Воспитанник

— Сесиль! — раздался громкий рев и хлопок двери. — Почему ты не встречаешь меня как положено, жена?! Где обед? — Тучный, но не слишком высокого роста мужчина лет сорока уронил серый мешок на пол и зашагал к столу, возле которого стояла Сесиль. — Где вино? Забыла свои уроки, женщина?! — Его толстые руки с короткими пальцами потянулись к лицу супруги, но в тот же миг в его короткую шею, в область распахнутого воротника простого черного камзола уткнулся кончик шпаги. — Как ты забыл о манерах, — спокойно произнес Рене, выходя из угла. Из другого угла вышел Жером, держа в руке нож, который он прихватил из монастыря и спрятал за голенищем. — Что за черт?! — закричал мужичок, и его черные поросячьи глазки с яростью забегали по лицу высокого аббата. — Черт, посланный утащить тебя в Ад, торговец Пьер. — Рене надавил на шею мужичка и чуть наклонился вперед. — Где Луи? — Кто?! Какой еще Луи?! Не знаю я никакого Луи! — Пьер перевел злобный взгляд на тихо плачущую у окна Сесиль. — Что ты им наговорила?! Отвечай! — Только то, что ты велел говорить, но господин мне не поверил. — Господин мне не поверил, — брызжа слюной, передразнил Пьер. — Так и знал, что тебе и самого простого доверить нельзя! — Достаточно. — Рене испытывал огромную смесь противоречивых чувств и множество мыслей. С одной стороны ему претило поведение торговца по отношению к своей супруге. Если у него и была капля сомнения, что семья находится под тиранством свиноподобной туши, то теперь она бесследно исчезла. Однако если подумать, то в их время господство мужчин над женщинами затрагивало каждый слой населения, и едва ли он сможет чем-то помочь несчастной женщине, очевидно, полностью зависевшей от своего супруга. Он мог бы его убить, но тем самым оставив дочь без отца. Какой сложный вопрос. Кому нужна вдова с ребенком, а нужен ли ребенку такой отец, как Пьер? Терпеть побои, но быть сытым, или голодным скитаться по улицам города в поисках куска хлеба? Рене ненавидел вопросы, перед которыми он был бессилен. Он вздохнул и подумал о Луи. Вот кто занимал первое место в его мыслях и сердце. Мальчик, которому он надеялся, еще может помочь. — Идем-ка поговорим. — Он стал медленно надвигаться на торговца, по-прежнему упираясь шпагой ему в шею. — Кажется, у вас есть погреб? Вот там и поговорим. Жером, — обратился аббат к монаху, — побудьте с милой женщиной, а заодно проверьте мешок. Мне интересно, какие в нем подарки. — Конечно! — радостно воскликнул монах и полез в серый мешок. — Не вашего ума дело! — выплюнул Пьер. Он попытался дернуться в сторону, но острие вонзилось глубже, и по толстой шее потекла тонкая струйка крови. — Не советую так делать, — предупредил Рене, ткнув мужичка к лестнице, ведущей в погреб. — Здесь какие-то травы, отец мой, — сообщил Жером. — Много трав в маленьких мешочках. — Хорошо. Я позже с ними разберусь.       В небольшом погребе было очень холодно. На полу стояли бочки, а на стенах висело несколько кусков вяленого мяса и пучки сушеных овощей. Рене велел Пьеру зажечь свечу и, после того как его приказ выполнили, толкнул торговца к единственному пустому углу. — Теперь, — заговорил Рене, — ты расскажешь мне все с самого начала. Я буду задавать вопросы и жду предельно честных ответов. И чтобы ты лучше понял, от твоих ответов зависит твоя жизнь. Если я увижу, что ты врешь мне и что-то утаиваешь, то я все же решу, что твоей семье будет лучше без тебя. Все понятно?       Пьер послал священнику убийственный взгляд. — Я спросил, все ли понятно? — Шпага переместилась на живот мужичка, и тот быстро кивнул. — Чего вы хотите узнать? — прохрипел он. — Как умерли родители Луи? — Рене волновал вопрос о смерти родителей мальчика. Несмотря на то, что он уже слышал рассказ об их смерти, ему хотелось послушать ответ из уст родственника. Излишняя подозрительность, вероятно, военное прошлое и служба у Его величества научили его не доверять смутным рассказам. А учитывая судьбу Луи, он решил, что следует начинать расследование с самого начала. Со смерти родителей. — Вы священник, да? — прищурил черные глазки Пьер. — Ваш монашек назвал вас «отец». Выходит, мальчишка все же добрался… — Вопросы здесь я задаю! — рявкнул Рене. — Отвечай! Или клянусь Богом, я вспорю твое жирное брюхо! — Жоржина долго кашляла и в конце концов умерла, — наконец заговорил по делу Пьер. — Роды ослабили ее здоровье, можно сказать, что она так и не оправилась от них до конца. Все время болела. Реми делал все возможное, чтобы ей помочь. Он очень ее любил. — Стоит взять в пример его любовь, м? — спросил Рене, на что Пьер громко фыркнул. — Не знаю, что вы себе напридумывали, но моя жена сыта и одета, а чего еще надо? — Как умер отец Луи? — Рене проигнорировал вопрос торговца, решив, что вряд ли он сможет доказать невоспитанному мужлану, как следует обращаться с женщиной. — Не знаю, если честно, — пожал плечами Пьер. — Мы редко с ним общались. Однажды кто-то из прихожан нашел его мертвым прямо в церкви. Реми был священником. Меня позвали, и я увидел его труп у подножия аналоя. Рядом с ним плакал маленький Луи. Говорят, его сердце не выдержало тоску по супруге. — И ты забрал его сына к себе? — Да. — А может, ты убил священника? — Нет! За кого вы меня принимаете, я не убийца! — Только тиран и изверг! Один шаг от последней ступени! — Голубые глаза аббата ярко сверкали в полумраке погреба, казалось, что он держит себя в руках из последних сил. — Почему ты решил забрать мальчика, если редко общался с отцом Реми? Сразу родился план сделать из Луи второго мессию? Какую цель ты преследуешь? Отвечай! — Нет. У меня не было никаких планов на мальчишку. Но… — Но? Говори. — Церковь Пантена принадлежит ордену иезуитов. — От этих слов по спине Рене пробежал легкий холодок, и он нахмурился. — Но ходят слухи, что раньше церковь принадлежала ордену черной Вдовы. Храм Пантена очень древний, я не знаю всей правды. — Продолжай. — Люди в черных плащах часто наведывались в нашу церковь, и однажды их внимание привлек сын Реми. В те редкие случаи, когда я с ним общался, он всегда с восторгом говорил, что Луи очень редко болеет, что было довольно странно, потому что моя дочь, например, болеет часто, как и все остальные дети, а Луи нет. А если вдруг мальчик хворал, то выздоравливал очень быстро. Однажды Реми сказал мне, что ему не нравится повышенное внимание людей в черных плащах, по виду похожих на служителей церкви. Реми принадлежал к ордену иезуитов, как и нынешний священник нашей церкви, и он полагал, что люди в черном вовсе не священники, а если и служители Господа, то что-то в них было странное и таинственное. Я не знаю… И вот… Когда Реми умер, а я забрал мальчика к себе, неожиданно ко мне в дом пришло двое мужчин. В таких же черных плащах. Я не видел их прежде, но мужчины сказали… что они из ордена черной Вдовы. Того самого ордена. И тогда… тогда они сообщили, что Луи избран для особой великой цели. Они не сказали, для какой именно цели они избрали мальчика, но обещали большое вознаграждение, если я буду выполнять их поручение. А поручение было простым… — Торговец неожиданно тяжело вздохнул и опустился на пол, схватившись за голову. Словно в оцепенении он устремил взгляд на черные сапоги аббата перед собой и продолжил: — Я должен был наносить Луи определенные раны. Каждый год. Каждый декабрь, незадолго до Рождества. Раны, которые нанесли Христу. — Стигматы.       Пьер кивнул. — Стигматы. И каждый раз говорить мальчику, что он послан с великой целью, что он должен быть послушным и принять свою судьбу. В то время мои дела с торговлей не ладились, и я согласился. Да и выбора у меня особого не было. Что бы вы ни думали обо мне, но я люблю свою дочь и не хочу ее потерять, а мужчины угрожали забрать Марию, если я откажусь. Они подарили мне дом в Нуази для этой цели, рядом с которым живет лекарь. Я думаю, он из их ордена. — Лекарь? — Да. Мирон. Он живет напротив нашего дома в Нуази. Он готовил для Луи специальную настойку. Напиток живой смерти. Он так его называл. Мальчик крепко засыпал и… — И ты наносил ему увечья? — прошептал Рене.       Пьер опустил голову. — Да. А когда Луи приходил в себя, то я должен был засвидетельствовать его раны перед простыми людьми. Пустить слух о мальчике с ранами как у Христа было проще простого. Люди жадны до необычных зрелищ. Вскоре желающих посмотреть на Луи стало очень много. Этого и хотел орден. Они тайно приходили в дом, а я… я брал с каждого деньги. Да. Я придумал способ зарабатывать на Луи. — Почему Луи боится лекарей? — После того как Луи возвращался в сознание, Мирон приходил к нему и что-то втирал в его раны. Я знаю, он причинял ему боль, но мазь ускоряла заживление. Это тоже был приказ ордена. Они перестраховались. Мальчик ни в коем случае не должен был умереть. И так я обязался сделать ровно семь раз. В первый раз они показали мне, как правильно наносить раны, остальные шесть я наносил сам. Как я понял, число семь имеет особое важное значение. Этот раз был последним, но Луи чуть было все не испортил. Возможно, Мирон не рассчитал дозу, Луи проснулся раньше времени и… — И увидел рядом тебя… — Да. Луи никогда не задавал лишних вопросов. Он любит Марию как родную сестру. Я… я сказал ему, что если он не будет послушен, то есть люди, которые могут причинить ей боль… Но с возрастом я стал замечать в его глазах подозрение… И в то утро он убежал, пока я спал. Видимо, к вам. Я был удивлен, когда он вернулся. Но если бы он не пришел, они бы убили меня… Хотя неизвестно, что теперь со мной будет, если они узнают, что я все разболтал… — Помолчи. Они не узнают.       Рене сделал глубокий вдох и собрался с духом. Он уже знал, что ему не понравится ответ на его последний вопрос. — Где Луи?       Пьер оторвал взгляд от сапог и посмотрел в голубые глаза священника. — Я передал мальчика Ордену…