал процесс обучения специально, из страха исчерпав свои знания, стать бесполезным навязчивым призраком. На самом деле Ло Бинхэ не собирался, забыв о благодарности, позволить старику кануть в небытие. Жаль, демон вряд ли мог поверить в это, успокоиться и перестать капать ученику на мозги. Со вздохом Ло Бинхэ покинул свое убежище и направился заниматься делом. Пусть чистка утвари и была сравнительно лёгким занятием, радости она тоже не приносила. Ничего, зато был шанс на появление шицзе. Он уже некоторое время искал с ней встречи. Повезло, Нин Инъин и впрямь объявилась на середине процесса. - А-Ло, разве твоя очередь этим заниматься? - недовольно спросила она, - Ты вечно твердишь, что такие дела для тебя вроде тренировки, но как же тогда прочие адепты? Им тоже нужно набираться опыта! И становиться лучше! Вечно они все на тебя сваливают. Ло Бинхэ тихо улыбнулся сам себе. Шицзе в жизни не прикасалась к щётке, он был в этом уверен. Но эта деталь вовсе не мешала ей попрекать других в перекладывании ответственности. - Ничего, это не тяжёлая работа. Зато шицзе смогла прийти поговорить со мной, - улыбнулся он ей. Нин Инъин просияла ответной улыбкой. - А- Ло, ты такой хороший! Поэтому я к тебе и прихожу. - Без помощи шицзе мне было бы трудно работать, - Ло Бинхэ продолжал осторожно. - Почему? Я, наверное, не очень много помогаю, на самом деле, - виновато признала Нин Инъин. Ло Бинхэ ощутил тепло от этой неловкой откровенности. Отложив щётку ненадолго, он начал объяснять: - Когда я был маленьким, мама говорила, что у нее есть секретный рецепт счастья. Надо в каждый день добавлять немного хорошего для себя. Любимое занятие, встреча с хорошим человеком или интересная книга: все, что угодно. И тогда легче будет справиться с любым делом. Вот как шицзе мне помогает. - Ты тоже мне так помогаешь! - живо ответила Нин Инъин, - Каждый день! - Когда я стал старше, - продолжил Ло Бинхэ, - то понял, что в этом нет никакого секрета. У всех есть такие важные вещи. У тебя и у меня. У всех адептов, у первого ученика, даже у главы школы, наверное. - Глава школы любит ходить в гости на пик Цинцзин, - хихикнула Нин Инъин, - Это все знают! А Мин Фаню нравится вэйци. Он всех уже замучил, никто с ним больше не играет. Ло Бинхэ никто не учил вэйци, и оно ему не нравилось. Подобрав щётку, он вернулся к чистке котла. Все равно теперь счастливая и взволнованная Нин Инъин могла болтать бесконечно, вспоминая кому что нравится делать, и кто чем утешает себя в печали. Дождавшись, пока поток слов слегка поутихнет, Ло Бинхэ подал голос: - А учитель? У него что-то такое есть? Что ему нравится? Нин Инъин посмотрела на него с удивлением. - Конечно! Он такой же человек, как и все. Есть вещи, которые его раздражают, и которые нравятся тоже. Он любит музыку. Раньше на занятиях мог слушать долго, когда играли без ошибок, и сам играть тоже любил. Ещё живопись! Он учил меня рисовать, и сам расписывал свои веера когда-то. Ему ещё нравился чай с печеньем по утрам, он со мной делился иногда. По секрету, так что не рассказывай никому! - А сейчас он не играет? И не рисует? - Не знаю, А-Ло, - Нин Инъин склонила голову набок в задумчивости, - Теперь, когда ты спросил, кажется, я давненько не видела, чтобы он это делал. - В последнее время произошло много плохого. Может, у учителя просто нет настроения? - Но это же неправильно! - возмутилась Нин Инъин, - Именно в тяжёлые времена хорошие вещи нужны больше всего! - Не думаю, что об учителе стоит беспокоиться. Разве с главой пика может случиться что-то плохое? - Но ведь Лю шишу погиб совсем недавно, А-Ло! - в голосе Нин Инъин послышалось беспокойство, - Конечно, учитель совсем другой человек... Но он тоже может иногда быть немного не в себе из-за всяких плохих вещей. - И что же тогда делать? - Учитель иногда прислушивается ко мне, - произнесла Нин Инъин задумчиво, - Думаю, я могла бы попробовать с ним поговорить? Уговорить его сыграть, например, если он захочет. - Слышал, сегодня вечером у него нет занятий. - Я пойду, проведаю его, пока он свободен. Учитель завтра с утра собирался на пик Аньдин, после этого он долго будет не в настроении. И, наскоро попрощавшись, Нин Инъин исчезла, оставив Ло Бинхэ в одиночестве. Он не был рад, что все получилось так легко, и не был горд собой. Неправильно было так использовать шицзе, но другого выхода придумать не получилось. Сам Ло Бинхэ мало знал об учителе, и не мог сказать, приносит ли ему удовольствие что-то кроме наказаний плетью. А спрашивать шицзе напрямую было опасно. С нее сталось бы потом сказать учителю что-нибудь вроде "А-Ло вас очень жалко", и последствия... - И что это было? - прозвучал вопрос. Вздрогнув, Ло Бинхэ обернулся. - Первый ученик, - произнес он.