Дети Терры

Сухая субтропическая зима, от которой изнывали изнеженные атланты 2-й колонии, показалась бы жителям 3-ей настоящим раем. Ночами температура опускалась до восьми градусов, но днём достигала двадцати, а они всё равно роптали на похолодание, особенно те, кто ни разу не выезжал за пределы колонии. Хема закрыла окно, раздвинув золотистые портьеры из лёгкого атласа, и её взгляд упал на туалетный столик, где красовалась икебана из высушенных хлопковых коробочек. Рядом со столиком стоял одноногий торшер, и в его мягком свете икебана отбрасывала размытые тени на предметы вечернего туалета. Хема уныло поглядела на портрет брата, написанный ею под руководством художника. Не сказать, что сходства не было совсем, но и похожим назвать трудно. Однако причиной её печали был вовсе не портрет, а сам Анлуан. Осиротев после смерти отца, они оказались под опекой матери, которую откровенно побаивались. Сложнее всего пришлось девятнадцатилетнему Анлуану, не желавшему подчиняться её власти, но ещё недостаточно взрослому, чтобы определять свою жизнь самостоятельно. Он один осмеливался перечить матери, став маяком надежды для девятилетней Хемы и малышки Сами. Они боготворили своего справедливого и ласкового брата. Даже повзрослев, Хема осталась верна своим чувствам. Но настал день, когда любимый брат солгал ей. С внезапного исчезновения Джоши прошло больше недели. Он и раньше пропадал на несколько дней, поэтому объяснения Анлуана не вызвали у Хемы подозрений. Она жила в неведении, пока прошлой ночью не заметила горничную, торопливо пересекающую холл с подносом еды. Обуреваемая любопытством, Хема спустилась за ней и услышала, как в подземелье отворилась металлическая дверь. Слов было не разобрать, но она узнала голос Джоши. Обида жгла больней огня: Анлуан солгал ей. Он предал её доверие, быть может, даже не впервой. Но зачем? Хема знала, что у него есть секреты, и она возненавидела подземку с неприступной дверью. Сколько раз она подкрадывалась, когда эти двое закрывались внизу, пытаясь расслышать хоть слово? В конце концов, что за дела могли объединить высокородного князя и бродягу? Порой Хема не могла понять, злится она на себя, Анлуана или на Джоши, ворвавшегося в их жизнь, словно вихрь, и отдалившего Анлуана от сестёр. Иногда Хеме казалось, что сама Лалит стоит в очереди после Джоши. Ревность, обида и бессилие, с которыми она думала о Джоши, приучили девушку держать его в уме, и незаметно для неё самой мысли Хемы приняли другое направление. Теперь уже не Джоши вызывал её ревность, а собственный брат, крадущий у неё возможность видеться с ним. В глазах Хемы Анлуан терялся на его фоне: он был не так высок и утончён, как Джоши, совсем не смирен и не прекрасен подкупающей обходительностью и услужливостью. Зачем Джоши прозябать в тени Анлуана, когда он вполне может жить свободно? И долго ли Анлуан собирается относиться к нему, как к своей собственности? Время было позднее, но, чем больше Хема размышляла, тем больше становилось её нетерпение. Она встала, расчесав волосы и пощипав щёки. Что бы ни связывало Анлуана с Джоши, она не позволит брату владеть им безраздельно. Посмотрев в своё отражение, Хема вышла за порог и спустилась на второй этаж. Ничто не могло поколебать её решимости, но, распахнув дверь, Хема замерла как вкопанная. Анлуан был не один. В полумраке комнаты перед Хемой предстало её главное украшение — Лалит. Она была абсолютно нага, и неприкрытые формы её стройного тела приковали к себе взгляд девушки. Застигнутая врасплох, Лалит прикрыла ладонью груди и улыбнулась. Осознав, что разглядывает её во все глаза, Хема испытала жгучее желание провалиться сквозь землю. — Хема? — раздался голос Анлуана, и теперь она заметила брата. Стянув с себя мантию и набросив её на плечи Лалит, он велел Хеме удалиться, но та не двинулась с места. В конце концов, у Лалит вырвался беззлобный смешок, и звук её голоса отрезвил девушку. Выпалив: «Простите!», она скоропалительно выбежала в коридор, выбеленный широкой полосой комнатного света. Анлуан закрыл за ней дверь и щёлкнул замком. — Прости, — на его лице взыграло раздражение. — Я думал, что привычка наносить мне ночные визиты осталась в прошлом. Лалит проводила его игривым взглядом и присела на трюмо, закинув ногу на ногу. Повисшая на плечах мантия укрывала её руки, отдавая обнажённые груди и заострённые коленки на милость приглушённому свету. Её настроение нисколько не пострадало от этого визита. Наоборот, Появление Хемы ещё больше раззадорило Лалит. — Надеюсь, этот маленький визит не испортил твоего настроения? — спросила она и, Анлуан покачал головой, переводя взгляд на её груди. Лалит лукаво улыбнулась и стянула с себя мантию, отбросив её на пол. Он подошёл к ней и впился губами в её губы. По телу Лалит разлилось сладостное тепло, заполняя каждую клеточку её тела и уютно сворачиваясь внизу живота. Сегодня он не был мил и угодлив. Точно скиталец, проведший несколько дней без воды, он присосался к спасительному роднику, не зная меры. Они давно уже не были вместе. Заботы о том, как возвеличить свой род, сделали Анлуана отстранённым и отобрали его у Лалит. Происходящее между ними нравилось ей всё меньше. И в то же время Лалит с пугающей отрешённостью сознавала, что влюблялась в него заново. Вопреки здравому смыслу и тому, что ей вообще не следовало смотреть в его сторону. Но Анлуан, изо всех сил борющийся за место под солнцем, доказывающий, что он достоин лучшего, был притягателен до одури. Он сводил с ума многих женщин. Лалит наблюдала, как в числе его почитателей оказывалось всё больше новых лиц. И не всегда они оказывались одного с нею пола. Проклятая слава, преследующая его с тех пор, как в доме появился Джоши, внушала надежду тем, кто априори не мог ни на что надеяться. Но Лалит знала Анлуана. Он всегда смотрел только на неё. И сейчас, напряжённый, словно натянутая тетива лука, он сжимал её в объятиях. А она, привыкшая всё просчитывать наперёд, противилась соблазну. Она не должна была упиваться им. Не должна была прижиматься к нему, отчаянно желая большего. И в тоже время ей всегда было мало. Мало поцелуев, мало близости, которая была между ними. Она хотела владеть им без остатка, надеясь удержать в своём плену до самой смерти. Лалит запустила пальцы в его шелковистые волосы, сжала их в пучок и с удовольствием потянула назад, разрывая поцелуй. Он посмотрел на неё из-под опущенных век, и в его взгляде было удовольствие. Никто не знал его так, как Лалит. Никто не смог бы удовлетворить его потребности лучше неё. От осознания власти, которой Лалит обладала над Анлуаном, её сердце наполнялось мрачным мистическим удовольствием. Лалит отпустила его волосы. Высвободилась из объятий и соскользнула с трюмо. Крадучись словно дикая кошка, она обогнула разгорячённого Анлуана и скользнула на кровать. Он проводил Лалит жадным взглядом и последовал за ней, трепеща от предвкушения.

​***

Закрывшись в своей комнате, Хема выключила свет и упала на кровать. Её щёки горели. Опозориться сильнее просто невозможно. Как ей смотреть в глаза брату? А уж о Лалит даже думать теперь стыдно! Ну почему отцовское трезвомыслие, унаследованное Анлуаном и Сами, обошло её стороной? Раз так, она согласна даже на материнскую отстранённость, лишь бы не быть подобной ветру — куда несёт, туда лететь. Поддавшись эмоциям, бездумно, безрассудно! Главная роль в нелепых ситуациях ей отводилась не впервой, но хуже этой играть пока не доводилось. И всё-таки, разве можно быть такой красивой? Каждая чёрточка лица Лалит, каждый сантиметр её тела кричали о совершенстве. Даже Хема, воплощение прелести, чувствовала себя рядом с ней замарашкой. До появления Лалит она любовалась собой, а теперь только и могла, что искать в себе изъяны. Мысль о том, что Лалит может поселиться в их доме навсегда, сводила Хему с ума. Заснула она нескоро, а поутру, открыв глаза, увидела Анлуана сидящим у окна. Портьеры были приоткрыты, и сосредоточенный взор Анлуана устремился вдаль. — Как ты вошёл? Он вздрогнул, повернул голову и улыбнулся. Разжав ладонь, потряс связкой более чем из дюжины ключей. — А мама знает? — Нет. — Мне очень стыдно. Попроси у Лалит прощенье. — А сама? — Ты издеваешься? — она встала и принялась укладывать волосы, горделиво задрав подбородок. — И вообще, ты не имеешь права ко мне врываться. — Как и ты ко мне. Анлуан закинул ногу на ногу, отвечая ей показательно-надменной улыбкой. Вставив гребень в пучок на затылке, она скользнула взглядом по плечам брата и ахнула: картина, подарок ко дню его рождения, стояла на полу, бережно повёрнутая расписным полотном к шкафу. И развернула её не Хема. — Так зачем ты приходила? Она обернулась и вперила в него бескомпромиссный взгляд, точь-в-точь материнский. — Я знаю, что Джоши в подземке. Ни один мускул на лице Анлуана не дрогнул. — Ему нездоровится, — сказал он. — Но уже на днях Джоши сможет вернуться к прежней жизни. — Ты солгал мне, — вспыхнула Хема, едва удерживаясь от того, чтобы наброситься с обвинениями в предательстве. — Но об этом потом. Скажи-ка лучше, как заключение в подвале способствует его выздоровлению? — Я знаю, как ты к нему относишься, — ответил Анлуан. — Но пойми, у Джоши есть причины поступать по-своему. А тебе лучше не забивать голову ненужными вещами и радушно поприветствовать его, когда он вернётся. — Как же хорошо ты его опекаешь! Изучив её настороженную позу, Анлуан с улыбкой покачал головой. — Смелость либо есть, либо нет, Хема, — вздохнул он. — В нашем роду трусов не было, и если ты действительно хочешь разрешить свою проблему, тебе следует поговорить с Джоши, а не со мной. Отворив дверь, он переступил через порог и зашагал по длинному коридору. Всё же он понимал её, как никто другой, и любил не меньше, чем раньше. Слёзы обожгли щеки Хемы. Она была к нему несправедлива. И Анлуан прав, со своими чувствами нужно что-то делать. Анлуан облокотился о балюстраду посреди лестницы. Залитый солнцем холл был пуст и открывал простор воображению. Сколько бы скульптур здесь поместилось? Четыре в самый раз. Основания балюстрад можно украсить балясинами в виде мифологических животных. И перестелить пол мрамором вместо дерева. Откуда только взяться деньгам на мрамор? Богатства аристократов чаще всего складывались из доходов от производств, оставшихся на Сафид. Кому-то удалось прибрать к рукам заводы, выстроенные на Терре, но особенно поживиться было нечем. Вхараты оказались лишены обоих источников доходов. Перед смертью Сердж послужил своей семье, оставив в наследство ежегодные выплаты от правительства, но их не хватало. Если бы Анлуан не хотел взобраться по социальной лестнице, ему всё равно пришлось бы работать. Но даже высокого жалования лётчика и зарплаты внешнего посла едва хватало, чтобы обеспечить семье достойную жизнь. Иногда Анлуан подшучивал, что если бы не Зен, он давно бы пошёл по миру. На этих мыслях Анлуан оборвал себя. О чём он думал? О чём угодно, лишь бы не вспоминать взволнованные глаза сестры. До недавнего времени ему удавалось игнорировать её увлечённость Джоши, но теперь делать это становилось всё труднее. Спустившись в подземелье, Анлуан нашёл Джоши в своём кабинете: тот слонялся, разглядывая каменную кладку, а может, игру теней от света лампад. Стремясь разнообразить досуг добровольного пленника, Анлуан оставил все помещения, включая кабинет с сейфом, открытыми. При виде Анлуана Джоши подобрался, но в целом выглядел он немногим веселее покойника. Способности возвращались к нему с завидным постоянством. Блокатор приходилось колоть снова и снова, но Джоши всё равно ощущал жалость Анлуана. Хоть это было противно, Джоши разводил руками, не подавая вида. — Хема прознала, что ты в подземелье, — сказал Анлуан. — Конечно, она же ваша сестра, — Джоши продолжил разглядывать стены, словно Анлуана здесь не было. — Всё это глупо, — заявил Анлуан. Он навещал Джоши нечасто, и вовсе не от того, что был занят, а от того, что не выносил его страданий. — Я не должен был держать тебя в подземелье. Завтра ты покинешь это место. — Ещё глупее будет всё бросить, — отозвался Джоши, подняв взгляд. — Посмотри на себя. Ты же чахнешь! Применять блокатор мы всё равно не будем, он неэффективен. Не вижу смысла тебя мучить. Мазуд его доработает, и тогда… Он затих на полуслове, в недоумении уставившись на снисходительную улыбку Джоши. — Знаете, вы всё-таки виноваты в том, как сложилась моя судьба. Я мог избежать и Шай-Котара, и этой плебейской жизни. Если бы вы дали мне уйти к людям, я жил бы среди них как полноправный член общества. — Без лечения, что ты получил в моём доме, твой мозг давно бы ссохся, — возмущённо отозвался Анлуан. — Полоумный калека в хилом теле, не мальчик и не мужчина, — вот кем бы ты был, побираясь на холодных улицах. Глядя в горящие глаза Анлуана, Джоши стушевался и отругал себя. Знал же, что блокатор действовал на него угнетающе, и всё равно не сумел удержать рот на замке. — Простите. Из-за этих инъекций я самому себе противен. — Ничего, я понимаю, — сказал Анлуан, но резкость в движениях выдавала его настроение. — Я получил приглашение на аудиенцию к советнику генерала. — Вы же не думаете, что это может быть связано?.. — Джоши потупился и затих. — Не знаю. Но приглашение было доставлено офицером внутренней безопасности. При упоминании внутренней безопасности Джоши судорожно вздохнул. Когда Анлуан собрался уходить, он виновато повторил: — Простите за мои слова.