Вижу я сон

Темно. Руки не шевелятся, связаны за спиной и давно онемели. Ноги не связаны, но бить сначала было нельзя, а теперь стало невозможно. Больно. Дыхание вырывается из груди не криком, а каким-то животным мычанием. Зубы сжимаются до звона в ушах, но жалкие звуки полностью задавить не выходит. Мерзко. Прикосновения горячих ладоней, вес чужого тела вызывали дрожь отвращения. Сейчас, когда в воздухе повис запах крови, отвращения в нём пополам с ужасом. В момент, когда пытка становится невыносимой, все милосердно проваливается куда-то прочь, оставляя его в темноте одного, тихо скулящего, подобно побитому щенку. - Черт, видно, придется подбирать сестрице ещё и любовника, - тянет скучающий мужской голос откуда-то издалека, - Что ты за разочарование, Цзю! С тобой совсем невесело. Для весенних утех ты слишком... невыразителен, что ли? Хотя, может, я ещё успею это подправить... Ло Бинхэ, неловко отворачиваясь, старается не впадать в отчаяние, но получается плохо. Слишком жутким кажется будущее. - Юэ Ци, - шепчет он под нос как мантру, - Юэ Ци. Спокойнее не становится. Что ты делаешь?! Одетая в изодранные лохмотья, простоволосая девушка бредет по пыльной дороге. Босые ноги ступают неровно, сгорбленная фигурка шатается из стороны в сторону. Ладони закрывают лицо, красный сочится сквозь пальцы. Она плачет навзрыд. Не смотреть, отвернуться. Бежать, бежать отсюда. Ноги не идут, глаз не оторвать. Шаг за шагом девушка все ближе. Она истощена. Синяки, ссадины, порезы, язвы: на ее теле нет живого места. - Это ты? - спрашивает девушка, отнимая руки от изуродованного лица, и сердце пронзает ледяной ужас, - Ты? - Нет. Не надо, - выплевывают непослушные губы слово за словом, - Стой. Не подходи. Я не хочу знать. - Зачем? - теперь девушка совсем близко, ее рука вцепляется в его плечо, - Зачем ты оставил мне жизнь?! Это не твой страх, юноша. Ты даже не знаешь ее имени. Просыпайся немедленно! Девочка лежит на земле. Можно бы даже поверить, что она спит. Только кровь мешает. - Это сделал ты, - объяснение. Неправда. Да, в руке нож, и этот нож в крови. Рука нанесла удар. Но рука двигалась, подчиняясь чужой воле. Обоим это известно. - Мне пришлось убить ее твоими руками, - поясняет учитель, - Мне не хотелось этого делать. Но пришлось. А все потому, что ты не был тихим и быстрым сегодня, мальчик. Понимаешь меня? Ло Бинхэ молча смотрит на труп в грязи. Понимание болезненно. Просыпайся, юноша! У тебя нет времени на глупости! Все вокруг слишком яркое и шумное, адепты кричат, суетятся, требуют действий, решений. Мысли путаются. Нужно спасать честь школы, защищать учеников, но Лю Цингэ остался в пещерах Линси, он мертв, и никто не знает об этом. - Ты будешь следующим, - говорит Ло Бинхэ крысиному отродью. Пусть тоже сдохнет. Не все ли теперь равно. Тебе ничего не кажется странным? На кого ты, по-твоему, сейчас смотрел?! Молодой господин Цю в хорошем настроении сегодня. За желание приблизиться к нему, заговорить с ним, Ло Бинхэ ненавидит себя почти до слез. Ты убиваешь его! Завтра Юэ Ци точно придет. Осталось подождать ещё только одну ночь. ПРОСНИСЬ!

***

Шэнь Цинцю вынырнул из сна рывком. Сел в постели, задыхаясь, обвел комнату мутным взглядом. Пик Цинцзин. Бамбуковая хижина. Позднее утро, скоро принесут чай, а он ещё даже не одет. Тревожная мысль. Нельзя, чтобы кто-то видел его в таком состоянии. Тело слушалось плохо, на каждое движение отзываясь новым взрывом жгучей боли. Попытка убрать спутанные волосы с лица провалилась: рука прошла мимо головы. Встать не вышло тоже, Шэнь Цинцю повело, он запнулся о собственную ногу и упал, ударившись локтем о столик. Зашипел, зажмурившись, давя малодушное желание позвать на помощь. - Учитель? - послышался снаружи девичий голос. Если не ответить, она войдёт. Шэнь Цинцю, взобравшись обратно на кровать, вцепился в веер. - Сегодня подать чай в беседку, - выдавил он, стараясь звучать повседневно, - Пусть Мин Фань подойдёт туда по окончании занятий. Воцарилось неловкое молчание. Он ждал ответа со все возрастающим раздражением. - В какую? - после неловкой паузы спросила девушка. Что ей надо? Почему она не может уйти, наконец, и оставить его в покое? - Хватит вопросов, - медленно произнес Шэнь Цинцю, пытаясь собраться с мыслями, - Ты - ученица пика Цинцзин. Не можешь справиться с двумя простейшими заданиями без подробных указаний? Это заставило ее убраться. Отлично. Нужно было как можно скорее приступить к медитации. Хрупкий баланс внутри него был нарушен и нуждался в восстановлении. Это состояние было знакомо Шэнь Цинцю лучше, чем ему бы хотелось, и он знал, что необходимо делать и как дожить до завтрашнего дня. Только вот никогда раньше он не чувствовал себя настолько хреново от обычного ночного кошмара. Подумать только, глава пика Цинцзин чуть не сдох от дурного сна! Нечасто Шэнь Цинцю доводилось настолько остро ощущать собственную ущербность. Нещадно подгоняя и одергивая себя при каждом промахе, он кое-как смог привести себя в порядок. Ненависть к себе часто помогала ему превозмогать трудности. Шэнь Цинцю старался не терять времени, но, к его досаде, когда он добрался до беседки, Мин Фань уже ждал его там. Тщательно контролируя свои движения, Шэнь Цинцю поздоровался с учеником, сел и, подождав, пока Мин Фань разольет чай, отпил из чашки. Вкуса не ощутил. - Я собираюсь закрыться в уединении на три дня, - сухо произнес он, покончив с формальностями, - Распорядись об отмене всех занятий и встреч на это время. Присмотри за порядком. Мин Фань отчего-то не спешил послушно соглашаться. Сговорились они все, что ли? - В чем дело? - осведомился Шэнь Цинцю, - Забыл, как должно мне отвечать? - Нет, учитель, - тут же откликнулся Мин Фань, - Этот ученик выполнит все, как вы сказали, только... Встречу с главой школы тоже отменить? Ах да, теперь Шэнь Цинцю вспомнил. Радости это ему не прибавило. И, мало того, теперь Мин Фань смотрел на него с отчётливым выражением беспокойства. Почти жалости. Один краткий миг Шэнь Цинцю готов был его ударить. Но наваждение сгинуло, и на ум пришли правильные слова. - Думаешь, в твоих силах указывать главе школы? - с усмешкой спросил Шэнь Цинцю, обмахиваясь веером, - Мой визит на пик Цюндин - не твоя забота. Естественно, речь шла о том, что входит в твои обязанности, первый ученик. Почему до сих пор я должен разъяснять тебе на пальцах всякую мелочь? Кажется, в отповедь Шэнь Цинцю вложил больше раздражения, чем намеревался. Принося извинения, Мин Фань выглядел подавленным. Ну и демон с ним. Переживет. Навещать пик Цюндин Шэнь Цинцю не слишком любил и в более спокойные дни. А навещать его для личных встреч с Юэ Цинъюанем и вовсе терпеть не мог. Но, вздумай он не явиться, с главы школы сталось бы припереться самому. А это, согласно личному опыту, выходило ещё более тошнотворно. Только завидев его, Юэ Цинъюань протянул руку, в попытке схватить запястье и прощупать меридианы. Ни дня без фокусов, уважаемый глава школы? Шэнь Цинцю сделал шаг в сторону, избегая прикосновения, и рука главы беспомощно зависла в воздухе. Все это, конечно же, прямо посреди двора, публично, на потеху всем местным адептам. Те без стеснения останавливались, пучили глаза. Для ублюдков Шэнь Цинцю служил чем-то вроде уличного артиста не первый год. - Что-то случилось? На тебе лица нет. Ты хорошо спал? О, эти проникновенные интонации. Можно подумать, Юэ Цинъюань умрет, если перестанет быть раздражающим куском дерьма на одну гребаную секунду. - Глава школы вызвал шиди, чтобы справиться о состоянии здоровья? - Шэнь Цинцю поклонился, глубоко и почтительно, - Что ж, тогда смею заверить: шиди чувствует себя отлично. Благодарю главу за проявленное внимание и неусыпную заботу. С нетерпением ожидаю следующей встречи. Как и ожидалось, стоило ему собраться на выход, как Юэ Цинъюань прекратил кривляться и заговорил о деле. Как оказалось, дело было в крысином отродье, которое вчера отхватило себе кусок металла со звучным именем и могло теперь считаться настоящим заклинателем. В теории. А потому, согласно добрым традициям школы, Ло Бинхэ следовало начать разъезжать везде с учениками других пиков, дабы он мог проникнуться идиллической атмосферой любви, дружбы и единения, окутывающей хребет Тяньгун с незапамятных времён. А если говорить прямо, без всей этой слащавой ерунды, глава школы желал бы убрать многообещающую звёздочку подальше от злобствующего главы пика Цинцзин, да, вот незадача, не мог себе позволить этого без благовидного предлога. Что ж, не повезло. Как раз сегодня у Шэнь Цинцю не было ни малейшего желания содействовать главе в этом вопросе. Впрочем, как и в любом другом. - Об этом не может быть и речи, - заявил он, эффектно свернув веер, - Мой ученик талантлив, но ему не достает усердия, и его успехи по сей день оставляют желать лучшего. Кроме того, он не умеет держать себя в руках. Боюсь, прочим адептам от него будет немного пользы. - Жаль это слышать. А что насчёт следующего Собрания Союза Бессмертных? Ещё есть время. Думаю, Ло Бинхэ мог бы успеть подготовиться и участвовать, как твой ученик и представитель пика Цинцзин. Было бы правильно позволить молодому заклинателю показать себя, - закончил Юэ Цинъюань почти извиняющимся интонациями. Вот как. Попробовал, значит, отобрать ученика мягко, а когда не вышло, надавил положением. Пусть в остальном Шэнь Цинцю мог распоряжаться своими учениками, как считал нужным, но последнее слово о том, кто будет выступать от лица школы, традиционно оставалось за главой. В общем, все было правильно. Только к чему этот тон? Юэ Цинъюань, постеснялся бы на людях. - Если таково решение главы, разве могу я быть против? - прикрыв лицо веером, Шэнь Цинцю добавил с ноткой печали, - Остаётся лишь надеяться, что мальчик сумеет пережить подготовку. Юэ Цинъюань, казалось, потерял дар речи, и Шэнь Цинцю поспешил откланяться. За весь разговор глава школы ни разу не предложил ему навестить пик Цяньцао, так что держался он, по всей видимости, неплохо. Продолжать испытывать судьбу не имело смысла. Все равно удрученный вид Юэ Цинъюаня никогда не приносил желаемого удовлетворения. Шэнь Цинцю не помнил, как вернулся на свой пик. Вот он следил за ногами, чтобы не оступиться прямо на глазах у главы, и вдруг уже привычная каменистая дорожка под ногами, и голос Мин Фаня гудит над ухом. Он попытался понять, что пытается донести до него первый ученик, но сосредоточиться было трудно. Мысленно Шэнь Цинцю то и дело возвращался то к разговору с Юэ Цинъюанем, то вообще к далёкому прошлому, что посещало его сегодня во сне. И почему, интересно, ему так и не удалось изжить в себе эту слабость? Прошло столько лет, но убитые им все ещё угрожали утянуть за собой. Сегодня Шэнь Цинцю мог умереть от страха, так и не проснувшись. Как долго ещё его сознание могло терзать себя, прежде чем сломается окончательно? - Что за?.. - вдруг выдохнул Мин Фань, оборвав сам себя на полуслове. Это выдернуло Шэнь Цинцю из безрадостных размышлений. Что могло так удивить первого ученика, обычно сдержанного в присутствии учителя? Ло Бинхэ стоял впереди. Бледный, неподвижный. Весь словно вырезан из камня, он не стал приветствовать учителя поклоном. Вопиющая дерзость. Открытое выражение непочтения, отказ в признании. - Учитель! - вдруг сказал он, - Я... И упал, не сумев закончить. Мин Фань, не став дожидаться продолжения, сшиб Ло Бинхэ с ног. - Да как ты смеешь? - заорал первый ученик, - Совсем страх потерял?! Ло Бинхэ медленно поднялся с земли. - Прошу учителя... На этот раз Мин Фань ударил кулаком в живот. Ло Бинхэ согнулся, хватая ртом воздух. - Ты ещё о чем-то просить собрался? Что за наглость! - Мин Фань обернулся, - Учитель! Позвольте мне разобраться с ним. Шэнь Цинцю медленно покачал головой. - В сарай его, - медленно проговорил он. Один вид странно застывшего лица Ло Бинхэ привел Шэнь Цинцю в состояние беззвучной ярости. Не его поведение, нет, он едва заметил так возмутившее Мин Фаня проявление неуважения. Просто в один миг Шэнь Цинцю вдруг осознал: во всем, что сегодня пошло не так, виновата эта тварь. Безумие, но в тот момент он не нашел в себе причин для сомнения. Шэнь Цинцю плохо помнил, что произошло потом. Только когда искаженный ужасом голос Мин Фаня достиг его ушей, заставив застывшие пальцы выпустить рукоять плети, он вдруг осознал, что на этот раз зашёл слишком далеко. Почему это происходило? Что Шэнь Цинцю вообще делал здесь? Разве он не собирался остаться один? Точно. Вот, что он должен был сделать. Бросив Мин Фаню сухое "разберись с этим", Шэнь Цинцю развернулся и бросился прочь настолько быстро, насколько позволяло ему искалеченное достоинство. *** Младший адепт был не в восторге от свалившегося на него из ниоткуда поручения. Самого страшного и необщительного шисюна наказали так, что приходилось проверять, не скопытился ли он. Раз наказали - значит, за дело, с этим у адепта проблем не было. И помогать своим, пусть даже тупым неудачникам, дело нужное, против этого он тоже ничего не имел. Но почему этим не мог заниматься кто-нибудь другой? Вечно ему доставалось от добрых старших адептов все самое плохое. Не помер, с облегчением отметил мальчик, приглядевшись. Даже в себя пришел, похоже. Вон, губами шевелит. Подходить не хотелось, но кто знает, может, он пить хочет. А если ему не дать, возьмёт и помрёт от жажды, а кому потом за это старшие уши открутят? Правильно. Так что, собрав всю свою храбрость, адепт подобрался поближе и прислушался. - ...прости, - еле слышно шептал шисюн, - нельзя было... больно?.. никогда! не надо... не надо больше. - Эй, жуткий шисюн, - неуверенно окликнул младший адепт, - Ты бредишь или что? Вразумительного ответа не последовало. Пожав плечами, мальчик поднялся и вышел из сарая, искать, кому можно бы рассказать, что шисюн, видать, спятил. За его спиной Ло Бинхэ продолжал тихо шептать непонятные слова в пустоту.