Из необъяснимого завтра (来自莫名其妙的明天)

      Цзян Чэну даже не пришлось проверять кровать, когда он проснулся. Руки Вэй Ина были крепко сжаты вокруг его талии, а тёплое дыхание ощущалось на шее. Цзян Чэн медленно успокоился.       Вэй Ин был его шисюном, пришедшим в компанию на два года раньше. Он был наглым лучшим другом, что не скупился на ругательства, когда требовалось отстаивать своё мнение. Он целыми днями с утра до ночи был приклеенным к его боку, и при этом умудрялся встревать в неприятности, не способный принимать правильные решения без указки. И Цзян Чэн сердился на него за это, но потом всегда шёл убирать за ним беспорядок. А Вэй Ин всегда ждал его, чтобы вместе отправиться домой.       Цзян Чэн повернул голову, чтобы увидеть сценарий, лежащий в изголовье его кровати. «Цзян Ваньинь» жирным шрифтом читалось на обложке. Ему всё ещё нравился Цзян Ваньинь. Даже больше, чем раньше. Но Цзян Ваньинь, тебе слишком не повезло. Цзян Чэн повернулся, чтобы быть лицом к Вэй Ин и всмотрелся в черты, знакомые ему на протяжении восемнадцати лет. Он внимательно проследил их в тусклом свете и вдруг вспомнил рану на своём плече, вызванную талисманом, что бросил Вэй Усянь, и то, как Лань Ванцзи смотрел на него словно на мусор, и как Вэнь Нин сказал, что он никогда в жизни не будет так хорош, как Вэй Усянь. Ничего из этого не было вызвано им, это уже было в оригинальном сюжете, даже больше, там всё было хуже. Он действительно жалел, что сегодня играл против Вэй Ина, иначе он мог бы быть Цзян Чэном вместо Цзян Ваньиня. Он бы хотел обнять Цзян Ваньиня.       Просто подумав об этом, его глаза защипало.       Когда Вэй Ин очнулся от своего неспокойного сна, первое, что он увидел, был Цзян Чэн, уютно устроившийся напротив него со слезящимися глазами. И его первой реакцией было, что Цзян Чэну плохо. Он тут же наклонился вперёд и обнял его.       — В чём дело, Чэн-Чэн, тебе где-нибудь неудобно?       Цзян Чэн опешил, а после поспешно схватил одеяло и отвернулся, прикрываясь им.       — Чэн-Чэн, — встряхнул его Вэй Ин, — Быстрей, скажи шисюну, что случилось.       — …мне нигде не неудобно, — тоном истинного цундэрэ прозвучал голос Цзян Чэн, приглушённый слоем одеяла.       Вэй Ин был застигнут врасплох таким поворотом. Однако он как нельзя лучше был знаком с характером Цзян Чэна, поэтому он сменил тему и кокетливо произнёс:       — Тогда верни одеяло своему шисюну, он сейчас беззащитен против холодного воздуха, его нежная кожа совсем замерзнет и растрескается!       — Пошёл ты! — Цзян Чэн накинул на него одеяло, — Если есть такая возможность, то вали к себе в комнату и там спи!       Вэй Ин, снова получив одеяло, хорошенько укрыл их обоих, а затем услышал, как Цзян Чэн сказал:       — Я больше не усну, можешь поговорить со мной?       — Хорошо, —зевнул Вэй Ин, — как раз вовремя. Сегодня днём я подумал о некоторых моментах в сценарии и хотел бы обсудить с тобой, — Цзян Чэн ничего не ответил, поэтому он продолжил говорить сам с собой, — Я всегда задавался вопросом, почему я не могу плакать во время сцены, которую ты играл днём. Я даже спрашивал у режиссёра, не должен ли мой персонаж плакать? Даже если он не плачет, неужели он совсем не тронут. Знаешь, что сказал режиссёр Чжан? Он попросил меня обсудить это с Лань Чжанем. Как только я посмотрел в лицо Лань Чжаню, у меня сразу заболела голова от вероятного «во время игры я полагаюсь на профессионализм, ежедневное совершенствование и обмен мнениями», — спародировал Вэй Ин, улыбаясь, и он почувствовал, что Цзян Чэн тоже улыбался, — и ничего не поделаешь, пришлось самому садиться и разбираться. Эти двое, они ведь одинаково сильно любят друг друга, просто показывают это неверным способом. Они очень близки по духу, у них схожие взгляды на жизнь, но в итоге их разделяет огромная пропасть, — Вэй Ин сделал паузу. — Я всё думал, насколько Цзян Ваньинь по-настоящему сильный. Его отец больше любит Вэй Усяня, чем его. Каждый раз, когда сестра наливает суп, то Вэй Усянь получает порцию первым. Его мать с характером цундэрэ не умеет показывать любовь, не раня ребёнка. Каким образом Цзян Ваньинь смог примириться с Вэй Усянем и стать с ним друзьями на многие года? Действительно выдающийся человек. И только мой Чэн-Чэн может хорошо его сыграть.       Цзян Чэн слушал чужие мысли, так похожие на его собственные, и молча кивал, соглашаясь. Но даже так он не оставил пощады после последних слов:       — Не меняй тему!       — Хорошо, я не меняю тему, не меняю, я дальше говорю о сценарии, — вздохнул Вэй Ин, с облегчением отмечая, что другой возвращается к своему обычному поведению, — Мне вот что интересно… было ли Цзян Ваньиню одиноко?       — … — Цзян Чэн застыл от удивления, он никогда не думал об этом.       — Ты не думаешь, что он был одиноким с самого начала? – снова вздохнул Вэй Ин. – Не с момента уничтожения Пристани Лотоса, когда он стал главой семьи, а ещё тогда, когда он был ребёнком. Отец с малых лет не смотрит в его сторону, но ради защиты Вэй Усяня он выгонит щенков, сказав, что появился кто-то, кто будет сопровождать другого вместо них. И пусть даже этот «кто-то» ворует внимание его отца, которого и так изначально было мало, в конце концов случилось так, как случилось – они сопровождали друг друга. Э-э-э… звучит ещё хуже… но на самом деле у него вообще не было выбора, — Вэй Ин взглянул на сценарий, — его отец хотел воспитывать этого ребёнка, так мог ли он остановить его? К счастью, они поладили, и Вэй Усянь хорошо к нему относился.       Цзян Чэн молча откинул одеяло и сел рядом с другим, прислонившись к изголовью кровати. Взяв в руки свой сценарий, он приготовился к долгому разговору.       — Конечно, потом все закончилось не лучшим образом, но я не могу сказать, что кто-то кому-то должен. Просто в тот момент так сложились обстоятельства. Я думаю, Цзян Ваньинь упорствовал столько лет для того, чтобы Вэй Усянь в конце концов лично дал ему объяснение, даже если это привело бы к очередной ссоре. Однако Вэй Усянь лишь извинился. — Вэй Ин постучал по свёрнутому сценарию. – Мне также пришло в голову, что это заставляет Цзян Ваньиня выглядеть особенно нелепо, словно он дурак, который держится за прошлое. И не имея понятия, что чувствовать в этой сцене, я не знал, как мне играть. А потом начались твои съёмки, и я смотрел, как ты плачешь на камеру, и мне было больно, когда вдруг я понял, — Вэй Ин резко повернул голову в его сторону, его глаза ярко горели в ночи, – я не могу не плакать. Тот, кого я видел перед собой, был ты, Цзян Чэн из моей семьи.       Цзян Чэн провёл пальцами по обложке своего сценария, по-прежнему не говоря ни слова.       — Но тот, кого видел Вэй Усянь был Цзян Ваньинем. Его Цзян Ваньинь всё тот же, что и раньше, кто ставит свою семью, друзей и Пристань Лотоса на первое место. Для того это важнее всего на свете, вот почему тот так упрям и настаивает на ответе Вэй Усяня. Но сам Вэй Усянь уже стал другим. У него теперь есть новый человек, новый смысл и новый свет, что важнее всего остального. В этой сцене тот, о ком он заботится больше всего – Лань Ванцзи. Конечно, я считаю, что для него невозможно полностью отпустить Цзян Ваньиня, в конце концов он вырезал ядро ради него, что указывает на силу его привязанности. Однако прошлое уже так далеко, а на сердце Цзян Ваньиня тяжким грузом висит предательство, и он также понимает, что они больше не смогут вернуться к тому, что было. Я читаю сценарий и чувствую опустошение, глядя на них. Конечно, в большинстве случаев он поможет Цзян Ваньиню, когда у того будут какие-либо серьёзные проблемы, но я не думаю, что у них осталось что-то большее.       Когда Цзян Чэн услышал фразу «новый человек, новый смысл, новый свет», в его голове будто что-то вспыхнуло. Это было именно то, о чём он сам думал.       Цзян Ваньинь по сравнению с Вэй Усянем более аутентичен и приближен к народу. Он больше всего заботится о своей семье и друзьях. Самое важное место в его сердце отведено Вэй Усяню и семье Цзян. Вэй Усянь же является главным героем, ему суждено быть гением и всемирным спасителем. Но, хотя Вэй Усянь тщеславен, он готов отказать от бессмертия ради Цзян Чэна. А Цзян Ваньинь пусть и излишне гордый, но в финале он даст волю чувствам и рухнет в слезах о Вэй Усяне. В этом и состоит привлекательность их ролей, в их противоречивости, несовершенстве.       У каждого из них есть серые зоны. Например, речь Цзян Ваньиня действительно неприятна, и Вэй Усянь будет попрекать за это Цзян Ваньиня ради Лань Ванцзи. Лань Ванцзи ради Вэй Усяня нанесёт дополнительные раны и так истекающему кровью Цзян Ваньиню. Вэнь Нин чтобы защитить Вэй Усяня скажет: «Вам никогда с ним не сравняться!» Это поведение противопоставляется их первоначальной натуре, именно поэтому их персонажи такие цепляющие. Только и всего.       — Таким образом, я чувствую, в следующий раз я смогу сыграть, не плача, — засмеялся Вэй Ин, — всё-таки я люблю Лань Ванцзи, а прошлое теперь так далеко, что, наверное, мне нужно его отпустить.       Что ж, между Цзян и Вэй не осталось долгов, однако их возможный совместный путь теперь разделился на две дороги.       — Ты любишь Лань Ванцзи? – скрыв эмоции, Цзян Чэн вопросительно поднял бровь и искоса взглянул на другого.       — Я люблю моего Чэн-Чэна! Мой Чэн-Чэн самый лучший и симпатичный! — Вэй Ин немедленно обнял его, приклеившись, будто пластырь. — Лань Ванцзи и тому подобное пусть останется для Вэй Усяня!       — Прочь, прочь, прочь!       После небольшой шуточной перепалки, Вэй Ин неожиданно спросил:       — Кстати, я ещё не спрашивал, как ты думаешь, я правильно всё понял? Завтра я собираюсь играть именно так.       — …неплохо, — кивнул Цзян Чэн, — я думаю, в этом есть смысл.       — Чэн-Чэн, все говорят, что я играю Вэй Усяня в его истинном проявлении, — Вэй Ин схватил его ладони, крепко сжав его пальцы в своих, — и я признаю, что это похоже, но я точно лучше него.       — Ты считаешь, что ты красивее? — перебирая пальцами и пытаясь освободиться, Цзян Чэн мельком взглянул на другого. Вэй Усянь выглядел точь-в-точь как другой.       Но как итог Вэй Ин лишь сильнее сжал чужие руки.       — Нет. Вэй Ин не нарушит своего обещания Цзян Чэну. Никогда.       Внезапно у Цзян Чэна защипало кончик носа.       После стольких лет жизни он привык к присутствию Вэй Ина в его жизни. Он давно привык к его бесстыдству, к неприятностям, которые он производит вокруг себя в течение дня, а также к ежедневным набегам на его кровать для совместного сна. Но он так и не привык, когда эти улыбающиеся глаза внезапно начинали светиться тысячами звёзд.       Отсюда он дал обещание. Когда Вэй Усянь клялся Цзян Ваньиню, тот по наивности верил, что их братство будет ценнее всего золота мира. Тогда Цзян Ваньинь ещё не знал, что в будущем имя «Вэй Усянь» станет раной и будет запретным для произношения. Цзян Чэн другой, что касается его будущего, то он никогда не задумывался, что Вэй Ина в нём не будет. Он уверен, что Вэй Ин никогда так с ним не поступит.       — Тогда ты действительно великолепен, — Цзян Чэн схватил подушку и приложил её к лицу Вэй Ина, закрыв взволнованные сверкающие глаза.       Ты действительно великолепен, Вэй Ин.

***

      Сегодня во время съёмок Вэй Ин действительно не плакал, а стоял со спокойным лицом, так же, как и Вэй Усянь стоял рядом с Лань Ванцзи.       Эту сцену плача Цзян Чэн отыгрывал от начала до конца раз пять с момента вступления в актёрский состав, но каждый раз было одинаково тяжело на душе, как и в первый. Цзян Чэн не был уверен, закончатся ли его перемещения, когда съёмки закончатся. И не был уверен, хочет ли он, чтобы это прекратилось. Он был несчастен каждый раз, когда возвращался, даже если Пристань Лотоса не была уничтожена, даже если он ел суп со свиными рёбрышками и корнем лотоса, приготовленный Цзян Яньли, даже если он и Вэй Усянь были во времена их светлой юности. Каждый раз, когда Вэй Усянь смеялся и щурился, называя его «шимэй», его сердце начинало болеть. Что уж говорить о горе Луанцзан или храме Гуаньинь.       Храм Гуаньинь? Похоже, он ещё не был в храме Гуаньинь.       Ну и ладно, для чего это нужно, чтобы послушать очередное «прости, я нарушил обещание» от Вэй Усяня? Увидеть, что теперь, спасаясь от собак, Вэй Усянь зовёт Лань Ванцзи? А потом для полноты картины кинуться защищать Вэй Усяня от нападения Цзинь Гуанъяо и получить дополнительный удар от Лань Ванцзи, заново открывающий кровотечение?       Цзян Чэн скривился. Вчера вечером он чётко увидел оголённую тёмную сторону каждого человека, что в некотором роде было невесело. Если у него ещё будет шанс переместиться, он обязательно обнимет Цзян Ваньиня и расскажет, что в их мире есть много людей, которым тот небезразличен.       Теперь он почувствовал, что, возможно, ему потребуется много времени, чтобы выйти из роли Цзян Ваньиня.       Цзян Чэн пролистал часть с храмом Гуаньинь, собираясь обдумать новый эпизод, пока снимается текущий. Но не успел он прочитать и нескольких страниц, как внезапно почувствовал, что перед ним кто-то стоит. Он поднял глаза и увидел двух братьев Лань.       — Ваньинь, — Лань Хуань неизменно улыбался, — Извини за беспокойство, если у тебя есть время, не мог бы ты поговорить с Ванцзи?       Сердце Цзян Чэна ухнуло, почуяв неладное. Искренне озадаченный, он тем не менее взял себя в руки:       — С Лань Чжанем?       — Да, у него некоторые проблемы.       Один из вас признан лучшим актёром, а у второго имеется награда «король экрана», разве вы не можете обсудить это друг с другом?       Цзян Чэн посмотрел на Лань Чжаня, потом на Лань Хуаня и спросил:       — А как же ты?       Лань Хуань, что удивительно, промолчал. По правде говоря, он был также удивлён, когда младший брат подошёл к нему, чтобы поговорить. В конце концов, Лань Чжань с детства не любил взаимодействовать с посторонними и раньше всегда сам решал свои актёрские проблемы, не проявляя желания к беседе. Возможно, сейчас произошло что-то, потребовавшее такого прорыва.       К тому же… Ваньинь сыграл так хорошо. У Хуаня мало сцен, и он не часто приходит на съёмочную площадку, ещё реже у него бывают сцены с Цзян Чэном. Сегодня он пришёл, просто чтобы навестить младшего брата, и молча наблюдал через монитор за гордым и жестоким Цзян Ваньинем, чувствуя трепет от чужой игры. Даже Ванцзи был тронут. Хм, значит, не только он это заметил.       Лань Хуань прекратил размышлять, поднял руки в знак поражения и, притворяясь обиженным, протянул:       — Мне так редко удаётся взять перерыв и понаблюдать за остальными. Сделаешь мне одолжение, Ваньинь?       Красивый Лань есть красивый Лань, и их привлекательность действительно убийственна.       Цзян Чэн молча размышлял. В конце концов, Лань Хуань всегда заботился о нём, когда он только-только вошёл в команду, кроме него был только Вэй Ин.       — …ладно.       Лань Хуань улыбнулся ещё шире, услышав согласие, кивнул своему брату, развернулся и ушёл.       Уже согласившись, Цзян Чэн не стал отнекиваться, и двое парней пошли в сторону установленного навеса для отдыха.       — Рассказывай, о чём ты хочешь поговорить?       Лань Чжань молча передал другому сценарий. Цзян Чэн заглянул внутрь. В дополнение к плотным заметкам, на некоторых страницах были места, обведённых в круг красной ручкой со знаками вопроса рядом. Бросив общий взгляд на одну из таких пометок, он с невообразимым удивлением повернулся к Лань Чжаню:       — Неужели ты…       Он не успел закончить, как Лань Чжань согласно кивнул.       Цзян Чэн смущённо уставился на сценарий в своей руке, разглядывая жирные иероглифы «Лань Ванцзи» на нём. Места, обведённые другим в кружок, были знаменитыми сценами Лань Ванцзи: «Каждый день – значит каждый день», «Брат, я… хочу забрать одного человека в Облачные Глубины.» Это сцены, которые хотят увидеть бесчисленное количество поклонников вансяней. Режиссёр Чжан стремится максимально приблизится к оригиналу, поэтому требования к отыгрышу высоки. Тогда что конкретно мешает другому погрузиться в персонажа?       — Лань Чжань, — сказал Цзян Чэн, поразмыслив, после молча вернув сценарий, — тебе не нравится роль Лань Ванцзи?       Янтарные глаза Лань Чжаня встретились с глазами Цзян Чэна, после чего последовал кивок, а затем качание головы из стороны в сторону.       Цзян Чэн поднял голову и посмотрел на небо. Ему нужно было задержать Лань Хуаня, только он мог разъяснить, что другой только что пытался выразить.       Спустя время Лань Чжань произнёс спокойным голосом:       — Мне нравится, что он всегда находится там, где творится хаос, и что он преданный в любви, но мне не нравится, когда он считает себя абсолютно правым.       Цзян Чэн моргнул. Он впервые услышал, чтобы кто-то использовал подобные слова для описания Лань Ванцзи.       — Не хочешь сказать немного больше? Я выслушаю.       Лань Чжань колебался мгновение, после чего медленно произнёс:       — …эти знаменитые сцены, мне не нравится ни одна из них.       Сердце Цзян Чэна ухнуло вниз. В тот день Цзян Чэн впервые услышал, чтобы Лань Чжань говорил так много.

***

      16 сентября 201Х года       Цзян Чэн сел на диван, нервно включил телевизор и настроился на прямую трансляцию программы интервью. Ведущий - известный актёр, сама программа – лучшее шоу их времени, а сегодняшний гость – Лань Чжань. В обычное время Цзян Чэн посмеялся бы над этим планом, ведь очевидно, что подобные решения принимают те, у кого совершенно нет мозгов – попросить Лань Чжаня посетить ток-шоу мог только чокнутый. Однако сейчас Цзян Чэн нервничает.       Эта беседа будет связана с рейтингами «Магистра дьявольского культа», а также с будущим Лань Чжаня как актёра.       Дело вот в чём, месяц назад, когда он и Лань Чжань обсуждали «Лань Ванцзи», поблизости было много СМИ из сегмента развлечений и просто репортёров, еженедельно приезжающих ради интервью. Кто-то записал их разговор и опубликовал его. Не было известно, кто был настолько недобросовестным, но слова Лань Чжаня были намеренно обрезаны, оставляя фразы с негативным смыслом, что вызвало гнев со стороны многих поклонников книги. Вместе с теми, кто не знал полной правды, хейтеры на неделю возглавили поисковики с запросом #Лань Чжань недоволен Лань Ванцзи, он заявил, что роль плоха#       Это вышло наружу, когда сериал всё ещё находится в процессе съёмки. Будущее Лань Чжаня вызывает беспокойство, поэтому компания GS решило срочно организовать интервью в качестве поддержки актёра. Что касается того, почему так яро настаивали на участии именно в программах прямого эфира, то говорят, что сам Лань Чжань желал этого, так как не хотел, чтобы кто-то подумал, будто он будет полагаться на пост-продакшн для спасения собственной чести. Из-за этого переговоры шли довольно долгое время: лучшая телевизионная программа, самый квалифицированный ведущий программы — компания GS сделала всё, чтобы спасти карьеру Лань Чжаня.       Цзян Чэну было смешно в какой-то степени. Если прослушать полный разговор того дня, то весь этот вздор не смог бы поколебать репутацию Лань Чжаня. Его преданность работе и актёрское мастерство весьма очевидны для всех, он не просто так стал знаменитым.       Но Цзян Чэн нервничает. В конце концов в тот день он разговаривал с Лань Чжанем.       Это интервью достаточно громкое событие, и успех или неудача сейчас зависит от самого Лань Чжаня.       Ровно в 20:30 шоу началось.       — Здравствуйте, дорогие телезрители, добро пожаловать на шоу «Говорим о людях». Я ведущий этой программы Ван Хэ. – кивнул мужчина в камеру. – Для сегодняшнего выпуска мы пригласили в студию человека, известного своей скромностью и молчанием, человека, обладающего высшими моральными качествами, знаменитого актёра-«джентльмена» Лань Чжаня. Господин Лань Чжань, здравствуйте.       — Здравствуйте, — тут же на экране появилось лицо Лань Чжаня со знакомым равнодушным выражением без намёка на вежливую улыбку.       Темы разговора между ними двумя начались с семейного происхождения, актёрского опыта и карьеры в целом, пока в конечном счёте не добрались до главной темы.       — В последнее время вы стали очень популярны на Weibo. Не хотели бы вы обсудить проблему неприязни к роли? – камера даже не показывает ведущего программы, на экране только фигура Лань Чжаня.       Цзян Чэн в тишине вытер пот со лба. Вчера на съёмочной площадке он лично спросил Лань Чжаня, всё ли в порядке. Тот ответил, что волноваться не стоит, но правда это или нет, Цзян Чэн не знал.       — Да, мне действительно не нравится Лань Ванцзи.       Цзян Чэн не решается сейчас открывать Weibo для просмотра комментариев, что появляются в режиме реального времени. Недавно в интернете завирусилась мысль, что у Лань Чжаня есть практически всё, поэтому он не должен раздувать проблему. Что же со стороны Лань Чжаня...       — Не могли бы рассказать подробнее? – проницательный ведущий с опытом задавал вопросы, медленно развивая тему.       — Я боролся с этой ролью с тех пор, как получил её, — Лань Чжань вдохнул, желая высказать то, что хотел, на одном дыхании, — мне нравится определённая часть персонажа, но с остальным мне весьма сложно согласиться. Мне было нелегко переосмыслить роль для игры.       — И как вы это преодолели?       — На самом деле, я ещё не преодолел это. К счастью, режиссёр Чжан очень требователен к качеству исполнения, поэтому он сместил съёмки знаменитых и значимых сцен к концу, чтобы актёры глубже прониклись персонажами. Это дало мне возможность передохнуть.       — Эти знаменитые сцены, это те, где у вас проблемы с игрой?       — Да.       — Насколько мне известно, все знаменитые сцены Лань Ванцзи связаны с Вэй Усянем, где требуется показать их эмоциональную драму. Почему именно это сложно играть?       Светлые глаза Лань Чжаня сверкали в свете ламп, показывая искренность рассуждений.       — Я не понимаю Лань Ванцзи. Лично я в отношениях ценю уважение партнёров друг к другу. Что «каждый день», что «забрать с собой и спрятать», я считаю, этим фразам не хватает понимания и уважения. Ты любишь человека всем сердцем, но не даёшь ему достаточно общения и свободы. Это то, что я не могу одобрить в персонаже. Я не подвергал сомнению смысл оригинала, поэтому пытался найти баланс между собой и ролью, а также способ, не только позволивший мне выразить персонажа, но и отразить собственное отношение к нему.       Лань Чжань сделал паузу на мгновение. Он вспомнил, как в тот день под навесом Цзян Чэн сидел напротив и разговаривал с ним в тусклом свете лампы. Цзян Чэн был серьёзен, время от времени помечая ручкой определённые моменты на бумаге. Тогда они или спорили, обсуждая сцены, или просто просматривали сценарий в молчании.       Неведомая сила наполнила его сердце. Он поджал губы и продолжил:       — Я много раз читал оригинальную работу и сценарий. Я верю, что любой фанат книги выделит несколько ключевых слов для описания Лань Ванцзи: красивый, талантливый, с холодным выражением лица, но с бурей эмоций внутри, преданный и властный в любви, что окружит своего партнёра безграничной заботой. Однако все эти слова шаблонны, они являются основой для большинства популярных в наши дни «холодных» героев. Этого недостаточно, чтобы превратить Лань Ванцзи в полноценного персонажа. У любого многослойного и привлекательного персонажа должны быть противоречия, точки конфликта и грани невозможного. Он не может быть совсем равнодушным, не может быть бесконечно гениальным, так как это не отражает внутренних качеств персонажа и не даёт чувства глубины. Вэй Усянь является одной из таких точек, верно, но я не представляю, как мне демонстрировать напряжённость в сценах с ним. Я стремлюсь подчеркнуть недостатки Лань Ванцзи, потому что в оригинальной работе главный герой чересчур хороший, что неправда. Он вторгнется в зал предков чужой бессмертной семьи, причинит боль людям ради возлюбленного, независимо от того, совершили те зло или нет, он назовёт главу Цзян по имени, показывая неуважение, что противоречит славе благовоспитанного мужа. Эта непривлекательная часть его характера соответствует его прекрасной части, и они поддерживают друг друга. Только в этом случае можно говорить, что «Лань Ванцзи» действительно объёмный персонаж. Я надеюсь, когда моя роль Лань Ванцзи появится на экране, реакции будут или позитивными, или негативными. И это касается не только публичного проявления чувств вансяней и сладости с мучением в их известных сценах. Я также надеюсь на такую реакцию во время сцен в зале предков семьи Цзян и в храме Гуаньинь, где показывают противостояние Лань и Цзян. Если найдутся фанаты, недовольные Лань Ванцзи, я буду счастлив и сочту за комплимент хорошей игре. Кто-то сказал мне: «для тебя нормально, что персонаж тебе не нравится, это показывает, что ты хорошо познакомился с ним и разглядел как его светлые, так и тёмные стороны.»       Сказав это, в сознании Лань Чжань возник образ спокойного и изящного человека, читающего сценарий. Он вспомнил — когда были произнесены эти слова, его сердце на мгновение дрогнуло. Он поднял взгляд и посмотрел в камеру.       — Его зовут Цзян Чэн. Всё, что я говорил сегодня, было понято в ходе дискуссии с ним, что и вдохновило меня преодолеть мою дилемму. Здесь я также выражаю свою благодарность лично ему.       Сидевший перед телевизором Цзян Чэн сжимал в руке пульт с растерянным выражением лица.