Дети Терры

Полутора годами ранее. В древнем королевстве Западной Африки — Магрибе, на северо-востоке от Феса распростёрся город Таза. Иэн Хильдерман, рослый шатен сорока четырёх лет с лёгкой проседью в волосах, изнывал от духоты, трясясь на заднем сидении старенького джипа. Потянувшись к вороту рубахи, он ослабил узел галстука. Водитель, молодой араб, закутанный в пожелтевшую от дорожной пыли джеллабу, ухмыльнулся, поглядев на англичанина в зеркало заднего вида. Свернув за угол, араб повёл машину по ухабистой улочке. Одноэтажные дома, больше похожие на полуразвалившиеся хибары, жались друг к другу, образовывая узкий коридор, и чтобы остаться невредимыми, людям приходилось отпрыгивать к стенам, посылая в адрес удальца невообразимые проклятия. По иным улочкам проехать нельзя было вовсе, не было шансов протиснуться даже на ослах, только пешком. Джип выехал на широкую дорогу, отделявшую восточные окраины города от каменистой пустыни. Теперь они катили по высохшей земле, поднимая столбы пыли, и Иэн отчаянно жалел, что у него нет платка вроде того, что укрывает лицо и голову араба. Он жевал песок, но закрыть окна и лишиться единственного притока воздуха, хоть как-то облегчавшего страдания, не рискнул. Проезжая мимо разрушенного аэропорта Тазы Иэн с удивлением отметил, что с тех пор, как бомбардировка уничтожила главный терминал и покорёжила взлётно-посадочные полосы, к нему, должно быть, не прикасались. Ни отремонтировать, ни снести его не хватило средств, так и стоял, бедогала, подтачиваемый ветрами и заносимый песком. Пятнадцатилетняя война между людьми и медиумами закончилась, но память о ней ещё долго будет тревожить Иэна обветшалыми окраинами, разрушенными городами и стёртыми с лица Терры странами. Другие же, наоборот, объединились, чтобы выжить. Как нынешний Магриб, вобравший в себя довоенный Марокко, Алжир и Мавританию. Об этой войне ходило много слухов. Кто-то сомневался в её оправданности, а кто-то свято верил в её неизбежность. Пугающие своей силой медиумы стали рождаться всё чаще. В то время как люди всегда боялись того, что не могли контролировать. Столкновение людей и медиумов было неизбежно, но масштаб пятнадцатилетней войны этому столкновению предали атланты, внедрившиеся в людские правительства и воспламенившие ненависть людей к медиумам. Междоусобная война отвлекла внимание человечества от колоний атлантов, позволив им расстроиться и обжиться на Терре. А вместе с тем — избавиться от половины населения Терры, как медиумов, так и людей. Атланты ожидали, что война не даст медиумам, единственным существам на Терре, которых они опасались, объединиться, рассеет их силы, разобщит и сделает слабыми и уязвимыми. Пламя этой войны не утихло бы по сей день, не сложи Иэн к ногам этой химеры все свои силы и мудрость человечества. Его усилиями медиумы смогли примириться с людьми и объединиться перед лицом угрозы, которой не знали за всю историю людской цивилизации. Потому что медиумам, в отличие от людей, была известна правда об атлантах. В то время как атланты недоумевали, откуда у них столько сил, и, более того — столько знаний о колониях. Ни один пророк, справедливо полагали они, не способен снабдить человечество той информацией, что располагали медиумы. Однако за тридцать три года, что атланты провели на Терре, они так и не смогли узреть свою проблему в корень. А виной тому непомерная гордыня, правящая целым народом. — Скоро приехать, — звучный голос водителя вырвал Иэна из размышлений. По-английски он говорил сносно. — Видишь дом? Сайид даст тебе воду и чистых одежд. Иэн мог поклясться, что заметил в его глазах улыбку, такую же, как при первой встрече в аэропорту Феса. Но юноше всё же стоило отдать должное: за всю дорогу он обмолвился лишь парой слов, давая неискушенному жителю страны туманов возможность сэкономить силы хотя бы на отсутствии пустой болтовни. Развалюха, на которой благословенный Инсар Аль-Хатиб отправил встречать своего званного гостя, раскалилась добела, и голова Иэна готова была взорваться, так что волнение, терзавшее его дорогой до Магриба, заметно поутихло. Увидев одинокий дом, Иэн воспрянул духом. Издали он напоминал глинобитную мазанку берберов, но по мере того, как старенький джип, тарахтя и подскакивая, подъезжал к его стенам, дом вырастал в настоящую крепость. Его периметр опоясывали глухие стены с резными башенками и пыльными затворенными окнами, расположенными под самым верхом. Затормозив у единственного входа — арочного портала с ажурной орнаментацией — араб отпер ворота каким-то совсем уж старинным на вид ключом и закатил джип в спасительную тень. Путники оказались внутри пространства, очерченного прямоугольником внешних стен. Измученные солнцем, они с благодарностью окунулись в окружившую зелень. Внутренние дворики, к которым вела красочная каменная мозаика, прятались за перголами, усыпанными цветами плетистой розы. По левую руку от Иэна тянулась галерея, опирающаяся на аркаду, а по правую, скромно притаившись под тенью стены, стоял белый внедорожник, оборудованный лучшим средством защиты от жара пустыни — кондиционером. Захлопнув дверь, Иэн постарался, чтобы на его лице не отобразилась вся глубина испытанной им досады. — Она сломана, — сказал араб, разматывая гутру. Его безбородое лицо лучилось жизнерадостной улыбкой, и Иэн с удивлением отметил, что парнишке, должно быть, не больше шестнадцати лет. — Не злись, великий Зеро, это правда. «Так он знает, кто я», — подумал Иэн. До сих пор парень вёл себя так, будто о госте ему ровным счётом ничего не известно. Такой молодой, но столь искусен в притворстве? Нет, Иэн без труда раскусил бы его. В юноше не было ни капли лжи, только пытливый интерес, лишённый премудрости. Даже зная статус Иэна, он держался так, будто в госте не было ничего особенного. — Мой учитель по-своему не меньше велик, чем ты, — сказал араб, отвечая на немой вопрос Иэна. — Его почитали, когда ты ещё не стать Зеро. «С каких пор меня может прочесть даже мальчишка? — озадачился Иэн. — Всё дело в жаре? Или же паренёк не так прост, как кажется?» Ничуть не смутившись пристального взгляда, араб пригласил Иэна следовать за собой. Они прошли портал из роз, оказавшись в первом внутреннем дворике. Он был слишком мал, чтобы зваться садом, но именно сад это и был. Его прямоугольный периметр был выложен плиткой с орнаментом из разноцветных ромбов. Основное пространство двора занимал декоративный фонтан с прямоугольным бассейном, вокруг которого были высажены драцены, перемежающиеся с юкками. Особое место в композиции сада занимали мандариновые деревья с изящными стволами и шапками, увешанными оранжевыми мячиками. В их тени, у самого фонтана, стоял круглый столик на резной ноге с приставленными к нему стульями. Араб не останавливался, но и не торопился. Отворив расписную дверь, он провёл Иэна через проход, соединяющий два двора. Помещения, оставленные позади, предназначались для жилья, а в другой части дома располагались хозяйственные комнаты и купальня с витражными окнами, выходящими в сад, — более строгий, чем предыдущий. Пол в саду покрывала разноцветная мозаика, а деревья — молодые рододендроны — были высажены в расписные кадки и расставлены по углам квадратного бассейна с голубыми стенами. Солнце заливало большую часть дворика, делая невозможным дневное пребывание в нём, зато его красотой можно было любоваться из комнат, выходящих на эту сторону. — Сейчас тебя ждёт купание, — сказал араб. — Потом — беседа с сайид. Прошу. Он толкнул дверь в купальню, где Иэна встретили новые лица. Двое парней, совсем ещё мальчишки, подняли на Иэна озадаченные взгляды. Их лица и полуобнажённые тела были загорелыми, словно те целыми днями носились по солнцу нагишом. Сморгнув, один из мальчиков упал на колени, уткнувшись лбом в пол, выложенный плиткой, и затараторил что-то на своём языке. Иэну не обязательно было знать язык, чтобы увидеть в его мыслеобразах благоговение, толкнувшее на столь беспардонный жест. Младший мальчик, хоть и не горел желанием распластаться на полу, был не менее счастлив видеть знаменитого медиума. Водитель Иэна поднял коленопреклоненного, беззлобно пожурив его. — Они тоже ученики сайида. Они помогать тебе. С этими словами он скрылся за дверью, оставив Иэна наедине с восторженными почитателями. В их бескорыстном обожании было что-то совершенно чуждое ему, так что Иэн почувствовал себя неловко. Первый мальчик подал ему стакан воды, наполнив его ещё трижды, прежде чем Иэн смог утолить жажду. Потом, не обмолвившись ни словом, они раздели его, словно какое-то божество, и пригласили сойти в бассейн с ароматной водой. Было в этом что-то волшебное. Витражные стёкла с пёстрым орнаментом пропускали свет, играя красками на полу. Наблюдая за красотой, которой дышал каждый уголок купальни, Иэн почти забыл об ужасной дороге из Феса и о том, что заставило его пересечь полмира, окунувшись из прохладного лета Англии в адское пламя Магриба.

​***

Накупавшись, Иэн обтёрся, скользнул взглядом по входной двери и ощутил неприятное волнение. Пока парнишка закутывал его в нижние одежды, Иэн заново переживал минуты, когда получил неожиданный международный звонок. Голос, похожий на голос его водителя, сообщил, что великий провидец Инсар Аль-Хатиб желает встретиться с Зеро. Случаев, когда великий провидец желал с кем-бы то ни было встретиться, можно было пересчитать по пальцам. Хоть дом Аль-Хатиба регулярно осаждали паломники, баловать публику провидец не любил, да и охрана у него была не особо приветливой. Когда же Инсар Аль-Хатиб говорил, что хочет с кем-то увидеться, этот некто должен был мчаться на зов быстрее ветра. Даже сам Зеро, глава медиумов и сильнейший телепат среди живущих. Так повелось с тех пор, когда Аль-Хатиб, ещё неизвестный провидец, предрёк появление атлантов, а медиум, которому он открыл своё сомнительное видение, оказался достаточно умён, чтобы прислушаться. Для человечества это имело судьбоносное значение, а способности Аль-Хатиба стали надёжным проводником по зыбким топям будущего. Когда на Иэна надели белоснежную джеллабу, дверь купальни отворилась и внутрь вошёл его водитель, умытый и сменивший одежды. Гутру он не надел, и его смольные курчавые волосы в беспорядке рассыпались по плечам. Увидев его, Иэн подумал: теперь, наконец, поведут к провидцу, и его волнение достигло высшей точки. Молодой араб улыбнулся, похвалив посвежевший вид Иэна, и жестом пригласил его следовать за собой. Снова оказавшись в апельсиновом дворике, Иэн встретился глазами с Инсар Аль-Хатибом, восседающем на резном стуле с прямой, как палка, спиной, и держащим левую руку на набалдашнике трости. Это был мужчина пятидесяти лет, но даже сидя, он производил впечатление титана, так что Иэн с сомнением отнёсся к своему величественному сложению, подозревая, что Аль-Хатиб, если тому вздумается, с лёгкостью уложит его на лопатки. Смуглая, почти коричневая кожа Аль-Хатиба была покрыта множеством родинок. Они усыпали его лицо и кисти, подобно веснушкам. Одетый в халат, ничем не отличающийся от наряда Иэна, он даже дома не пренебрегал гутрой. Концы платка свисали вдоль его могучего тела, а голову опоясывало чёрное кольцо — игаль. — Салам алейкум, — вдумчивый взгляд Аль-Хатиба прошёлся по Иэну. — Ваалейкум ас салам, — ответил Иэн. Провидец поднялся, обменявшись с ним рукопожатием, и едва коснулся кончиками пальцев своей груди. Иэн повторил жест и сел на предложенный стул. По левую руку от него опустился молодой араб, и все трое какое-то время молча наблюдали друг за другом. Потом провидец заговорил на арабском, а водитель Иэна, ученик Аль-Хатиба, вторил ему по-английски. — Рад видеть тебя, Зеро. Я знать, что встреча состоится с тех пор как сюда приезжал твой отец. Великий был человек. Сожалею о его давней кончине. Тяжёлая жизнь. Очень тяжёлая жизнь, — Аль-Хатиб покачал головой. Манера говорить так, будто они с Иэном знакомы сто лет, показалась англичанину в высшей степени смущающей. — Благодарю за оказанную честь, — Иэн подождал, пока юноша переведёт. — Многие медиумы отдали бы всё ради встречи с тобой. — Мне не надо даров от тех, кто не играет роль в судьбе мира. А те, кто должен знать будущее, получат его за бесценок. Ты выбран Аллахом, выбран твоим Богом, поэтому ты здесь. Проход в стене, разделяющей два сада, открылся, и внутрь впорхнули три девушки. Каждая несла по подносу с жаркой едой. Расставив перед мужчинам по таджину — керамическому горшочку с конической крышкой, — они уместили на столике ещё и глубокие тарелки с густым красным супом, и блюдо с пампушками. Стойкий запах цитрусовых перебился ароматом тушёного мяса, и во рту Иэна тут же собралась слюна, ведь он не ел уже около шести часов. Отведя загипнотизированный взгляд от горшочков, англичанин уставился на девушек, разодетых, словно танцовщицы. Их лёгкие шаровары, украшенные монистами, позвякивали при движении. Удлинённые топы оголяли узкие полоски кожи. Девушки бесстыдно разглядывали Иэна. Широкоскулый, с выдающимся мужественным подбородком и высоким лбом, он особенно понравился той, что стояла ближе к Аль-Хатибу. Обронив фразу, от которой две другие зарделись, она зажгла искорки в карих глазах Иэна и засеменила в соседний дворик, уводя за собой подруг. — Вижу, ты понравился моим девочкам, — улыбнулся Аль-Хатиб. — А они — тебе. Хорошее начало для трапезы. Вначале — еда, потом — дела. Иэн последовал примеру арабов и взялся за мясной суп — острый, насыщенный ароматом пряностей. Пронаблюдав, как хозяева макают пампушки в густой навар, Иэн попробовал делать то же самое. Но когда очередь дошла до таджина и мужчины взялись за его содержимое голыми руками, Иэн предпочёл оставить традиции арабов арабам. — Еда вкуснее, если есть руками, — ухмыльнулся юноша. Когда с основными блюдами было покончено, девушки появились вновь, принеся свежие фрукты и мятный чай, а с собой забрав использованную посуду. — Теперь можем говорить, — перевёл юноша. Иэн сомневался, что Аль-Хатиб вызвал его, чтобы обсудить будущее одного только Иэна. С тех пор, как он стал главой медиумов, судьба Иэна была неразрывно связана со всеми медиумами планеты. Однако, приступая к разговору, Аль-Хатиб не выглядел излишне озабоченным. — Не бойся из-за него, — провидец кивнул в сторону переводчика. — Это любимый ученик Яси́р. Очень талантливый, но ты и так это знать. Ты знаешь всё, великий Зеро, — поправился Ясир. — Обо мне, хоть видишь меня только сейчас, об этом мальчике и даже о тех, кто купал тебя. Но ты не знаешь одного. За этим я тебя позвал. Кое в чём Аль-Хатиб слукавил. Иэн мог прочесть мысли любого, находящегося в доме, за его пределами, на другом конце Тазы и даже в другой части континента. Но заглянуть в мысли Аль-Хатиба ему было не по силам. Во всяком случае, сразу. Разум провидца защищала блокада, установленная, без сомнения, выдающимся телепатом. Других это препятствие остановило бы, но Иэну хватило бы и десяти минут, чтобы сломать искусный барьер. Однако делать этого он не собирался, и Аль-Хатиб об этом знал. — Ты принесёшь смерть тысячам медиумов. Многим тысячам, — произнёс Аль-Хатиб так, словно речь шла о невинной шалости. — Ты охраняешь медиумов, но станешь их палачом: попадёшься врагу и выдашь наши тайны. Иэн подобрался. Перемена, произошедшая в нём, поразила Ясира, но не Аль-Хатиба. — Это невозможно, — в глазах англичанина заплясал огонёк. — Выбить из меня информацию можно только силой, но, клянусь, не родился ещё тот, кто на это способен. — Об этом судить тебе. Я же говорить, что видеть. По их лицам бегали тени, отбрасываемые мандариновыми деревьями. В окружении зелени и воды жара ощущалась по-другому, но Иэну показалось, что часы, проведённые в джипе посреди пустыни, были лучшими за всё его пребывание в Африке. — Не пугайся, Зеро, это будет не завтра, — сказал Аль-Хатиб. — У тебя есть время победить врага. — Ты знаешь, кто он? — Аллах акбар, — Аль-Хатиб провел большим и указательным пальцем правой руки вокруг рта, очерчивая свои седеющие усы и бороду. — Я не знаю имя, но знаю другое. Он выглядит молодым, — Иэну показалось, что по лицу прорицателя пробежало смущение, — жаль, я так и не научиться читать их возраст по лицу. Он умён, но алчен и хочет власти. Ради власти он погубит тебя и всех нас. Это не могло помочь Иэну определить врага. К тому же, в его голове не укладывалось, как атлант (а ремарка Аль-Хатиба указывала именно на атланта) вообще способен подобраться к нему, величайшему телепату среди живущих. Стоит Иэну узнать кто это, он найдёт его и уничтожит. — Он из 2-й колонии, — продолжил прорицатель, — лучший лётчик из атлантов. Лицо Иэна озарила улыбка. — Ты уверен? Пилот из 2-й колонии, аристократ? — всё встало на свои места, теперь Иэн знал, о ком речь. Но его ликование было недолгим — печальный взгляд Аль-Хатиба развеял его воодушевление, как жаркий ветер пустынь разоряет дюны. — Я вижу, ты понял, кто твой враг. Но было бы просто, я бы тебя не звал. Облик Аль-Хатиба изменился. Минуту назад это был гостеприимный хозяин, но теперь от него исходила такая эманация зла, что Иэну захотелось бежать. И не ему одному: Ясир спал с лица, в изумлении глядя на своего учителя. — Твой отец передать тебе тайну, важнее которой нет, — даже воздух вокруг него потяжелел. — Ты не просто посвящённый. Ты тот, кому вверили будущее этого мира. И потому страшна преграда, ставшая на твоём пути. Пот струйками зазмеился по вискам Иэна. То, для чего он был выбран, висело над ним неотвратимым роком. Он знал, что, свершив предначертанное, почти наверняка лишится не только сил, но и рассудка. — Я исполню свою роль, — прежде чем Иэн продолжил, Аль-Хатиб сделал предупредительный знак. Этого Ясиру хватило, чтобы понять: для его ушей предназначено не всё. Хоть Ясир и обладал здравым смыслом, за что и был особенно любим, спокойствие ему всё же изменило, и он с жаром высказал Аль-Хатибу: — Я унесу твою тайну в могилу! — Твоя смерть меня не обрадует, — мягко отозвался учитель. — Это не от недоверия к тебе. Твой разум защищён хуже моего. Они говорили на арабском, и Иэн не понял ни слова, однако лицо Ясира красноречиво поведало о нанесённой ему обиде. Юноша залпом выпил полстакана горячего чая, отчего у него тут же выступил пот, и продолжил переводить: — Что ты думать о провидцах, которые есть у атлантов? — То же, что и любой здравомыслящий медиум, — ответил Иэн, покосившись в сторону Ясира. — Хоть они и безумны, их способности чрезвычайно похожи на наши. — А так ли они безумны? — вставил Ясир. — Я говорить, это странно, что они такие. — Ты видел их? — Я был в 3-ей колонии. — Смелости тебе не занимать. Не каждый атлант решится на встречу с ними, а медиумы их вовсе боятся, — улыбнулся Иэн. В своё время он часто посещал провидцев, пытаясь отыскать в их несчастных головах намёк на присутствие разума. — Но мы отдалились от главного, — он поглядел на Аль-Хатиба. — Мы же говорили о Вхарате? — Так его зовут? — Анлуан Вхарат. Если он действительно угрожает медиумам, я готов заплатить за его жизнь. Убийство — смертный грех. Люди, обладающие парапсихическими способностями, платили за этот грех несоизмеримо высокую цену. Чем могучее была сила, способная причинить вред, тем быстрее её носителя настигала кара: бессилие, помутнение рассудка или даже смерть. Люди похожие на Иэна имели шанс прожить долгую жизнь лишь при условии, что никогда не используют свои способности для убийства. Медиумов же, равных Иэну, великому Зеро, не было вовсе, а потому Иэн не знал, когда и как поплатится за уже свершённые им преступления. — Да, — уверенно повторил Иэн. — Если он угрожает нашим планам, я заплачу и за его жизнь тоже. — А ты попробуй, — перевёл Ясир. Иэн подозрительно сощурился. Это прозвучало так, будто прорицатель предложил совершить непростительное зверство прямо здесь и сейчас. Но время шло, а объяснений не последовало, и Иэн принял вызов. Откинувшись на спинку стула, он закрыл глаза. Раньше ему не доводилось направлять свой взор на Вхарата, поэтому отыскать атланта по щелчку пальцев было непросто даже для него. Но Иэн знал того, из чьих мыслей Вхарат не выбывал. Настроившись, Иэн без труда вынудил того подумать о Вхарате, и, опираясь на его мысли, попытался отследить своего врага. Но у него не вышло. Распахнув глаза, Иэн удивлённо уставился на Аль-Хатиба. До сих пор он не мог вторгнуться в чьи-либо мысли всего в двух случаях: либо объект мёртв, либо его разум защищён блокадой. — Что скажешь, Зеро? — перевёл Ясир. Иэн опять закрыл глаза, облокотившись о стол и сложив пальцы домиком. Арабы наблюдали за ним в молчании. Глядя на него, Ясир впервые осознал величие того, кого он с лёгкостью низверг до уровня своего учителя. Аль-Хатиб выдающийся прорицатель, но разве мог он сравниться с монстром, способным повелевать другими? Со лба Иэна стекали струи пота, огибая хмурые брови и срываясь вниз, и чем дольше он молчал, тем мрачнее становилось его лицо. Наконец, он открыл глаза, и в его взгляде застыло искреннее недоумение. — Я должен попробовать ещё, — уклончиво ответил Иэн, но его собеседники поняли: добраться до разума Вхарата не получилось. Настораживало то, что такая роскошь, как защита разума, атлантам была не доступна. Джэбаты, как атланты называли своих провидцев, были ничтожно слабы и всё, на что они годились — это бессвязные прорицания, поэтому данный феномен вызывал тревожные подозрения. Аль-Хатиб повторил вопрос, и Ясир перевёл, невольно пародируя его давящий тон: — Спрошу ещё раз: что скажешь, Зеро? Иэн взял стакан с мятным чаем и вдохнул его аромат. На него смотрели две пары глаз. Ясир — с возрастающим волнением, Аль-Хатиб — полный мрачных ожиданий. Была бы жизнь Иэна другой, если б тридцать два года назад его отец не объединился с 3-ей колонией атлантов и не организовал бы Альянс? Благодаря которому медиумы так много знали об атлантах, и благодаря которому у человечества появился шанс на победу в грядущей войне с атлантами. Тот факт, что 3-ю колонию до сих пор не раскрыли, и, более того, продолжали доверять ей, как и другим, Иэн почитал за чистую удачу. Их время было на исходе. Иэн и Аль-Хатиб понимали это, глава 3-ей колонии и все её атланты тоже. От этого нервы медиумов и атлантов, входивших в Альянс, были на пределе. Не будь Альянса, жизнь Иэна была бы другой. Он жил бы в неведении, но едва ли был бы счастлив. Блестящий телепат и ловкий манипулятор, Иэн находился именно там, где ему самое место. Вопрос, ставший перед ним сейчас, казался ничтожным в сравнении с проблемой, которую пришлось решать его отцу, сидя здесь и глядя всё в те же чёрные глаза-омуты. Но если Иэн не справится, то всё, что было достигнуто его отцом, рассыплется в прах. — Он представляет угрозу.