***
Возвращаясь на десять часов назад. Проснувшись, Цзян Чэн обнаружил, что сидит в одном из крытых павильонов Пристани Лотоса. Но он не успел определить, в каком именно, прежде чем за спиной раздался шум и послышались голоса. — Дашисюн! – более десятка адептов Цзян остановились неподалёку, запыхавшись от бега и криков, — Дашисюн! Глава, с главой беда! Зрачки Цзян Чэна сузились, взгляд стал суровым. Сразу стали понятны две вещи, во-первых, он адепт Цзян Че, во-вторых, с Цзян Ваньинем что-то произошло. — Что с учителем? — Учитель держит в руках потрёпанный меч, и призывает каждого, кого встретит, вытащить его. Он совершенно безумен, братья и сёстры по ордену очень напуганы! Даже молодого мастера Цзинь от… — Хорошо, я понял, — прервал их Цзян Чэн. Разве это не описание Цзян Ваньиня после раскрытия правды о золотом ядре в зал предков семьи Цзян? Да… это сцена, которую он спустил с рук, но она всё ещё была знаменитой сценой главы. — ...дашисюн? – адепты молчали, ошибочно предполагая, что дело действительно плохо, если даже шисюн ничего не говорит. Цзян Чэн похлопал говорившего по плечу: — Можете расходиться. Где учитель? Я собираюсь его найти. — … — младший шиди отступил, вжав голову в плечи, после чего указал в сторону внешнего павильона, чувствуя полное спокойствие шисюна, — он внутри, ищет кого-нибудь, кто вытащит меч. Цзян Чэн кивнул и махнул рукой, показывая, что им можно разойтись. Он шёл, наблюдая, как мимо него пробегали адепты, напуганные чужим гневом. Идя против потока, в конечном счёте он добрался до павильона, по которому, чуть ли не падая, бегал Цзян Ваньинь. — Учи… — Вытащи меч! Неизвестно, узнал ли его Цзян Ваньинь, но рука с Суйбянем был направлена в его сторону, как и яростный рёв: — Вытащи меч!! Цзян Чэн не двигался, нахмурившись. Он смотрел на Цзян Ваньинь и понимал, что сыграл эту сцену и вполовину не так хорошо, как оригинал. Он плохо передал это безумие, эту беспомощность, эту ярость. — Вытащи меч!!! Голос Цзян Ваньиня охрип от криков, а глаза были красными, что не могло не пугать. Цзян Чэн, однако, не боялся, всего лишь был сильно расстроен. Он быстрым движением выхватил Суйбянь и бросил его за спину, и только после бесстрашно кинулся к учителю, обнимая того со всей возможной силой. Его Вэй Ин раньше делал так, и это всегда казалось ему очень успокаивающим, поэтому он также обнял Цзян Ваньиня, чувствуя сильную дрожь, которая все не хотела уходить. — Учитель, — Цзян Чэн некоторое время похлопывал его по спине и медленно поглаживал, как ребёнка, — это всего лишь меч. Учитель, у вас всё ещё есть я, Цзинь Лин и все другие люди из семьи Цзян. Если вам плохо, то что делать нам? Всё наладиться. Не волнуйтесь. Цзян Ваньинь не оттолкнул его, но в горле слышалось рычание загнанного зверя. Казалось, он боролся сам с собой. Цзян Чэн хорошо знал вес Пристани Лотоса в сердце Цзян Ваньиня и мог ставить на что угодно, что забота Цзян Ваньиня о семье Цзян – единственная ниточка, держащая другого на грани от срыва. Он также знал, что, когда человек настолько беспомощен, ему больше остальных нужны крепкие объятия. Особенно в мире, где к этому человеку никогда не были ласковы. Он почувствовал, что дрожь Цзян Ваньиня медленно стихает. Спустя ещё немного времени Цзян Ваньинь похлопал другого по плечу и без капли вежливости выдохнул: — Прекрати обниматься, не позорься! Цзян Чэн нахмурился, услышав это, но неохотно разомкнул объятия. — Цзян Че ученик учителя, ученик обнимает учителя в знак любви, он не боится позора! Цзян Ваньинь посмотрел на него пустым взглядом, бегло взглянул на лежащий на земле Суйбянь. В его глазах больше не было сумасшествия или гнева. Развернувшись, Цзян Ваньинь направился в собственную комнату, напоследок бросив: — А-Че, зайди ко мне завтра утром.***
Храм Гуаньинь. И без того хаотичная сцена, но улыбка Ханьгуан-цзюня, появившаяся на обычно невыразительном лице, изумила всех на совершенно другом уровне. В этот момент снаружи храма Гуаньинь послышался стук. Су Шэ вынул меч, крепко сжал оружие в руках и настороженно спросил: — Кто?! Никто не ответил, вместо этого створки ворот с грохотом разлетелись в дребезги! Вместе с дождем и ветром внутрь ворвался Цзыдянь, нанесший удар прямо в грудь Су Шэ и отбросивший того далеко прочь. Су Шэ ударился о колонну из красного дерева с силой, заставившей выплюнуть кровь изо рта. Двое монахов, потрясенные атакой, повалились на землю, не в силах подняться. Человек в фиолетовых одеяниях перешагнул порог и уверенным шагом зашёл в зал. Несмотря на дождь и ветер снаружи, он совершенно не промок, лишь полы одежды немного потемнели от воды. В левой руке он держал зонт из промасленной бумаги, капли дождя стучали по нему, разбиваясь брызгами. В правой руке все еще сверкал холодным светом Цзыдянь, заполняя пространство яростным треском. Выражение лица человека было еще темнее, чем бушующая в ночи гроза. Цзинь Лин подскочил и воскликнул: — Цзюцзю! Ему не ответили. Вместо этого Цзыдянь снова устремился к Су Шэ, и обернувшись вокруг того несколько раз, использовал человека, чтобы сбить других прибежавших на помощь монахов с ног и скопом оттолкнуть их прочь. Цзинь Лин подумал, что цзюцзю сильно зол. В конце концов он и раньше сбегал без спроса. Поэтому сейчас он замолчал и сел. Однако причина, почему пришедший не ответил на крик была другой – это был Цзян Чэн. Цзян Чэн знал, Цзинь Гуанъяо почти сразу начнёт свои трюки, поэтому немедленно вытащил Саньду и поднял с земли брошенный одним из монахов меч. В момент, когда прозвучали первые ноты, он начал складывать мечи друг с другом. От звука несколько людей в храме нахмурились, а после, следуя оригинальному сценарию, Цзинь Гуанъяо сдался и вскоре появился перед ним. Цзинь Гуанъяо также начал свой монолог. — Глава Цзян! Как вы сюда попали? Вы последовали за А-Лином, когда тот убежал? Должно быть, вас сюда тоже привела Фея. Ох, досадно, ведь это я ее ему подарил, но она не проявляет ко мне ни капли уважения. Глава Цзян, что с вами случилось? С тех самых пор, как мы начали, ваш взгляд так и бегает, словно вы боитесь посмотреть в ту сторону. Там что-то есть? Цзян Чэн лишь холодно усмехнулся. Боится посмотреть? Он с самого начала не имел желания смотреть в сторону вансяней. Как говорится, «с глаз долой – из сердца вон.» Приняв его молчание за нерешительность, Цзинь Гуанъяо продолжил провокацию: — Глава Цзян, я слышал, вы вчера без повода закатили скандал в Пристани Лотоса: бегали с мечом, принадлежащим Старейшине И Лин, и приказывали каждому встречному вынуть его из ножен Вэй Усянь внезапно приподнялся из объятий Лань Ванцзи. Цзинь Гуанъяо был смущён. Он начал ожидал, что его слова заставят Цзян Ваньиня отвлечься, однако скорость и темп ударов Цзыдяня только росли, а движения становились более плавными и аккуратными. Цзян Ваньинь совершенно не уделял его речи внимания. Невозможно, он отказывается в это верить. С характером Цзян Ваньиня невозможно оставаться таким равнодушным. Цзинь Гуанъяо не собирался отказываться от своего плана, и пусть он не мог победить Цзян Чэна в бою, отступая шаг за шагом, однако говорить при этом не перестал: — Кроме того, я слышал, что никому так и не удалось достать меч, кроме вас лично. Как любопытно. Меч самостоятельно запечатался более тринадцати лет назад, когда только попал ко мне в руки. И никто, кроме самого Старейшины Илин, не смог бы достать его из ножен… Цзян Чэн не проронил ни слова, продолжая атаковать. Цзинь Гуанъяо не мог поверить. Предприняв последнюю попытку, он громко произнёс: — Глава Цзян, вы воистину человек экстраординарный. Самый молодой глава ордена, самостоятельно восстановивший орден Юньмэн Цзян с нуля. Я восхищен вами. Однако мне помнится, что в прошлом вы ни в чем не могли превзойти господина Вэя. Не расскажете, как вам удалось подняться в силах выше него во время Аннигиляции Солнца? Возможно, вы приняли некий эликсир золотого ядра? Вэй Усянь, услышав эти слова, бессознательно повернулся в сторону Цзян Чэна. Он уже разобрался в беспорядке разных фактов и знал, что Вэнь Нин рассказал другому правду про ядро. Лань Сичэнь напомнил Цзян Чэну, чтобы тот не поддавался речам Цзинь Гуанъяо. Однако все присутствующие обнаружили, что глава Цзян не только не обнажил ни единого слабого места, но вопреки этому стал сражаться ещё быстрее. Подняв левую руку в качестве обманного маневра, он выстрелил Цзыдянем в правой руке в сторону Цзинь Гуанъяо и резко потянул назад, как только оружие обвилось вокруг соперника, крепко связав другого. Из слоев развивающихся фиолетовых одеяний следом вылетел Саньду, попав прямиком в живот. — Глава Цзян! Будьте милосердны! – испуганно крикнул Лань Сичэнь, став свидетелем этих действий. Изначально Цзян Чэн не планировал убивать его, он всего лишь хотел избавиться от струны, находящейся в теле, опасаясь, что в случае каких-либо непредвиденных обстоятельств Цзинь Лина могут взять в заложники. В настоящее время Цзинь Гуанъяо испытывал неподдельный страх… его спрятанная в теле струна, как? Как он её обнаружил? Цзян Чэн подошёл ближе, разглядывая рану Цзинь Гуанъяо. С отвращением откинув золотые одежды, он медленно вытягивал струну из чужого тела, наматывая ту на руку, после чего выбросил добытое на землю. Все присутствующие были ошеломлены, как махинациями Цзинь Гуанъяо, так и решительностью Цзян Чэна. И всё же Цзинь Гуанъяо усмехнулся: — Глава Цзян, вы так и не ответили на мой вопрос. После уничтожения Пристани Лотоса вы приняли эликсир золотого ядра, чтобы восстановить утраченное? Да? Молчавший с самого начала Цзян Чэн поднял брови от услышанного. С выражением лица, сулившим серьёзный разговор, он встал перед Цзинь Гуанъяо и громко и чётко произнёс: — Ляньфан-цзунь, я расскажу вам, каким образом после уничтожения Пристани Лотоса Цзян Ваньинь всё восстановил. С помощью скрупулёзного планирования внутреннего хозяйства бесчисленные сутки напролёт, серьёзного изучения несметного количества книг, находящихся в библиотеке, при этом стараясь уделять должное внимание воспитанию Цзинь Лина и обучению адептов Цзян. У него была твёрдая почва, что способствовала этому потрясающему возрождению. Цзинь Гуанъяо на мгновение застыл от удивления, затем усмехнулся: — Глава Цзян действительно хорош в захватывании власти, и по вашим словам… это никак не связано с золотым ядром господина Вэя? Без золотого ядра господина Вэя вы бы не достигли этого. Выражение лица Вэй Усяня исказилось от желания, чтобы Цзинь Гуанъяо замолчал. Он осторожно посмотрел в сторону Цзян Чэна, но обнаружил, что у другого был просто… будничный взгляд. — Сильное у тебя золотое ядро или слабое, разницы нет, ведь суть в том, что если твой дух слаб, то и тело будет слабым, — Цзян Чэн почувствовал желание рассмеяться, — Ляньфан-цзунь, не думайте, что вы можете играть сердцами людей, зная правду. Потому что истина гораздо сложнее, чем вы думаете. Цзян Чэн проигнорировал ошалевшее выражение лица Цзинь Гуанъяо, начав неспешно расхаживать по храму. — Ляньфан-цзунь, в вашей версии есть несколько недочётов. Во-первых, без золотого ядра Цзян Ваньинь не обязательно достиг бы всего, что у него есть сейчас, но всё, что я перечислил до этого – не то, что гарантируется наличием золотого ядра. – спокойно поправил его Цзян Чэн, а после взгляд медленно переместился в сторону сидящих вансяней, — А во-вторых… разве не интересно, почему, чёрт возьми, изначально исчезло золотое ядро? Что ты думаешь? Он медленно подошел Вэй Усяню, что был ни жив ни мёртв. Увидев это, Лань Ванцзи немедленно обнажил Бичэнь. Меч рассёк воздух и остановился, указывая остриём в сторону Цзян Чэна, стоявшего в полуметре. — Цзюцзю! – воскликнул Цзинь Лин сбоку. Цзян Чэн поднял ладонь, жестом указывая Цзинь Лину оставаться на месте. Он тоже не двигался. Вэй Усянь же пытался вычленить в беспорядке собственной памяти ответ, из-за которого ему был задан этот вопрос. Постепенно оформилась смутная догадка, которая настолько его напугала, что он не осмелился пошевелиться. Цзян Чэн посмотрел на другого и неторопливо произнёс: — Цзян Ваньинь настойчиво желал вернуться в Пристань Лотоса, чтобы забрать тела погибших отца и матери… Вэй Усянь, ты думаешь, что Цзян Ваньинь настолько глуп? Ты никогда не размышлял об этом? Как в то время самыми важными людьми для него могли быть его родители, у которых больше не было возможности выжить? Словно в тумане, трагические мысли, в которые он отказывался верить и которым раньше не было доказательств, подтверждаются. И теперь оцепеневший Вэй Усянь знает правду. Его сердце ноет от скорби, глаза широко распахнуты от ужаса, дыхание короткое и беспорядочное, а тело трясётся в объятиях Лань Ванцзи. Цзян Чэн протянул руку и медленно оттолкнул лезвие меча Лань Ванцзи кончиками пальцев. Он нащупал мешочек цянькунь, присел перед бледным Вэй Усянем и тихо прошептал: — Вы знаете, что у него общие медицинские навыки, и его техника определённо не так хороша, как у Вэнь Цин, так что неизвестно, сколько раз он неправильно втыкал нож, и как долго страдал, пытаясь извлечь это. Лицо Вэй Усяня отражало его внутреннюю панику, а тело начало трястись всё сильнее. Он смотрел на Цзян Чэна, словно на злого демона, опасаясь, что ещё может вылететь из его рта. Цзян Чэн медленно вытянул руку и вытащил из мешочка цянькунь три вещи: маленькую деревянную шкатулку, Чэньцин и Суйбянь. — Не волнуйтесь, эта шкатулка сделана из священного дерева Мэйшань, закрытое внутри золотое ядро почти наверняка можно использовать. Эту флейту он протирал постоянно, она тоже должна быть в приемлемом состоянии. Это последние вещи, связывающие вас с ним, — Чэн увидел, что другой не отвечает, поэтому молча положил вещи на землю и подтолкнул их ближе, — он возвращает тебе всё. Наконец Вэй Усянь издал задыхающийся звук и отвернулся от шкатулки, отчаянно замотав головой в грудь Лань Ванцзи и вытирая слёзы о белую одежду. Неизвестно, что он старался отрицать. Цзян Чэн ни к чему не принуждал. Он встал и четко произнёс зазубренные реплики: — Ты говорил, что, когда я стану главой клана, ты станешь моим подчинённым, что ты никогда не оставишь меня, никогда не предашь семью Цзян. Я спрашиваю тебя, чьи это слова? Вэй Усянь перестал метаться, хотя горло всё еще перехватывало от пережившего волнения. Он невнятно пробормотал: — Прости… «Вот и всё», развёл руки Цзян Чэн. Он слишком много раз читал эту реплику в сценарии и слишком много раз слушал её на съёмочной площадке. С него хватит. «Ты нарушил своё обещание.» «Но всё в порядке.» «Цзян Ваньинь больше его не хочет.» Вэй Усянь всё ещё был в оцепенении от растерянности, слёзы текли ручьем из его глаз, и Лань Ванцзи всё продолжал вытирать их, держа другого в объятиях. Светлые глаза взглянули в сторону Цзян Чэна, выдавая желание упрекнуть, однако обнаружилось, что он не в том положении, чтобы что-то говорить. Другие присутствующие в храме, удивлённые, однако не потерявшие себя, как Вэй Усянь, засомневались в одной вещи. В каждом предложении Цзян Чэна по очереди сменялось «он» и «Цзян Ваньинь», и только сейчас внезапно появилось «я». Они не понимали, что здесь происходит. За исключением застывшего и побледневшего Цзинь Лина, пытающегося обмануть собственное сердце. — Глава действительно… — с сомнением произнёс Лань Сичэнь, держа в объятиях упавшего в обморок Не Хуайсана. Не дождавшись окончания вопроса, Цзян Чэн уже подошёл к Цзинь Гуанъяо, аккуратно вытащил Саньду, подкинув тот вверх и резко опустив в сторону, смахивая с лезвия капли крови. — Цзян Че-гэ! – увидев привычное для Цзян Че движение меча, Цзинь Лин наконец перестал отрицать реальность. Он подбежал ближе, спотыкаясь, и несдержанно разрыдался. — Цзюцзю, что случилось с цзюцзю? Ты только что сказал, что он вырезал своё ядро?! Почему? Как он?! Где он?! Цзинь Лин задавал вопросы без передышки, но Цзян Чэн выбрал только последний для ответа: — Я не знаю. — Не знаешь?! Что значит «не знаешь?» — заливаясь слезами, прокричал Цзинь Лин. — Что значит «не знаешь?» Цзян Чэн не знал, как ответить. Он действительно не знал, куда ушёл Цзян Ваньинь. Согласно приказу, он зашёл в комнату к главе семьи, но внутри никого не было. Осмотрев спальню, на кровати, исключая вещи, которые он уже отдал Вэй Усяню, лежали Цзыдянь, Саньду и гуань главы семьи. Всё было понятно и без слов. Цзян Чэн долго сидел, молча перебирая эти вещи, как вдруг он вспомнил первоначальный сценарий и сразу же помчался в храм Гуаньинь. Цзинь Лин опустился на колени, всхлипывая: — Что делать, что теперь делать… цзюцзю меня не хочет, я не нужен цзюцзю… Цзян Чэн присел на корточки, опечаленный сценой перед ним, и погладил другого по голове, прошептав на ухо: — Цзинь Лин, послушай, учитель оставил тебе сообщение, когда вернёмся домой, я расскажу тебе. — Правда? — Цзинь Лин с трудом проглотил слёзы и уставился на него. — Не смей мне врать! Цзян Чэн кивнул. После утешения Цзинь Лина Цзян Че встал и отдал честь: — Главный ученик Цзян Ваньиня и новоизбранный глава семьи Юньмэн Цзян Пристани Лотоса, Цзян Че, приветствует старших. Несколько людей были настолько застигнуты врасплох, то не могли произнести ни слова, даже Цзинь Гуанъяо застыл от удивления. Вэй Усянь вырвался из объятий Лань Ванцзи и бросился к Цзяну: — Ты врёшь… ты врёшь, Цзян Чэн! Цзян Чэн! Лань Ванцзи, испугавшись, тут же поднялся и догнал другого, крепко обхватив руками: — Ин! Цзян Чэн кивнул подбородком в сторону лежащих на земле вещей: — Зачем утруждать себя обманом, тебе лучше всех известно, твоё ли золотое ядро лежит в шкатулке. — Нет, нет! Только не Чэньцин и золотое ядро!! — Вэй Усянь, казалось, был не в себе, хрипло повторяя. — Пристань Лотоса! В Пристани Лотоса… Внезапно он замолчал. Какое право у него есть говорить о Пристани Лотоса. Спустя столько лет, возможно, между ними действительно остались только Чэньцин и золотое ядро. — Старший, неужели вы всё ещё желаете Пристань Лотоса? — Цзян Чэн разгладил подол мантий и поднял на ладони серебряный колокольчик, — извинения услышаны, вещи возвращены, наша семья Цзян больше вам не должна. Пристань Лотоса больше не твой дом, Вэй Усянь. Он не мог дождаться момента, когда вернётся домой. Цзян Чэн не хотел участвовать в последующих событиях. Всё равно финал практически не изменился, Цзинь Гуанъяо связан – дальше будет проще. Он поднял Цзинь Лина с земли и сказал: — Пойдём. Он похлопал Цзинь Лина по месту, на котором отпечатался земляной след, чтобы стряхнуть лишнюю пыль, и сказал, не поднимая глаз: — Глава Лань, не забудьте прислать кого-нибудь, чтобы вернуть Цзыдянь. Прежде чем Вэй Усянь заговорил, он добавил: — Старшему Вэю нельзя. Учитель запретил вам входить. Он дал тебе дружбу и братство под колкостями и сарказмом, он усмирил свою гордость ради тебя, после наказаний он нёс тебя в комнату на спине, он оставил имя, данное тобой Цзинь Лину, он отвлёк от тебя Вэньских «псов», он защитил тебя, даже когда ты пошёл по тёмному пути. Когда-то ты сказал, что «В Ордене Гусу Лань есть Два Нефрита, а у нас в Юньмэне есть Два Героя», и он верил тебе долгих тринадцать лет. Когда-то ты сказал, что «Не нужно меня защищать, забудь об этом», но только спустя тринадцать лет он, наконец, сделал это. Пригубив вина и наблюдая за цветением сливы, в мгновение ока прошло тринадцать лет. Теперь он хочет отказаться от этих обид, этого братства. Ты ему больше не нужен. Ты доволен?