Год спустя. Англия.
Иэн стоял в своём кабинете, разглядывая картину над камином. Поленья истлели, и хилый огонёк цеплялся за огарки, уже не надеясь разгореться вновь. Несмотря на середину лета стены старинного замка хранили прохладу, и по ночам в помещениях становилось по-настоящему зябко.
Ка́хер Тэха́р опаздывал, и ожидание вносило в упорядоченные мысли Иэна разлад. Склонить Тэхара на свою сторону было необходимо, убедить по-хорошему, а если потребуется, силой.
Оторвавшись от созерцания картины, Иэн посмеялся над своими мыслями. Конечно же, он не станет применять силу против своих немногочисленных друзей среди тех, кого люди зовут атлантами. Среди тех, кто поставил человечество на колени, угрожая занять его место на Терре.
Приближение Тэхара Иэн заметил раньше, чем нога атланта переступила порог замка. Пробежавшись по его мыслям, Иэн увидел строгий сад в регулярном стиле, садовника, срезающего тяжёлые бутоны персиковой розы и глядящего на Тэхара вроде бы почтительно, но в то же время с примесью неизбывного отвращения. Однако Тэхар был не тем, кто станет обращать внимание на простого садовника. Его мысли всецело занимал Иэн.
Войдя в кабинет, Тэхар прошествовал мимо стеллажей, заполненных книгами. Стройный, невероятно высокий, одетый, как и Иэн, в лучший свой костюм. На вид он был ещё молод, но полон уверенности, свойственной людям преклонных лет. Простой обыватель ни за что бы не заподозрил, сколько на самом деле лет Тэхару.
Остановившись напротив Иэна, он на мгновенье замешкался. Вместо привычного рукопожатия Иэн приложил руку к груди, склонив голову в традиционном атлантском приветствии. Тэхар ответил ему тем же, но в нём поселилось тревожное предчувствие. Иэн никогда не приветствовал его по-атлантски.
— Прошу прощения за задержку, — сказал Тэхар, усаживаясь в кресло напротив Иэна и бросая взгляд на картину, изображающую встречу тридцатидвухлетней давности. На переднем плане двое мужчин пожимали друг другу руки, скрепляя создание Альянса. Одним из них был седовласый атлант — генерал и глава 3-ей колонии Рокха́н Ка́си, а второй — молодой англичанин, отец Иэна. Среди прочих был красивый мужчина с серыми глазами и светлыми волосами, Тэхар собственной персоной. С тех пор он не сильно изменился.
— Не люблю эту картину, — сказал Иэн на атлантском. Он прекрасно владел этим языком, научившись разбираться в его тонкостях ещё в юности. Конечно, не будь он великолепным телепатом, не преуспел бы и в половину, потому что язык атлантов был сложным, а времени Иэну всегда не хватало.
Тэхар улыбнулся, и вокруг его губ образовались едва заметные морщинки.
— А мне она нравится, навивает приятные воспоминания. К тому же, я на ней ещё очень молод, — сказал он.
Иэн эти воспоминания приятными бы не назвал. Ему было тринадцать, когда состоялось подписание договора, и ни с Тэхаром, ни с Рокханом Каси он знаком ещё не был. Ведь не он, а отец был в то время лидером медиумов, а Иэну отводилась роль простого наблюдателя.
— С твоей стороны неэтично упоминать свой возраст в разговоре с человеком, — улыбнулся Иэн. Однако в его глазах было не так много теплоты, как хотелось. — Я в шестьдесят пять буду выглядеть немногим лучше, чем он, — Иэн не слишком уважительно махнул в сторону старика на картине. — Тебе же и сорока не дашь.
Тэхар пожал плечами. Для Иэна не было ничего нового в том, что атланты живут долго и стареют медленно. Но сколько Тэхар его помнил, Иэн никогда не переходил к деловым вопросам сразу. Для начала нужно было выпить чай, обсудить его аромат, потом погоду или что-нибудь столь же незначительное. И только после этого переходить к сути. Признаться, такая церемониальность раздражала Тэхара, привыкшего решать вопросы быстро и безапелляционно. Но Иэна было проще убить, чем переделать. А убить величайшего телепата среди живущих было не так-то просто.
Дождавшись, пока дворецкий принесёт чай, они неспешно выпили по чашке, и Иэн наполнил их заново. Тэхар повертел в руках тончайший фарфор, гадая к какому столетию он принадлежит. Замок был возведён по велению предка Иэна в конце XII века, когда тот получил титул лорда. Отживающий своё романский стиль соединился с зарождающейся готикой, подарив потомкам архитектурный ансамбль, сочетающий в себе монументальную надёжность и уточнённую лёгкость. Тогда же начала собираться коллекция редких произведений искусств, в которую каждый последующий владелец замка привносил что-то новое.
— Не перестаю удивляться, всякий раз, как попадаю сюда, — сказал Тэхар, поддерживая разговор о мелочах. — На дворе XXII век, но здесь время как будто остановилось. Когда-нибудь твоя коллекция послужит на благо общества и поможет восстановить утраченные культурные ценности. Очень жаль, что я оказался здесь во времена упадка.
Говоря «здесь», он имел ввиду Терру, умолчав о причине культурного упадка её жителей. Атланты были большими поклонниками науки и технологий, но они хорошо понимали значимость искусства. Зная о его роли в развитии народов, первое, что они сделали, обосновавшись на Терре, — положили начало культурному разложению.
Но Тэхар говорил от чистого сердца. Намерения сородичей внушали ему глубокое отвращение.
Иэн посмотрел на него, поставил чашку на стол и резко, в совершенно чуждой ему манере, прервал установленную традицию.
— Тэхар, ты же входишь в совет Альянса. Неужели ты не можешь повлиять на ситуацию с Анлуаном Вхаратом?
Хорошее настроение Тэхара исчезло без следа.
— Хотел бы я сказать, что моё положение решет все проблемы, — выдохнул он, — но это не так. Ты ведь был в совете и знаешь, как трудно в нём на что-либо повлиять и как легко оказаться ненужным.
— Я особый случай. Но ты уважаемый атлант, один из тех, кто стоял у истоков создания Альянса.
— Это не имеет значения. Атланты ужасно консервативны в вопросах принятия решений.
Иэн поглядел на него из-под вскинутых бровей.
— Я в этом смысле большая редкость, — пояснил Тэхар. — И я до сих пор в совете лишь потому, что сдерживаю свои либеральные наклонности. Ты бы тоже там был, если бы знал, когда нужно остановиться.
— Я Зеро, — Иэн откинулся на спинку кожаного кресла, — мне не обязательно входить в совет Альянса, чтобы управлять медиумами. А совету следовало бы помнить, что без меня их власть над медиумами иллюзорна.
— Они помнят это и уважают тебя.
— Меня, но не мои решения? — во взгляде Иэна промелькнул недобрый огонёк.
— Послушай, — миролюбиво начал Тэхар. — Мы не можем уделять Анлуану Вхарату столько времени, сколько ты требуешь. Нам некогда гоняться за призраками из пророчеств. К тому же, из всех колоний 2-я самая охраняемая, и ты лучше других знаешь почему. В пределах колонии Вхарата защищает даже его статус. Не забывай, он был и остаётся идолом молодёжи.
Иэн помнил об этом. Так же, как и о своей поездке в Магриб. Для тех, кто понимал суть парапсихических способностей, фигура Инсар Аль-Хатиба являлась не только значимой, но и знаковой. А потому значение его пророчеств ни в коем случае нельзя было преуменьшать. Напротив, их важность стоило умножать надвое.
Атланты же никогда не ценили парапсихические способности в той мере, в которой стоило бы. Они боялись их, пытались от них защититься, и продолжали считать силы медиумов чем-то вроде сбоя в генетическом коде. Ошибки, которой не должно было случиться, и которую можно исправить. Этому заблуждению были подвержены даже атланты Альянса, из-за чего отношения между ними и медиумами всё ещё оставляли желать лучшего.
— У идолов много врагов. Неужели нельзя кого-нибудь подкупить? — уточнил Иэн.
— Чтобы убить члена элиты? Он не просто какой-то князёк, — на красивом лице Тэхара показались первые признаки раздражения. — Он из древнего рода, бывшего фаворитом у самого императора.
— Ныне низвергнутый и подобранный новым правительством предатель, — закончил Иэн. — Сейчас у него власти не больше, чем у любого обедневшего дворянина.
Даже несмотря на это, подобраться к Вхарату оказалось гораздо сложнее, чем предполагал Иэн. Мало того что его разум был защищён блокадой, пробиться через которую не удалось даже Зеро, что само по себе вызывало тревожные подозрения. Вхарат оказался ещё и невероятно везучим.
Год назад, на одной из лётных тренировок, проводимых 2-й колонией, Иэн завладел разумом одного из пилотов и попытался сбить самолёт Вхарата. Но тот успел катапультироваться и отделался лёгким испугом. Поэтому в столь уникальном случае, чтобы устранить атланта Иэну нужная была помощь других атлантов. Однако Тэхар отказывался содействовать.
— Я когда-нибудь давал повод усомниться в себе? — спросил Иэн. — Так будь благоразумен, провидцы не ошибаются.
Тэхар прекрасно знал, о каком провидце речь. Без Аль-Хатиба не было бы Альянса, и сомневаться в точности его видений оснований не было. Однако кроме Вхарата у Альянса были проблемы посерьёзнее.
— Посмотри-ка сюда, — Тэхар сжал кулак, демонстрируя адаптационный браслет на запястье. — Вырастив на Терре поколение, способное обходиться без устройств жизнеобеспечения, атланты перестали бояться эволюционного тупика. Альянс должен думать о том, как выжить.
Адаптационные браслеты помогали атлантам справляться с действием более низкой гравитации и магнитного поля, чем на Сафид, в то время как атмосферное давление на Терре было выше. Без браслетов уже через полчаса наступало ухудшение состояния. А если не носить браслеты вовсе, то в скором времени организм переставал справляться с угнетающим действием чуждой среды и погибал. Но приспособиться, даже с браслетами, могли всё равно не все атланты. Поэтому они возлагали большие надежды на новое поколение, но среди новорожденных до сих пор появлялись нежизнеспособные дети. Зато те, кто адаптировался, свободно обходились без браслетов, и были здоровее своих предшественников.
— Друг мой, — ответил Иэн. — Вхарат угрожает медиумам, а тот, кто угрожает медиумам, угрожает Альянсу.
— Сейчас он никому не угрожает.
— Когда ты успел стать таким близоруким?
— Иэн, довольно. Я здесь лишь потому, что ты обещал найти напарника нашему лучшему пилоту.
Тэхар не ожидал, что Иэн послушно сменит тему, но тот отставил чайную пару, достал из стола сигары и прикурил.
— Я отдам вам Михаила, — сказал он, разглядывая Тэхара из-под прикрытых век.
— Твоего приёмного сына? — широкие глаза Тэхара подозрительно сузились.
— Теперь ты понимаешь, насколько высоко я ценю то, что вы делаете, — без улыбки ответил Иэн.
— Благодарю за доверие.
— Это не ради тебя. Если ты отказываешься внять моему совету, Михаил пригодится нам на поле боя.
— Я не могу выполнить твою просьбу. Смерть Вхарата вызовет общественный резонанс, 2-я колония не оставит попыток выяснить, как это произошло. Мы не можем рисковать изобличением 3-ей колонии.
— Хорошо, — Иэн выпустил кольцо дыма, скрывая раздражение за ироничной улыбкой, — вернёмся к этому вопросу, когда вражеские колонии загонят Альянс в угол, а Вхарат им в этом поможет. С твоего разрешения, я перейду к последнему вопросу. Раз уж Михаил отправляется с тобой, что скажешь насчёт переезда Анны?
— Куда?
— В 3-ю колонию, разумеется.
— Поговори об этом с генералом Каси.
Иэн нахмурился, выжидательно поглядев на Тэхара, но тот молчал.
— Ты знаешь о нас достаточно, и должен понимать, что значит «душа медиума», — Иэн докурил сигару и отставил пепельницу на край стола. — За все эти годы в Анне не обнаружилось и намёка на силу, но, клянусь тебе, она медиум.
— Медиум без силы? Иэн, — раздражённо бросил Тэхар, — сила либо есть, либо нет. В любом случае, решение данного вопроса находится в компетенции генерала.
— Ты же знаешь, что он ответит. Но с твоим влиянием этой проблемы не существовало бы.
— Я сказал нет. Тебе известны правила. Они запрещают людям без парапсихических способностей находиться в 3-ей колонии. Эти правила защищают нас всех от разоблачения.
Их взгляды скрестились в поединке, выиграть который у Иэна не было ни малейшей возможности.
— В последнее время от тебя слишком мало пользы, — невесело усмехнулся Иэн.
***
Уходя, Тэхар испытывал смешанные чувства. Весть о присоединении Михаила к 3-ей колонии воодушевила его. Амбицеребралы вроде него уникальны тем, что каждое полушарие их мозга функционирует, словно полноценный орган, что делает их намного более даровитыми и выносливыми, чем остальные медиумы. Хотя Михаил ещё в полной мере не раскрыл свою силу, его потенциал был настолько велик, что его сравнивали с выдающимся отцом. Тэхар был готов отстаивать его переезд в колонию, даже если этому воспротивится сам генерал. Но чтобы просить за его бездарную сестру? Иэн, должно быть, над ним посмеялся.
У Альянса хватало проблем и без потворства прихотям Иэна. Ведь причины, побуждающие 3-ю колонию таиться от остальных, союзом с медиумами не ограничивались.
Пятьдесят лет назад на Сафид закончилась изнуряющая гражданская война между правящим домом императора и революционерами, известными теперь как новое правительство. Новое правительство победило и отправило на Терру своих подданных, чтобы закрепиться на ней и не дать императору даже шанса на спасение.
Но в новом правительстве не знали, что члены 3-ей колонии, от генерала до простого сапожника, были подданными императора. Как и того, что гражданская война продолжалась, но теперь уже на Терре.
Выйдя из замка через резной портал, Тэхар огляделся. Замок располагался на вершине холма, по склону которого спускался сад. Справа располагалась готическая базилика, позади — бараки, выстроенные на скорую руку, чтобы вместить трудящихся над защитным барьером медиумов. За ними раскинулось небольшое поселение, а в остальном продуваемая всеми ветрами вересковая пустошь была глухой и неприветливой.
Оглянувшись на базилику, Тэхар заметил одинокую фигуру, кутающуюся в терзаемый ветром шёлковый платок. В девушке среднего роста с забранными в пучок льняными волосами он узнал Анну. Она глядела на него, не отрываясь. Сдержанно махнув ей рукой, Тэхар ускорил шаг.
Анна следила за ним до тех пор, пока фигуру атланта не поглотил пышный розарий. По его виноватому виду не скажешь, что он посодействовал с переездом Анны. Что ж, не очень-то она и рассчитывала на дядюшку Тэхара.
Преклонив колено, Анна опустила принесённые розы в вазу на гранитном цоколе, привязав их к горлышку. Попрощавшись с могилой родителей, она направилась к замку.
Анна шла по коридору, мелькая в стрельчатых проёмах окон, и цокот её каблуков отражался от каменных плит. Высокий потолок смыкался над её головой крестовыми сводами, а старые стёкла дребезжали под натиском порывов ветра. Сердце Анны пребывало в смятении. Тэхар не помог ей. Для таких, как она путь в колонию был закрыт, и не будь она приёмной дочерью Иэна, Анне не на что было бы надеяться.
Толкнув одну из дверей, она вошла в комнату, застав своего брата перед зеркалом.
— Приходил дядюшка Тэхар, — сообщила Анна, словно эта новость могла каким-то образом пройти мимо Михаила.
Тэхар был одним из тех, кого Иэн не боялся допускать до детей. Анне он нравился, а Михаилу нет. Впрочем, Михаилу не нравился никто, а к атлантам у него было особое отношение.
Приблизившись, Анна погладила его тщательно отпаренную рубашку. Они были изумительно похожи: оба — худощавые сероглазые блондины с вьющимися волосами. Анне было двадцать лет, а Михаилу — двадцать два.
Михаил по-прежнему всматривался в отражение, доводя свой внешний вид до идеала. Его одежда была подобрана щепетильно: белая рубашка с накрахмаленным воротничком, лёгкие брюки из тёмно-коричневого полотна, строгие лакированные туфли и тёмно-бордовая бабочка. Аккуратность же Анны оставляла желать лучшего. Устыдившись своей неряшливости, она пригладила мятый подол платья, и Михаил это заметил.
— Ты должна остаться в замке, — сказал он, отвернувшись от зеркала и сурово поглядев на сестру. — В колонии тебе не место.
— А где моё место?
— Рядом с Иэном.
— Я-то думала, рядом с тобой.
— Только не надо прикрываться мной, — холодные глаза Михаила сверкнули. Война, разгоревшаяся между ними вокруг переезда Анны, шла уже больше месяца. — Ты спишь и видишь, как подружиться с атлантами. Сколько ты ещё будешь закрывать глаза на действительность? Думаешь, монстры из 3-ей колонии помогают нам, потому что они добрые? Да они просто хотят спасти свои шкуры.
— Как же ты собираешься работать с ними с таким-то отношением? — отражение Анны посмотрело на Михаила грустными глазами.
— Их одобрение мне ни к чему. Я использую одних чудовищ, чтобы избавиться от других. А ты забудь, наконец, про колонию.
— Боишься, что я проникнусь к атлантам ещё больше?
— Чёрт подери, да! Иэн вырастил из тебя своё подобие, — вспыхнул Михаил.
— Своё ли? Ты не забыл, кем был наш отец?
— Не забыл. Из-за своих глупых убеждений он и погиб.
— По-твоему, отец сам во всё виноват? — глаза Анны изумлённо расширились. Нападки на Иэна, такие привычные из уст Михаила, она сносить научилась. Но обвинения против отца?
Видя её замешательство, Михаил нервно провёл рукой по волосам. Ему стоило подойти к ней и обнять, но заскорузлая натура Михаила не позволила ему сдвинуться с места. Он не мог выдавить из себя даже улыбку, это было не в его характере.
— Нет, — стушевался он, — что ты такое говоришь? Я просто боюсь, что однажды ты пострадаешь. Гибнут даже такие, как отец, а в тебе нет ни капли его силы.
— Она вся у тебя, — язвительно бросила Анна, — и как ты её используешь?
— Послушай, — попытался объяснить Михаил. — Из всех медиумов только отец и Иэн внушали атлантам ужас. Те даже боялись приходить на встречу с ними без обмена заложниками. Понимаешь? Вот какой был наш отец. И я такой же. Но, в отличие от отца, я понимаю, что разговорами войну не выиграть.
— Отец презирал насилие.
— Я не он! — вырвалось у Михаила, и Анна смерила его насмешливым взглядом.
— Вот уж точно. Он в одиночку мог погрести под завалами 2-ую колонию, но не сделал этого, потому что выбрал стол переговоров. А ты бы с радостью всех перебил. Уму непостижимо сравнивать тебя с ним.
Михаил видел полные жалости глаза, обращённые на него, и знал, что её разум заражён идеями Иэна, и что она никогда не поймёт его боли. Это знание разрывало его на части.
— Так вот, в колонию я поеду, хочется тебе этого или нет, — заявила Анна и вышла, оставив дверь открытой.
Михаил пригладил взъерошенные волосы и отогнал мысль о возможном переезде Анны и о её нежелании прислушиваться к нему. Она не виновата. Ей было всего четыре года, когда родители погибли. В ту ночь она вряд ли поняла, что произошло. Анна не могла ощутить того отчаяния, что испытал Михаил, глядя на пожираемые пламенем руины родного дома. Он до сих пор чуял запах пепелища и слышал ржание испуганных лошадей. Иэн забрал их в ту же ночь. Но сколько страха натерпелся Михаил этой ночью, Анна не знала.
Непонимание с её стороны было небольшой платой за душевное здоровье Анны. Видя сестру полной жизненных сил, Михаил прощал ей отчуждение, но всё равно не мог смотреть на то, с какой лёгкостью она доверяла атлантам, даже таким, как Тэхар. Если бы он мог ненавидеть их молча, они бы не ссорились. Может, не все атланты плохи, но только не для Михаила, поклявшегося отомстить им за смерть родителей.
***
Коридор, освещённый подвешенными к стенам электрическими лампами, упирался в массивную дверь. От грубой каменной кладки тянуло сыростью, и создавалось впечатление, будто Анна идёт по подземному ходу. По обе стороны от неё чернели запертые двери.
Оторвавшись от инвалидного кресла, которое она бережно катила перед собой, Анна попробовала их открыть. Одна поддалась, и внутри девушка обнаружила простенькую, но уютную комнату.
На письменном столе лежала кипа бумаги, изрисованной простым карандашом. Это были наброски портретов одного и того же человека — серьёзного, даже сурового молодого мужчины с ледяным взглядом и плотно сомкнутыми губами. Лишь на одном из рисунков мужчина улыбался, и создавалось впечатление, будто это и не он вовсе. Портрет был выполнен с таким усердием, что можно было решить, будто художник неравнодушен к модели.
Но вот незадача. В штрихах, застывших на бумаге, Анна узнала свой собственный стиль. Её желудок болезненно сжался.
Что-то здесь не так.
Оглядевшись, она застыла в оцепенении. Нигде не было окон. Свет исходил от узкой лампы, прикреплённой к стене в том месте, где должно было располагаться окно.
Липкий ужас парализовал сознание Анны. Она заперта под землёй! Бросившись назад, она ухватилась за ручки кресла и покатила его прочь. Мелькали запертые двери, за которыми покоились точно такие же уродливые комнатушки. Голова мужчины, сидящего в кресле, безвольно болталась из стороны в сторону.
Остановившись в паре метров от спасительного выхода, Анна оставила своего подопечного и подошла к двери. Толстый слой бетона, укреплённого стальной арматурой, безрадостно поприветствовал её. Анне ни за что не преодолеть эту преграду!
Отшатнувшись, она безысходно оглядела длинный ход. Как она здесь оказалась? И что это за несчастный доходяга, которого она так усердно волокла за собой?
Мужчина поднял голову, и Анна отпрянула, закричав. Каменные стены поигрались эхом и проглотили её крик.
Исхудавший мужчина глядел на Анну до смерти уставшими глазами. Они были ей знакомы. Высокий лоб, карие глаза и выдающийся подбородок принадлежали её приёмному отцу, но в его чертах не осталось и капли привлекательности. Человек был сильно болен.
— Иэн! — Анна упала на колени, обхватив его ссохшееся лицо ладонями. Из её глаз полились слёзы. — Иэн! Ты меня слышишь? Иэн!
Но он не отвечал, только смотрел на неё несчастными глазами, в которых не было и тени прежней живости. Он как будто не понимал, кто перед ним.
— Это Анна, — прошептала девушка, — твоя дочь… скажи хоть что-нибудь…
Но Иэн не отвечал. Он умирал. Порыдав у него на коленях, Анна услышала шорох позади себя и обернулась.
Перед ней стоял незнакомец. Он был настолько высок и крепко сложен, что тугих объятий вполне хватило бы, чтобы переломить Анне позвоночник. Но он не двигался с места. Анна даже не знала, смотрит он на неё или же на Иэна, потому что его лицо было скрыто маской. Именно она заставила Анну пятиться назад, позабыв об Иэне.
Маска была поделена на две неравные части, уродливо смещённые относительно друг друга. Одна улыбалась, другая застыла в нечеловеческом оскале. Анна закричала бы, но её язык прирос к нёбу. Незнакомец сделал шаг навстречу, и ей показалось, что она падает в обморок.
Очнувшись ото сна, она вздохнула с облегчением. Не было никакого подземелья. И Иэн сейчас в замке, как всегда бодр и абсолютно здоров.
Анна пригладила растрепанные кудри, потянулась и поглядела в окно. Долго же она спала. Солнце успело подняться над горизонтом, проделав по небосводу почти половину пути.
Михаил улетел. Он не пришёл попрощаться, но ничего другого от своего скупого брата Анна и не ждала. И всё же от мысли, что они могут оказаться разлучены, у неё сжалось сердце. Каким бы ни был Михаил, он оставался её последним родным человеком. Родители погибли, когда Анне было всего четыре года, и со всего света у неё остались только брат и Иэн.
Стряхнув наваждение, навеянное призраком Иэна, она задумалась о сне. Когда бы ей ни приснился этот кошмар, пробуждаясь, Анна не могла вспомнить лицо, нарисованное бесчисленное множество раз. Она была почти уверена, что мужчина, скрытый под маской, и есть натурщик. Хотя, едва ли он кому-то позировал, скорее всего, рисунки были сделаны по памяти.
По её телу пробежала дрожь. Много ли художников способны рисовать, не имея модели перед глазами? А эта манера уверенно расчёркивать штрихи? Точь-в-точь стиль Анны.
Стряхнув остатки сна, она поднялась и снова потянулась. Чем пытаться разгадывать кошмары, лучше заняться делом. Тем более что она уже давно не видела этот сон, а ведь раньше он мучил её почти каждую ночь.
Анна накинула поверх пеньюара кружевной халат и принялась закручивать волосы в пучок.
