Дети Терры

Празднование началось в полдень, когда солнце стояло в зените и тени боязливо жались к ногам своих хозяев. Дорогу от сулы, возведённой вблизи здания правительства, до площади, где разбили шатры с угощениями, устлали листами, имитирующими золото. По всей протяжённости её окаймляли многоярусные трибуны, в верхних рядах которых расположились знать и видные деятели колонии, защищённые от солнца навесом, а в низу — простой народ. Кому не хватило места, те выглядывали в прорези меж рядов, толкаясь и бранясь. Лучшие места занимали члены правительства и руководители колонии. Остальные рассаживались в соответствии со своим статусом — чем он весомее, тем ближе к сцене возле сулы расположены места. Вхараты сидели в верхнем ряду, недалеко от генерала, откуда было хорошо видно как сцену, так и недоумение впередисидящих, богатейших представителей знати и важных членов колонии. Если бы Анлуану вздумалось посмотреть налево, где на менее презентабельных местах расположились те, кто был гораздо выше него по положению, то он столкнулся бы с откровенной завистью, а в некоторых случаях с ненавистью. Но Анлуана интересовала лишь жёсткая фигура, завернутая, как и остальные, в переливающуюся золотом мантию. Капюшон мантии покоился на плечах, тогда как большинство зрителей уже натянули его на головы. Прямая спина не касалась спинки стула, взгляд упёрся вдаль, обозревая не то виднеющийся с этого места купол реактора, не то здание, ютящееся сбоку от него. Урэй держался высокомерно, поглядывая на расставленные у входа в сулу декорации с иронией. Наместника нового правительства, главенствующей фигуры колониального режима на Терре, среди гостей не было. А если бы и был, никто бы его не узнал. Его личность держалась в строжайшем секрете, он никогда не появлялся на публике. Поговаривали, будто бы он даже не жил в колонии. Так что Анлуан сомневался, существовал ли он на самом деле. В действительности управление колониями лежало на генералах, которыми тайно верховодил Шай-Котар. Повернувшись к Анлуану и заметив недобрые взгляды окружающих, Джоши надел золотую маску-половинку, один из необязательных, в отличие от мантий, атрибутов праздника. Анлуан его примеру не последовал. Но Хема и Сами, украшенные не только масками, но и всевозможными кулонами и браслетами, с ним не согласились. Набросив на голову капюшон, Анлуан обратил внимание на сулу, откуда на сцену вышел мужчина, облачённый в искрящуюся золотом мантию. Её подол тянулся за мужчиной, вышагивающим, точно бог, которого он изображал, по дороге к декорациям, изображающим городской пейзаж, каким он был во времена поклонения Лайо и Айину. Голову атланта венчала причудливая конструкция, которую можно было бы назвать короной, не будь она столь громоздка, что для поддержки шеи потребовался экзоскелет, спускающийся по позвоночнику за ворот его мантии. Лайо приблизился к первой декорации, дому воина, из которого выбежал мужчина, пав ниц перед божеством. — Дай мне дорогу, — прогромыхал Лайо, так что мужчина вздрогнул. — Выслушай меня, о Лучезарный! До тех пор не сойду с этого места! Новые опасности открываются перед твоим народом. Мы слабы и уязвимы перед мощью врага. Дай нам силу, что приведёт к победе! Анлуан услышал смешок и поглядел через плечо. Джоши наблюдал за представлением с кривой улыбкой, чего и следовало ожидать. Но задерживать своё внимание, и тем более, делать Джоши замечание, Анлуан не стал. Лайо одарил воина вожделенной силой, и тот удалился в своё жилище, уступая дорогу другим просящим. Не успел бог опомниться, как из другого дома, окружённого вспаханными полями, выбежал фермер, преградивший ему дорогу так же бесстрашно, как до него это делал воин. У зрителей могло сложиться впечатление, что Лайо совсем не боялись. — Земля наша плодовита, но засуха, о Лучезарный, выжигает посевы, — заголосил он, жалобно растягивая слова. — Пожалей свой народ, даруй нам дожди, чтобы мы могли процветать, не ведая болезней и голода! И снова Лайо проявил благосклонность, суля крестьянину дожди. Следующим на его пути должен был стать торговец, но прежде бог успел миновать трибуны, где располагались руководители колоний, распевая ритуальный гимн и собирая за собой свиту, восхваляющую его. — Народ твой процветает и нуждается в новых землях. Будь милостив к путникам, защити их от опасностей, чтобы смело они покидали родные края и расселялись по миру! — восклицал торговец, падая в ноги божества, а после — присоединяясь к шествию. Следуя за Лайо, свита постепенно превращалась в толпу и распевала старинные песни, повествующие о жизни божества и его подвигах. Они продвигались всё дальше и вскоре скрылись с глаз, хоть их песнопения всё ещё были слышны. Кто-то из аристократов заторопился вниз, чтобы отправиться к площади, у которой завершится шествие, положившее начало дневным гуляниям. Чествование Сереброликого Айина, когда полагалось вывернуть наизнанку золотые мантии и облачиться в белое, должно было начаться с восходом Луны. Хема и Сами тоже поднялись, но Анлуан осадил их. Полагалось дождаться конца шествия и лишь потом покидать трибуны. Сорваться с места вслед за процессией могли позволить себе лишь нижние ярусы. — Если даже из Лайо сделали чучело, что же нас ждёт на шествии Айина? — глаза Джоши сощурились. Значение Айина кахибы принижали особенно рьяно, поскольку именно он был покровителем яхшасов. — Никакого смысла в этом представлении нет. — Почему? — удивилась Сами. — Это недостаточно полно отражает суть божества, — сконфуженно отозвался Джоши, — Лайо гораздо больше, чем простой покровитель воинов, земледельцев и путников. Он олицетворяет энергию Солнца и огонь, поддерживающий жизнь. — Это не имеет значения, — вмешалась Хема, — потому что поклонение двум богам давно уже в прошлом. Джоши хотел возразить, но наткнулся на предостерегающий взгляд Анлуана. Возникшую неловкость прервал громогласный рёв Зена. При всём его могучем телосложении он умудрился протиснуться меж рядов, не вызвав ничьего гнева. Остановившись на ступенях, Зен приветливо махнул семейству Вхаратов, после чего скосил глаза на Джоши. Даже если завтра Джоши пожаловали бы титул, для Зена он всё равно остался бы бездомным прихлебателем. — В этот раз они поскупились даже на нормальные декорации, — заметил Зен, поглядев в сторону сцены, — наверное, мы последнее поколение, которое будет помнить о Лайо и Айине, скоро их совсем перестанут почитать. Капюшон его мантии был откинут, завязки свободно болтались на груди. — Тебя это расстраивает? — уточнил Анлуан. — Мне нет дела до этой религиозной чепухи, но она всё-таки часть нашей истории. Забывать прошлое и его уроки чревато последствиями. А что по этому поводу думает твой друг? Должно же у него быть своё мнение? — Зен перевёл ироничный взгляд на Джоши. В глазах Джоши проскользнул огонёк, который заметил лишь Анлуан. Он поднялся и сравнялся в росте с Зеном. О дальнейшем развитии событий Анлуан имел представление не больше самого Зена. — Наедине вы можете оскорблять меня сколько угодно, — проговорил Джоши, — но, делая это в присутствии князя, вы насмехаетесь и над ним тоже. Поэтому смените тон, господин Гоора. Массивные челюсти Зена сомкнулись, борясь со словами, готовыми вырваться наружу. Джоши глядел на него так, словно Зен совершил ошибку, осознать которую способен даже ребёнок. Однако Зена обескуражила не только дерзость Джоши, но и противоречащая здравому смыслу реакция Анлуана. — Прости, но он прав, — он одарил Зена укоризненным взглядом. — Ты не можешь относиться к нему неуважительно. Зен не поверил своим ушам. Усмехнувшись, он бросил: «Мы к этому ещё вернёмся», и хотел было развернуться, но аристократы, массово покидающие трибуны, потеснили его. Гомон нарастал, места на лестнице оставалось всё меньше. Кто-то толкнул Зена, но извиниться даже не подумал. Вместо этого он влез прямо перед ним, размахивая только что снятой маской, как веером. — Анлуан Вхарат, вот вы где! — жизнерадостная улыбка Хуга нисколько не умаляла его бестактности. — О, князь Гоора, вы тоже тут? Как вам представление? Хуг заметил, как сжались челюсти Зена, однако ответ его был учтивым: — Приветствую вас, посол. На мой взгляд, представление весьма посредственное. — Что ж, не могу не согласиться. С каждым разом чествование и без того скромного пантеона наших богов становится всё более незаметным. Вот вы, юная госпожа, много знаете о Лайо? Сами растерялась, пытаясь спрятаться от смущающей улыбки посла. — А вы, князь, много ли знаете? — вступилась за сестру Хема. — Атланту вашего положения не пристало увлекаться мистикой, вы не находите? — С вами нужно быть осторожным! Я бы с удовольствием побеседовал с княжной в более спокойной обстановке, — Хуг подмигнул Анлуану своим настоящим глазом. — А сейчас я должен узнать ваше мнение на счёт встречи с внешними послами. Ожидается присутствие графа Дила, — многозначительно добавил Хуг. Тот самый граф Дил, место которого занял Анлуан. Он в любом случае не мог бы отказаться. — Зен, присмотри за девочками, — попросил он, отправляясь вслед за Хугом. Последний склонился к его уху, что-то усердно нашёптывая. Стоило Анлуану уйти, как образовалось давящее молчание. Зен бросил на Джоши высокомерный взгляд и увёл девушек вниз по лестнице. Джоши удивлённо проследил за мелькающей в толпе макушкой Анлуана, пытаясь сообразить, когда тот успел сдружиться с внешним послом. Насколько было известно Джоши, Анлуан не пользовался популярностью в их кругу, а Хуг, между тем, был уважаемым членом этого маленького змеиного общества. Напор толпы, стекающейся к нижним ярусам, чтобы поскорее оказаться на площади, стал давить на Джоши, и он тоже направился вниз.

***

Веселье шло полным ходом. Кто-то набросился на угощения, кто-то принялся танцевать, повсюду разворачивались представления. То там, то здесь, попадались пункты первой помощи, обязательные на массовых мероприятиях, и у кого-то из медиков уже была работа. Спустя час, когда состязания — обязательный элемент праздника, где чествовали воинов, — шли полным ходом, Джоши обнаружил Анлуана, окружённого товарищами из эскадрильи. Они соревновались с командой Баота в перетягивании каната. Видимо, с послами Анлуану уж слишком быстро наскучило. Джоши остановился неподалёку, чтобы понаблюдать за происходящим. Эта старая как мир игра не переставала быть актуальной. Несмотря на презрение, с которым некоторые аристократы поглядывали на Анлуана, он оставался лучшим пилотом и любимцем молодёжи, среди которой нашлись даже такие, кто от сплетен, распространяющих небылицы, заинтересовались Анлуаном ещё больше. В большинстве случаев это были женщины, но Джоши заметил и несколько парней, разглядывающих Анлуана издали и не решающихся подойти. Пока Джоши бродил по округе, разглядывая столы с неиссякаемыми лакомствами, к нему неожиданно присоединилась Лалит. — Полагаю, нам следует появиться там вместе, — произнесла она, беря Джоши под руку и направляясь к шатру. Из-под мантии Лалит выглядывала туника, заправленная в шаровары, обмотанные широким поясом. Её хватка была груба. — У тебя нет ощущения, что провожающие нас взглядами видят не Лалит Росс и Ноа Джоши, а жену короля и его фаворитку? Неужели у тебя совсем нет гордости? — она взяла с ближайшего стола четвертинку манго и передала её Джоши. — Ешь, нам нужно казаться непринуждёнными. Джоши запустил зубы в сочную мякоть, с интересом и в тоже время, опаской поглядывая на Лалит. — Я тебя не люблю и тебе об этом известно, — сказала она. — Однако я не буду терпеть этот маскарад вечно. Её взгляд, устремлённый на Джоши из-под маски-половинки, был злобен. — К сожалению, здесь вы бессильны, — равнодушно отозвался Джоши. — Не льстите себе надеждой, что вы способны на него повлиять. Рука Лалит скользнула под мантию и в тот же миг в его ладони оказалась карта, которую можно было прочитать с любого браслета. — Сейчас это выглядит безобидно и даже в некоторой степени волнующе, — сказала она, кивая в сторону Анлуана, окружённого молодыми атлантами, — но как эти птенцы запоют, когда яркий фасад обрушится, обнажив обшарпанные стены? Что будет, когда они узнаю, с каким низким отребьем якшается их драгоценный любимчик? Решительность, с которой Лалит обрушила на него свою тираду, заставила Джоши задуматься. Он спрятал карту в потайной карман мантии, решив при первом же удобном случае просмотреть её. Слова о низком отребье навели его на мысль о заведении Рига. Джоши замутило от предположения, что Лалит могла каким-то образом узнать о его тайных похождениях. Уж тогда Анлуану и впрямь пришлось бы краснеть. Но Джоши был уверен, что Анлуан ничего не знал. — Вы зависите от общественного положения Анлуана, — изобличающее бросил Джоши. — Так что вам не взять меня на испуг. — Неужели? — в её глазах проскользнули холодные искорки. — Оставь его, если не хочешь это проверять. Джоши не без удовольствия прочёл в её мыслях страх. Конечно же, Лалит боялась. На её месте кто угодно бы терзался в сомнениях. — В ваших словах страх, — если до сих пор Джоши сомневался, какую позицию стоило занять, то теперь определился. — Вы не находите странным объявлять мне войну, спустя столько лет? Если считаете, что можете шантажировать меня, — он коснулся потайного кармана, — то не будьте так уверены, что тайна, которую ваша семья ревностно охраняет, никогда не дойдёт до ушей Анлуана. Только что уверенная в себе Лалит побледнела. Отшатнувшись, она впилась в него зелёными глазами, словно надеялась, что взглядом может испепелить. «Лжёт или ему правда что-то известно?» Его пронизывающий взгляд нервировал Лалит с начала их знакомства. Если допустить, что он серьёзен, то ненависть, с которой Джоши всегда смотрел на её отца, обретала смысл. — Почему же ты до сих пор ничего ему не сказал? — осторожно поинтересовалась Лалит. — Потому что ни вы, ни ваша семья не стоите его боли, — отрезал Джоши. На этом он попрощался, ощущая себя слишком усталым, чтобы и дальше выносить присутствие Лалит. Пока он бродил по округе, размышляя о том, не совершил ли глупость, его заметил Анлуан. — С послами я уже закончил, — сказал он, догоняя Джоши. Судя по сияющему виду Анлуана, победа в состязании досталась команде Агрэ Сенана. Золотистая мантия Анлуана была сброшена, обнаруживая пропитанную потом рубашку. Джоши бросил взгляд в сторону военных. Их общество продолжало разбавляться аристократами, большинство из которых он видел на банкете в честь дня рождения Анлуана, но были и новые, незнакомые ему лица. В числе первых он заметил Баота, маящегося у праздничного шатра, и улыбающегося Хуга. Проследив за направлением его взгляда, Анлуан сказал: — Хуг выглядит доброжелательным. — Я бы повременил с выводами, — отозвался Джоши, — у меня от его показательной вежливости скулы сводит. — Уж кто бы говорил. Джоши бросил на него укоризненный взгляд. — Ты слишком полагаешься на свои способности, — сказал Анлуан. — Осмотрительность ещё никому не навредила. Анлуан отмахнулся, краем глаза наблюдая за Лалит и гадая, о чём же они с Джоши говорили. Огарок войны, тлеющий между ними, с недавних пор разгорелся с новой силой. — Пойдём, — скомандовал Анлуан, и Джоши послушно зашагал следом. Молодые аристократы восприняли появление Джоши с энтузиазмом. Но какой интерес они могли представлять для Джоши? Пятнадцать лет, восемнадцать — совсем ещё дети, ничего не смыслящие в жизни. «Чем моложе сердца, тем легче ими управлять, — говорил Анлуан. — Склони их на свою сторону и обеспечишь себе будущее. Слушай их и улыбайся». Но порой Анлуану казалось, что рыться в мыслях Джоши нравится больше, чем разговаривать. Вот и теперь он вёл себя так, будто к его виску был приставлен пистолет, готовый выстрелить, едва лишь улыбка сойдёт с его губ. Большинству атлантов общество Джоши удовольствия не доставляло. Стоящий рядом с Хугом Сиб, помощник Анлуана по делам внешнего посла, глядел на него с презрением. Наклонившись к Хугу, он что-то проговорил, и посол поглядел на Джоши из-под сведённых бровей. Повышенное внимание не мешало Джоши осваиваться. Среди аристократов он увидел девушку, чьё лицо ему было незнакомо. Заметив, что на неё смотрят, она смущённо опустила глаза. Кто-то шепнул Джоши её имя, но он был отвлечён Анлуаном. Кивнув в сторону Баота, Анлуан сказал: — Меня настораживает его дружелюбие. На перетягивании каната Баот лучился жизнерадостностью, но причин для радости у него нет. Особенно, если дело касается меня. — Что вы хотите сказать? — удивился Джоши. Найдя глазами Баота, он обнаружил его у шатра, разговаривающего с Лалит. — Что до недавнего времени он не баловал меня своим расположением, — задумчиво сказал Анлуан. Проследив за его взглядом, Джоши заметил, что к Баоту подошёл Гоупта Базат. Его крохотные голубые глаза, точно пуговки на заострённом коршуновом лице, беспокойно рыскали по головам атлантов. Обнаружив, что Джоши за ним наблюдает, Гоупта отвернулся и больше не глядел в их сторону. — Пойдём-ка поближе. К шатру им пришлось пробираться через толпу. Под нависшим куполом, опираясь на многочисленные ножки, растянулся праздничный стол. Большинство лакомств состояло из морепродуктов. За тридцать лет соседства с океаном жители 2-й колонии стали настоящими любителями его даров, заметив, что морская живность, помимо доступности, способствует борьбе с лишним весом, который среди обленившихся атлантов стал встречаться всё чаще. Больше всего в этом смысле пострадали аристократы, в число которых, несмотря на военную подготовку, вошёл и Зен. Поесть он любил, однако в отличие от остальных лишние килограммы пошли ему на пользу. Лицо здоровяка ещё хранило следы недавней борьбы, в успешном завершении которой он сыграл не последнюю роль. Когда Анлуан и Джоши подошли к шатру, они оказались отделены от Баота столом. Баот бросил на Анлуана неопределённый взгляд, думая о том, как сильно тот мешался под его ногами. — Анлуан Вхарат, — сказал он, беря себя в руки. Атланты вокруг любопытно притихли. — Клянусь, на сегодняшнем состязании ты был похож на койота, дерущегося за последний кусок мяса. Раздались беззлобные смешки. Многие знали о затаённой обиде Баота. — Ты же знаешь, я не люблю проигрывать, — осторожно отозвался Анлуан. — Знаю, — подтвердил Баот. Все замерли в ожидании. Когда спор между эскадрильями Сенана и Баота разрешился и Баот вышел на межколониальное состязание, он был полностью разгромлен 3-ей колонией, которая оказалась ещё и недовольна своими противниками. Ни для кого не секрет, что многие лётчики рвались сразиться с Анлуаном, чтобы потеснить его и заполучить лавры лучшего пилота. Капитан команды 3-ей колонии, назначенный на место погибшего Асема Боса, исключением не был, а потому узнав, что сражения с Вхаратом ему не видать, пришёл в бешенство. Баот неоднократно думал о том, что ему следовало переступить через свою гордость и переманить Вхарата. Тому было не комфортно в эскадрилье Сенана, и все знали почему: неприязнь, которую испытывали друг к другу Анлуан и Гоупта, была общеизвестной. Баот мог избавить Анлуана от соседства с Гоуптой и вернуть своей эскадрилье славу. Но не сделал этого. Потому что ненавидел его всем сердцем, и ненависть к его достижениям подпитывалась уверенностью, что Анлуан принадлежит к семье предателей. Достоверно известно было лишь одно: Вхараты оказались единственными имперскими перебежчиками, которых помиловало новое правительство. Слухи ходили разные, от гнусного предательства, уподобляющего Вхаратов крысам, бегущим с тонущего корабля, до заговора, выставляющего их жертвами произвола императора. И всё же, Баот должен был подружиться с ним. Нужно быть глупцом, чтобы не понимать: ему Анлуана не перещеголять. Когда Анлуан садился в самолёт, сердца тех, кто оставался на земле и тех, кто летел рядом с ним, замирали. Он мог то, чего не мог никто другой. Баот не был и в половину так же хорош. Благодаря Анлуану его эскадрилья могла бы стать лучшей. — Ты талантливый лётчик, и я долгое время не мог смириться с тем, что проиграл тебе, — Баот пресёк возражения Анлуана. — Но вражда ещё никому не помогла. Поэтому я прошу тебя забыть наши разногласия и выпить со мной в знак примирения. Не только Анлуану, но и доброй половине слушателей пришлось подбирать раскрытые рты. Анлуан затих, не зная, куда деваться от жадных взглядов. Его мысли спутались. Его сердце сжалось, и им овладели сомнения. Баот, его явный противник и недоброжелатель, предлагает дружбу? Будь они наедине, Анлуан потянул бы время, но на глазах у всех позволить себе нерешительности не мог. Агрэ Сенан пробрался сквозь толчею, вопросительно поглядев на Анлуана. Он всё ещё переживал за разговор, состоявшийся между ними накануне. Гнев Анлуана, угроза перейти к Баоту и насмешка Агрэ стояли перед ним, точно застывшие кадры из третьесортного фильма. Ведь Агрэ в страшном сне не привиделось бы, что Баот в состоянии переступить через свою гордость. Чего же теперь стоила его уверенность в том, что Вхарат никому не понадобится? Когда вокруг него столько атлантов, и они глядят на него в ожидании? Анлуану показалось, что молчание растянулось на часы. Он должен был ответить. Рядом с Баотом стоял Гоупта Базат. Его холодные голубые глаза смотрели на Анлуана с жадным нетерпением. Анлуан принял кубок. Сжав его, он сделал глубокий вдох и сказал: — Я с благодарностью принимаю твою дружбу. Его взгляд метнулся в сторону побледневшего Агрэ. Тот сжал губы и по выражению его лица Анлуан догадался, что с этого момента его отношения с командиром эскадрильи стали ещё более напряжёнными. Обведя взглядом собравшихся, Анлуан сильнее сдавил кубок. Баот подарил ему прекрасную возможность. Если Анлуан всерьёз решил действовать, не воспользоваться ею было глупо. Его лицо сделалось каменным. В следующее мгновенье Анлуан обернулся к Джоши и официальным тоном заявил: — И как своего друга, я прошу тебя, Баот, быть свидетелем. Я, Анлуан Вхарат, потомок вассалов его императорского величества, ныне подданный наместника нового правительства на Терре, нарекаю Ноа Джоши своим названным братом. Образовалась давящая тишина. Все взгляды устремились на Анлуана. Поговорить о нём любили всегда. В последние месяцы его обсуждали на каждом вечере, дивясь тому, с какой лёгкостью ему удаётся выворачивать всё на изнанку и оставаться при этом любимцем публики. Харизматичный и привлекательный, он мог бы ничего не делать и всё равно оказаться на чужих устах. Вначале его жалели. Так энергичен и деятелен, но, к сожалению, сын обедневшего и униженного рода. Какое у него может быть будущее? Когда он стал прокладывать себе дорогу на военном поприще, недоумевали. Долго ли он сможет терпеть насмешки, прежде чем сломается? Когда же он отобрал славу у Баота, а после получил титул лучшего пилота 9-ти колоний, завидовали. Стал внешним послом, восхищались. Задавались вопросом: «Что он предпримет дальше?» Когда начинало казаться, будто общество привыкает к Анлуану, он изобретал новый способ удивить его. Реакция на заявление Анлуана, как всегда, оказалась неоднозначной. Заядлые сплетники наконец-то убедились, что его слуга не кто иной, как самый настоящий любовник. Но были и такие, кто принял слова Анлуана за чистую монету. Поклонники его таланта любили Анлуана и готовы были внимать ему с открытыми ртами. К Анлуану потянулись руки, более осторожные с его новоявленным братом. Возмущение вытеснялось смехом, а те, кто был не в состоянии вынести оскорбления, нанесённого Анлуаном чести благородных, стремительно покидали шатёр. Встретившись взглядом с несколькими своими сослуживцами, Анлуан понял, что подпилил сук, на котором сидел. Неодобрение читалось в каждом взгляде. Но они всё ещё признавали его членом команды и своим товарищем, а значит, готовы были прощать ему ошибки, свершённые на земле. «Но только не в небе», — подумал Анлуан. Но больше всех на него таращился виновник суматохи. — Что вы сказали? — хрипло выдавил Джоши. Анлуан проигнорировал его робкое возмущение и поднял кубок, обращаясь к Баоту: — В подтверждении своих слов я разопью вино, что ты дал, с Джоши, — краем глаза он заметил Гоупту и смертельный испуг, промелькнувший на его лице. Повинуясь Анлуану, Джоши взял кубок, столь же искусно имитирующий хрусталь, как Джоши имитировал покорность. В тот миг, когда его губы коснулись вина, Гоупта ринулся прочь из толпы. Заметив это, Анлуан запоздало понял, что кубок передал Баоту Гоупта. И тут же, не думая, выбил его из рук Джоши. Не понимая, что на него нашло, Джоши хотел возмутиться, но почувствовал дурноту. В следующую секунду он пошатнулся и рухнул наземь. Вопль ужаса застыл у Анлуана в горле. Он упал на колени рядом с Джоши и схватил его голову трясущимися руками. Джоши душила одышка. Его зрачки расширились и на фоне порозовевших белков стали выглядеть устрашающе. Он был в сознании, но его тело стремительно захватывала агония. Горло Анлуана сдавил ком задушенного крика, а на глазах навернулись слёзы. Он стиснул зубы, изо всех сил стараясь сохранить достоинство. Не ради себя, а ради Джоши, пока яд не лишил его контроля над разумом. Джоши протянул руку, и Анлуан сжал её. В это мгновенье в тело Анлуана проникла боль, захватывающая даже крохотные уголки его помутившегося сознания. Он закричал, как не мог кричать обессиленный Джоши. В этом бреду из боли и отчаяния Анлуан ощутил нестерпимое желание жить. Оно было сильнее игл агонии, пронзающих тело Джоши и терзающих его слабеющий с каждой секундой разум. Это несбыточное желание раздирало Анлуана на части. Он не сомневался, что это конец. Джоши потерял сознание, и боль в теле Анлуана исчезла. Вместе с ней исчезло и чувство, дававшее Джоши силы сопротивляться, чтобы протянуть как можно дольше. Анлуан не мог заставить себя сделать хоть что-то, глядя в изнеможённое от страданий лицо Джоши. Анлуан не мог и не хотел отходить от него, словно его присутствие могло что-либо изменить. Громогласный рёв Зена собрал вокруг них две бригады медиков. У Джоши усилились судороги, и отогнать от него Анлуана оказалось сложной задачей. Рыча и отбиваясь, он вцепился в Джоши, как в последнюю ценность, что осталась в его жизни. Лалит наблюдала за ним с болью. Ей было жаль Анлуана, жаль себя и даже Джоши. Что бы там ни было, такого конца не заслуживал никто. Баот догнал Гоупту, волоча его назад точно вшивую собачонку. Вид Гоупты не давал повода усомниться в его виновности. Врачи не без помощи военных разделили Анлуана и Джоши. Оказавшись оттеснённым от умирающего, он наткнулся взглядом на Гоупту. Тот извивался и трясся в могучих руках Баота, и заметив, что Анлуан смотрит на него, испустил протяжный стон. Анлуан нисколько не сомневался, что яд, выпитый Джоши, предназначался ему. Он взвыл и бросился к Гоупте, не замечая никаких преград на пути. — Я прикончу тебя! Клянусь, я тебя убью! Чтобы этого не произошло прямо здесь, на него набросились товарищи, скрутив и обездвижив обезумевшего от ярости Анлуана. — Вколите ему что-нибудь против бешенства! — бросил какой-то смельчак из толпы и тут же нырнул обратно. Анлуан пообещал убить и смельчака, и тех, кто удерживает его, если они тут же его не отпустят. Но отпускать его, конечно, никто не собирался. Анлуан бился до тех пор, пока не иссякли все силы. Баот догадался убрать Гоупту с его глаз и лишь тогда его отпустили. На шум сбежались зеваки, а следом за ними пришла пара дежурных следователей, один из которых увёл Гоупту в штаб управления безопасности колонии. — Успокойся! — рявкнул Зен. — Он и без твоей помощи покойник! — Если его вину докажут, — покачал головой Баот, отлично понимая, что кубок с отравленными вином Вхарат получил из его рук. — И даже тогда велики шансы, что папаша позаботится об освобождении своего выродка. Заметив, что Анлуан опять побагровел, Баот добавил: — Лучше бы ему подольше оставаться в УБК. Не хотелось бы, чтобы из-за этого ничтожества у них появился лишний пленник. Анлуан посмотрел в сторону медиков, укладывающих неподвижного Джоши на носилки. У него не осталось сил даже на то, чтобы нормально идти. Ощущая себя жалким, неспособным ни на что повлиять, он оставил товарищей отвечать на вопросы следователей, а сам побрёл за носилками, опасаясь смотреть в мертвенно бледное лицо Джоши.